Южин александр иванович. Александр сумбатов-южин - джентльмен

Жизнь великого итальянского поэта Торквато Тассо (1544-1595) была весьма драматична. Он прославился поэмой «Освобожденный Иерусалим» (1575), посвященной одному из походов крестоносцев для освобождения гроба господня. Изумительная по красочности событий, блестящая по стихотворной технике, она, наряду с «Неистовым Орландо» его предшественника Лодовико Ариосто (1474-1533), была воспринята народом как своего рода национальный эпос. Гете слышал в Венеции, как гондольеры распевали строфы из поэмы Тассо.

Жизненная драма Тассо состояла в том, что, будучи незаурядной личностью, он уже не мог мириться с зависимым положением. Поэты во времена Тассо зависели от покровительства и денежной поддержки знатных меценатов. Тассо пытался прижиться во дворах разных итальянских государей, - так, длительное время он был связан с герцогом Феррары Альфонсом II. Крайняя возбудимость поэта не раз ставила его в трудное положение и приводила к конфликтам с окружающими, не обходилось и без интриг завистников. Он навлек на себя домашний арест, заточение в монастырь, но бежал; однако в 1570 году открытое недовольство, выраженное им, вызвало гнев Альфонса II. По приказу герцога поэт был помещен в дом для умалишенных, где он провел семь лет. Освобожденный в 1586 году, он принял покровительство герцога Мантуи, но болезненное состояние не давало ему покоя, он переезжал из одного города в другой, пока слабое здоровье не сдало совсем. Папа Клемент VIII назначил дату коронования Тассо лавровым венком в честь его заслуг, но поэт не дожил до этого торжества.

Вокруг имени Тассо уже при его жизни стали складываться легенды. Среди прочего возникла поэтическая легенда о его любви к принцессе Леоноре д"Эсте, которой он посвящал стихи. Так как положение принцессы лишало Тассо возможности открыто изъявлять чувства, считалось, что предметом его поклонения является графиня Леонора Санвитале или другая придворная дама, которую также звали Леонорой. Враг Тассо будто бы разоблачил тайную любовь поэта и принцессы, произошла дуэль, в которой Тассо победил, после чего его якобы и заточили в монастырь.

Этот и некоторые другие вымыслы, придававшие романтическую окраску жизнеописанию автора «Освобожденного Иерусалима», вошли в первые биографии поэта. Гете еще мальчиком прочитал в отцовской библиотеке перевод поэмы Тассо и там же мог узнать его биографию. Мысль написать о нем драму возникла, однако, только в Веймаре, в 1780 году, и вскоре Гете написал два акта. Продолжил работу над драмой он лишь в Италии и закончил ее после возвращения в Веймар, в 1789 году. Впервые эта драма была напечатана в томе 6 восьмитомного Собрания сочинений Гете (1790). Против постановки ее на сцене в Веймаре Гете сначала возражал, и она была поставлена лишь в феврале 1807 года.

«Торквато Тассо» является исторической драмой в той же мере, в какой и «Эгмонт» или «Гец» . Гете воспользовался личностью итальянского поэта и его судьбой для того, чтобы выразить то, что волновало его самого. Много лет спустя секретарь Гете Эккерман спросил его, какую идею он хотел выразить в «Торквато Тассо». «Идею? - спросил Гете.- Да почем я знаю? Передо мной была жизнь Тассо, передо мной была моя собственная жизнь, и когда я слил вместе жизни этих двух столь удивительных людей, со всеми их особенностями, во мне возник образ Тассо, которому я, в качестве прозаического контраста, противопоставил Антонио, причем и для этого последнего у меня не было недостатка в образцах. Прочие придворные, житейские и любовные отношения можно было взять как в Веймаре, так и в Ферраре, и я могу с полным правом сказать о моем произведении: это кость от кости моей, плоть от плоти моей» (6 мая 1827 г.).

Гете не мог в непосредственной форме воспроизвести биографию Тассо, ибо в подлинном виде конфликт Тассо и Альфонса II мог быть воспринят как отражение отношений между Гете и веймарским герцогом. Первое, что пришлось сделать,- преобразить феррарского герцога: он превратился у Гете в гуманного и мудрого правителя. Социальный конфликт тем самым был снят, Гете перенес драматизм в иную плоскость. Он сделал центральной проблему творческой личности в окружающем мире, или, как сформулировал это он сам, «диспропорцию между талантом и жизнью» (слова Гете, процитированные Каролиной Гердер в письме мужу от 20 марта 1789 г.).

Этот конфликт воплощен в противопоставлении Тассо и Антонио. В биографиях Тассо упоминается, что среди его врагов при феррарском дворе был государственный секретарь Антонио Монтекатино, обвинивший поэта в незаконных сношениях с флорентийскими правителями Медичи. Точно так же, как Гете облагородил герцога, так он придал Антонио черты сдержанного и мудрого человека. Тассо порывист, откровенен, зачастую несдержан в чувствах и выражении. Антонио воплощает здравый смысл, житейский опыт и рассудок.

Подобный конфликт уже был освещен Гете в «Эгмонте» , где сходным является контраст между Эгмонтом и Вильгельмом Оранским. Проблема взаимоотношений поэта и общества, творческой фантазии и житейской пользы всегда волновала Гете, и он выразил свое мнение о возможном ее решении в романе «Годы учения Вильгельма Мейстера» : «Только вся совокупность людей составляет человечество, только все силы, взятые вместе, составляют мир. Между собой они часто приходят в столкновение и стремятся уничтожить друг друга, но природа связует их и воссоздает снова... Если кто-то способствует только прекрасному, а другой только полезному, они лишь вместе составят человека.

Полезное помогает само себе, ибо оно зарождается в гуще народа и никто без него не обходится, прекрасное же требует помощи, ибо немногие творят его, а нуждаются в нем многие» (кн. 8) .

Значительное место в фабуле драмы занимает любовь Тассо к принцессе, в образе которой находят черты и веймарской герцогини Луизы, и возлюбленной Гете Шарлотты фон Штейн.

Наконец, следует отметить, что, меняя реальные обстоятельства биографии Тассо, Гете произвел также сдвиг во времени действия. Он воссоздал в своей драме атмосферу зрелого Возрождения с его преобладанием светских интересов, высокой культуры и стремлением к всестороннему духовному развитию. В действительности я;е Тассо творил уже в той обстановке, которая возникла в Италии после победы контрреформации и воцарившейся в стране католической реакции, сказавшейся и на творчестве поэта.

Он, кто с тупым умом
Добиться мнит благоволенья муз? - По-видимому, подразумевается предшественник Антонио на посту государственного секретаря - Пинья, притязавший на звание поэта. Между ними произошла ссора из-за того, что Тассо весьма вольно воспел в стихах любовницу Пиньи. Тогда принцесса Леонора уговорила его загладить вину, и Тассо написал комментарий к бездарным песням Пиньи, преувеличенно поставив их в один ряд со стихами Петрарки.

...Там Медичи воздвигли новый дом - Семейство д"Эсте, правившее Феррарой, принадлежало к древнейшим итальянским родам. Богачи Медичи, род флорентийских банкиров, в XV в. добились фактической власти над городом, номинально остававшимся республикой. Из рода Медичи вышли римские папы Лев Х и Клемент VII, в 1574 г. Франческо Медичи был провозглашен великим герцогом Тосканским. Между Феррарой и Флоренцией были в то время враждебные отношения. Среди обвинений, выдвинутых врагами против Тассо, в частности, фигурировала тайная связь с Флоренцией.

Нам говорят поэты о копье,
Целящем им же сделанную рану... - Согласно мифам, Ахилл ранил копьем сына Геракла Телефа, и, так как рана не заживала, Телеф обратился к оракулу, изрекшему, что рану можно исцелить, если до нее дотронется тот, кто ее нанес, и тем же оружием. Тогда Ахилл ржавчиной своего меча заживил рану.

...Воззвать от сна на подвиг благородный... - Своей поэмой Тассо поддерживал призыв папы организовать новый крестовый поход.

Совет судей
Сбирает для меня Гонзага... - Бывший соученик Тассо Сципион Гонзага, ставший важным духовным лицом в Риме, получил от поэта рукопись его произведения и собрал знатоков, чтобы вынести о ней суждение. Тассо хотел такого суда, так как его постоянно упрекали в недостаточной религиозной ортодоксальности.

Лукавый Медичи - тосканский герцог Франческо I.

...Он любит все приятное для вкуса - В описании привычек и вкусов Тассо Гете следовал «Жизнеописанию Торквато Тассо» Пьерантония Серасси (Рим, 1785).

Но я переоденусь пилигримом... - Факт, действительно имевший место, о чем рассказывают биографы поэта.

«Где здесь живет Корнелия?..» - Введя имя Корнелии, Гете почтил память своей сестры, умершей в 1777 г. двадцати семи лет.

...Итак, прими все существо мое! - Согласно преданию, Тассо будто бы публично обнял принцессу, за что и был подвергнут наказанию. Серасси отверг эту легенду, но Гете она была нужна для усиления драматизма, и он принял версию другого биографа - Лодовико Антонио Муратори, опубликовавшего жизнеописание поэта в томе 10 своего издания сочинений Тассо (1735).

...Упала маска: вижу я Армиду,
Утратившую чары - Образ из поэмы Тассо: волшебница Армида, убедившись, что ей не обмануть рыцаря Ринальдо, вдруг преобразилась в сторукое чудовище.

ГЛАВА
ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

ФЕОДАЛЬНО-КАТОЛИЧЕСКАЯ РЕАКЦИЯ. ТОРКВАТО ТАССО

Охарактеризованный в предыдущей главе процесс разложения ренессансной культуры под натиском феодально-католической реакции достигает своей высшей точки в конце XVI в. Воинствующая католическая церковь начинает в это время жестокий террор против последних представителей гуманистического вольномыслия, критицизма и духа свободного научного исследования. Длинный список жертв «святейшей» инквизиции пополняется рядом славных имен выдающихся писателей, мыслителей и ученых.

В 1600 г. на костре инквизиции погибает знаменитый астроном, натурфилософ и писатель Джордано Бруно (Giordano Bruno, 1548 — 1600), горячий сторонник и последователь учения Коперника, враждебного учению церкви о сотворении мира богом. В своем трактате «О бесконечности, вселенной и мирах» (1584) Бруно расширил границы картины мира, нарисованной Коперником, и учил о бесконечном количестве звездных миров. В своих стихотворениях, написанных на латинском и итальянском языках, Бруно прославлял могущество науки и бичевал различные проявления «святой ослиности», к которым он относил астрологию, схоластику, различные проявления ханжества и суеверия. В памфлете, представляющем собой сатирическую аллегорию, «Изгнание торжествующего зверя» (1584) Бруно осыпал ядовитыми сарказмами католическую церковь.

Бруно был также автором замечательной сатирической комедии «Подсвечник» (1582), завершающей развитие жанра ренессансной литературной комедии в Италии XVI в. Комедия обличает суеверие, педантизм, а также распутство и жажду наживы, царящие в зажиточных слоях неаполитанского общества.

Здесь показана целая свора ловких мошенников, переодевающихся полицейскими, чтобы легче обирать попавших к ним в руки простаков. Через всю комедию проходит великолепно нарисованный образ лжеученого педанта Манфурио. Несмотря на свои реалистические достоинства, комедия не попала на сцену вследствие своей композиционной рыхлости.

Двумя годами раньше сожжения Бруно иезуиты объявили сумасшедшим и приговорили к пожизненному тюремному заключению великого философа-утописта Томмазо Кампанеллу (Tommaso Campanella, 1568 — 1639), автора утопического романа-сатиры «Город солнца» (1602), написанного под влиянием «Государства» Платона и перекликающегося со знаменитой «Утопией» Томаса Мора. В этом замечательном романе, написанном по-латыни, Кампанелла выступает противником частной собственности, проповедует общность имущества, выдвигает идеи равноправия женщин и общественного воспитания детей. Кампанелле принадлежит также сборник итальянских стихов «Философские стихотворения», остававшийся неизданным в Италии до 1834 г.

В этих сонетах, написанных с большим революционным подъемом, Кампанелла отстаивал идею высокого гражданского назначения искусства («К поэтам»), выражал неутолимую жажду научных знаний («Бессмертная душа»), призывал обратиться к изучению живой книги природы вместо изучения мертвых книг и «храмов людских» («Способ философствовать»).

Длительным и жестоким преследованиям подвергся также великий ученый Галилео Галилей (Galileo Galilei, 1564 — 1642), продолжатель лучших традиций культуры Ренессанса, которого инквизиция заставила отречься от учения Коперника. В отличие от идеалиста Бруно, Галилей был материалистом. Он исключил из научного знания все «чудесное» и «потустороннее» и объявил содержанием философии раскрытие общих законов материального мира. Галилей изгонял бога из мира природы, отводя ему роль только «первичного толчка», приводящего в движение материю.

Гениальный физик, механик и астроном, один из основателей точного естествознания, Галилей был также выдающимся писателем. Большую часть своих научных трудов он написал на превосходном итальянском языке, живом и образном, изобилующем народными выражениями. Галилей был мастером полемического диалога, которым он пользовался для разоблачения своих идейных противников. Галилей тяготел к художественной литературе. Ему принадлежит набросок одной комедии, «Стихотворение в терцинах», написанное в манере Берни, а также «Рассуждения о поэме Тассо», в которых он дал резкую критику «Освобожденного Иерусалима». Галилей критиковал Тассо за отступление от гуманистических традиций, за нарушение жизненной правды, за вычурность образов, главное же — за смешение светских и религиозных элементов в его знаменитой поэме. Критикуя Тассо за уступки, которые он сделал католической реакции, Галилей противопоставлял ему Ариосто как подлинного поэта-гуманиста.

Сочинения Галилея о литературе положили начало итальянской научной прозе.

К этому периоду разнузданной церковной реакции относится и деятельность последнего великого поэта итальянского Возрождения Торквато Тассо (Torquato Tasso, 1544 — 1595), отразившего с наибольшей полнотой крушение и распад гуманизма в исторических условиях того времени.

Личность Тассо получила большую популярность благодаря поэтической легенде, сложившейся при его жизни и много раз разрабатывавшейся поэтами разных стран (Гёте, Байроном, Батюшковым). Согласно этой легенде Тассо был влюблен в принцессу Элеонору Эсте, сестру феррарского герцога Альфонсо II; возмущенный такой дерзостью со стороны незнатного поэта, герцог велел посадить его в сумасшедший дом, где Тассо провел долгие годы, подвергаясь унижениям со стороны стражей. В итоге образ Тассо стал символом гения, гонимого людьми, которые в своем ослеплении считают его безумцем. Сейчас установлено, что несчастная страсть Тассо к принцессе Элеоноре является плодом вымысла и что Тассо был действительно психически болен. Он был человек очень нервный и впечатлительный, испытывал мучительный разлад между эпикурейскими и аскетическими настроениями, боялся впасть в ересь и стать жертвой инквизиции, болезненно переживал унижения, связанные с жизнью при дворе, которая противоречила его идеалу свободной, независимой поэзии. Все это расшатало нервы Тассо и развило в нем манию преследования, перемежавшуюся припадками буйного помешательства. Тассо явился жертвой тех болезненных настроений, которые развились в Италии времен феодально-католической реакции.

Торквато Тассо родился в Сорренто в семье известного эпического поэта Бернардо Тассо. Уже в детстве он проявлял большие способности к поэзии, но отец, знавший по собственному опыту необеспеченность положения поэта, заставил его изучать право. Тассо учился в университетах Падуи и Болоньи, где занимался, помимо юриспруденции, богословием, философией и риторикой, изучал Ксенофонта, Аристотеля и Вергилия. Получив блестящее классическое образование, он сблизился с рядом видных гуманистов и заинтересовался вопросами теории поэзии. Уже в юности он написал трактат «Рассуждения о поэтическом искусстве и, в особенности, о героической поэме» (1564—1565), в котором дал обоснование собственным исканиям в области эпического жанра. В отличие от большинства итальянских теоретиков XVI в., противопоставлявших эпические поэмы в античном стиле рыцарским романам, Тассо утверждал, что рыцарский роман однороден с эпопеей. Этим он необычайно поднимал престиж средневековой рыцарской тематики, которую разрабатывали Боярдо и Ариосто; в то же время он настаивал на внесении в рыцарскую поэму классической правильности и единства действия.

Он опирался здесь на ряд попыток сочетания рыцарской тематики и классической формы, сделанных в середине XVI в. Луиджи Аламанни («Аваркида») и Бернардо Тассо («Амадис»), в противовес попытке Триссино создать чисто классическую эпопею в гомеровском стиле («Италия, освобожденная от готов», 1547 — 1548). Тассо решительно выступал против педантизма Триссино, который копировал «Илиаду», механически заменяя языческих богов ангелами и т. п. Сам он тяготел к рыцарской романтике Ариосто, поддаваясь обаянию его блестящей фантазии и изящной, легкой формы.

Под непосредственным воздействием Ариосто возникла первая юношеская поэма Тассо «Ринальдо» (1562), в которой он обработал рыцарский фантастический сюжет согласно правилам классицистической поэтики. В отличие от внешне беспорядочной композиции поэмы Ариосто, Тассо стремится установить между частями своего произведения ясную связь. Кроме того, под влиянием изменившихся вкусов высшего итальянского общества времен феодально-католической реакции он преодолевает фривольность Ариосто, его игровое, легкомысленное отношение к серьезным темам. «Ринальдо» имел большой успех и создал имя начинающему поэту, который с этого времени начал мечтать о создании большой национальной эпопеи, где были бы разработаны события мировой важности. Этот замысел, владевший поэтом в течение всей его жизни, привел его впоследствии к созданию «Освобожденного Иерусалима».

В 1565 г. Тассо поступил на службу к кардиналу Луиджи Эсте, которому он посвятил своего «Ринальдо», и переехал в Феррару. Здесь он окунулся в блестящую придворную жизнь, в то же время не прекращая заниматься поэзией. Он сочинил множество лирических стихотворений, в которых изящная чувствительность сочеталась с необычайной мелодичностью. В сущности подлинным призванием Тассо была лирика, несмотря на то, что в течение всей своей жизни он занимался эпической поэзией.

Мастерство лирического поэта проявилось также в знаменитой пасторальной драме Тассо «Аминта» (1573), сочиненной для постановки при дворе феррарского герцога Альфонсо II, к которому он перешел на службу в 1571 г. «Аминта» является шедевром пасторального жанра, столь широко распространенного в итальянской литературе XVI в.

В противоположность стремлению большинства своих предшественников к усложнению сюжетной схемы пасторали Тассо разрабатывает в «Аминте» весьма несложную фабулу, возвращаясь к античным первоисточникам — к эклогам Феокрита и Вергилия. Он изображает историю любви «благородного» пастуха Аминты к «благородной» и неприступной нимфе Сильвии, подруге его детства, которая упорно отвергает его любовь и соглашается выйти за него замуж только после того, как он сделал попытку покончить с собой из-за ложного слуха о ее гибели.

Идея «Аминты» сводится к провозглашению могущества любви и тщетности сопротивления ей. Тассо сосредоточивает внимание не на внешних положениях, а на различных оттенках любви, которые он рисует с большой психологической тонкостью. Наряду с многочисленными реминисценциями из античной поэзии в пьесе рассеяно немало намеков на жизнь и нравы феррарского двора. Простота, свежесть, непосредственность поэтической манеры Тассо противоречиво сочетаются с искусственностью отражаемого им придворного быта. Кое-где в «Аминте» Тассо противопоставляет подлинной простоте искусственность, искреннему чувству — аристократическую игру в любовь, но эти нотки тонут в типичной для пасторали XVI в. идеализации придворного быта.

Классическая простота, прозрачная ясность слова и непревзойденная гармония стиха делают «Амииту» произведением ренессансного стиля. Но, с другой стороны, пастораль Тассо уже противостоит культуре Ренессанса своей глубокой меланхолией и отсутствием той бурной динамики страстей, которая была присуща всему искусству Возрождения. На ней уже лежит отпечаток своеобразного мистицизма, характерного для периода феодально-католической реакции.

Несколькими годами позже «Аминты» возник второй шедевр итальянской пасторали «Верный пастух» (1585) Джованни-Батиста Гварини (Giovanni-Battista Guarini). Эта пьеса уже выходит за пределы ренессансного стиля, знаменуя собой начало его разложения, которое в области изобразительных искусств принято называть маньеризмом. В отличие от простой фабулы «Аминты» пастораль Гварини обладает запутанной интригой. Действие развертывается в ней по трем переплетающимся сюжетным линиям (отношения трех пар влюбленных) и сочетает драматургические приемы трагедии (движущий мотив — веление судьбы) и комедии (недоразумения, путаницы, узнавание отцом сына, счастливый конец). Поэтический слог «Верного пастуха» отличается от простоты слога «Аминты» расточительной образностью, обилием внешних эффектов. Все это уже черты новой литературной эпохи.

Закончив «Аминту», Тассо целиком отдался работе над задуманной им поэмой «Освобожденный Иерусалим», которую он завершил вчерне в 1575 г.

С разрешения герцога Тассо отправился в Рим, чтобы показать свою поэму знатокам. Последние напали на Тассо за некоторые детали поэмы и требовали ее переделки. Эта критика была воспринята самолюбивым поэтом весьма болезненно. Вскоре после этого его стали мучить сомнения, что в его христианской эпопее слишком много чувственных, языческих элементов, противоречащих ее религиозному замыслу. Заподозрив себя в ереси, Тассо добровольно отдал свою поэму на суд инквизиции, и хотя последняя оправдала его, однако сомнения поэта не рассеялись. Тассо решил не печатать своей поэмы, пока не переработает ее. Однако в 1580 г. один почитатель его напечатал 14 песней «Освобожденного Иерусалима» под названием «Готфрид», а в следующем году другой почитатель выпустил полное издание поэмы. Тассо протестовал и отрекся от поэмы, которая сразу после ее выхода в свет вызвала восторги одних читателей и нападки других. Недоброжелатели Тассо в свою очередь распадались на две группы: одни осуждали поэму за ее католический дух, другие, напротив, находили в ней слишком много светских, романических мотивов.

Нападки врагов на «Освобожденный Иерусалим» усиливали мрачные, аскетические настроения, крепнувшие у Тассо с каждым годом. Под влиянием этих аскетических настроений Тассо приступил к решительной переработке своей поэмы, озаглавив ее вторую редакцию «Завоеванный Иерусалим» (1592). Он постарался изъять из поэмы весь ее языческий элемент, все романические мотивы; но вместе с ними из поэмы исчезли и ее художественные красоты. Главной задачей Тассо в этой второй редакции явилось поэтическое выражение богословских идей, извлеченных из сочинений блаженного Августина и Фомы Аквинского. Но эта попытка не увенчалась успехом. Превратившись в конце жизни в ортодоксального католического поэта, Тассо пережил глубокий творческий упадок. Об этом упадке свидетельствует, помимо «Завоеванного Иерусалима», также клерикальная поэма «Сотворенный мир» (1594, изд. в 1600). Последние годы жизни Тассо скитался по Италии. Последнее пристанище он нашел в Риме, где папа Климент VIII назначил ему пенсию. Друзья и почитатели поэта добивались для него великой чести, которой был удостоен Петрарка — венчания лавровым венком на Капитолии, но поэт умер накануне торжества.

Несмотря на отречение Тассо от «Освобожденного Иерусалима», отвергнутая поэтом редакция его поэмы получила широчайшее распространение и сразу была признана одним из наиболее замечательных поэтических произведений итальянской литературы. Задача поэмы вполне гармонировала с настроениями итальянского общества времен католической реакции. Она заключалась в показе величия и могущества христианской веры путем изображения столкновения двух культур — языческой и христианской. Тема поэмы — осада и взятие крестоносцами Иерусалима — имела политическую актуальность в связи с водворением в Европе турок, закрывших итальянской торговле выход на Восток.

Поэма должна была, по замыслу Тассо, вдохнуть в его современников героический дух, необходимый для отражения экспансии турок, которое возможно было только посредством всенародной борьбы (борьбы, которая была немыслима для раздробленной Италии, обессиленной вечными междоусобными распрями!). С другой стороны, изображенная в поэме борьба христиан с «неверными» ассоциировалась в сознании современников Тассо с происходившей в это время борьбой католицизма против реформации. Таким образом, предпринятая Тассо романтизация крестовых походов и подвигов христианских рыцарей имела вполне актуальный характер. Если предшественники Тассо в области эпического жанра во главе с Ариосто повествовали о подвигах христианских рыцарей иронически, то Тассо трактует о них серьезным тоном и дает чисто религиозную мотивировку.

Центральным персонажем поэмы является Готфрид Бульонский, стоящий во главе войска крестоносцев, которое завоевало большую часть Малой Азии и осадило Иерусалим, находящийся в руках «неверных». Осада Иерусалима предпринята по велению бога, сообщенному Готфриду архангелом Гавриилом. Божественное провидение руководит подвигами христиан, тогда как язычники повинуются демонам ада. Таким образом, борьба происходит в сущности между высшими силами, а люди являются только исполнителями их предначертаний. В течение долгого времени Готфриду не удается победить сарацин, несмотря на героизм воинов, пока, наконец, вмешательство небесных сил не обеспечивает победу христианам.

Такова сюжетная канва поэмы, в которой нетрудно заметить влияние эпической структуры «Илиады» и «Энеиды». Однако подражание античным эпопеям переплетается в поэме Тассо с воздействием «Неистового Роланда», по образцу которого Тассо вплетает в сюжет своей поэмы многочисленные романические эпизоды. Эти эпизоды — сентиментальные, элегические и идиллические — являются наиболее интересными и художественно полноценными элементами поэмы. Такова во II песни поэмы трогательная история Олинда и Софронии, двух влюбленных, из которых каждый самоотверженно признает себя виновным в похищении образа богоматери, перенесенного по приказу султана Аладина в мечеть и чудесным образом исчезнувшего; они оба восходят на костер, чтобы спасти христиан от преследований Аладина. Такова в VII песни история бегства прекрасной сарацинки Эрминии, влюбленной в христианского рыцаря Танкреда и находящей приют у пастухов, ведущих невинную жизнь на лоне природы; как настоящая пасторальная героиня, Эрминия поверяет эхо грустную историю своей любви к Танкреду. Таково в XVI песни описание волшебных садов Армиды, в которых рыцарь Ринальдо забывает обо всем в объятиях волшебницы. Вот, например, описание того волшебного пояса, при помощи которого Армида чаровала влюбленного в нее рыцаря:

Притворные отказы, воздыханья,

Смущенный шепот, нежные слова,

Немые слезы, жаркие лобзанья,

И стоны страсти, слышные едва,—

Все это в раскаленном состоянье

Смешав, она посредством волшебства

Используя запретной власти силу,

В невиданный свой пояс претворила.

Образ Армиды является замечательнейшим созданием Тассо. Из волшебницы, преследующей христиан своей ненавистью, она постепенно превращается в обыкновенную женщину, побежденную своей любовью к Ринальдо. Уход Ринальдо из волшебных садов Армиды, несмотря на его страсть к ней, подчеркивает аскетическое отречение от земной любви во имя служения богу. Однако несмотря на то, что Ринальдо, уйдя от Армиды, исполнил свой долг, он не в силах заставить себя забыть прекрасную язычницу, так же как и она не может заставить себя возненавидеть Ринальдо. Последняя встреча Ринальдо и Армиды в пустынном месте, где несчастная Армида собирается пронзить свою грудь отравленной стрелой, а Ринальдо удерживает ее от самоубийства, признавая себя её рыцарем и рабом и умоляя ее перейти в христианство, показывает всю остроту идеологических противоречий в сознании Тассо. В столкновении христианского аскетизма с языческой чувственностью побеждает в сущности последняя, и поэзия страсти получает перевес над поэзией религиозного долга. Намечаемый в конце поэмы переход Армиды в христианство является своеобразной отпиской, при помощи которой Тассо все же не удается обеспечить реальную победу христианским идеалам.

Другой пример того же компромиссного разрешения идеологических противоречий дает история отношений Танкреда и прекрасной сарацинской девы-воительницы Клоринды. Танкред влюбляется в Клоринду точно так же, как Ринальдо влюбляется в Армиду. Однако их любовь имеет трагический исход: Танкред сражается с Клориндой у стен Иерусалима и, не узнав ее в темноте, наносит ей смертельную рану; умирающая Клоринда просит Танкреда окрестить ее перед смертью. Такая благочестивая концовка не может затенить чувственного, языческого элемента, который по существу побеждает христианский в чисто художественном плане.

Изображая любовные сцены, Тассо остается в своей стихии; их сентиментальный лиризм, напоминающий поэтическую манеру «Аминты», в высшей степени соответствовал характеру поэтического дарования Тассо. Когда же Тассо пытается подняться на высоты стиля героического эпоса, он вынужден форсировать звук, впадая в натянутую декламационность и аффектацию. В итоге Тассо не удалось создать настоящую христианскую героическую эпопею как в силу особенностей его дарования, так и потому, что творческие силы Италии в этот момент уже иссякли: феодально-католическая реакция не могла создать полноценной героической поэзии.

Всеми наиболее ценными сторонами своего творчества Тассо связан с традициями литературы итальянского Ренессанса, которые он оказался бессилен преодолеть и заменить новыми ценностями. В его творчестве поэзия Ренессанса дает свою последнюю яркую вспышку, перед тем как навсегда погаснуть в обстановке социально-политического упадка и культурной деградации, характеризующих Италию XVII в.

Драматическое представление в 3-х частях
«Торквато Тассо»
по одноименной драме И.-В. Гете в переводе С.Соловьева

Премьера состоялась в 2004 году

Гастроли спектакля проходили в Санкт-Петербурге и Висбадене.

В 2004 году в музее состоялась премьера спектакля «Торквато Тассо». Театрально-музейный проект был осуществлен в рамках проекта Департамента культуры города Москвы «Открытая сцена» и программы «Российско-Германские культурные встречи 2003 - 2004», а так же в связи с главной темой объявленного ЮНЕСКО и Международным Советом музеев «Года сохранения нематериального культурного наследия». Государственный музей А.С.Пушкина впервые в России предпринял попытку сценического воплощения стихотворной драмы Гёте в блистательном переводе С.Соловьёва.

Иоганн Вольфганг Гете

ТОРКВАТО ТАССО

Иоганн Вольфганг Гете

ТОРКВАТО ТАССО

Драма

Перевод С. Соловьева.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Альфонс Второй - герцог Феррарский.

Леонора д"Эсте - сестра герцога.

Леонора Санвитале - графиня Скандиано.

Торквато Тассо.

Антонио Монтекатино - государственный секретарь.

Место действия - в увеселительном замке Бельригуардо.

ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ

Садовая площадка, украшенная бюстами эпических поэтов.

Впереди сцены справа Вергилий, слева Ариост.

П р и н ц е с с а . Л е о н о р а .

П р и н ц е с с а

С улыбкой на меня, Элеонора,

Ты смотришь и, взглянувши на себя,

Смеешься вновь. О, что с тобой, подруга?

Ты и задумчива и весела.

Л е о н о р а

Я вижу с удовольствием, княжна,

Обеих нас средь сельской тишины.

Беспечны, как счастливые пастушки,

Мы заняты веселою работой,

Мы вьем венки. Пестреющий цветами,

Простой венок растет в моей руке.

Тебе ж, с умом возвышенным и сердцем,

Приличен этот нежный, стройный лавр.

П р и н ц е с с а

Сплетенный мной в раздумий венец

Себе чело достойное находит,

Я в дар Вергилию его несу.

(Увенчивает бюст Вергилия.)

Л е о н о р а

Венчаю полным, радостным венком

Твое чело, учитель Людовико.

(Увенчивает бюст Ариоста.)

Ты, чье неувядаемо веселье,

Прими участье в празднике весны.

П р и н ц е с с а

Как мило с нами поступил мой брат,

Что нас послал в деревню эти дни,

Мы можем вместе целые часы

О веке золотом поэтов грезить.

Люблю я Бельригуардо; здесь в веселье

Я проводила молодости дни,

И эта зелень юная и солнце

Дают мне чувство прошлого на миг.

Л е о н о р а

Да, здесь нас окружает новый мир!

Отрадна тень дерев вечнозеленых,

Прохладного источника журчанье

Нас освежает, молодые ветви

Колышутся от утреннего ветра,

С душистых гряд приветливо цветы

Глазами детскими на нас глядят,

Уже садовник смело отворил

Теплицы померанцев и лимонов.

Покоится над нами синий свод,

На горизонте чуть белеет снег

Далеких гор, переходя в туман.

П р и н ц е с с а

Приход весны мне был бы так желанен,

Когда бы он не отнимал подругу.

Л е о н о р а

Княжна, о том, что мы должны расстаться,

Не вспоминай в отрадный этот час.

П р и н ц е с с а

То, что теряешь, ты найдешь вдвойне

В том городе большом, куда поедешь.

Л е о н о р а

Меня зовет обязанность моя -

Любовь к супругу, ждущему давно.

Ему везу я сына, что возрос

За этот год и развился так быстро,

И я делю отеческую радость.

Флоренция прекрасна, велика,

Но всех ее сокровищ не сравнишь

С Феррары драгоценными камнями.

Народом был воздвигнут город тот,

Феррару же возвысили князья.

П р и н ц е с с а

Скорее люди добрые, что здесь,

Случайно встретившись, соединились.

Л е о н о р а

Но случай разрушает, что собрал,

И только благородный человек

Влечет к себе, связуя благородных.

Твой брат и ты объединили души,

Достойные обоих вас, как вы

Достойны ваших предков благородных.

Здесь был зажжен науки чистый свет,

Свободной мысли, в дни, когда кругом

Скрывало варварство тяжелым мраком

Печальный мир, и уже в детстве мне

Звучало имя Геркулеса Эсте

И Ипполитом полон был мой слух.

Феррара, как Флоренция и Рим,

Моим отцом была ценима! Часто

Сюда стремилась я, и вот я здесь,

Где был Петрарка принят и любим,

Где образцы созданий Ариоста.

Ведь нет в Италии имен великих,

Кто б не был гостем принят в этот дом,

Нам выгодно бывает гения

Принять: ведь за гостеприимство он

Нам воздает сторицею всегда.

Места, где жил великий человек,

Священны: через сотни лет звучат

Его слова, его деянья - внукам.

П р и н ц е с с а

Коль внуки живо чувствуют, как ты,

Завидую тебе я в этом счастье.

Л е о н о р а

Которое так чисто, как никто,

Вкушаешь ты. От сердца полноты

Хочу сказать, что чувствую так живо:

Ты глубже чувствуешь, и ты молчишь,

Тебя мгновенья блеск не ослепит,

Тебя остроты не подкупят, лесть

Вотще, ласкаясь, льнет к твоим ушам,

Твой разум тверд, безукоризнен вкус,

К великому участие велико,

Которое ты знаешь, как себя.

П р и н ц е с с а

Ты не должна утонченную лесть

Рядить в наряд доверия и дружбы.

Л е о н о р а

Нет, дружба справедлива, лишь она

Вполне твои достоинства оценит.

Допустим, что в развитии твоем

Участвовали счастье и случайность.

В конце концов ты овладела им:

Тебя с твоей сестрою чтит весь мир

Как величайших женщин в наши дни.

П р и н ц е с с а

Мне это безразлично, Леонора,

Когда помыслю, как ничтожны мы.

Тем, что он есть, другим обязан каждый.

И знаньем древних языков, и лучшим,

Что мы имеем, матери мы нашей

Обязаны, но с ней в уме и знанье

Нельзя сравнить обеих дочерей,

А если сравнивать, то надо мною

Сестра Лукреция одержит верх,

Могу тебя уверить, никогда

Я не считала собственностью то,

Что мне дано природою и счастьем.

Людей разумных слыша разговоры,

Я рада, что могу понять их мысли.

О человеке ль из былых времен

Ведется речь и подвигах его

Иль о науке, что путем познанья

Растет все шире, пользу человеку

Всегда приносит, возвышая ум, -

О чем ни шел бы умный разговор,

Слежу за ним, и это мне нетрудно.

Я слушаю охотно умный спор,

Когда о силах, что волнуют грудь

Так сладостно и страшно в то же время,

С изяществом оратор говорит,

Когда желанье славы у князей

И жажда обладанья - матерьял

Мыслителю дает, и тонкий ум

Высокоразвитого человека

Нас поучает, не вводя в обман.

Л е о н о р а

И после этих важных разговоров

Внимать мы любим слухом и умом

Стихам поэта, что нам в душу льет

Заветные и дорогие чувства,

Личное дело

Александр Иванович Сумбатов (псевдоним Южин, 1857 - 1927) родился в селе Кукуевка Ефремовского уезда Тульской губернии в семье кавалерийского офицера князя Ивана Александровича Сумбаташвили и Варвары Ивановны Недзветской. В 1863 году его отец вышел в отставку и вернулся в Грузию, где летом жил в родовом имении Телети, а остальное время - в Тифлисе. Он стал был назначен мировым посредником I отдела Тбилисского округа, занимаясь на этой должности проведением крестьянской реформы. В 1866 году ушел с государственной службы.

Начальное образование Александр получил дома, затем учился в Тифлисской гимназии. После окончания гимназии стал студентом юридического факультета Петербургского университета. Особое влияние на него оказал профессор Александр Градовский, читавший курс государственного права. Однако театральная сцена привлекала юношу значительно сильнее, чем карьера юриста. Еще в гимназические годы он начал выступать в любительских спектаклях в Тифлисе, а в 1876 году сыграл в профессиональном тифлисском театре, скрывшись под псевдонимом Сольцев. Затем был придуман псевдоним Южин, ставший для актера постоянным.

С 1878-1879 года Александр Сумбатов играл в любительских труппах Петербурга: в клубе Благородного собрания, в труппе Северцова-Павлова, в Немецком клубе, в театре Стрекалова. Его игра обращает на себя внимание критиков и коллег-актеров, к Сумбатову приходит первая известность в театральном мире.

С 1880 года он начал публиковать в театральном разделе «Петербургского листка» репортажи и рецензии, в основном о спектаклях, ставившихся на любительских сценах города, а вскоре начинает писать и публицистические заметки на самые разные общественно важные темы.

Летом 1881 года Сумбатов на сцене театра Ораниенбаума впервые играет вместе со знаменитыми актерами Малого театра: Ермоловой и Ленским. Тогда же его пьеса «Листья шелестят» была поставлена на сцене Малого театра в бенефис актрисы Яблочкиной.

Осенью 1881 года он был принят в «Пушкинский театр» Анны Бренко в Москве. Южин дебютировал в роли Уриэля Акосты, с большим успехом исполнял роли Звездича в «Маскараде» и Василия в «Каширской старине». Спектакли театра пользовались любовью публики, но на следующий год он был закрыт. После этого Сумбатов-Южин принял приглашение Малого театра.

Первое выступление Южина на сцене Малого театра состоялось 30 августа 1882 года. Он исполнил роль Чацкого. Зрители тепло встретили нового актера труппы, но сам актер оценивал свое выступление критически: «… играл хоть горячо, но скверно». Вскоре Сумбатов-Южин стал одним из ведущих актеров Малого театра.

В Малом театре Сумбатов-Южин прослужил до конца жизни. На сцене театра также ставились написанные им пьесы: «Арказановы», «Цепи», «Джентльмен», «Закат», «Старый закал», «Измена», «Ночной туман». С 1909 года он стал управляющим труппой Малого театра. В послереволюционном 1918 году был избран председателем Совета театра. В 1923 году стал его директором.

В феврале 1925 года Сумбатов-Южин из-за заболевания сердца получил разрешение поехать на лечение во Францию. Несмотря на то, что он строго выполнял все предписания врачей, болезнь продолжалась, поэтому в 1926 году он ушел с должности директора театра (оставшись почетным директором и председателем художественного совета театра).

Освободившись от множества административных обязанностей, актер продолжил выступать на сцене. 15 января 1926 года он сыграл в «Горе от ума». Зрители встретили его овациями, спектакль имел огромный успех. Воодушевленный, Сумбатов-Южин решил выходить на сцену два раза в неделю. Однако уже 5 февраля, играя в спектакле «Железная стена», почувствовал себя очень плохо, с трудом доиграл и вернулся домой с температурой 38 градусов. Врачи определили у него тяжелую форму пневмонии. Спустя несколько дней консилиум профессоров решил, что помочь больному уже невозможно и жить ему осталось не более нескольких часов. Но благодаря усилиям врача Константина Напалкова состояние Южина улучшилось, больной выздоровел.

Однако боли в сердце не оставили актера. Летом 1927 года по постановлению народного комиссариата просвещения он был вновь направлен на лечение во Францию. 17 сентября 1927 года, в день своего семидесятилетия, Александр Сумбатов-Южин умер за письменным столом в городе Жуан-ле-Пэн на юге Франции, работая над своей последней пьесой.

Чем знаменит

Выдающийся актер драматического театра. С равным успехом выступал в романтических, драматических и комедийно-характерных ролях. Среди самых известных его ролей - Дюнуа («Орлеанская дева» Шиллера), Дон Карлос («Эрнани» Гбго), Макбет, Ричард III, Гамлет, Яго, Кориолан, Шейлок, Фигаро, Болингброк («Стакан воды» Скриба), Телятев («Бешеные деньги» Островского), Фамусова, Мортимер («Мария Стюарт»), Карло ван-дер-Ноот («Граф де Ризоор» Сарду), лорд Кавершам («Идеальный муж» Уайльда).

О чем надо знать

Как писал Луначарский, «Южин в значительной мере остался в России для того, чтобы охранять Малый театр. Малый театр был сокровищем его жизни. Разрушение Малого театра было бы для него гораздо хуже смерти». Благодаря усилиям Сумбатова-Южина уже 21 ноября 1917 года Малый театр возобновил свои спектакли. В январе 1918 года Южин подготовил проект автономного управления Малого театра и представил этот проект труппе театра и Луначарскому, добившись потом утверждения этого проекта правительством. Сумбатов-Южин принимал активное участие в работе Театрального отдела Наркомпроса, Центротеатра и других организаций, руководивших театральным искусством.

Прямая речь

«На любой европейской сцене был бы Южин прославлен большой знаменитостью. Декламацию г. Южина положительно можно назвать образцовой; в ней слышится всегда верный тон, отсутствие излишней тягучести и торопливости и “приподнятости” — трех недостатков, присущих очень многим артистам; тщательная обработка, обдуманность, выдержанность, и в то же самое время искренняя горячность. Мимика артиста разнообразна, порою смелая и всегда благородна и изящна. Что касается пластичности — качества, по правде сказать, редкого в наших артистах — то в этом отношении г. Южин может поравняться с самыми выдающимися сценическими художниками, каковы Росси, Сальвини, Муне-Сюлли, Барнай…»

В. П. Буренин (1882)

«Малый театр с огромным энтузиазмом и последовательностью приступил к очищению от тех действительно низкопробных пьес, которыми был засорен его предреволюционный репертуар. А. И. Южин — собранный, волевой и точный — крепко держал руль Малого театра. Сразу после революции он впустил в его стены А. А. Санина и этим поднял режиссуру; взамен ремесленных павильонов (Коровин был редким гостем в Малом театре) на его сцене воздвиглись декорации Юона и Ульянова; в репертуар широкой волной вошли классики — Островский, Мольер, Лопе де Вега, Шекспир; М. Н. Ермолова, Е. К. Лешковская в следующих сезонах создали незабываемые шедевры в “Ричарде III” и “Лесе”; Малый театр впервые поставил “Старика” Горького с О. О. Садовской, а вскоре после этого — “Кромвеля”. Он организовал при себе школу, первый выпуск которой составил студию Малого театра. Театр возвращался к своим истокам — к тому демократизму, которым он был силен и который замутнялся пошлой и беспринципной репертуарной политикой и безрежиссерьем предреволюционных лет».

П. А. Марков (журнал «Театр» 1975)

«Ты был нашим вождем, рыцарем нашего театра, нашим защитником и нашим другом. Гениальные артисты и артистки были, есть и будут в нашей стране, но таких, которые бы отдали всю любовь, весь талант, всю жизнь на служение искусству, на утверждение его высокого значения, его великой силы для народа и на защиту прав, достоинства и чести актера, таких среди нас немного, и ты был одним из первых».

А. А. Яблочкина (1927)

7 фактов об Александре Сумбатове-Южине

• В гимназической постановке «Горя от ума» роль Чацкого исполнял Саша Сумбатов, а Фамусова - ученик параллельного класса Володя Данченко - в будущем прославленный театральный режиссер и один из основателей МХТ. Затем они вдвое неоднократно выступали в спектаклях любительского драматического кружка в Тифлисе.
• В студенческие годы Александр Сумбатов пугал квартирную хозяйку, когда вслух читал в своей комнате монологи из пьесы. «Это чистое наказание, — жаловалась она, — окромя него семь скубентов живет, и все чинно и благородно, а он озорник, да и только».
• Отец Сумбатова-Южина примирился с его актерской карьерой только в 1882 году, незадолго до смерти.
• Актеры Александр Сумбатов-Южин и Александр Ленский были женаты на сестрах Марии и Лидии Корф, а Владимир Немирович-Данченко - на их двоюродной сестре Екатерине Корф.