Детские иллюстрации рисунки. Художники - иллюстраторы любимых детских книг
Все дети любят сказки: любят слушать, как их рассказывают бабушки и мамы, а те, кто умеет читать, читают сами. Читают и рассматривают интересные, красочные картинки - иллюстрации, которые рассказывают о героях книги ничуть не меньше, чем текст самой сказки. А кто же создает эти иллюстрации? Ну конечно художники, художники - иллюстраторы.
Кто такие иллюстраторы? Это художники, которые рисуют иллюстрации для книг, помогающие понять содержание книжки, лучше представить её героев, их внешность, характеры, поступки, обстановку, в которой они живут...
По рисунку художника-иллюстратора сказки вы можете догадаться, даже не прочитав её, злые герои сказки или добрые, умные или глупые. В сказках всегда много фантазии, юмора, поэтому художник, иллюстрирующий сказку, должен быть немного волшебником, обладать чувством юмора, любить и понимать народное творчество.
Давай познакомимся с некоторыми художниками-иллюстраторами детских книг.
Юрий Алексеевич Васнецов (1900 – 1973гг.)
Иллюстрировать книги для детей начал с 1929 года. Его книга «Ладушки» в 1964 году была удостоена высшей награды - Диплома Ивана Фёдорова, а на Международной выставке в Лейпциге она получила серебряную медаль. Юрий Алексеевич был замечательным художником – сказочником, для его творчества были характерны доброта, спокойствие, юмор. С детства полюбил он яркую, весёлую дымковскую игрушку и не расставался с навеянными ею образами, перенося их на страницы книг.
В иллюстрациях Васнецова живёт простодушное восприятие мира, яркость и непосредственность: гуляют кошечки в розовых юбочках и зайцы в валенках, пляшет круглоглазый заинька, уютно горят огоньки в избах, где мыши не боятся кота, где такое нарядное солнце и облака, похожие на пушистые блины. Его картинки к фольклорным песенкам, потешкам и прибауткам нравятся всем малышам («Ладушки», «Радуга-дуга»). Он иллюстрировал народные сказки, сказки Льва Толстого, Петра Ершова, Самуила Маршака, Виталия Бианки и других классиков русской литературы.
Евгений Михайлович Рачёв (1906-1997 гг.)
Наверное, трудно найти человека, любящего детские книги и при этом не знакомого с иллюстрациями Евгения Михайловича Рачёва. Его по праву можно назвать одним из самых известных художников детской книги прошлого века.
Евгений Михайлович – художник-анималист, автор иллюстраций к русским, украинским, румынским, белорусским и другим народным сказкам, сказкам народов Севера, басням Ивана Крылова и Сергея Михалкова, сказкам Дмитрия Мамина-Сибиряка, произведениям Михаила Пришвина, Михаила Салтыкова-Щедрина, Льва Толстого, Виталия Бианки и т.д.
Его яркие, добрые и весёлые рисунки запоминаются сразу и навсегда. Самые первые сказки детства – «Колобок», «Курочка Ряба», «Три медведя», «Заюшкина избушка», «Коза-дереза» - остаются в памяти именно с иллюстрациями Евгения Рачёва.
«Чтобы делать рисунки к сказкам о животных, конечно, надо хорошо знать природу. Надо хорошо знать, как выглядят те звери и птицы, которых собираешься рисовать», - писал о своей работе художник.
Но звери, которых рисовал Евгений Михайлович, - не просто лисы и волки, зайцы и медведи. Их образы отражают человеческие эмоции, характеры, настроение. «Потому что в сказках животные похожи на разных людей: на добрых или злых, на умных или глупых, на озорных, весёлых, смешных» (Е. Рачёв).
Евгений Иванович Чарушин (1901 - 1965 гг.)
Евгений Чарушин известный художник и писатель. Кроме своих собственных книг «Волчишко и другие», «Васька», «Про сороку» иллюстрировал произведения Виталия Бианки, Самуила Маршака, Корнея Чуковского, Михаила Пришвина и др.
Чарушин хорошо знал повадки и образы животных. В своих иллюстрациях он рисовал их с необычайной точностью и характерностью. Каждая иллюстрация индивидуальна, в каждой изображён персонаж с индивидуальным характером соответствующим определённой ситуации. «Если нет образа, так и изображать нечего», - говорил Евгений Чарушин. – «Я хочу понять животное, передать его повадку, характер движения. Меня интересует его мех. Когда ребёнок хочет пощупать моего зверёнка, - я рад. Мне хочется передать настроение животного, испуг, радость, сон и т.п. Всё это надо наблюдать и почувствовать».
У художника свой метод иллюстрирования - чисто живописный. Он рисует не контурно, а необычайно искусно, пятнами и штрихами. Зверь может быть изображён просто «лохматым» пятном, но в этом пятне ощущается и настороженность позы, и характерность движения, и особенность фактуры - упругость поднятой дыбом длинной и жёсткой шерсти вместе с пуховой мягкостью густого подшёрстка.
Последней книгой Е.И. Чарушина стали «Детки в клетке» С.Я. Маршака. А в 1965 году ему посмертно была присуждена золотая медаль на международной выставке детской книги в Лейпциге.
Май Петрович Митурич (1925 - 2008 гг.)
Май Митурич знаменит, в первую очередь, как великолепный график и художник-иллюстратор книг. Он не просто художник, но ещё и путешественник. Самый большой успех принесло ему сотрудничество с Геннадием Снегирёвым. Совместно они совершали поездки на Север, Дальний Восток, после которых появились рассказы и рисунки к ним. Наиболее удачные книги «Про пингвинов» и «Пинагор» удостоены дипломов за лучшее оформление.
Май Петрович прекрасный рисовальщик. Он рисует восковыми мелками, акварелью. Митурич выбирает такой тип иллюстрации, при котором ни цвет, ни объём, ни тени не нарушают общей гармонии рисунка и белого листа. Он продуманно выбирает 2-3 цвета жёлтый, синий, чёрный и рисует, не смешивая цвета. Избегает прямого сходства цвета с натурой, цвет у него условен.
В рассказах о природе мягкие тона, прозрачные акварели усиливают ощущение тишины, спокойствия, которое испытывает человек в природе.
Художник оформил около 100 книг для детей. Среди них иллюстрации к произведениям Корнея Чуковского, Самуила Маршака, Геннадия Снегирева, Агнии Барто, Сергея Михалкова, Редьярда Киплинга, Льюис Кэрролла, Сергея Аксакова, «Одиссее» Гомера, «Японским народным сказкам».
Лев Алексеевич Токмаков (1928 - 2010гг.)
Творческая деятельность Льва Алексеевича Токмакова многообразна: он не только уделяет много времени работе с детской книгой, но работает и в станковой графике - им создано несколько десятков автолитографий и множество рисунков, он нередко выступает в печати как журналист, критик и детский писатель. И всё же главное место в творчестве художника занимает книжная иллюстрация - более сорока лет он рисует детские книжки. На страницах книг появляются очень странные существа. Уж не игрушки ли это? Серебристый волк, медведь с шариками вместо ушей? Художник рисует силуэтом, цветовым пятном, сознательно использует приём «рукотворности». Его рисунки начисто лишены бытовых подробностей и описательности. Чуть-чуть синей краски - озеро, чуть-чуть темно-зелёной - лес. Ещё интересный приём художника - его герои не движутся, они застыли на месте. Они подобны своим прообразам на лубках и прялках, оттуда родом Токмаковские звери.
Подлинным открытием в области искусства детской книги стали созданные им иллюстрации к книгам: Джанни Родари «Сказки по телефону», Астрид Линдгрен «Пеппи Длинный чулок», Ирины Токмаковой «Ростик и Кеша», Виталия Бианки «Как муравьишка домой спешил», к произведениям Валентина Берестова, Бориса Заходера, Сергея Михалкова и многих других.
Владимир Григорьевич Сутеев (1903 - 1993 гг.)
Владимир Сутеев один из первых советских художников-мультипликаторов, режиссёр и сценарист мультфильмов. С середины 40-х годов обратился к детской книге, как автор рисунков и текстов. Мультипликация наложила свой отпечаток на творчество художника: его звери стали комичными, забавными, потешными. Мы видим богатство действия. Главное для него - показать характер героя, его настроение. Рисунки наполнены интересными деталями, подчеркивающими мягкий юмор сказок. Чаще всего художник использует под иллюстрацию часть страницы, органично сочетая рисунок и текст.
Благодаря его перу читатель получил прекрасные иллюстрации книг Джанни Родари «Приключения Чиполлино», норвежского писателя Альфа Прейсена «Весёлый Новый год», венгерской писательницы Агнеш Балинт «Гном Гномыч и Изюмка», американской писательницы Лилиан Муур «Крошка Енот и тот, кто сидит в пруду».
Владимир Григорьевич Сутеев сам сочинял свои сказки. «Пишу я правой рукой, а рисую - левой. Так что правая по большей части свободна, вот я и придумал для неё занятие». В 1952 году вышла первая книжка за авторством самого Сутеева, «Две сказки про карандаш и краски». С этих пор он пишет сценарии для мультфильмов, иллюстрирует книги, выступает как режиссёр и сценарист.
Среди изданных книг с иллюстрациями Владимира Сутеева, такие как: «Это что за птица?», «Цыплёнок и утёнок», «Палочка-выручалочка», «Усатый-полосатый», «Дядя Стёпа», «Весёлое лето», «Весёлый Новый год», «Приключения Пифа», «Айболит», «Яблоко», «Тараканище», «Медвежонок-невежа», «Упрямый лягушонок», «Котёнок, который забыл, как надо просить есть», «Одни неприятности», «Спускаться легче», «Где лучше бояться?», «Середина сосиски», «Так не честно», «Хорошо спрятанная котлета», «Тень всё понимает», «Секретный язык», «Однажды утром», «Ромашки в январе», «Как щенок Тявка учился кукарекать», и др.
Виктор Александрович Чижиков (род. 26 сентября 1935 г.)
Художник превратил своё рисование в какую-то игру, где существует не реальный, а условный мир, позволяющий ему выстраивать на листе свою сказочную страну. Невозможно не поддаться обаянию его героев.
Виктор Александрович рассказывает: «Меня цветом не заинтересуешь, я - дальтоник, меня только человеческим характером».
Герои его рисунков всегда вызывают улыбку – добрую и ироничную. Легко узнаваемые, полные доброго юмора и душевной теплоты рисунки Чижикова стали известны миллионам читателей всех возрастов, а в 1980 году он придумал и нарисовал медвежонка Мишу - талисман Московских олимпийских игр, который сразу же стал одним из самых популярных рисованных персонажей в стране.
Его иллюстрации украшали книги практически всех классиков советской детской литературы - Агнии Барто, Сергея Михалкова, Бориса Заходера, Самуила Маршака, Николая Носова, Эдуарда Успенского и многих других как отечественных, так и зарубежных авторов.
Татьяна Алексеевна Маврина (1902-1996 гг.)
Родилась в Нижнем Новгороде, в 1921 году училась в Москве в высших художественно-технических мастерских и институте. Единственный советский художник, удостоенный в 1976 году премии имени Г. Х. Андерсена за творчество в области детской иллюстрации.
Талантливая и самобытная художница выработала свой живописный язык. Суть его в открытом звучании цвета, в умении видеть мир широко и декоративно, в смелости рисунка и композиции, введении сказочно-фантастических элементов. С детства видя расписные ложки и короба, ярко раскрашенные игрушки она была очарована совсем другой, неведомой техникой, совсем другим способом крашения. У Мавриной включён в иллюстрацию даже текст (первая и последняя строки пишутся от руки, герои выделяются, обводятся яркой чертой). Рисует гуашью.
Особое место в её творчестве заняло иллюстрирование книг для детей. Наиболее известно оформление сказок А. С. Пушкина: «Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях», «Руслан и Людмила», «Сказки», а также сборники «По щучьему велению», «Русские сказки», «За тридевять земель». Татьяна Алексеевна Маврина выступала и как иллюстратор собственных книг: «Сказочные звери», «Пряники пекутся, коту в лапы не даются», «Сказочная азбука».
Владимир Михайлович Конашевич (1888-1963 гг.)
Сказка интересовала его всю жизнь. Он легко и с наслаждением фантазировал, одну и ту же сказку мог иллюстрировать несколько раз и каждый раз по-новому.
Владимир Конашевич рисовал иллюстрации к сказкам разных народов: русским, английским, немецким, китайским, африканским.
Первая книжка с его иллюстрациями «Азбука в картинках» вышла в 1918 году. Получилась она случайно. Художник рисовал для своей маленькой дочери разные смешные картинки. Потом стал рисовать картинки на каждую букву алфавита. Кто-то из издателей увидел эти рисунки, они им понравились и были напечатаны.
Глядя на его рисунки, ощущаешь, как художник сам смеётся вместе с детьми.
Он очень смело обращается с книжной страницей, не разрушая её плоскости, он делает её безграничной, с удивительным мастерством изображает реальные и самые фантастические сцены. Текст не существует отдельно от рисунка, он живёт в композиции. В одном случае он отмечен рамкой из цветочных гирлянд, в другом -окружён прозрачным мелким рисунком, в третьем - на цветном фоне тонко связан окружающими цветовыми пятнами. Его рисунки пробуждают не только воображение, юмор, но и формируют эстетическое чувство и художественный вкус. В иллюстрациях Конашевича нет глубокого пространства, рисунок всегда приближен к зрителю.
Книги, которые оформлял Конашевич, были яркими, праздничными и доставляли детям огромную радость.
Иван Яковлевич Билибин (1876-1942 гг.)
Большое внимание уделял художник искусству оформления книги. Он был одним из первых, кто начал рисовать иллюстрации к русским народным сказкам и былинам.
Работал он над книгами небольшого объёма, так называемыми «книжками-тетрадками», и оформлял их так, чтобы всё в этих книжках: текст, рисунки, орнамент, обложка – составляло единое целое. И иллюстрациям в них было отведено столько же места, сколько и тексту.
Иван Яковлевич Билибин разработал систему графических приёмов, которые дали возможность объединять иллюстрации и оформление в одном стиле, подчинив их плоскости книжной страницы.
Характерные черты билибинского стиля: красота узорного рисунка, изысканная декоративность цветовых сочетаний, тонкое зрительное воплощение мира, сочетание яркой сказочности с чувством народного юмора и др.
Он выполнил иллюстрации к русским народным сказкам «Царевна-лягушка», «Пёрышко Финиста-Ясна Сокола», «Василиса Прекрасная», «Марья Моревна», «Сестрица Аленушка и братец Иванушка», «Белая уточка», к сказкам А. С. Пушкина – «Сказка о царе Салтане», «Сказка о золотом петушке, «Сказка о рыбаке и рыбке» и многим другим.
Белоснежка и семь гномов
Издательство «Добрая книга», которое несколько лет подряд выпускало «книжки-открытки» с фотографиями животных и забавными подписями к ним, вдруг решило переключиться на подарочные издания детских книг и предложило читателям сразу несколько сказок, проиллюстрированных современными европейскими художниками.
Кот в сапогах
Обращает на себя внимание оригинальный «Кот в сапогах» Шарля Перро с иллюстрациями ещё одного американского художника (1939-2001), также появившийся в редакции «Доброй книги». Пожалуй, мы ни разу ещё не видели такой оригинальной обложки: на ней изображена лукавая кошачья морда в дворянском наряде эпохи Возрождения и больше ничего, нет ни имени автора, ни названия сказки, ни других привычных нам атрибутов и виньеток. Впрочем, этому не приходится удивляться, ведь именно Марселлино известен как новатор в области дизайна обложек (начиная с 1974 г., он создавал по 40 обложек в год в течение 15 лет и произвел революцию в этой области).
Марселлино начал иллюстрировать детские книги в середине 80-х гг. и первая его масштабная работа – «Кот в сапогах» — принесла ему в 1991 г. одну из самых престижных наград в области детской иллюстрации . Читатели отмечают, что иллюстрации наполнены солнечным светом, а также юмористическим подтекстом, и предвосхищают новое прочтение образа кота в сапогах, позже представленное зрителям мультфильмов студией «Пиксар».
Российские читатели знакомы с творчеством иллюстратора по авторской книжке-картинке «Меню для крокодила», которая вышла в издательстве «Поляндрия» в прошлом году (правда иллюстратор представлен как «Марчеллино»). Сказка «Меню для крокодила» (в оригинале «I, crocodile») в 1999 г. была признана лучшей иллюстрированной книгой для детей по версии газеты «New York Times».
Снежная королева
С творчеством британского иллюстратора читатели продолжают знакомиться по новому изданию «Снежной королевы» Г.-Х. Андерсена, также появившемся в «Доброй книге» (совсем недавно в том же издательстве вышла Г. Х. Андерсена с иллюстрациями К. Бирмингема, а в прошлом году издательство «Эксмо» представило проиллюстрированную им сказку К.С. Льюиса «Лев, колдунья и платяной шкаф»). Впервые книга с этими иллюстрациями вышла в Великобритании в 2008 г. в издательстве Candlewick .
Посредством мела и карандаша Бирмингем создаёт масштабные двухполосные иллюстрации к самым известным сказкам. Именно они становятся главным событием книги, даже если речь идёт об очень известном тексте, будь то «Рождественская песнь» Д. Мура (книга с иллюстрациями Бирмингема была продана тиражом более миллиона экземпляров) или «Лев, колдунья и платяной шкаф» К. С. Льюиса. Отличительным признаком иллюстраций Бирмингема являются очень детальные, выполненные с фотографической точностью изображения людей, а также масштабный, очень яркий сказочный мир.
Послушайте, я здесь!
В издательстве «Энас-книга» вышла книжка-картинка Бригитты Эндрес «Послушайте, я здесь!», проиллюстрированная художницей из Германии . Это история о том, как маленький хамелеон страдал в одиночестве в зоомагазине, а затем сбежал оттуда и повстречал на улице маленькую девочку, которая стала ему другом и хозяйкой.
Если упомянутые выше иллюстраторы годами трудятся над одной и той же книжкой, то у Турлоньяс уходит меньше месяца на создание одной: в 2013 г. в Германии вышло целых 15 книжек-картинок, для которых она нарисовала иллюстрации, а в 2014 – 13. На её рисунках, выполненных очевидно при помощи компьютера, много большеголовых, довольно милых, хотя и очень похожих друг на друга детей, изображённых нарочито кривоватыми линиями. В них нет никакого стремления к реализму (родители маленьких читателей назовут этот стиль «мультяшным»), однако ситуации и пейзажи – улица, магазин, комната – весьма узнаваемы, а картинки вовсе не грешат безвкусной яркостью.
Интересно, что Турлоньяс в большинстве случае выступает иллюстратором чужого текста и почти никогда не сочиняет книжку полностью самостоятельно. Российским читателям её творчество знакомо по книге Михаэля Энглера «Фантастический слон», которая вышла в издательстве «Поляндрия» в 2014 г.
Отто в городе
Огромную «картонку» для самых маленьких читателей подготовили в детской редакции издательства «Манн, Иванов и Фербер» — это книжка-картинка известного бельгийского иллюстратора «Отто в городе». С первого взгляда книжка похожа на очередную, привычную уже нашим читателям wimmelbuch , на её страницах рассыпано множество деталей, которые можно подолгу рассматривать и отыскивать предметы и явления привычного мира. Но на самом деле «Отто в городе» представляет нам совершенно новаторский подход к «мельтешению»: книжку можно читать, двигаясь вокруг неё, а ещё рассматривать, как музей: с начала до конца читать снизу, а от конца к началу – сверху. В общем, книга нарисована в формате круговых городских панорам, где нет привычной композиции «снизу – земля и город, сверху – небо и самолёты», читатель смотрит на город как будто сверху вниз, с неба, и видит дороги, дома, перекрестки и жителей условного выдуманного художником европейского города.
Том Шамп придумал целую серию книг про котёнка Отто. В каждой из них представлены необычные панорамы мест, привычных для жителя Западной Европы. С первого взгляда рисунки его похожи на коллажи, выполненные из разных материалов, но впечатление это обманчиво: все свои иллюстрации художник рисует акриловой краской на картоне.
Хоббит
Множество иллюстраторов работало над изображениями к книгам профессора о Средиземье, но самым первым иллюстратором «Хоббита» выступил сам автор. Толкин не являлся профессиональным художником и регулярно извинялся перед своими издателями за недостаточно качественные рисунки (впрочем, в первое издание сказки было помещено всего десять чёрно-белых изображений, а также карта). Однако кто лучше него знал, как на самом деле выглядят Ривенделл, дом Беорна, дракон Смауг и другие персонажи и места? В феврале этого года в издательстве «АСТ» вышло очередное издание сказки «Хоббит», в новом переводе и с авторскими иллюстрациями, которые расположены на вклейках.
Ганс Христиан Андерсен
Некоторые российские иллюстраторы востребованы по всему миру, книги с их работами выходят как в западных странах, так и в издательствах Кореи и Китая. Например, едва ли не половина книг с иллюстрациями была издана за границей. Некоторые из его иллюстраций российские читатели увидели значительно позже, чем американские, это касается и новинки издательства «Рипол», книги из биографической серии «Великие имена», которая посвящена сказочнику : в США книга вышла в свет в 2003 г. Авторы книги рассказали несколько историй из жизни любимого сказочника (к сожалению, стилистически текст на русском языке весьма небезупречен), а Чёлушкин проиллюстрировал их в своей оригинальной манере, сочетая реальное с фантастическим.
Поэты Серебряного века детям
Совершенно новый сборник «Поэты Серебряного века детям» издательства «Оникс-Лит» является одновременно дебютом молодого иллюстратора из Санкт-Петербурга , которая нарисовала картинки к известным стихотворениям Марины Цветаевой, Николая Гумилёва, Саши Чёрного и других поэтов начала прошлого века. Изображения людей, детей и взрослых, кажутся немного карикатурными, зато иллюстрации заполнены причудливыми орнаментальными фонами пастельных тонов, которые создают как будто многослойное, кружевное пространство. В издательстве «Оникс-Лит» анонсирована ещё одна книга с иллюстрациями молодой художницы – «Дом, который уплыл» Анны Никольской. А в данный момент на платформе boomstarter начался краудфаундинговый проект «Порожек» : читателям предлагается поучаствовать в издании книги про девочку Лидочку, которая не может ходить, зато умеет объезжать порожки на своём специальном кресле на колёсах. Историю сочинила Анна Никольская, а иллюстрации для неё нарисовала та же самая Анна Твердохлебова.
Тяпкин и Лёша
Многие эксперты и любители детской литературы отмечают, что в данный момент мы наблюдаем бум переизданий: советских детских книг 50-80-х гг. прошлого века выпускается едва ли не больше, чем современных, при этом издатели стремятся воспроизвести книгу полностью: от текста до иллюстраций, от макета до шрифтов (что, впрочем, не всегда получается из-за новых санитарно-гигиенических требований к книгоиздательской продукции для детей). Редакторы издательств выбирают не только самых известных, «массовых» и растиражированных художников, вроде , но обращают внимание на полузабытые имена и малоизвестные тексты.
Издательство «Речь», например, которое ежемесячно предлагает своим читателям добрый десяток старых-новых книг, представило переиздание не самой известной сказочной повести Майи Ганиной «Тяпкин и Лёша» с иллюстрациями . Это сказка об одном летнем дачном приключении, дружбе маленькой девочки Любы по прозвищу Тяпкин и лесного человечка Володи, которого девочка зовёт «Лёша» (от слова «леший»). Ника Гольц, которая вообще-то крайне редко обращалась к иллюстрированию современных авторов, нарисовала для этой книги очень нежные картинки, выполненные всего в две краски, – серым и измурудно-зелёным цветом. Сказка издавалась дважды, в 1977 и в 1988 гг., и для каждого издания Ника Георгиевна нарисовала свой вариант иллюстраций. В переиздании, которое вышло в серии «Читаем с Библиогидом», издатели собрали все иллюстрации художницы, созданные для обоих изданий, под одной обложкой.
Театр открывается
Полузабытый широкой публикой иллюстратор детских книг, умерший уже более 30 лет назад, – , возвращается к читателям благодаря издательству «Нигма». Творчество А. Брея исключительно многообразно: он считается одним из ярчайших представителей московской книжной графики 20-30-х гг. прошлого века, работал как анималист и как иллюстратор сказок, много рисовал для детских журналов и дидактических пособий и в общей сложности проиллюстрировал около 200 детских книг. Кроме этого, он нарисовал примерно 50 диафильмов, предложив совершенно новую технику изображения для них: в некоторых его диафильмах текст был размещён не под рисунком, как обычно, а вписан в само пространство картинки, для чего художник сочинял интересные «авторские шрифты».
Издание старых диафильмов в виде книг увеличенного альбомного формата – это один из нередких опытов последних лет. В очередной раз его повторяет «Нигма», которая выпускает книжкой бывший диафильм 1968 г. со стихотворением Эммы Мошковской «Театр открывается», проиллюстрированный А. Бреем. Художник нарисовал не только иллюстрации, но и тексты, а все вежливые слова, которые поэтесса предлагает запомнить маленьким читателям, поместил в цветные рамки.
В ближайшее время в издательстве выйдет ещё одна книжка с иллюстрациями А. Брея – «Алёнкин выводок» А. Балашова, правда на этот раз без всяких экспериментов с диафильмами.
Друзья! Вы можете поддержать наш проект, чтобы мы могли развивать его и публиковать больше интересных авторских материалов об иллюстрированной книге.
Книга для ребенка – это путь к познанию мира. Выбор родителями книги для ребенка, это ответственная часть его воспитания, так как детская книга берет на себя важную познавательную, этическую и эстетическую функции. Поэтому и художник прямым образом участвует в воспитании ребенка. Своими иллюстрациями он развивает эстетический вкус ребенка, влияет на формирование его мировоззрения.
Помочь родителям выбрать книгу для ребенка, а иллюстраторам создать её помогут следующие 5 основных признаков хорошей иллюстрации для малышей.
1. Предметы, изображаемые в иллюстрации, должны быть выразительны и легко узнаваемы.
Тут все методы хороши. Например, преувеличение некоторых свойств предметов, акцентирование их главных особенностей и упрощение второстепенных.
Мишка, бурый мишка, кто там впереди?
2. Персонажи должны легко передавать эмоции. Мимика лица и положение тела персонажа должны быть хорошо выраженными. Не используйте сложных эмоций: грустных улыбок или слез счастья. Ребенок, понимает только один вид слез – плачет тот, кому плохо. А улыбается тот, кому хорошо.
Новогодняя книга кроличьих историй.
3. Цвет в детской иллюстрации выполняет важную информационную функцию. Яркие, контрастные цвета задают эмоциональное настроение, а цветовые акценты управляют вниманием ребенка.
The Cat in the Hat. Theodor Geisel
4. Характеры персонажей раскрываются через их фразы и действия. Ребенок воспринимает действия по картинке, поэтому иллюстрация должна стремиться «рассказывать» историю без сопровождения текста. Художник в детской книге является не просто иллюстратором книжной сцены-разворота. Он становится режиссером всего повествования, рассказчиком истории.
SHH! WE HAVE A PLAN. Chris Haughton
5. В иллюстрации все должно быть логично и продумано. В стремительно развивающемся мышлении ребенка построение ментальных связей «причина-следствие» играют очень важную роль. Следствие должно максимально стараться соединиться с причиной через «почему?» Важно помнить, что книга является для малыша учебником, потому стоит обращать внимание чему она сможет научить.
Видимое-Невидимое.
Английский иллюстратор Мартин Солсбери (Martin Salisbury) в одном своем интервью сказал: «…книжка-картинка служит личной передвижной художественной галереей, которую можно держать в руках и посещать снова и снова».
Ребенок будет «перечитывать» книгу сотни раз. И позже, во взрослом возрасте вспоминать то, что читал в детстве. Все, что он возьмет из книги, на подсознательном уровне повлияет на его отношение к миру и окружающим. Поэтому прошу родителей внимательно относиться к тому, что читают ваши малыши и не жалеть денег на хорошие детские книги.
Художественное наследие мастера не исчерпывается лишь книжной графикой. А. Ф. Пахомов – автор монументальных росписей, живописных полотен, станковой графики: рисунков, акварелей, многочисленных эстампов, среди которых волнующие листы серии «Ленинград в дни блокады». Однако случилось так, что в литературе о художнике сложилось неточное представление о подлинных масштабах и времени его деятельности. Порой освещение его творчества начинали лишь с произведений середины 30-х годов, а иногда и того позже – с серии литографий военных лет. Такой ограниченный подход не только сужал и урезывал представление об оригинальном и ярком наследии А. Ф. Пахомова, создававшемся в течение полувека, но и обеднял советское искусство в целом.
Потребность в исследовании творчества А. Ф. Пахомова давно назрела. Первая монография о нем появилась еще в середине 30-х годов. Естественно, что в ней была рассмотрена лишь часть произведений. Несмотря на это и на некоторую ограниченность в понимании традиций, свойственную тому времени, труд первого биографа В. П. Аникиевой сохранил Ценность с фактологической стороны, а также (с необходимыми коррективами) концептуально. В выходивших в 50-е годы очерках о художнике охват материала 20 – 30-х годов оказался более узким, а освещение творчества последующих периодов носило более избирательный характер. Сегодня описательная и оценочная сторона трудов об А. Ф. Пахомове, отдаленных от нас двумя десятилетиями, кажется во многом утратившей убедительность.
В 60-е годы А. Ф. Пахомов написал оригинальную книгу «Про свою работу». Книга отчетливо показала ошибочность ряда бытовавших представлений о его творчестве. Высказанные в этом труде мысли художника о времени и об искусстве, а также обширный материал записей бесед с Алексеем Федоровичем Пахомовым, сделанных автором этих строк, помогли созданию предлагаемой читателям монографии.
А. Ф. Пахомову принадлежит чрезвычайно большое количество произведений живописи и графики. Не претендуя на их исчерпывающее освещение, автор монографии счел своей задачей дать представление об основных сторонах творческой деятельности мастера, о ее богатстве и оригинальности, об учителях и коллегах, способствовавших становлению искусства А. Ф. Пахомова. Гражданственность, глубокая жизненность, реализм, свойственные произведениям художника, позволили показать развитие его творчества в постоянной и тесной связи с жизнью советского народа.
Являясь одним из крупнейших мастеров советского искусства, А. Ф. Пахомов пронес на всем своем долгом жизненном и творческом пути горячую любовь к Родине, к ее людям. Высокий гуманизм, правдивость, образная насыщенность и делают его произведения такими душевными, искренними, полными теплоты и оптимизма.
В Вологодской области возле города Кадникова на берегу реки Кубены раскинулось село Варламове. Там 19 сентября (2 октября) 1900 года у крестьянки Ефимии Петровны Пахомовой родился мальчик, которого назвали Алексеем. Его отец, Федор Дмитриевич, происходил из «удельных» землепашцев, не знавших в прошлом ужасов крепостного права. Это обстоятельство играло не последнюю роль в жизненном укладе и преобладающих особенностях характера, выработало умение держаться просто, спокойно, с достоинством. Здесь коренились и черты особой оптимистичности, широты взглядов, душевной прямоты, отзывчивости. Алексей воспитывался в трудовой обстановке. Жили небогато. Как и во всей деревне, своего хлеба до весны не хватало, нужно было покупать его. Требовался дополнительный заработок, которым занимались взрослые члены семьи. Один из братьев был каменотесом. Многие односельчане плотничали. И все же ранняя пора жизни запомнилась юному Алексею как наиболее радостная. После двухгодичного обучения в церковноприходской школе, а затем еще двух лет — в земской школе в соседнем селе, он был отправлен «на казенный счет и на казенные харчи» в высшее начальное училище в город Кадников. Время занятий там осталось в памяти А. Ф. Пахомова как очень тяжелое и голодное. «С тех пор мое беспечное детство в отчем доме, — рассказывал он, — навсегда стало казаться мне самым счастливым и поэтичным временем, и эта поэтизация детства в дальнейшем стала главным мотивом в моей работе». Художественные способности Алексея проявились рано, хотя там, где он жил, не было условий для их развития. Но даже при отсутствии учителей мальчик добился определенных результатов. Соседний помещик В. Зубов обратил внимание на его дарование и подарил Алеше карандаши, бумагу и репродукции с картин русских художников. Ранние рисунки Пахомова, сохранившиеся до наших дней, обнаруживают то, что впоследствии, будучи обогащено профессиональным мастерством, станет характерным для его творчества. Маленького художника увлекало изображение человека и прежде всего ребенка. Он рисует братьев, сестру, соседских ребятишек. Интересно, что ритм линий этих бесхитростных карандашных портретов перекликается с рисунками его зрелой поры.
В 1915 году, ко времени окончания училища города Кадникова, по предложению уездного предводителя дворянства Ю. Зубова местные любители искусства объявили подписку и на собранные деньги направили Пахомова в Петроград в училище А. Л. Штиглица. С революцией пришли перемены и в жизнь Алексея Пахомова. Под влиянием новых преподавателей, появившихся в училище,— Н. А. Тырсы, М. В. Добужинского, С. В. Чехонина, В. И. Шухаева — он стремится глубже понять задачи искусства. Недолгое обучение под руководством большого мастера рисунка Шухаева дало ему много ценного. Эти занятия заложили основы понимания строения человеческого тела. Он стремился к глубокому изучению анатомии. Пахомов убеждался в необходимости не копировать окружающее, а осмысленно его изображать. Рисуя, он привыкал не быть в зависимости от светотеневых условий, а как бы «освещать» натуру своим глазом, оставляя светлыми близкие части объема и притемняя те, что более отдалены. «Правда, — замечал при этом художник, — я не сделался правоверным шухаевцем, то есть не стал рисовать сангиной, размазывая ее резинкой так, что тело человека выглядело эффектно». Полезны были, как признавался Пахомов, уроки виднейших художников книги — Добужинского и Чехонина. Особенно ему запомнился совет последнего: добиваться умения писать шрифты на книжной обложке сразу кистью, без подготовительной наметки карандашом, «как адрес на конверте». По словам художника, такая выработка нужного глазомера помогала впоследствии и в зарисовках с натуры, где он мог, начав с какой-нибудь детали, разместить все изображаемое на листе.
В 1918 году, когда жить в холодном и голодном Петрограде без постоянного заработка стало невозможно, Пахомов уехал на родину, поступив учителем рисования в школу в Кадникове. Эти месяцы принесли огромную пользу для пополнения его образования. После уроков в классах первой и второй ступени он жадно читал, пока позволяло освещение и не уставали глаза. «Все время находился в возбужденном состоянии, меня охватила лихорадка познания. Передо мной раскрывался весь мир, которого я, оказывается, почти не знал, — вспоминал об этой поре Пахомов. — Февральскую и Октябрьскую революции я принял с радостью, как и большинство людей, меня окружавших, но только теперь, читая книги по социологии, политэкономии, историческому материализму, истории, я начал по-настоящему понимать суть происходивших событий».
Перед юношей приоткрылись сокровища науки и литературы; вполне естественным явилось его намерение продолжить в Петрограде прерванное обучение. В знакомом здании в Соляном переулке он стал заниматься у Н. А. Тырсы, который являлся тогда и комиссаром бывшего училища Штиглица. «Нас, учеников Николая Андреевича, очень удивлял его костюм, — рассказывал Пахомов. — Комиссары тех лет носили кожаные фуражки и куртки с портупеей и наганом в кобуре, а Тырса ходил с тросточкой и в котелке. Но его беседы об искусстве слушали, затаив дыхание». Руководитель мастерской остроумно опровергал устарелые взгляды на живопись, знакомил учащихся с достижениями импрессионистов, с опытом постимпрессионизма, неназойливо привлекал внимание к поискам, которые видны в произведениях Ван Гога и особенно Сезанна. Ясной программы будущего искусства Тырса не выдвигал, от занимавшихся в его мастерской он требовал непосредственности: пишите так, как вы чувствуете. В 1919 году Пахомова призвали в Красную Армию. Он близко узнал незнакомую до этого военную среду, понял подлинно народный характер армии Страны Советов, что позднее сказалось в трактовке этой темы в его творчестве. Весной следующего года демобилизованный после болезни Пахомов, приехав в Петроград, перешел из мастерской Н. А. Тырсы к В. В. Лебедеву, решив получить представление о принципах кубизма, которые отразились в ряде произведений Лебедева и его студентов. Из работ Пахомова, выполненных в это время, сохранилось немногое. Таков, например, «Натюрморт» (1921), отличающийся тонким чувством фактуры. В нем проглядывает усвоенное от Лебедева стремление добиваться в произведениях «сделанности», искать не поверхностной завершенности, но конструктивной живописной организации холста, не забывая о пластических качествах изображенного.
Замысел новой большой работы Пахомова — картины «Сенокос» — возник в родном селе Варламове. Там и был собран к ней материал. Художник изобразил не обычную бытовую сценку на покосе, а помощь молодых крестьян своим соседям. Хотя переход к коллективному, колхозному труду являлся тогда делом будущего, но само событие, показывающее задор молодости и увлеченность работой, в чем-то уже было сродни новым веяниям. Этюды и зарисовки фигур косцов, фрагментов пейзажа: трав, кустов, стерни свидетельствуют об удивительной последовательности и серьезности художественного замысла, где смелые фактурные поиски объединены с решением пластических задач. Умение Пахомова уловить ритм движений способствовало динамичности композиции. К этой картине художник шел несколько лет и выполнил много подготовительных произведений. В ряде из них он развивал близкие или сопутствующие основной теме сюжеты.
В рисунке «Отбивают косы» (1924) показаны двое молодых крестьян за работой. Они были зарисованы Пахомовым с натуры. Затем он проходил этот лист кистью, обобщая изображенное уже без наблюдения за своими моделями. Хорошие пластические качества, сочетающиеся с передачей сильного движения и общей живописностью использования туши, видны в более раннем произведении 1923 года «Два косца». При глубокой правдивости, а можно сказать, и суровости рисунка, здесь художника интересовало чередование плоскости и объема. В листе искусно использована размывка тушью. Пейзажное окружение дается намеком. Ощутима фактура скошенной и стоящей травы, что вносит в рисунок ритмическое разнообразие.
Среди немалого числа разработок в цвете сюжета «Сенокос» следует назвать акварель «Косарь в розовой рубахе». В ней, помимо живописных размывок кистью, применено процарапывание по влажному красочному слою, что придавало особую остроту изображению и было введено в другой технике (в живописи маслом) в картину. Колоритен большой лист «Сенокос», написанный акварелью. В нем сцена словно увидена с высокой точки зрения. Это позволило показать все фигуры идущих в ряд косцов и добиться особой динамики передачи их движений, чему способствует расположение фигур по диагонали. Оценив этот прием, художник построил так и картину, а затем не забывал его и в дальнейшем. Пахомов достиг живописности общей гаммы и передал впечатление утренней дымки, пронизанной солнечным светом. Та же тема решена иначе в написанной маслом картине «На покосе», изображающей работающих косцов и в стороне пасущуюся возле телеги лошадь. Пейзаж здесь другой, чем в остальных эскизах, вариантах и в самой картине. Вместо поля — берег быстрой реки, что подчеркнуто струями течения и лодкой с гребцом. Выразителен колорит ландшафта, построенный на различных холодных зеленых тонах, лишь на первом плане введены более теплые оттенки. Найдена определенная декоративность в сочетании фигур с окружением, усилившая общее цветовое звучание.
Одна из картин Пахомова на темы спорта в 20-е годы — «Мальчики на коньках». Художник построил композицию на изображении наиболее длительного момента движения и потому самого плодотворного, дающего представление о том, что прошло и что будет. Контрастно показана другая фигура вдали, вносящая ритмическое разнообразие и завершающая композиционную мысль. В этой картине, наряду с интересом к спорту, видно обращение Пахомова к важнейшей для его творчества теме — жизни детей. Прежде эта тенденция сказывалась в графике художника. Начиная с середины 20-х годов глубокое осмысление и создание образов детей Страны Советов явилось выдающимся вкладом Пахомова в искусство. Изучая большие живописные и пластические проблемы, художник решал их и в произведениях на эту новую важную тему. На выставке 1927 года демонстрировалось полотно «Крестьянская девочка», которое хотя и перекликалось по своей задаче с рассмотренными выше портретами, но представляло также самостоятельный интерес. Внимание художника сосредоточилось на изображении головы и рук девочки, написанных с большим пластическим чувством. Оригинально схвачен тип юного лица. Близко к этому полотну по непосредственности ощущения стоит «Девочка за прической», экспонированная впервые в 1929 году. От погрудного изображения 1927 года она отличалась новой, более развернутой композицией, включающей почти всю фигуру в рост, переданную в более сложном движении. Художник показал непринужденную позу девочки, поправляющей прическу и глядящей в маленькое зеркало, лежащее на колене. Звучные сочетания золотистого лица и рук, синего платья и красной скамьи, алой кофты и охристо-зеленоватых бревенчатых стен избы способствуют эмоциональности образа. Пахомов тонко запечатлел простодушное выражение детского лица, трогательность позы. Яркие, непривычные образы останавливали зрителей. Оба произведения входили в состав зарубежных выставок советского искусства.
На всем протяжении своей полувековой творческой деятельности А. Ф. Пахомов был в тесном контакте с жизнью Советской страны, и это насыщало его произведения вдохновенной убежденностью и силой жизненной правды. Его художественная индивидуальность сложилась рано. Знакомство с его творчеством показывает, что уже в 20-е годы оно отличалось глубиной и основательностью, обогащенными опытом изучения мировой культуры. В формировании его очевидна роль искусства Джотто и Проторенессанса, но не менее глубоким было воздействие древнерусской живописи. А. Ф. Пахомов принадлежал к числу мастеров, новаторски подходивших к богатому классическому наследию. Его произведениям присуще современное ощущение в решении как живописных, так и графических задач.
Освоение Пахомовым новой тематики в полотнах «1905 год в деревне», «Всадники», «Спартаковка», в цикле картин о детях имеет важное значение для становления советского искусства. Художник сыграл видную роль в создании образа современника, его серия портретов – наглядное тому свидетельство. Впервые он ввел в искусство столь яркие и жизненные образы юных граждан Страны Советов. Эта сторона его дарования исключительно ценна. Его произведения обогащают и расширяют представления об истории отечественной живописи. Уже с 20-х годов крупнейшие музеи страны приобретали полотна Пахомова. Его работы получили международную известность на больших выставках в Европе, Америке, Азии.
А. Ф. Пахомова вдохновляла социалистическая действительность. Внимание его привлекали испытание турбин, работа ткацких фабрик и новое в жизни сельского хозяйства. В его произведениях раскрываются темы, связанные и с коллективизацией, и с введением техники на поля, и с использованием комбайнов, и с работой тракторов ночью, и с жизнью армии и флота. Подчеркиваем особую ценность этих достижений Пахомова, ведь все это отображалось художником еще в 20-х и в начале 30-х годов. Его картина «Пионеры у единоличника», серия о коммуне «Сеятель» и портреты из «Красивой Мечи» принадлежат к числу самых глубоких произведений наших художников о переменах в деревне, о коллективизации.
Работы А. Ф. Пахомова отличаются монументальностью решений. В ранней советской стенописи произведения художника относятся к наиболее ярким и интересным. В картонах «Красная присяга», росписи и эскизах «Хоровод детей всех наций», картинах о жницах, как и вообще в лучших созданиях живописи Пахомова, ощутима связь с великими традициями древнего национального наследия, входящего в сокровищницу мирового искусства. Глубоко оригинальна колористическая, образная сторона его росписей, картин, портретов, а также станковой и книжной графики. Блестящие успехи пленэрной живописи демонстрирует серия «На солнце» – своеобразный гимн молодости Страны Советов. Здесь в изображении обнаженного тела художник выступил как один из больших мастеров, способствовавших развитию этого жанра в советской живописи. Цветовые искания Пахомова сочетались с решением серьезных пластических задач.
Необходимо сказать, что в лице А. Ф. Пахомова искусство имело одного из крупнейших рисовальщиков современности. Мастер виртуозно владел различными материалами. Работы тушью и акварелью, пером и кистью соседствовали с блистательными рисунками графитным карандашом. Его достижения выходят за рамки отечественного искусства и становятся в ряд выдающихся творений мировой графики. Примеры тому нетрудно найти и в серии рисунков, сделанных на родине в 20-е годы, и среди листов, выполненных в следующем десятилетии в поездках по стране, и в циклах о пионерских лагерях.
Огромен вклад А. Ф. Пахомова в графику. Его станковые и книжные работы, посвященные детям, относятся к выдающимся успехам в этой области. Один из основоположников советской иллюстрированной литературы, он внес в нее глубокое и индивидуализированное изображение ребенка. Его рисунки увлекали читателей жизненностью и выразительностью. Без поучений, живо и наглядно художник доносил мысли до детей, пробуждал их чувства. А важные темы воспитания и школьной жизни! Никем из художников не были они решены столь глубоко и правдиво, как Пахомовым. Впервые столь образно и реалистически он проиллюстрировал стихи В. В. Маяковского. Художественным открытием стали его рисунки к произведениям Л. Н. Толстого для детей. Рассмотренный графический материал со всей очевидностью показал, что творчество Пахомова, иллюстратора современной и классической литературы, неправомерно ограничивать только областью детской книги. Превосходные рисунки художника к сочинениям Пушкина, Некрасова, Зощенко свидетельствуют о больших успехах русской графики 30-х годов. Его произведения способствовали утверждению метода социалистического реализма.
Искусство А. Ф. Пахомова отличают гражданственность, современность, актуальность. В период тяжелейших испытаний ленинградской блокады художник не прерывал своей деятельности. Вместе с мастерами искусства города на Неве он, как когда-то в молодости в гражданскую войну, работал по заданиям фронта. Серия литографий Пахомова «Ленинград в дни блокады», одно из самых значительных созданий искусства военных лет, раскрывает беспримерную доблесть и мужество советских людей.
Автор сотен литографий, А. Ф. Пахомов должен быть назван среди тех художников-энтузиастов, которые способствовали развитию и распространению этого вида печатной графики. Возможность обращения к широкому кругу зрителей, массовость адреса тиражного эстампа привлекла его внимание.
Его работам свойственны классическая ясность и лаконизм изобразительных средств. Изображение человека – его главнейшая цель. Чрезвычайно важной стороной творчества художника, роднящей его с классическими традициями, является стремление к пластической выразительности, которое ясно видно в его живописи, рисунках, иллюстрациях, эстампах вплоть до самых последних его произведений. Проводил он это постоянно и последовательно.
А. Ф. Пахомов – «глубоко самобытный, большой
русский художник, всецело погруженный в отображение жизни своего народа, но
вместе с тем впитавший достижения мирового искусства. Творчество А. Ф.
Пахомова, живописца и графика, является значительным вкладом в развитие
советской художественной культуры. /
В.С. Матафонов/
____________________________________________________________________________________________________________
ВЛАДИМИР ВАСИЛЬЕВИЧ ЛЕБЕДЕВ
14(26).05.1891, Петербург - 21.11.1967, Ленинград
Народный художник РСФСР. Член-корреспондент Академии художеств СССР
Работал в Петербурге в мастерской Ф. А. Рубо и посещал школу рисования, живописи и скульптуры М. Д. Бернштейна и Л. В. Шервуда (1910-1914), учился в Петербурге в Академии художеств (1912-1914). Член общества "Четыре искусства". Сотрудничал в журналах "Сатирикон", "Новый Сатирикон". Один из организаторов " Окон РОСТА " в Петрограде.
В 1928 году в Русском музее в Ленинграде была устроена персональная выставка Владимира Васильевича Лебедева - одного из блестящих графиков 1920-х годов. Он был сфотографирован тогда на фоне своих произведений. Безукоризненный белый воротничок и галстук, шляпа, надвинутая на брови, выражение лица серьезное и чуть высокомерное, вид корректный и не подпускающий близко, и, вместе с тем, - пиджак его сброшен, а рукава рубашки, закатанные выше локтей, обнажают мускулистые крупные руки с кистями "умными" и "нервными". Все вместе оставляет впечатление собранности, готовности к работе, а главное - отвечает характеру показанной на выставке графики, внутренне напряженной, почти азартной, иногда ироничной и как будто закованной в броню чуть охлаждающего графического приема. Художник вступил в послереволюционную эпоху с плакатами для "Окон РОСТА". Как и в созданных в то же время "Гладильщицах" (1920), в них имитировалась манера цветного коллажа. Однако в плакатах этот идущий от кубизма прием приобретал совершенно новое осмысление, выражая с лапидарностью знака и пафос защиты революции ("На страже Октября ", 1920) и волю к динамичной работе ("Демонстрация", 1920). Один из плакатов (" Работать надо - винтовка рядом ", 1921) изображает рабочего с пилой и одновременно сам воспринимается неким прочно сколоченным предметом. Оранжевая, желтая и синяя полоски, из которых составлена фигура, на редкость крепко соединены с печатными буквами, имеющими, в отличие от кубистических надписей, конкретное смысловое значение. С какой выразительностью пересекают друг друга диагональ, образованная словом "работать", полотном пилы и словом "надо", и крутая дуга из слов "винтовка рядом" и линии плеч работника! Такая же атмосфера непосредственного вхождения рисунка в действительность характеризовала в ту пору и лебедевские рисунки для детских книжек. В Ленинграде сформировалось в 1920-е годы целое направление в иллюстрировании книг для детей. Вместе с Лебедевым работали В. Ермолаева, Н. Тырса , Н.Лапшин, а литературной частью заведовал С. Маршак, стоявший тогда близко к группе ленинградских поэтов - Е. Шварцу, Н.Заболоцкому, Д.Хармсу, А.Введенскому. В те годы утверждался совершенно особенный образ книги, отличный от того, какой культивировала в те годы московская иллюстрация во главе с В. Фаворским. В то время как в группе московских ксилографов или библиофилов царило почти романтическое восприятие книги, а сама работа над ней заключала в себе и нечто "сурово-подвижническое", ленинградские иллюстраторы создавали своего рода "книгу-игрушку", отдавали ее непосредственно в руки ребенку, для которого она и предназначалась. На смену движению воображения "в глубины культуры" приходила здесь веселая действенность, когда раскрашенную книжку можно было вертеть в руках или хоть ползать вокруг нее, лежащей на полу в окружении игрушечных слонов и кубиков. Наконец, "святая святых" ксилографии Фаворского - тяготение черных и белых элементов изображения в глубину или из глубины листа - уступала здесь место откровенно плоской аппликатуре, когда рисунок возникал как будто "под руками ребенка" из настриженных ножницами кусочков бумаги. Знаменитая обложка к "Слоненку" Р. Киплинга (1926) образована словно из вороха лоскутов, случайно рассыпанных по бумажной поверхности. Кажется, что художник (а возможно, и сам ребенок!) до тех пор передвигал эти кусочки по бумаге, пока не получилась законченная композиция, в которой все "идет колесом" и где, между тем, уже ничего не сдвинешь ни на миллиметр: в центре - слоненок с изогнутым длинным носом, вокруг него - пирамиды и пальмы, сверху - крупная надпись "Слоненок", а внизу крокодил, потерпевший полное поражение.
Но еще более азартно исполнены книжка "Цирк" (1925) и "Как рубанок сделал рубанок" , в которых рисункам Лебедева сопутствовали стихи С. Маршака. На разворотах с изображением рукопожатия клоунов или толстого клоуна на осле буквально "кипит" работа по вырезанию и наклейке зеленых, красных или черных кусочков. Здесь все "отдельно" - черные башмаки или красные носы у клоунов, зеленые панталоны или желтая гитара толстяка с карасем - но с каким несравненным блеском все это соединено и "склеено", пронизанное духом живой и веселой инициативы.Все эти лебедевские картинки, обращенные к обыкновенным читателям-детям, среди которых и такие шедевры, как литографии для книги "Охота" (1925), были, с одной стороны, продуктом отточенной графической культуры, способной удовлетворить самому взыскательному глазу, а с другой - искусством, раскрытым в живую реальность. Предреволюционная графика не только Лебедева, но и многих других художников, еще не знала такого открытого соприкосновения с жизнью (несмотря даже на то, что Лебедев в 1910-е годы рисовал для журнала "Сатирикон") - отсутствовали те "витамины" или, вернее, те "дрожжи жизненности", на которых "бродила" в 1920-е годы и сама российская действительность. Необычайно явственно обнаруживали это соприкосновение бытовые рисунки Лебедева, не столько вторгающиеся в жизнь, как иллюстрации или плакаты, сколько вбирающие ее в свою образную сферу. В основе здесь обостренно-жадный интерес ко всё новым социальным типам, какие непрерывно возникали вокруг. Рисунки 1922-1927 годов можно было бы объединить названием "Панель революции", которым Лебедев озаглавил одну только серию 1922 года, где изображалась вереница фигур послереволюционной улицы, а словцо "панель" говорило о том, что это скорее всего пена, взбитая катящимся по этим улицам потоком событий. Художник рисует матросов с девками на петроградских перекрестках, торговок с лотками или франтов, разодетых по моде тех лет, а в особенности, нэпманов - этих комических и вместе с тем гротескных представителей новой "уличной фауны", которых с увлечением рисовал в те же годы и В. Конашевич и ряд других мастеров. Двое нэпманов на рисунке "Пара" из серии "Новый быт" (1924) могли бы сойти за таких же клоунов, каких Лебедев вскоре изобразил на страницах "Цирка", если бы не более резкое отношение к ним самого художника. Отношение Лебедева к такого рода персонажам нельзя назвать ни "клеймящим", ни тем более "бичующим". Перед этими лебедевскими рисунками не случайно вспоминали П. Федотова с его не менее характерными зарисовками уличных типов XIX века. Имелась в виду та живая нераздельность иронического и поэтического начал, которой были отмечены оба художника и которая у обоих составляла особую привлекательность образов. Можно вспомнить и о современниках Лебедева, писателях М. Зощенко и Ю. Олеше. У них - такая же нерасчлененность иронии и улыбки, насмешки и любования. Лебедеву чем-то, по-видимому, импонировали и дешевый шик заправской матросской походки ("Девушка и матрос"), и вызывающая лихость девки, с ботинком, утвержденным на ящике чистильщика ("Девушка и чистильщик сапог"), его даже чем-то влекла и та зоологическая или чисто растительная невинность, с какой, как лопухи под забором, лезут вверх все эти новые персонажи, демонстрирующие чудеса приспособляемости, как, например, беседующие дамы в мехах у магазинной витрины ("Люди общества", 1926) или кучка нэпманов на вечерней улице ("Нэпманы", 1926). В особенности поражает поэтическое начало в наиболее известной лебедевской серии "Любовь шпаны" (1926-1927). Какой увлекающей жизненной силой дышат в рисунке "На катке" фигуры парня с распахнутым на груди полушубком и присевшей на скамейку девушки в капоре с бантом и ногами-бутылочками, затянутыми в высокие ботинки. Если в серии "Новый быт", пожалуй, еще и можно говорить о сатире, то здесь она уже почти неощутима. На рисунке "Сыпь, Семеновна, подсыпай, Семеновна!" - разгар кутежа. В центре листа - горячо и молодо отплясывающая пара, и зритель как будто слышит, как всплескивают ладони или отщелкивают такт штиблеты парня, ощущает змеиную гибкость оголенной спины, легкость движений его партнерши. От серии "Панель революции" до рисунков "Любовь шпаны" сам лебедевский стиль проделал заметную эволюцию. Фигуры матроса и девушки на рисунке 1922 года еще составлены из самостоятельных пятен - пятен туши различной фактуры, подобных тем, какие были в "Гладильщицах", но более обобщенных и броских. В "Новом быте" сюда прибавлялись наклейки, превращавшие рисунок уже не в имитацию коллажа, но в настоящий коллаж. В изображении всецело господствовала плоскость, тем более, что, и по мнению самого Лебедева, хороший рисунок должен быть прежде всего "хорошо сидящим в бумаге". Однако в листах 1926-1927 годов на смену бумажной плоскости все более приходило изображенное пространство с его светотенью и предметным фоном. Перед нами уже не пятна, но постепенные градации света и тени. При этом движение рисунка заключалось не в "вырезывании и наклеивании", как это было и в "Нэпе" и в "Цирке", но в скольжении мягкой кисти или в стекании черной акварели. К середине 1920-х годов по пути ко все более свободному, или живописному, как его обычно называют, рисунку продвигались и многие другие рисовальщики. Здесь были и Н. Купреянов с его селищенскими "стадами", и Л. Бруни, и Н. Тырса. Рисунок уже не ограничивался эффектом "взятости", заостренным схватыванием "на кончик пера" все новых характерных типов, но словно сам вовлекался в живой поток действительности со всеми его переменами и эмоциональностью. В середине 20-х годов этот освежающий поток захлестнул уже сферу не только "уличной", но и "домашней" тематики и даже такие традиционные пласты рисунка, как рисование в мастерской с обнаженной человеческой фигуры. И какой же это был новый по всей своей атмосфере рисунок, в особенности, если сравнить его с аскетически строгим рисунком предреволюционного десятилетия. Если сопоставить, например, превосходные рисунки с обнаженной модели Н.Тырсы 1915 года и рисунки Лебедева 1926-1927 годов, поразит непосредственность лебедевских листов, сила их чувства.
Эта непосредственность лебедевских зарисовок с модели заставляла иных искусствоведов вспоминать о приемах импрессионизма. Сам Лебедев глубоко интересовался импрессионистами. В одном из его лучших рисунков в серии "Акробатка" (1926) кисть, напитанная черной акварелью, как будто сама и создает энергичное движение модели. Художнику достаточно уверенного мазка, чтобы отбросить в сторону левую руку, или одного скользящего прикосновения, чтобы устремить вперед направление локтя. В серии "Танцовщица" (1927), где световые контрасты ослаблены, ассоциации с импрессионизмом вызывает и стихия движущегося света. "Из пронизанного светом пространства, - пишет В.Петров, - подобно видению, появляются очертания танцующей фигуры" она "едва намечена легкими расплывающимися пятнами черной акварели", когда "форма превращается в живописную массу и неприметно сливается со световоздушной средой".
Само собой разумеется, что этот лебедевский импрессионизм уже не равен классическому импрессионизму. За ним всегда ощущаешь недавно пройденную мастером "выучку конструктивности". И Лебедев и само ленинградское направление рисунка оставались самими собой, ни на минуту не забывая ни о построенной плоскости, ни о рисуночной фактуре. В самом деле, создавая композицию рисунков, художник воспроизводил не пространство с фигурой, как это делал тот же Дега, но скорее одну эту фигуру, как будто сливая ее форму с форматом рисунка. Он едва заметно срезает верх головы и самый кончик ступни, из-за чего фигура не опирается о пол, но скорее "зацеплена" за нижний и верхний обрезы листа. Художник стремится максимально сблизить "фигурный план" и плоскость изображения. Жемчужный мазок его влажной кисти в равной мере принадлежит поэтому и фигуре и плоскости. Эти исчезающие легкие мазки, передающие и саму фигуру и как будто теплоту согретого около тела воздуха, одновременно воспринимаются и как единообразная фактура рисунка, ассоциируясь с мазками китайских рисунков тушью и представляясь глазу нежнейшими "лепестками", тонко приглаженными к поверхности листа. Более того, в лебедевских "Акробатках" или "Танцовщицах" присутствует ведь тот же холодок уверенно-артистического и чуть отстраненного подхода к модели, каким были отмечены персонажи серий "Новый быт" и "Нэп". Во всех этих рисунках сильна обобщенно-классическая основа, столь резко отличающая их от зарисовок Дега с их поэзией характерности или будничности. Так, в одном из блестящих листов, где балерина повернута к зрителю спиной, с правой ногой, поставленной на носок за левую (1927), ее фигура напоминает фарфоровую статуэтку со скользящими по поверхности полутенью и светом. По мнению Н. Лунина, художник нашел в балерине "совершенное и развитое выражение человеческого тела". "Вот он - этот тонкий и пластический организм - он развит, быть может, немного искусственно, но зато выверен и точен в движении, способный "сказать о жизни" больше, чем всякий другой, потому что в нем меньше всего бесформенного, несделанного, зыблемого случаем". Художника и в самом деле интересовал не самый балет, но наиболее выразительный способ "сказать жизни". Ведь каждый из этих ЛИСТОВ - это как бы лирическое стихотворение, посвященное поэтически ценному движению. Балерина Н.Надеждина, позировавшая мастеру для обеих серий, очевидно, очень помогала ему, останавливаясь в тех хорошо изученных ею "позициях", в которых жизненная пластичность тела раскрывалась наиболее впечатляюще.
Волнение художника как будто пробивается сквозь артистическую корректность уверенного мастерства, а затем невольно передается и зрителю. В той же великолепной зарисовке балерины со спины зритель с увлечением следит, как виртуозная кисть не столько изображает, сколько создает мгновенно застывшую на носках фигуру. Ее ноги, проведенные двумя "лепестками мазков", легко возносятся над точкой опоры, повыше - словно исчезающая полутень - настороженный разлет белоснежной пачки, еще выше - через несколько пропусков, придающих рисунку афористическую краткость, - необычайно чуткая, или "очень слышащая", спина танцовщицы и не менее "слышащий" поворот ее небольшой головы над широким размахом плеч.
Когда Лебедев фотографировался на выставке 1928 года, перед ним, казалось, лежала многообещающая дорога. Несколько лет напряженной работы словно подняли его на самые вершины графического искусства. Вместе с тем и в детских книжках 1920-х годов, и в "Танцовщицах" была, быть может, достигнута такая степень законченного совершенства, что от этих точек, пожалуй, уже не было пути развития. И в самом деле, лебедевский рисунок и, более того, - искусство Лебедева достигли здесь своей абсолютной вершины. Художник в последующие годы очень активно занимался живописью, очень много и в течение многих лет иллюстрировал детские книги. И вместе с тем все сделанное им в 1930-1950-х годах уже не шло в сравнение с шедеврами 1922-1927 годов, а повторять свои оставленные за плечами находки мастер, разумеется, и не пытался. В особенности недосягаемыми не только для самого художника, но и для всего искусства последующих лет остались лебедевские рисунки с женской фигуры. Если последующей эпохе и нельзя было приписать упадка в рисовании с обнаженной модели, то только потому, что она этими темами вообще не интересовалась. Лишь за последние годы как будто намечается перелом в отношении к этой самой поэтической и самой творчески благородной сфере рисунка, и если это так, то В. Лебедеву среди рисовальщиков нового поколения, быть может, и уготована еще новая слава.
Волшебные картинки. Художники-иллюстраторы любимых детских книгКогда видишь эти рисунки, хочется взять и попасть внутрь - как Алиса в Зазеркалье. Художники, иллюстрировавшие любимые книжки нашего детства, были самыми настоящими волшебниками. Вот спорим - вы сейчас не только увидите в ярких красках комнату, в которой стояла ваша кроватка, но и услышите голос мамы, читающей сказку на ночь!
Владимир Сутеев
Владимир Сутеев сам был автором множества сказок (например, «Кто сказал «МЯУ»?», известной по чудному мультику). Но больше всего мы его любим за всех этих неподражаемых ежиков, мишек и зайчиков - книжки с сутеевским зверьем засматривали буквально до дыр!
Леонид Владимирский
Леонид Владимирский - это самые симпатичные на свете Страшила Мудрый, Железный Дровосек и Трусливый Лев, а также вся остальная компания, топавшая в Изумрудный город по дороге, вымощенной желтым кирпичом. И не менее симпатичный Буратино!
Виктор Чижиков
Без рисунков Виктора Чижикова не обходился ни один номер «Мурзилки» и «Веселых картинок». Он раскрасил мир Драгунского и Успенского - а однажды взял и нарисовал бессмертного Олимпийского Мишку.
Аминадав Каневский
Собственно, самого Мурзилку сотворил художник с необычным именем Аминадав Каневский. Кроме Мурзилки, ему принадлежит масса узнаваемых иллюстраций Маршака, Чуковского, Агнии Барто.
Иван Семенов
Карандаша из «Веселых картинок», а также множество рисованных историй для этого журнала нарисовал Иван Семенов. Кроме наших первых комиксов, он создал еще и массу отличных рисунков к рассказам Носова о Коле и Мишке и истории о «Бобике в гостях у Барбоса».
Владимир Зарубин
Самые классные на свете открытки нарисованы Владимиром Зарубиным. Он и книжки иллюстрировал, но этих умильных новогодних белочек и восьмимартовских зайчат теперь коллекционеры отдельно собирают. И правильно делают.
Елена Афанасьева
Очень характерные (и такие правильные!) советские детишки получались у художницы Елены Афанасьевой. Без ностальгии смотреть невозможно.
Евгений Чарушин
Когда слова «мимимишный» еще не было, самый мимимишный художник уже был: это Евгений Чарушин, главный специалист по жизни животных. Невозможно пушистые котята, мохнатые медвежата и взъерошенные воробьишки - так и хотелось задушить их всех… ну, в объятиях.
Анатолий Савченко
А самые веселые и шкодные на свете существа получались у Анатолия Савченко: блудный попугай Кеша, ленивый Вовка в Тридевятом царстве - и тот самый Карлсон! Другие Карлсоны просто неправильные, вот и все.
Валерий Дмитрюк
Еще один король задора и хулиганистости - Незнайка Валерия Дмитрюка. А еще этот художник одинаково успешно украшал взрослые «Крокодилы».
Генрих Вальк
Другой известный «крокодилец» - Генрих Вальк - замечательно умел схватывать характеры мальчишек и девчонок, а также их родителей. Именно в его исполнении мы представляем «Незнайку на Луне», «Витю Малеева в школе и дома», «Хоттабыча» и героев Михалкова.
Константин Ротов
Карикатурист Константин Ротов изобразил самые веселые и яркие (несмотря на то, что черно-белые) «Приключения капитана Врунгеля».
Иван Билибин
Иваны-царевичи и серые волки, жар-птицы и царевны-лягушки, золотые петушки и золотые рыбки… В общем, все народные сказки и сказки Пушкина - это навсегда Иван Билибин. Каждую детальку этого заковыристого и узористого колдунства можно рассматривать бесконечно долго.
Юрий Васнецов
А еще до Пушкина нас развлекали загадки, потешки, сороки-белобоки, «Кошкин дом» и «Теремок». И вся эта развеселая карусель переливалась красками Юрия Васнецова.
Борис Дехтерев
Когда же мы дорастали до «Дюймовочки», «Кота в сапогах» и Перро с Андерсеном, нас переносил в их страны Борис Дехтерев - с помощью нескольких волшебных палочек: цветных карандашей и акварельных кисточек.
Эдуард Назаров
Самый шикарный Винни-Пух - вовсе у Шепарда (хотя он тоже хорош, чего уж там), а все-таки у Эдуарда Назарова! Он и книжку иллюстрировал, и над нашими любимейшими мультиками работал. Кстати о мультиках - именно Назаров нарисовал смешных героев сказок «Путешествие муравья» и «Жил-был пес».
Вячеслав Назарук
Улыбчивый Крошка Енот, дружелюбный кот Леопольд и коварная парочка мышей, а также грустный Мамонтенок, который искал маму - все это дело рук художника Вячеслава Назарука.
Николай Радлов
Серьезный художник Николай Радлов успешно иллюстрировал детские книги: Барто, Маршака, Михалкова, Волкова - да так иллюстрировал, что их переиздавали по сто раз. Особенно прославилась его собственная книжка «Рассказы в картинках».
Геннадий Калиновский
Геннадий Калиновский - автор очень причудливых и необычных графических рисунков. Его манера рисовать идеально гармонировала с настроением английских сказок - «Мэри Поппинс» и «Алиса в Стране Чудес» были именно что «страньше и страньше»! Не менее оригинальны - Братец Кролик, Братец Лис и прочая смешная братва из «Сказок дядюшки Римуса».
Г.А.В. Траугот
Таинственное «Г.А.В. Траугот» звучало как имя какого-нибудь волшебного героя Андерсена. На самом же деле это был целый семейный подряд художников: отец Георгий и сыновья его Александр и Валерий. А герои того же Андерсена у них получались такие легкие, слегка небрежные - вот-вот взлетят и растают!
Евгений Мигунов
Наша обожаемая Алиса Кира Булычева - это еще и Алиса Евгения Мигунова: этот художник проиллюстрировал ну буквально все книжки великого фантаста.
Наталия Орлова
Впрочем, была в нашей жизни еще одна Алиса - из мирового мультика «Тайна третьей планеты». Ее создала Наталия Орлова. Причем главную героиню художница рисовала с собственной дочки, а пессимиста Зеленого - с мужа!
