«Дворянское гнездо. Комплексный анализ романа "Дворянское гнездо" И.С

РЕФЕРАТ
Типологические и индивидуальные черты в романе И.С Тургенева «Дворянское гнездо»

Ключевые слова: ТУРГЕНЕВ, «ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО», ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ЧЕРТЫ, ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ, ЛИЗА КАЛИТИНА, ЛАВРЕЦКИЙ, ЖАНРОВОЕ СВОЕОБРАЗИЕ
Объектом исследования является роман И.С. Тургенева «Дворянское гнездо».
Цель работы - проанализировать роман И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» и рассмотреть основные типологические и индивидуальные черты произведения.
Основными методами исследования являются сравнительно-сопоставительный и историко-литературный.



Материалы данного исследования могут быть использованы в качестве методического материала при подготовке учителя к урокам по русской литературе в средней школе.

ВВЕДЕНИЕ 4
ГЛАВА 1 ГЕНЕЗИС ЖАНРА РОМАНА В ТВОРЧЕСТВЕ И.С. ТУРГЕНЕВА 7
1.1 Истоки романного творчества И.С. Тургенева 7
1.2 Жанровое своеобразие романа И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» 9
ГЛАВА 2 ПРИНЦИПЫ ВНУТРЕННЕЙ ОРГАНИЗАЦИИ, ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ И ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ РОМАНА «ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО» И.С. ТУРГЕНЕВА 13
2.1 «Дворянское гнездо» как наиболее совершенный из тургеневских романов 1850-х гг. 13
2.1 Авторская концепция героя как индивидуальная черта в романе «Дворянское гнездо» И.С. Тургенева 16
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 24
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ 26

ВВЕДЕНИЕ

И.С. Тургеневу принадлежит выдающееся место в развитии русской литературы XIX века. В свое время еще Н.А. Добролюбов писал о том, что в современной ему реалистической литературе есть «школа» беллетристов, «которую, пожалуй, по главному ее представителю мы можем назвать «тургеневскою» . И как одна из главных фигур литературы этого времени И.С. Тургенев «попробовал» себя буквально почти во всех основных жанрах, став творцом и совсем новых.
Однако романы занимают особое место в его творчестве. Именно в них писатель наиболее полно представил живую картину сложной, напряженной общественной и духовной жизни России.
Каждый тургеневский роман, появившийся в печати, сразу же оказывался в центре внимания критики. Интерес к ним не иссякает и в наши дни. В последние десятилетия немало сделано в изучении романов Тургенева. Этому во многом способствовало издание полного собрания сочинений писателя в 28-ми томах, осуществленного в 1960-1968 годах, и вслед за ним 30-титомного собрания сочинений. Опубликованы новые материалы о романах, напечатаны варианты текстов, проведены исследования различных проблем, так или иначе связанных с жанром тургеневского романа.
В этот период вышли 2-х томная «История русского романа» , монографии С.М.Петрова , Г.А.Бялого , Г.Б.Курляндской , С.Е. Шаталова и других литературоведов. Из специальных работ следует, пожалуй, выделить фундаментальные исследования А.И.Батюто , серьезную книгу Г.Б.Курляндской «Художественный метод Тургенева-романиста» , небольшую, но весьма интересную работу В.М.Марковича «Человек в романах И.С. Тургенева» и ряд статей.
В последнее десятилетие появилось ряд работ о Тургеневе, так или иначе соприкасающихся с его романным творчеством. При этом для исследований последнего десятилетия характерно стремление по-новому взглянуть на творчество писателя, представить его в соотнесенности с современностью.
Тургенев не был только летописцем своего времени, как однажды он сам заметил в предисловии к своим романам. Он был удивительно чутким художником, умеющим писать не только об актуальных и вечных проблемах человеческого бытия, но и обладал способностью заглянуть в будущее, стать в известной степени первооткрывателем. В связи с этой мыслью хотелось бы отметить публикацию в серии «Жизнь замечательных людей» книгу Ю.В. Лебедева .С полным основанием можно говорить о том, что названный труд - это значительное монографическое исследование, выполненное на современном научном уровне, несущее в известной степени и новое прочтение романов И.С. Тургенева.
Основательные монографии о писателе - не столь уж частое явление. Вот почему особенно необходимо отметить книгу известного ученого-тургеневеда, А.И.Батюто «Творчество И.С.Тургенева и критико-эстетическая мысль его времени» . Рассматривая специфику эстетических позиций Белинского, Чернышевского, Добролюбова, Анненкова и соотнося их с литературно-эстетическими взглядами Тургенева, А.И. Батюто создает новую неоднозначную концепцию художественного метода писателя. При этом книга содержит много различных и весьма интересных наблюдений в художественной специфике романного творчества И.С.Тургенева.
Актуальность курсовой работы обусловлена тем, что в современном литературоведении растёт интерес к творчеству И.С. Тургенева и современному подходу к творчеству писателя.
Цель данной работы – проанализировать роман И.С. Тургенева «Дворянское гнездо» и рассмотреть основные типологические и индивидуальные черты произведения.
Данная цель позволила сформулировать следующие задачи данного исследования:

выявить истоки романного творчества писателя;
проанализировать жанровое своеобразие романа И.С. Тургенева «Дворянское гнездо»;
рассмотреть роман «Дворянское гнездо» как наиболее совершенный из тургеневских романов 1850-х гг;
обозначить авторскую концепцию героя как индивидуальную черту в романе «Дворянское гнездо» И.С. Тургенева.

Объектом данного исследования стал роман И.С. Тургенева «Дворянское гнездо».
Предметом исследования являются типологические и индивидуальные черты в романе писателя.
Характер работы и задачи определили методы исследования: историко-литературный и системно-типологический.
Практическая значимость заключается в том, что материалы данного исследования могут быть использованы в качестве методического материала при подготовке учителя к урокам по русской литературе в средней школе.
Структура и объём работы. Курсовая работа состоит из введения, двух глав, составляющих основную часть, и заключения. Общий объём работы – 27 страниц. Список использованных источников составляет 20 наименований.

ГЛАВА 1

ГЕНЕЗИС ЖАНРА РОМАНА В ТВОРЧЕСТВЕ И.С. ТУРГЕНЕВА

1.1 Истоки романного творчества И.С. Тургенева

Творчество И.С. Тургенева 1850-х годов наиболее полно выразило особенности литературной эпохи и стало одним из характерных и ярких её проявлений. За этот необычайно плодотворный период писатель проходит путь от «Записок охотника» к «Рудину», «Дворянскому гнезду», «Накануне», разрабатывает особый (лирический) тип повести. В 1848 – 1851 годах он ещё находится под влиянием «натуральной школы», пробует свои силы в драматических жанрах. Знаменательным для И.С. Тургенева стал 1852 год. В августе отдельным изданием выходят в свет «Записки охотника».
Несмотря на большой успех «Записок охотника», прежняя художественная манера не могла удовлетворять писателя уже тем, что диапазон его дарования неизмеримо выше того художественного опыта, который накоплен им в «Записках охотника».
У И.С. Тургенева начинается творческий кризис. Он заметно охладевает к очерковому жанру. Это во многом объясняется тем, что очерковая манера писателя не годилась для создания крупных эпических полотен. Жанровые границы очерка не позволили ему показать героя в контексте широкого исторического времени, ограничивали сферу взаимодействия личности с миром, его окружающим, заставляли работать в узком стилевом ключе.
Необходимы были другие принципы изображения действительности. Поэтому в 1852 – 1853 годах перед И.С. Тургеневым встаёт проблема «новой манеры», которая знаменуется переходом тургеневской прозы от произведений малого жанра («Записки охотника») к более крупным эпическим формам – повестям и романам. Вместе с тем художественная структура «охотничьего» цикла уже толкала на поиски новой манеры, свидетельствовала о склонности писателя к большой форме.
На смену творческой манеры в прозе И.С. Тургенева повлияло изменение тематики и его отказ от изображения «крестьянской жизни как определяющей всей особенности видения писателя» . Поворот к новой тематике был связан у писателя с трагическими событиями революции 1848 года во Франции, резко повлиявшими на его мировосприятие. И.С. Тургенев начинает сомневаться в народе как сознательном творце истории, свои надежды он теперь возлагает на интеллигенцию как представительницу культурного слоя общества.
В своём воззрении на русскую жизнь близкого ему дворянского круга И.С. Тургенев усматривает «трагическую судьбу племени, великую общественную драму» . Писатель пристально вглядывается в суть жизненной драмы многих представителей дворянского круга и пытается выявить её истоки и обозначить сущность.
В первой половине 50-х годов интенсивной была критическая деятельность И.С. Тургенева. В это время он пишет целый ряд статей и рецензий, посвящённых произведениям разных родов и жанров. В них писатель пытается осмыслить пути развития своего творчества. Помыслы его устремляются к большой форме эпического рода – роману, для создания которого он пытается найти более совершенные средства воспроизведения действительности. Теоретически эти мысли И.С. Тургенев развивает в рецензии на роман Е.Тур «Племянница», где подробно излагает свои литературно-эстетические взгляды.
Писатель считает, что лирическое в повествовательной ткани произведения не должно препятствовать созданию полнокровных художественных образов и типов, объективных в своей основе. «Простота, спокойство, ясность линий, добросовестность работы, та добросовестность, которая даётся уверенностью» , - вот идеалы писателя.
Много лет спустя, в письме 1976 года И.С. Тургенев вновь выскажет свои мысли о требовании к истинным талантам: «Если Вас изучение человеческой физиономии интересует больше, чем изложение собственных чувств и мыслей; если, например, Вам приятнее верно и точно передавать наружный вид не только человека, но и простой вещи, чем горячо высказывать то, что Вы ощущаете при виде этой вещи или этого человека, значит, Вы объективный писатель и можете взяться за повесть или роман» . Однако, по И.С. Тургеневу, такой тип писателя должен обладать умением не только улавливать жизнь во всех её проявлениях, но и понимать те законы, по которым она движется. Таковы тургеневские принципы объективности в искусстве.
Повести и романы И.С. Тургенева как бы располагаются «гнёздами». Предваряют романы писателя повести (или повесть), имеющие отчётливо выраженное философское содержание и любовный сюжет. Прежде всего через повесть шло становление тургеневского романа как в целом, так и в отдельных произведениях («Рудин», «Дворянское гнездо», «Дым» и т.д.).
Итак, новая манера, органически впитавшая в себя лучшее из предыдущего опыта писателя, связана с принципом объективного в искусстве, с попыткой воплотить в произведениях простые, ясные линии и создать русский тип, с поворотом к большой жанровой форме романа, со сменой тематики.

1.2 Жанровое своеобразие романа И.С. Тургенева « Дворянское гнездо»

Такими произведениями, как «Евгений Онегин», «Герой нашего времени», «Мертвые души», было заложено прочное основание для будущего развития русского реалистического романа. Художественная деятельность Тургенева-романиста развернулась в тот момент, когда русская литература искала новые пути, обратившись к жанру социально-психологического, а затем и социально-политического романа.
Многие исследователи отмечают, что на роман И. С. Тургенева в его становлении и развитии оказывали воздействие все литературные формы, в которых облекалась его художественная мысль (очерк, повесть, драма и т.д.).
До недавнего времени романы И.С. Тургенева изучались преимущественно как «учебники истории» . Современные учёные (А.И. Батюто, Г.Б.Курляндская, В.М.Маркович и др.) уже обратили внимание на соотнесённость социально-исторического сюжета с универсальным содержанием в тургеневском романе. Это даёт основание полагать, что романы И.С. Тургенева тяготеют к социально-философскому типу. В этой центральной жанровой форме русского романа XIX века, как справедливо полагает В.А.Недзвецкий, проявилась такая общая особенность, как «осмысление проблем современности сквозь призму «вековечных» онтологических потребностей человека и человечества» .
Социально-исторический и универсально-философский аспект неразрывно связаны в романе «Дворянское гнездо» писателя, искание и судьбы главных героев (русских людей) соотносятся с вечными проблемами бытия - в этом заключается общий принцип внутренней организации романа писателя.
Существенным видовым признаком «Дворянского гнезда» И.С. Тургенева является углубленный психологизм. Уже на первых страницах романа проявляется тенденция усиления психологизации характеров Фёдора Лаврецкого, Лизы Калитиной.
Своеобразие тургеневского психологизма определяется авторским пониманием действительности, концепцией человека. И.С. Тургенев полагал, что человеческая душа – это святыня, касаться которой следует бережно и осторожно.
Психологизм И.С. Тургенева «имеет довольно-таки жёсткие границы» : характеризуя своих героев в романе «Дворянское гнездо», он, как правило, воспроизводит не сам поток сознания, а результат его, что находит внешнее выражение – в мимике, жесте, краткой авторской характеристике: «Вошел человек высокого роста, в опрятном сюртуке, коротеньких панталонах, серых замшевых перчатках и двух галстуках - одном черном, сверху, другом белом, снизу. Все в нем дышало приличием и пристойностью, начиная с благообразного лица и гладко причесанных висков до сапогов без каблуков и без скрыпу» .
Не случайно писатель основной принцип психологического метода сформулировал следующим образом: «Поэт должен быть психологом, но тайным: он должен знать и чувствовать корни явлений, но представляет только самые явления – в их расцвете или увядании» .
В.А. Недзвецкий относит романы Тургенева к типу «персонального романа XIX века» . Этот тип романа характеризуется тем, что как в содержательном, так и структурном отношении предопределен историей и судьбой «современного человека», развитой и осознающей свои права личности. «Персональный» роман открыт житейской прозе далеко не беспредельно. Как отмечал еще Н.Н.Страхов, Тургенев насколько мог, искал и изобразил красоту нашей жизни . Это вело к отбору явлений по преимуществу духовных и поэтических. В.А. Недзвецкий справедливо отмечает: «Художественное исследование судьбы человека в непременной связи и соотношении с его практическим долгом перед обществом и народом, а также общечеловеческий разворот проблематики и коллизий закономерно придали гончаровско- тургеневскому роману то широкое эпическое дыхание» .
Первый период романного творчества писателя относится к 1850-м годам. В эти годы сложился классический тип тургеневского романа («Рудин», «Дворянское гнездо», «Накануне», «Отцы и дети»), вобравший и глубоко преобразовавший художественный опыт романистов первой половины столетия, а впоследствии оказавшим разностороннее влияние на романы 1860 – 1880-х годов. «Дым» и «Новь» представляли другой жанровый тип, связанный с иным историческим и литературным окружением.
Тургеневский роман не мыслим без крупного общественного типа. В этом одно из существенных отличий тургеневского романа от его повести. Характерная особенность структуры тургеневского романа – подчеркнутая непрерывность повествования. Исследователи отмечают, что «Дворянское гнездо, написанное в пору расцвета таланта писателя, изобилуют сценами, как бы не завершенными в своем развитии, полными значения, не раскрываемого до конца. Основная цель И. С. Тургенева – нарисовать лишь в главных чертах духовный облик героя, рассказать о его идеях.
Лаврецкий является выразителем уже следующего этапа общественной истории России - 50-х годов, когда «деяние» накануне реформы приобретает черты большей социальной конкретности. Лаврецкий уже не Рудин, дворянский просветитель, отрешенный от всякой почвы, он ставит перед собой задачу научиться пахать землю и нравствен воздействовать на народную жизнь путем ее глубокой европеизации.
И.С. Тургенев рисует представителей своего времени, поэтому его персонажи всегда приурочены к определенной эпохе, к определенному идеологическому или политическому движению.
Характерной чертой своих романов писатель считал наличие в них исторической определенности, связанной с его стремлением передать «самый образ и давление времени». Ему удалось создать роман об историческом процессе в его идеологическом выражении, о смене исторических эпох, о борьбе идейно-политических направлений. Роман И.С. Тургенева стал историческим не по теме, а по способу изображения. С острым вниманием следя за движением и развитием идей в обществе, автор убеждается в непригодности старого, традиционного, спокойного и обширного эпического повествования для воспроизведения современной бурлящей общественной жизни.
Г.Б. Курляндская, В.А. Недзвецкий и др. отмечают те черты стиля, в которых сказалась жанровая близость тургеневского романа повести: лаконичность изображения, концентрация действия, сосредоточенность на одном герое, выражающем своеобразие исторического времени и, наконец, выразительная концовка. В романе иной, чем в повести, угол зрения на русскую действительность (не «через себя», но от общего к отдельному), иная структура героя, скрытый психологизм, открытость и смысловая подвижность, незавершённость жанровой формы. В простоте, сжатости и гармоничности заключаются особенности структуры тургеневских романов.

ГЛАВА 2

ПРИНЦИПЫ ВНУТРЕННЕЙ ОРГАНИЗАЦИИ, ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ И ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ ЧЕРТЫ РОМАНА «ДВОРЯНСКОЕ ГНЕЗДО» И.С. ТУРГЕНЕВА

2.1 «Дворянское гнездо» как наиболее совершенный из тургеневских романов 1850-х гг.

Второй роман «Дворянское гнездо» занимает особое место в эпической прозе И.С. Тургенева – это один из самых поэтических и лирических романов. Писатель с исключительной симпатией и грустью пишет о людях того класса, к которому он принадлежит по своему рождению и воспитанию. Это является индивидуальной чертой романа.
«Дворянское гнездо» - одно из самых замечательных художественных созданий И.С. Тургенева. В этом романе очень сжатая композиция, действие протекает в краткие сроки - немногим более двух месяцев, - при большой композиционной строгости и стройности. Каждая сюжетная линия романа уходит в далекое прошлое и вычерчивается весьма последовательно.
Действие в «Дворянском гнезде» развивается медленно, как бы соответствуя медленному течению жизни дворянской усадьбы. При этом четко мотивируется каждый сюжетный поворот, каждая ситуация. В романе все поступки, симпатии и антипатии героев вытекают из их характеров, миросозерцания и обстоятельств их жизни. Развязка романа глубоко мотивирована характерами и воспитанием главных героев, а также сложившимися обстоятельствами их жизни.
О событиях романа, о драме любимых им героев И.С. Тургенев повествует спокойно в том смысле, что он вполне объективен, видя свою задачу в анализе и верном воспроизведении жизни, не допуская никакого вмешательства в нее воли автора. Свою субъективность, свою душу И.С. Тургенев проявляет в том удивительном лиризме, который составляет своеобразие художественной манеры писателя. В «Дворянском гнезде» лиризм разлит как воздух, как свет, особенно там, где появляются Лаврецкий и Лиза, окружая глубоким сочувствием печальную историю их любви, проникая в картины природы. Иногда И.С. Тургенев прибегает к авторским лирическим отступлениям, углубляющим те или иные мотивы сюжета. В романе больше описаний, чем диалогов, и автор чаще говорит, что происходит с героями, чем показывает их в поступках, в действии.
Психологизм романа «Дворянское гнездо» огромен и очень своеобразен. И.С. Тургенев не развертывает психологического анализа переживаний своих героев, как это делают его современники Ф.М. Достоевский и Л.Н. Толстой. Он ограничивается самым необходимым, сосредоточивая внимание читателя не на самом процессе переживаний, а на его внутренне же подготовленных результатах: нам ясно, как постепенно возникает в Лизе любовь к Лаврецкому. И.С. Тургенев заботливо отмечает отдельные этапы этого процесса в их внешнем проявлении, но о том, что делалось в душе Лизы, мы только догадываемся.
Лиризм в романе проявляется в изображении любви Лаврецкого и Лизы Калитиной, в создании лирического образа-символа «дворянского гнезда», в поэтически выразительных картинах природы. Мнение ряда исследователей о том, что И.С. Тургенев делает в «Дворянском гнезде» последнюю попытку найти героя времени в передовом дворянстве нуждается в корректировке. В тургеневском романе наряду с осмыслением исторического заката «дворянских гнёзд» утверждаются «вечные» ценности культуры дворянства. Для писателя – дворянская Россия – неразрывная часть национальной русской жизни. Образ «дворянского гнезда» - «хранилище интеллектуальной, эстетической и духовной памяти поколения» .
И.С. Тургенев ведет своих героев дорогой испытаний. Переходы Лаврецкого от безнадежности к необычайному подъему, рожденному надеждой на счастье, и снова к безнадежности создают внутренний драматизм романа. Такие же перипетии испытала и Лиза, на мгновение отдавшаяся мечте о счастье и тем сильнее затем почувствовавшая себя виноватой. Вслед за рассказом о прошлом Лизы, заставляющим читателя от всей души пожелать ей счастья и радоваться ему, Лизу вдруг постигает страшный удар - приезжает жена Лаврецкого, и Лиза вспоминает, что она не имеет права на счастье.
В эпилоге «Дворянского гнезда» звучит элегический мотив скоротечности жизни, стремительного бега времени. Прошло восемь лет, ушла из жизни Марфа Тимофеевна, не стало матери Лизы Калитиной, умер Лемм, постарел душой и телом Лаврецкий. В течение этих восьми лет совершился, наконец, перелом в его жизни: он перестал думать о собственном счастье и добился того, чего хотел – сделался хорошим хозяином, выучился пахать землю, улучшил быт своих крестьян. В сцене встречи Лаврецкого с молодым поколением дворянского гнезда Калитиных выражено предчувствие И.С. Тургеневым ухода в прошлое целой эпохи русской жизни.
Эпилог романа является концентрированным выражением всей его проблематики, символического, образного значения. В нем заключен основной лирико-трагический мотив, передана атмосфера и настроение увядания, исполненного поэзии заката. При этом И.С. Тургенев показывает, что в русском обществе подспудно зреют новые, лучшие, светлые силы.
Если в «Рудине» И.С. Тургенева главным образом привлекала сфера умственной жизни и духовного развития русского общества, то в «Дворянском гнезде», при всем внимании писателя к некоторым проблемам начала 40-х годов, связанным с западничеством и славянофильством, его главный интерес сосредоточился на жизни души и сердца героев романа. Отсюда эмоциональный тон повествования, преобладание в нем лирического начала.
«Дворянское гнездо» - наиболее совершенный из тургеневских романов. Как отмечал Н.Страхов, «Тургенев насколько мог, искал и изображал красоту нашей жизни» . Художественное исследование судьбы героя в соответствии с его долгом перед обществом и народом сочеталось с общечеловеческой проблематикой.
Роман «Дворянское гнездо» явился выражением раздумий И.С. Тургенева о русском человеке и его историческом признании, что является типологической чертой всех романов писателя.
Проблематика романа достаточна сложна. Это поиски смысла жизни; вопрос о положительном герое; это судьба родины, что самое главное для писателя; своеобразно трактуется в романе женский вопрос; проблема поколений, широко отражённая в романе, предваряет появлений «Отцов и детей»; в произведении затронут и такой важный для писателя вопрос, как судьба таланта и его связь с родиной.

2.1 Авторская концепция героя как индивидуальная черта в романе «Дворянское гнездо» И.С. Тургенева

В своих романах И.С. Тургенев, как правило, точно обозначает время действия (типологическая черта): события в романе относятся к 1842году, когда определились расхождения между западниками и славянофилами. Попытка привить молодому Лаврецкому посредством системы домашнего воспитания западный, по природе своей рациональный, идеализм его натуре окончилась неудачей. Образ Лаврецкого, которого ещё Ап. Григорьев назвал «обломовцем», был близок русским читателям славянофильской и почвеннической ориентации: его с одобрением встретил Ф.М. Достоевский.
В статье «По поводу «Отцов и детей»» И.С. Тургенев, снова назвав себя западником, объяснил появление героя славянской ориентации в своём творчестве тем, что не хотел грешить против жизненной правды, как она ему представлялась в то время. В лице Паншина «Тургенев разоблачает ту западную ориентацию, которая являет собой отрыв от народной почвы, полное невнимание ко всему «народному»» . Лаврецкий является «выразителем общедемократических настроений той дворянской интеллигенции, которая стремилась к сближению с народом» . Весь роман – это в какой-то мере полемика между Лаврецким и Паншиным. Отсюда такой накал спора и непримиримости этих персонажей.
И.С. Тургенев разбивает действующих лиц на две категории по степени их близости к народу и с учетом той среды, которая формировала их характеры. С одной стороны, Паншин – представитель чиновничества, преклоняющийся перед Западом, с другой – Лаврецкий, воспитанный, несмотря на англоманство отца, в традициях русской народной культуры.
С одной стороны, Варвара Павловна Лаврецкая, отдавшаяся парижским нравам и обычаям полубогемы, не чуждая, правда, эстетических влечений, с другой – Лиза Калитина с острым чувством родины и близости к народу, с высоким сознанием нравственного долга. Основа побуждений как Паншина, так и Варвары Павловны – это эгоизм, житейское благополучие. Следует согласится с В.М. Марковичем, который относит Паншина и Варвару Павловну к персонажам, «занимающим «низший уровень» среди действующих лиц романа, что соответствует взглядам Тургенева. И Варвара Павловна, и Паншин не мечутся, а сразу устремляются к реальным жизненным ценностям» .
И.С. Тургенев следующим образом описывает Паншина: «С своей стороны, Владимир Николаич во время пребывания в университете, откуда он вышел с чином действительного студента, познакомился с некоторыми знатными молодыми людьми и стал вхож в лучшие дома. Его везде охотно принимали; он был очень недурен собою, развязен, забавен, всегда здоров и на все готов; где нужно - почтителен, где можно - дерзок, отличный товарищ, un charmant garcon (прелестный малый (франц.)). Заветная область раскрылась перед ним. Паншин скоро понял тайну светской науки; он умел проникнуться действительным уважением к ее уставам, умел с полунасмешливой важностью заниматься вздором и показать вид, что почитает все важное за вздор; танцевал отлично, одевался по-английски. В короткое время он прослыл одним из самых любезных и ловких молодых людей в Петербурге. Паншин был действительно очень ловок, - не хуже отца; но он был также очень даровит. Все ему далось: он мило пел, бойко рисовал, писал стихи, весьма недурно играл на сцене. Ему всего пошел двадцать восьмой год, а он был уже камер-юнкером и чин имел весьма изрядный. Паншин твердо верил в себя, в свой ум, в свою проницательность; он шел вперед смело и весело, полным махом; жизнь его текла как по маслу. Он привык нравиться всем, старому и малому, и воображал, что знает людей, особенно женщин: он хорошо знал их обыденные слабости. Как человек не чуждый художеству, он чувствовал в себе и жар, и некоторое увлечение, и восторженность, и вследствие этого позволял себе разные отступления от правил: кутил, знакомился с лицами, не принадлежавшими к свету, и вообще держался вольно и просто; но в душе он был холоден и хитр, и во время самого буйного кутежа его умный карий глазок все караулил и высматривал; этот смелый, этот свободный юноша никогда не мог забыться и увлечься вполне. К чести его должно сказать, что он никогда не хвастался своими победами» .
Паншину противостоит в романе Лаврецкий, который ищет слияние со стихией национального, с «почвой», с деревней, с мужиком. На протяжении десяти глав (VIII - XVII) И.С. Тургенев широко развернул предысторию героя, изобразил целый мир прошлой жизни с её социальным порядком и нравами. Не случайно И.С. Тургенев отказался от первоначального названия «Лиза» и предпочёл название «Дворянское гнездо» как наиболее соответствующее проблематике задуманного произведения. Не менее подробно излагается родословная семейства Калитиных. Предыстория героев как эпическая основа повествования о современности является важным жанровым компонентом тургеневского романа и индивидуальной чертов в романе «Дворянское гнездо». В родословных героев обнаруживается интерес писателя к историческому развитию русского общества, к смене различных поколений дворянских «гнёзд».
Биографическое отступление о предках Лаврецкого имеет важное значение для раскрытия его характера. По матери близкий к народу, он наделён той отзывчивостью, которая помогла ему пережить трагедию личного чувства и понять свою ответственность перед родиной. Это сознание образно выражается им как стремление пахать землю и как можно лучше её пахать. Даже в авторском описании образа Лаврецкого присутствую сугубо русские черты в отличии от описания Паншина: «От его краснощекого, чисто русского лица, с большим белым лбом, немного толстым носом и широкими правильными губами, так и веяло степным здоровьем, крепкой, долговечной силой. Сложен он был на славу, и белокурые волосы вились на его голове, как у юноши. В одних только его глазах, голубых, навыкате и несколько неподвижных, замечалась не то задумчивость, не то усталость, и голос его звучал как-то слишком ровно» .
Отличие Лаврецкого от других тургеневских героев заключается в том, что он чужд раздвоенности и рефлексии. В нём соединились лучшие черты Рудина и Лежнева: романтическая мечтательность одного и трезвая целеустремлённость другого. И.С. Тургенев уже не удовлетворяется способностью будить людей, которую он ценил в Рудине. Лаврецкий автором поставлен выше Рудина. Это является ещё одной индивидуальной чертой в авторской концепции писателя.
Центр романа, его основная сюжетная линия – это любовь Фёдора Лаврецкого и Лизы Калитиной. В отличие от предшествующих произведений И.С. Тургенева, оба центральных героя, каждый по-своему, являются сильными и волевыми людьми (индивидуальная черта). Поэтому тема невозможности личного счастья развита в «Дворянском гнезде» с наибольшей глубиной и с наибольшим трагизмом.
В «Дворянском гнезде» есть ситуации, во многом определяющие проблематику и сюжет романов И.С. Тургенева: борьба идей, стремление обратить собеседника в «свою веру» и любовная коллизия. Так, Лиза критикует Лаврецкого за равнодушие к религии, которая для неё - средство разрешения самых мучительных противоречий. Лаврецкого она считает близким человеком, чувствуя его любовь к России, к народу.
Как правило, мимо внимания исследователей проходит тот факт, что Лаврецкий явно стремится к вере (в её конфессиональ
и т.д.................

Роман Тургенева при появлении в печати вызвал восторженные отклики читателей. ""Дворянское гнездо" имело самый большой успех, который когда-либо выпал мне на долю. Со времени появления этого романа я стал считаться в числе писателей, заслуживающих внимание публики", - писал сам Тургенев в предисловии к собранию своих романов в издании сочинений 1880 г. {Любопытный рассказ о том, как расхватывались и перепродавались по спекулятивным ценам экземпляры журнала, где был опубликован роман, приводится в воспоминаниях книгопродавца Н. И. Свешникова, - Н. И. Свешников. Воспоминания пропащего человека. "Academia", M.-Л. 1930, стр. 361.} Большое количество статей и рецензий, которыми откликнулась пресса на появление "Дворянского гнезда", свидетельствовала о выдающемся литературно-общественном значении этого события.
Роман был замечен и высоко оценен современниками, принадлежавшими к самым различным общественным кругам. О высоких художественных достоинствах "Дворянского гнезда", о впечатляющей силе его образов писали и представители эстетической критики Н. Ахшарумов {Н. Ахшарумов. "Дворянское гнездо" И. С. Тургенева ("Современник", январь 1859). - В кн.: "Весна", Литературный сборник на 1859 г., СПб., 1859, стр. 358-374.}, А. Пятковский {А. Пятковский. "Дворянское гнездо". Повесть И. С. Тургенева ("Современник", 1859, Э 1). - "Журнал министерства народного просвещения", 1859, Э 5, отд. VI, стр. 95-111.}, М. Де-Пуле {М. Де-Пуле. "Дворянское гнездо" И. С. Тургенева, - P Сл, 1859, Э 11, отд. Ц, стр. 1-22; Нечто о литературных мошках и букашках. - "Время", 1861, Э 2, отд. III, стр. 115-131.}, и "почвенник" Ап. Григорьев {Ап. Григорьев. И. С. Тургенев и его деятельность. (По поводу романа "Дворянское гнездо"), - P Сл, 1859, ЭЭ 4, 5, 6, 8.}, и публицист либерального направления П. В. Анненков {П. В. Анненков. "Дворянское гнездо". Роман И. С. Тургенева. - P Вести, 1859, т. XXII, Э 8, стр. 508-538.}. В течение года четыре раза высказывал свое мнение о "Дворянском гнезде" на страницах "Современника" Н. А. Добролюбов {С, 1859, ЭЭ 2, 5, 6; 1860, Э 3 - в рецензиях на комедию Островского "Воспитанница", на сборник "Весна" и в статьях "Что такое обломовщина", "Когда же придет настоящий день".}. Горячо отзывался о новом произведении Тургенева M. E. Салтыков-Щедрин {Салтыков-Щедрин, т. XVIII, стр. 142-144.}, несколько статей посвятил этому произведению в разное время Д. И. Писарев {Д. И. Писарев. "Дворянское гнездо". Роман И. С. Тургенева. - "Рассвет", 1859, Э И, отд. II, стр. 23-40; Писемский, Тургенев и Гончаров. - P Сл, 1861, Э И, стр. 1-47; Женские типы в романах и повестях Писемского, Тургенева и Гончарова. - P Сл, 1861, Э 12, отд. И, стр. 1-52.}.
С более или менее развернутыми отзывами о романе выстудили газеты "С. - Петербургские ведомости" (1859, Э 284, 31 декабря, в анонимном обзоре петербургских журналов), "Русский мир" (1859, Э 11, статья А. С. Гиероглифова), "Русский инвалид" (1859, Э 217, статья Л. Л-о), "Le Nord" (1859, Э 84), а также журналы (кроме названных выше) "Сын отечества" (1860, Э 6), "Северный цветок" (1859, Э 10) и "Искра" (1860, Э 1), где был помещен критический отклик на статью М. Де-Пуле в "Русском слове".
При видимом единодушии хвалебных оценок в критике, посвященной "Дворянскому гнезду", отразились разные точки зрения на роман Тургенева и развернулась иногда скрытая, иногда явная полемика между авторами противоположных идеологических ориентации. В самом подходе к рецензируемому произведению и в особом внимании к той или иной стороне романа сказывалась иногда весьма определенная позиция критика. Так, в ряде рецензий общественное звучание романа Тургенева либо не замечалось вовсе, либо намеренно отрицалось, что особенно явственно проявилось в позиции критика "С. - Петербургских ведомостей". "В "Дворянском гнезде", - писал этот критик, - при всей наклонности нашего времени во всем видеть поучение или обличение, чрезвычайно трудно отыскать хотя бы малейший намек на тенденцию. Иные хотели видеть в романе г. Тургенева изображение трех поколений - екатерининского, александровского и николаевского - с целью указать, что все эти поколения оказались несостоятельными в жизни, и что настоящая жизнь принадлежит четвертому, будущему поколению, которое на минуту является в конце рассказа С.." Эти социальные и практические вопросы, которые на каждом шагу останавливают читателя "Обломова" - им нет места в "Дворянском гнезде"
роман г. Тургенева - высокая, чистая поэзия" (СПб Вед, 1859, Э 284).
Критики той же ориентации видели в "Дворянском гнезде" гимн жизни со всеми ее светлыми и трагическими сторонами, восхищались Тургеневым как живописателем дворянского усадебного быта, как поэтом, который противостоит писателям критического направления {Обстоятельный разбор реакционной критики "Дворянского гнезда" в ее столкновении с революционно-демократической критикой дан в статье: М. О. Габель. Роман Тургенева "Дворянское гнездо" в общественно-политической и литературной борьбе конца 50-х годов. - Ученые записки Харьковского гос. библиотечного ин-та, Харьков, 1956, вып. II, стр. 199-210; ср. A. H. Meнзоpова. Роман И. С. Тургенева "Дворянское гнездо" (Идеи и образы). Новосибирск, 1959, стр. 3-4.}.
С развернутым возражением против такой оценки романа выступил в журнале "Русский вестник" П. В. Анненков {Поскольку идейная позиция П. В. Анненкова была во многих отношениях близка Тургеневу в конце 50-х годов, когда создавался роман "Дворянское гнездо", и автор более, чем с другими, считался с мнениями Анненкова о своем произведении, целесообразно обратиться к ряду забытых ныне суждений Анненкова - особенно в той части, которая характеризует реакцию автора статьи на произведенные Тургеневым изменения в тексте романа при его доработке.}. Задавшись целью "серьезно подумать о причинах того единогласного сочувствия и одобрения, того восторга и увлечения, которые вызваны были появлением "Дворянского гнезда"", автор приходит к выводу, что единодушие это вызвано не столько "торжеством поэзии и художнического таланта, самовластно подчиняющих себе разнороднейшие оттенки общественной мысли", сколько непониманием внутреннего значения произведения со стороны ряда критиков и недоразумением, которое нуждается в раскрытии (П. В. Анненков. Воспоминания и критические очерки, отд. II. СПб., 1879, стр. 194-195). Свое "раскрытие" идейного содержания "Дворянского гнезда" как произведения, связанного тончайшими нитями с современностью, Анненков полемически направляет против тех "искателей идеалов", которые стремятся прикрыть "щегольскими ширмами умиления" неприятные житейские истины, "требующие скорой и деятельной помощи", отвернуться от явлений и со- бытий, "волнующих общественную совесть и нарушающих безмятежное состояние души".
"Сквозь запутанные определения идеал их, - пишет Анненков, - часто выглядывает не в образе эстетического понятия, а в форме полезной меры благочиния" (там же, стр. 200).
Далее автор анализирует образ Лизаветы Михайловны, который привлек "искателей идеалов" своей видимой покорностью судьбе и благочинной нравственностью. "Но так ли все это? - спрашивает автор. - Кто из поклонников Лизаветы Михайловны заметил, что в нежную, грациозную и обаятельную форму ее облеклась такая строгая идея, какая часто бывает не под силу и более развитым и более крепким мышцам?" (стр. 199). Рассматривая драму Лизы как драму несоответствия ее внутреннего мира интересам того круга, к которому она принадлежит и который описан Тургеневым без какого-либо "потворства быту", Анненков видит действительное содержание нравственного чувства Лизы в той внутренней энергии, которая противопоставляет ее "условиям, притязаниям и понятиям" окружающей среды. Критик подчеркивает, что уход Лизы в монастырь, которому особенно рукоплещут новейшие искатели идеалов, желавшие сделать покорное отречение от радостей жизни законом для всех людей, является убежищем от требований проснувшейся мысли. Это протест, который приводит к поражению; чистая поэзия самоотречения, по мысли автора романа, лишает человека воли, простора и движения. "Иногда кажется даже, - пишет Анненков, - будто роман написан с целию подтвердить старое замечание, что великие жертвы, приносимые отдельными лицами ежедневно и по своему произволу, точно так же свидетельствуют о болезни общества, как и великие преступления" (стр. 215).
Очевидно, Анненков сыграл какую-то роль в обнажении этой мысли в романе в процессе его совершенствования, так как, характеризуя критические интонации Тургенева по отношению к Лизе, он отмечает их относительную недостаточность: "От превосходного образа Лизы, даже и теперь, после тщательной его обработки, все-таки отделяется мысль, что зародыш настоящей поэзии, питающей сердце, заключается в свободном обмене чувств, подобно тому, как условия общественного просвещения заключаются в обмене мыслей" (стр. 215).
Если в этой своей мысли критик солидаризировался с принципами демократической этики, оказавшей несомненное воздействие и на Тургенева, то в другом вопросе, касавшемся социальных теорий современности, Анненков занимает позицию критическую - и по отношению к революционному содержанию этих теорий, и по отношению к роману Тургенева, где нашла место мысль о неизбежности демократизации деятельных сил общества.
Признавая необходимость "изменения порядка вещей", разрушающего устои государства, т. е. признавая необходимость экономической реформы, Анненков считает, что этому радикальному изменению порядка должно предшествовать изменение в образе жизни самих людей и, прежде всего, обновление того круга, которому Тургенев дал название "Дворянское гнездо". Более того, Анненков признает очевидной необходимость "освежения" и даже "упрощения" этого круга (стр. 219). Но как только речь заходит о конкретном, классовом раскрытии понятия "упрощения" и, в частности, когда в "Дворянском гнезде" Тургенев привлекает внимание читателя к демократическому происхождению Лаврецкого, объясняя этим врожденное гуманное чувство героя, Анненков реагирует на это весьма иронически: "Плебейская кровь, которая отчасти течет в его жилах, помогает его усилиям, но не создала их, как намекает автор, не вполне основательно, по нашему мнению: плебейская кровь также нуждается в обуздании ее духовным началом, может быть даже более, чем какая-либо другая. Энергическое управление своим внутренним миром - вот где единственная доблесть Лаврецкого, не имеющего других доблестей" (стр. 210).
Либерально-славянофильские тенденции проявились в той оценке "Дворянского гнезда", которую дал Ап. Григорьев в статье "И. С. Тургенев и его деятельность (по поводу романа "Дворянское гнездо")". Анализируя роман с точки зрения его близости к русской национальной стихии, критик видит в образах Лизы и Лаврецкого идеальное выражение вечной и неизменной сущности русского народа, он подчеркивает их органичную связь с родной почвой - со всем укладом русской жизни, с ее бытом и поэзией. К числу исконных национальных особенностей Ап. Григорьев относит и обломовские черты Лаврецкого, которые, по мнению критика, представляют собой явление вневременное и не подлежащее изменениям. Раскрытие этих черт в их поэтическом проявлении делает Тургенева певцом народной правды, перед которой смиряется не только Лаврецкий, но и сам писатель {В первой статье молодого Писарева о "Дворянском гнезде" также подчеркивается национальная самобытность писателя, выразившаяся в создании истинно русских типов и в том числе Лаврецкого, отличительной чертой которого является мужественное смирение перед жизнью ("Рассвет", 1859, Э 11).}. Такое осмысление романа заключало в себе полемику против революционных демократов, видевших в обломовщине явление социально обусловленное и тормозящее ход истории.
По воспоминаниям современников, особую позицию в оценке романа Тургенева занял А. Н. Островский, которому оказался чужд замысел Тургенева показать героиню в момент острого конфликта между ее нравственными убеждениями и естественным влечением сердца. Сохранился следующий отзыв А. Н. Островского: ""Дворянское гнездо", напр., очень хорошая вещь, но Лиза для меня невыносима: эта девушка точно страдает вогнанной внутрь золотухой" {Л. Новский (H. H. Луженовский) Воспоминания об А. Н. Островском. - P Вед, 1887, Э 134, от 18 мая.}.
Вопросы нравственно-философские заняли в полемике значительное место. Именно в этом русле чаще всего рассматривалась проблема смирения и долга, столь явственно выделяющаяся не только в "Дворянском гнезде", но и в ряде других произведений Тургенева.
Часть критики истолковала основную этическую коллизию романа в духе христианской морали. ""Дворянское гнездо" - это произведение, выражающее идеал язычника, который еще не отказался от поклонения Венере, но уже познал прелесть более сурового культа, к которому его влекут, порой против собственной воли, стремления его больной и растроганной души", - так отозвалась о романе в письме к Тургеневу E. E. Ламберт, увидевшая в этом произведении отражение своих собственных нравственно-философских воззрений {H. Granjard. Ivan Tourguenev, la comtesse Lambert et "Nid de seigneurs". Paris, 1960, стр. 60-61.}.
Сходные мысли были высказаны в статье Евгении Тур, написанной по поводу выхода в свет романа "Отцы и дети".
По словам этой писательницы, "сокрушение Лаврецкого, его смирение перед судьбою, выражение, что он стих и покорился, было очень знакомо многим и многим" {"Северная пчела", 1862, Э 91 от 4 апреля.}.
Как уже говорилось, полное развитие эта мысль применительно к "Дворянскому гнезду" получила в статьях Ап. Григорьева и встретила решительный отпор со стороны демократической критики, в частности Писарева. В статье "Писемский. Тургенев и Гончаров" Писарев отвечает "нестройным критикам", пришедшим "в неописуемый восторг оттого, что наши повествователи преклоняются будто бы перед народною правдою и святынею". Поставив перед собой задачу "оправдать Тургенева и Писемского от упрека в славянофильстве", Писарев напоминает о том, что Лаврецкий, мягкий и терпимый к глупостям и подлостям других людей, не заслуживает порицания как личность гуманная, но должен быть признан несостоятельным на поприще широкой деятельности ("Как деятель, он - нуль"), по приговору самого Тургенева.
Тургенев далек, по мнению критика, от славянофильской точки зрения и там, где он противополагает самородные полудикие натуры натурам, обесцвеченным цивилизацией, не думая выхвалять один народ за счет другого и лишь обнимая своим могучим синтезом все разнообразие явлений жизни. При этом Писарев подчеркивает, что отношение Тургенева к явлениям современной жизни носит преимущественно отрицательный характер {P Сл, 1861, Э 11, отд. II, стр. 1-47.}.
В другой своей статье: "Женские типы в романах и повестях Писемского, Тургенева и Гончарова" - Писарев развивает мысли предыдущей статьи на примере женских судеб, выведенных Тургеневым в "Рудине", "Асе", "Фаусте", "Дворянском гнезде" и "Накануне". Критик намеренно избирает аспект, противоположный славянофильскому. Он предупреждает: "Я буду выбирать только те личности, которые еще борются с жизнью и чего-нибудь от нее требуют. Женщины, уже помирившиеся с известною долею, не войдут в мой обзор потому, что они, собственно говоря, уже перестали жить" {P Сл, 1861, Э 12, отд. II, стр. 9.}. Говоря об огромной нравственной силе тургеневских героинь, поставленных в трагические отношения к действительности, к жестокому миру господствующей морали, Писарев отмечает движение, которое совершает Тургенев от умозрительной и мало связанной с задачами времени постановки этических проблем к жизненно-конкретной и граждански значимой. Намекая на "невозможность договориться до последнего слова" по цензурным соображениям, Писарев пишет: "Лиза ближе Веры стоит к условиям нашей жизни; она вполне правдоподобна; размеры ее личности совершенно обыкновенные; идеи и формы, сдавливающие ее жизнь, знакомы как нельзя лучше каждому из наших читателей по собственному горькому оиыту. Словом, задача, решенная Тургеневым в абстракте в повести "Фауст", решается им в "Дворянском гнезде" в приложении к нашей жизни" {P Сл, 1861, Э 12, отд. II, стр. 44.}.
Характерно, что новый общественный смысл, который приобрели в "Дворянском гнезде" издавна волновавшие Тургенева проблемы счастья, долга, смирения, был замечен не только в демократическом лагере. В статье "Нечто о литературных мошках и букашках (по поводу героев г. Тургенева)" представитель идеалистической критики М. Де-Пуле писал: "При внимательном чтении "Дворянского гнезда.", это произведение представляет весьма заметный перелом в авторской деятельности г. Тургенева. Лаврецкий смиряется перед народностью, т. е. простонародностью, следовательно, низводится с литературной высоты, на которой стоял и (что делать, сознаемся в своей слабости!) должен стоять тот тип, которого он является представителем" {"Время", 1861, Э 2, стр. 126.}.
Заметной идейной перестройкой Тургенева после появления в свет повести "Ася" и критических статей, направленных в его адрес, и объясняется та поощрительная позиция, с которой было встречено "Дворянское гнездо" революционно-демократической критикой, не нашедшей в новом произведении автора полного единомыслия, но горячо приветствовавшей критический пафос и демократические тенденции романа.
Неоднократные отклики Добролюбова на появление "Дворянского гнезда" содержат признание его высоких художественных достоинств. Наиболее подробно критик анализирует роман в статье "Когда же придет настоящий день?", написанной в связи с появлением романа "Накануне", но в большой мере относящейся и к "Дворянскому гнезду" {С, 1860, т. LXXX, Э III, отд. 3, стр. 31-72.}.
Добролюбов подчеркивает, что главной задачей литературной критики он считает разъяснение тех явлений действительности, которые вызвали к жизни известное художественное произведение. По отношению к творчеству Тургенева эта задача имеет особенный смысл, так как Тургенева "по справедливости можно назвать живописателем и певцом той морали и философии, которая господствовала в нашем образованном обществе в последнее двадцатилетие. Он быстро угадывал новые потребности, новые идеи, вносимые в общественное сознание, и в своих произведениях обыкновенно обращал (сколько позволяли обстоятельства) внимание на вопрос, стоявший на очереди и уже смутно начинавший волновать общество" {Добролюбов, т. II, стр. 208.}.
Далее Добролюбов определяет просветительское значение произведений Тургенева, предшествовавших "Дворянскому гнезду". Героями Тургенева были "вносители новых идей в известный круг, просветители, пропагандисты, хоть для одной женской души, да пропагандисты" - и дело их, по мнению критика, в свое время было очень полезно и благотворно. Но после осознания известных идей и стремлений в истории общества наступил период их осуществления, когда "за размышлениями и разговорами должно следовать дело". По заключению Добролюбова, сознание этой перемены и выразилось в "Дворянском гнезде". Тургенев "умел поставить Лаврецкого так, что над ним неловко иронизировать, хотя он и принадлежит к тому же роду бездельных типов, на которые мы смотрим с усмешкой. Драматизм его положения заключается уже не в борьбе с собственным бессилием, а в столкновении с такими понятиями и нравами, с которыми борьба действительно должна устрашить даже энергического и смелого человека самое положение Лаврецкого, самая коллизия, избранная г. Тургеневым и столь знакомая русской жизни, должны [служить сильною пропагандою и] наводить каждого читателя на ряд мыслей о значении целого огромного отдела понятий, заправляющих нашей жизнью" {Там же, стр. 211-212.}.
Раскрывая свою мысль, Добролюбов пересказывает последний разговор Лаврецкого с Лизой о счастье, - разговор, в котором последнее слово остается за Лизой: "...счастье зависит не от нас, а от бога". В пассивности, с которой Лаврецкий принимает эту чуждую всему его существу философию, и в самом трагическом завершении темы счастья в романе Добролюбов и видит силу критической позиции писателя.
О нравственной силе воздействия романа Тургенева высказал свои впечатления "в том виде, как они сложились тотчас после прочтения "Дворянского гнезда"", M. E. Салтыков-Щедрин в своем письме к П. В. Анненкову от 3 февраля 1859 г. "Я давно не был так потрясен", - признается автор письма, глубоко взволнованный "светлой поэзией, разлитой в каждом звуке этого романа". Обобщая свою мысль, критик пишет: "Да и что можно сказать о всех вообще произведениях Тургенева? То ли, что после прочтения их легко дышится, легко верится, тепло чувствуется? Что ощущаешь явственно, как нравственный уровень в тебе поднимается, что мысленно благословляешь и любишь автора? Но ведь это будут только общие места, а это, именно это впечатление оставляют после себя эти прозрачные, будто сотканные из воздуха образы, это начало любви и света, во всякой строке бьющее живым ключом..." {Салтыков-Щедрин, т. XVIII, стр. 144.}.

Идеи и образы "Дворянского гнезда" нашли отклик в ряде позднейших произведений русской литературы.
Уже в 1859 г. в романе Л. Н. Толстого "Семейное счастье" запечатлелись некоторые следы влияния Тургенева - ив тональности лирических описаний природы, и в образах действующих лиц (Сергей Михайлович), и в отдельных мотивах, сходных с "Дворянским гнездом" (сожаление об уходящей молодости, надежды на счастье молодого поколения). Особенно заметны тургеневские настроения в последней главе романа Толстою, где рассказывается о возвращении героини в старый покровский дом, наполненный "девичьими мечтами" {См. об этом: Б. Эйхенбаум. Лев Толстой, кн. I. Изд. "Прибой", Л., 1928, стр. 361-362.}. В 1861 г. появилась повесть Помяловского "Молотов", продолжавшая многие темы и мотивы "Дворянского гнезда", самое содержание которой - рассказ о "мещанском счастье", бескрылом стяжательском существовании, обусловленном нормами буржуазной морали, - было преемственно связано с этической концепцией "Дворянского гнезда". В "Молотове", как и в "Дворянском гнезде", повествованию предшествует предыстория героев - родословная Дороговых. Героиня повести Надя Дорогова зачитывается романами Тургенева, ее любви сопутствуют тургеневский "Фауст", размышления о счастье и долге, и самое крушение надежд на полное, истинное счастье объясняется, как и в "Дворянском гнезде", несовершенством общественного устройства - уже в иной, не дворянской, а чиновничьей среде.
Популярности "Дворянского гнезда" в значительной мере способствовало то, что в 1866 г. А. Д. Галахов включил отрывки из романа в "Полную русскую хрестоматию" (Образцы красноречия и поэзии, заимствованные из лучших отечественных писателей, ч, II, раздел VI). В конце 70-х годов Н. С. Лесков, описывая Орел, дважды обращался мыслями к героям "Дворянского гнезда" ("Несмертельный Голован", "Мелочи архиерейской жизни") {См. Н. С. Лесков. Собрание сочинений, т. VI. М., 1957, стр. 355-356 и 486.}.
Своеобразное развитие проблематика тургеневского "Дворянскою гнезда" получила в "Пошехонской старине" M. E. Салтыкова-Щедрина (1887-1889). "...Герои Тургенева не кончают своего дела", - писал о "Дворянском гнезде" Салтыков-Щедрин в уже цитированном письме к Анненкову.
По-своему довел до конца рассказ об обитателях "дворянских гнезд" сам Щедрин, показав на примере пошехонских дворян из рода Затрапезных, до какой степени умственного оскудения, нравственного уродства и бесчеловечности доходило поместное дворянство в своих массовых, а не лучших, как у Тургенева, образцах. Преемственность от романа Тургенева подчеркивается у Щедрина и названием отдельных глав (произведение открывается главой "Гнездо"), и избранными аспектами повествования (происхождение героя, система его воспитания, нравственное воздействие природы и общения с народом, религия, эмоциональная сфера - любовь и брак). При этом автор постоянно избирает полемическое по отношению к Тургеневу освещение темы, отрицательное ее толкование: в воспитании детей Затрапезных подчеркивается отсутствие всяческой системы, в пейзаже родовых гнезд - отсутствие какой-либо поэтической прелести, как и в самом образе жизни их обитателей - отсутствие общения с природой. Параллельный эпизод рыбной ловли описывается как чисто коммерческое предприятие. Бесконечно менявшиеся няньки, забитые и озлобленные, не рассказывали детям сказок. Любовь и брак, лишенные даже намека на поэзию, приобретали чудовищно уродливые формы. Наследие крепостнических времен, "поросших быльем" в период, когда создавалась "Пошехонская старина", определило многие привычки и "складки" в характерах и судьбах современников Щедрина, - это и вызвало к жизни произведение, отправным пунктом для которого послужило "Дворянское гнездо" Тургенева. "В современной русской беллетристической литературе, - писал Салтыков-Щедрин в некрологе, посвященном Тургеневу, - нет ни одного писателя, который не имел бы в Тургеневе учителя и для которого произведения этого писателя не послужили отправною точкою".
В этом же преемственном русле устанавливается влияние, которое имело творчество Тургенева, и в частности роман "Дворянское гнездо", на Чехова. В литературе отмечалось, что Чехов, во многом воспринявший и лиризм Тургенева, и чуткость его к вопросам "нравственного состава" личности, и гражданскую требовательность, по-разному относился в различные периоды к "Дворянскому гнезду", но всегда его ценил как глубокое и поэтическое произведение. В рассказах "Безнадежный", "Контрабас и флейта" (1885) он высмеивает обывателей, поверхностно и понаслышке судивших о красотах "Дворянского гнезда" или засыпавших над его страницами.
Обитатели "дворянских гнезд", поэтические, "полуразрушенные усадьбы во вкусе Тургенева" вызывали сочувствие молодого Чехова ("Чужая беда"), но в 90-е годы он относится уже иронически к отжившей поэзии прошлого. В образах "Вишневого сада" много сходного с "Дворянским гнездом", как сходна и сама ведущая тема (судьбы дворянства на поворотном пункте истории), но симпатия автора к милым и беспомощным обитателям "вишневых садов", исчезающих с лица земли, не содержит надежд на какое бы то ни было обновление класса, историческая роль которого была до конца исчерпана {Г. Князев. О Чехове. СПб., 1911, стр. 18; М. Л. Семанова, "Тургенев и Чехов. - Ученые записки Ленинградского госуд. педагог, ин-та им. А. И. Герцена, 1957, т. 134, стр. 180 и следующие.}.
"Дворянское гнездо" продолжало вдохновлять писателей и в дальнейшем. В. Вересаев в своих воспоминаниях рассказывает, что именно "Дворянское гнездо" пробудило в нем самом поэтическое вдохновение. Разговор Лаврецкого и Лемма о музыке вызвал к жизни его первое стихотворение "Звезды" {В. Вересаев. Мои литературные дебюты (Из воспоминаний). - Журнал "30 дней", 1926, Э 1 (10), стр. 29.}.
"Дворянское гнездо" неоднократно инсценировалось для русского театра. Наиболее известна инсценировка П. И. Вейнберга ("Дворянское гнездо". Драма в 4-х действиях. Из романа Тургенева. М., б-ка С. О. Рассохина, 1894) {К. Ф. Тиандер. П. И. Вейнберг. - Известия ОРЯС, 1909, т. XIV, кн. 4, стр. 146.}. В этой инсценировке "Дворянское гнездо" долгое время господствовало на сцене московских и петербургских театров в исполнении лучших русских артистов. Существовала также инсценировка И. С. Напойкина ("Дворянское гнездо". Драма в 5 действиях, переделанная из романа И. С. Тургенева. Театральная б-ка И. С. Напойкина, 1886). Еще одна инсценировка принадлежит Н. И. Собольщикову-Самарину ("Дворянское гнездо". Повесть в 5 действиях, 13 сцен. Изд. Собольщикова-Самарина, Кисловодск, 1912).
По мотивам романа Тургенева композитором В. И. Ребиковым в 1916 г. была создана опера "Дворянское гнездо". Музыкально-психологическая драма в 4-х действиях, 5 картин, оп. 55. Либретто написано самим композитором.

Обратимся к "узловым" моментам анализа "Дворянского гнезда". Начать необходимо с того, что, несомненно, это был общественный, остро злободневный роман, в котором Тургенев вновь обращается к проблеме дворянства, его роли в сложный период жизни России. Смерть Николая I, поражение в Крымской войне, подъем крестьянского движения необыкновенно активизировали русское общество. Какую же позицию может занять дворянин при подобном стечении обстоятельств? Как жить дальше? Этот вопрос впрямую ставит перед Лаврецким Паншин: "...Что же вы намерены делать?" — "Пахать землю, — отвечает Лаврецкий, — и стараться как можно лучше ее пахать".

"Дворянское гнездо" — "персональный роман", герой которого своим внутренним благородством, порядочностью, патриотизмом и многими другими достойными качествами напомнит о себе в Пьере Безухове, Андрее Болконском, чеховских героях-интеллигентах.

В "Дворянском гнезде" Тургенев обратился не только к личной судьбе главного героя, но и панорамно изобразил историю рода Лаврецких с тем, чтобы иметь возможность представить обобщенный портрет русского дворянства в аспекте проблематики романа. Особенно жесток автор в оценках отрыва самого передового сословия России от своих национальных корней. В связи с этим тема родины становится одной из центральных, глубоко личностной и опоэтизированной. Родина врачует возвратившегося из-за границы Лаврецкого, равно как народное жизнечувствование помогает ему пережить трагическую любовь к Лизе Калитиной, наделяя его мудростью, терпением, смирением — всем тем, что помогает человеку жить на земле.

Герой проходит испытание любовью и с честью выдерживает его. Любовь возрождает Лаврецкого к жизни. Вспомним описание летней лунной ночи, увиденной им. Следуя принципу "тайной психологии", Тургенев раскрывает через пейзаж пробуждение души героя — источник его нравственных сил. Но Лаврецкому предстоит пережить и состояние самоотречения: он смиряется с утратой любви, постигая высшую мудрость смирения.

"Дворянское гнездо" как "роман испытания" предполагает проверку жизненной позиции героя. В отличие от Лизы, Михалевича, Лема, отмеченных высотою избранной цели, Лаврецкий обыкновенен в своих земных притязаниях и в мыслимых идеалах. Он хочет трудиться и как можно лучше трудиться, до конца оставаясь верным самому себе. Оказавшись без надежд на собственное счастье, герой находит силы жить, принять законы естественного течения бытия, отраженные в народном миросозерцании, такие, как уметь страдать и терпеть и при этом признать нравственным долгом человека не замкнуться на себе, а помнить о тех, кто вокруг тебя, и стараться трудиться на их благо.

Лаврецкий, а с ним и Тургенев считают такое состояние единственно достойным, хотя и не лишенным горьких внутренних потерь. Не случайно в финале герой ощущает себя одиноким бездомным странником, оглядывающимся на свою жизнь — догорающую свечу.

Тем самым в "Дворянском гнезде" органично сомкнулись характерные для тургеневского романа два временных плана: исторический и вневременной, вылившиеся в философско-символический финал — особенность всех тургеневских романов — с его мыслью о принятии законов быстротекущей жизни с ее вечными противоречиями, обретениями и утратами. И здесь же звучит раздумье Тургенева относительно прерванной связи между поколениями в русской истории, которое станет главной темой романа "Отцы и дети".

Создал себе прочное положение в литературе, как художник, выдающейся по силе и глубине произведений. Роман появился в 1856 году и был встречен дружными похвалами публики и критики. В этом новом произведении сложнее задача художника, больше действия, приемы художественного изображения здесь тоньше и своеобразнее. С величайшей простотой подошел автор к сложной душевной драме своих героев, дал их живые облики и начертал нежный и чистый образ Лизы , исполненный красоты и совершенно правдивый под пером художника. Фигуры действующих лиц здесь очень разнообразны, и каждое очерчено во всей своей характерности: с особыми приёмами художественного рисунка. Таков несколько грубоватый, но дышащий прямотой и добродушием, облик Марфы Тимофеевны, для которой у автора нашлись особый народные словечки, облик, хорошо выдержанный на всем протяжении романа. Также характерен и целен облик Паншина. Рисуя жену Лаврецкого, автор в детальном и красочном описании подчеркивает чувственный характер красоты, между тем, как к облику Лизы писатель подходит с какой-то нежной осторожностью и набрасывает его чертами воздушными, легкими и, несмотря на то, сияющими всею прелестью её натуры. Автор почти не дает цельного её рисунка, но набрасывает отдельные черты, из которых слагается в стройном и живом целом облик этой чистой, внутренне сосредоточенной, несколько суровой к себе и другим девушки. Также просто и жизненно нарисован образ Лаврецкого .

Тургенев. Дворянское гнездо. Аудиокнига

Жизнь Лаврецкого. Детство. Жизнь Лаврецкого представляла борьбу двух влияний – первоначального влияния его отца, воспитавшего сына по особой методе, и позднейшего – влияния книг, друзой и собственных размышлений. Эта борьба немало сил стоила Лаврецкому. Его отец, поклонник европейской культуры, любил в молодости, щеголять среди крестьян и соседних помещиков парижским фраком, модной тростью и модным вольнодумством, идеями французской философии XVIII века . Позднее он также чисто внешним образом увлекся подражанием английскому характеру жизни. Согласно новым идеям своим о воспитании, он вздумал развивать и своего сына. Мальчику пришлось выдержать тяжелый и нелепый режим, которому он подчинился, как самодурству отца. Молодому Лаврецкому внушали идеи Руссо , старались вселить в него раннее отвращение к забавам и увлечениям жизни, одели в шотландский костюм, приучали к «спартанскому» образу жизни. Пройдя эту муштровку, Лаврецкий после смерти отца очутился в жизни совершенно беспомощным, не зная её, ни имея представления и о том, как вообще живут люди на свете. Противовесом влиянию отца были унаследованные Лаврецким от матери черты природного добродушия, стойкости, терпения и душевной прямоты. Простая крестьянка, на которой из прихоти женился барин, мать Лаврецкого испытала в жизни много мук и явила собой живой пример доброты, терпения и смирения. Позже Лаврецкий всегда умел глубоко чувствовать эту душевную «народную правду», правду бесконечной доброты и смирения души и проповедовал «смирение» перед нею.

В университете. Одолев отцовское влияние и сбросив его, Лаврецкий вошел в жизнь простым и добрым малым, совершенно не знающим жизни и от того конфузливым и сурово прячущимся в себя. Самолюбивый и осторожный, он страдал за свое нелепое прошлое, боялся выказать следы той ломки, которую в детстве упорно над ним производили. Но природная стойкость натуры помогла ему наверстать потерянное. Уже далеко не юноша, сознавая большие пробелы в своем образовании, он поступает в университет, где держится особняком. Подружился он только с Михалевичем, типичным романтиком 1830-х годов, восторженным энтузиастом, скрашивающим свои суровые дни нужды и лишений вечными порывами духа и вечными проектами и планами идеальной жизни. Михалевич знакомит Лаврецкого с его будущей женой. Когда над Лаврецким разразился удар, разбивший его семейную жизнь, он снова, благодаря силе и стойкости своей натуры, оправляется и принимает решение ехать в деревню, жить мирным трудом на родной земле, близ родного народа, исполняя свой долг по отношению к нему.

Близость к народу. Какими-то невидимыми нитями связан Лаврецкий с народом, он глубоко чувствует те нравственные и религиозные основы, на которых построена народная жизнь. Наследственные черты от матери – крестьянки, натуры глубокой и простой, усиливали эту связь Лаврецкого с народом. Стремления же отца «европеизировать» его с ранних лет внушили ему только отвращение ко всему внешне-западному. Лаврецкий не задумывается сам над тем, славянофил он или западник , но, будучи человеком чутким и серьезным, он не может не считаться с тем внутренним душевным укладом народной жизни, в котором чувствуется ему нечто правдивое, важное и глубоко значительное. Потому-то и говорит он о необходимости «признать народную правду и смириться пред нею». Не отдавая себе отчета, он чувствует глубокое успокоение и мир в душе, когда приезжает в родные места, в деревню, чувствуя родину именно здесь – среди просторов родной природы и близ родного народа.

Дело жизни. Он нашел для себя теперь тихое и близкое душе его занятие, которому и хочет он отдать всю свою жизнь: это – работа на земле, он хочет «пахать землю и как можно лучше ее пахать». С такими планами устраивается он в своей тихой деревеньке, где душу его охватывает невозмутимый покой, разлитый вокруг в жизни людей и всей природы. Но узнавши Лизу, он чувствует глубокое душевное тяготение к ней и привязывается к девушке незаметно для себя. В течение нескольких дней знал он счастье, которое было как бы озарено внезапным вдохновением старика Лемма и его дивной музыкой, от которой плакал в восторге Лаврецкий. Но вторично личная жизнь его разбивается, и снова, на этот раз уже навсегда, уходит он в тихое исполнение своего долга, отдавая жизнь любимому труду на родной земле. Как и Лиза, как и его крестьянка-мать, он проводит жизнь в отречении и служении долгу.

Жизнь Лизы. Детство. Цельность характера Лизы. Основные черты характера Лизы можно проследить еще в её детстве. Лиза не из тех натур, которые переживают в жизни резкие перемены внутреннего уклада и миросозерцания. Наоборот, особенности её характера с детства развивались в ней и крепли, и в общем Лиза представляет натуру очень цельную, твердую и стойкую, причем стойкость и сила её объясняются не природным упорством характера, но тем, что она раз навсегда поверила в ненарушимую внутреннюю обязательность своих нравственных идеалов, которым и была верна всю жизнь. Миросозерцание её определилось под влиянием идеала религиозного. С детства ее отличала замкнутость, способность жить своей внутренней жизнью.

Няня Агафья. Её влияние. На ребенка вдумчивого и мечтательного большое влияние имела её няня Агафья, крестьянка, много претерпевшая на своем веку, знавшая и довольство жизни, и гнет барской опалы. Пройдя через различные условия жизни, будучи то рабой, приближенной по прихоти барина, то угнетаемой, Агафья в конце концов почувствовала стремление освободиться от условий прежней жизни, делавшей ее игрушкой чужых прихотей. Она замкнулась в себе, стала одеваться в темные и грубые одежды, много молилась и всеми мыслями своими ушла в религию. Жизнь её приняла монашеский характер; в конце концов, отдавшись влечению сердца, она пошла странствовать по монастырям и молиться за мир. В период такого преображения внутреннего, Агафья стала няней Лизы, и девочке пришлась очень по душе её строгая, религиозно-настроенная и тихая няня. Вместе они читали жития святых, беседовали об их жизни в пустыни, строгой, чистой, озаренной глубокой верой, о жертвах, приносимых ими Богу, о казнях и мучениях святых. По утрам тайком от матери, Агафья будила Лизу, и они уходили к заутрене и в церкви горячо молились.

Религиозность Лизы. В воображении девочки вырос идеал чистой религиозной жизни, исполненной величия и красоты в силу постоянного единения души с Богом. Детским воображением постигла она таинственный облик Бога: «образ Вездесущего, Всезнающего Бога с какой-то сладкой силой втеснялся в её душу, наполнял ее чистым благоговейным страхом, и Христос становился ей чем-то близким, знакомым, чуть не родным». Религиозный идеал озарил всю её жизнь, отличавшуюся скромностью, простотой и строгостью по отношению к себе и к людям. Лиза считала непреложным всю жизнь, каждый шаг её, сообразовать с требованиями совести, со своим нравственным идеалом.

Жизнь в доме матери. Когда Агафья ушла в странничество, а к ней приставили легкомысленную француженку гувернантку, Лиза еще больше замкнулась в самой себе и продолжала жить одиноко, идя в жизни своим особым путем, верная раз навсегда принятым высшим целям. Пример Агафьи не раз заставлял ее задумываться о тишине и чистоте монастырской жизни, всецело преданной Богу. Жизнь в «миру», среди людей всегда казалась ей страшной и грубой. Автор отмечает, что характер жизни Лизы в доме матери делал ее похожей на монашенку, её комната своей чистотой и строгой простотой походила на келейку. Не принимая никакого определенного решения и боясь огорчить им мать и любимую ею старушку, Марфу Тимофеевну, Лиза до встречи с Лаврецким вела простую и тихую жизнь в доме матери. Она совершенно не ждала и не мечтала о личном счастье.

Отношения к жизни и людям. Жизнь казалась ей какой-то ответственной важной задачей, которую надо было решить в полном соответствии с голосом совести и своим чувством Бога. Это сознание делало её жизнь серьезной и глубокой. Она ровно относится к людям, любит всех одинаково и хочет для всех единого правильного разрешения жизненной задачи, ибо «все под Богом ходим». Натуры угрюмые и одинокие, как старый музыкант Лемм, в её присутствии оживают, раскрывают тайники своей души, тянутся к её чистой и светлой душе. Но и легкомысленный эгоист Паншин находит у неё радушие и также испытывает силу её обаяния. Простая, сдержанная и доверчивая, Лиза любит простой народ, охотно общается и. беседует с крестьянами, чувствуя, что самое главное – религиозный душевный идеал у неё и у них – одно.

Самостоятельность натуры Лизы. Одним из отличительных свойств Лизы следует признать её самостоятельность, её независимость в жизни. Она ни у кого не спросит указаний, как жить и как поступать в отдельных случаях. Она считается только с голосом своей совести, будучи очень чуткой к её требованиям. Она утвердила всю свою жизнь на нравственном идеале, который сознала умом и восторженно почувствовала душой. И потому-то она твердо идет своей дорогой жизни, не отступая от пути, который кажется ей единственно верным. Когда она задумывает какое-либо решение, ни Лаврецкий, ни мать, ни Марфа Тимофеевна не пытаются с ней спорить, но принимают её решение, ибо Лиза приняла его не легкомысленно, но вследствие глубокой внутренней потребности.

«Дворянское гнездо» — лирический роман, в центре которого проблема соотношения идеологических концепций современной дворянской интеллигенции, ее духовных исканий с традиционным народным мировоззрением, — поразил современников после «Рудина», где эта проблема не ставилась.

Помимо того, само построение романа с двумя равноправными героями (Лаврецкий и Лиза Калитина), с подчеркнутым воспроизведением обстановки, передающим органическую связь героя с родной страной, с почвой, резко отличалось от лаконичной организации материала в «одноцентренном» романе «Рудин».

В «Дворянском гнезде» идейный спор героев впервые занимает центральное место и впервые «сторонами» этого спора становятся любящие. Сама любовь превращается в арену борьбы идеалов.

Интерес к народу, желание быть полезным ему, найти свое место в исторической жизни страны, главным смыслом развития которой должно быть улучшение народного быта, основанное на познании потребностей и устремлений народа, характерны для Лаврецкого.

Лаврецкий — мыслитель. Сознавая необходимость действия, он считает главной для себя заботой разработку смысла и направления этого действия. Уже в первой молодости он погрузился в ученые занятия, которые должны были придать теоретические основания его деятельности.

Тургенев одновременно работал над «Дворянским гнездом» и статьей «Гамлет и Дон-Кихот». В роман «Дворянское гнездо» введено немало моментов, долженствующих подчеркнуть гамлетизм главного героя. Автор сталкивает Лаврецкого с тремя людьми деятельного характера, с тремя носителями законченных, устоявшихся убеждений, с людьми, живущими в соответствии со своими убеждениями.

Со всеми этими тремя персонажами его герой вступает в споры. Спор с Михалевичем, наиболее полно и прямо воплощающим образ тургеневского Дон-Кихота с его бесконечной добротой, убежденностью и непрактичностью, рисуется как обмен мнениями, бурный и ожесточенный характер которого определяется и противоположностью натур героев, и родством их умственных интересов.

Михалевичу Лаврецкий задает важный для них обоих вопрос: «Что делать?». Вопрос этот для них имеет не узкопрактическое значение, а соотносится с самими основами теоретического решения проблем истории, политики и философии.

Подлинный Дон-Кихот — Михалевич считает этот вопрос решенным, и решенным не разумом, а чувством, интуицией и верой.

Для него задача человека — не размышления о смысле деятельности и ее плодотворности, а активная, практическая работа по воплощению добытой интуицией истины.

Укажем на черту, характеризующую друзей-антагонистов и затем нередко встречающуюся в литературе 60-х гг. при характеристике подобной «пары», столкновении гамлетического и донкихотского характеров: Лаврецкий оказывается практически гораздо более состоятельным, чем превозносящий значение «работы, деятельности» Михалевич. Михалевич счел бы достижение результатов, которых добился Лаврецкий, прямым путем в царство свободы и благоденствия. Лаврецкого же эти результаты не спасают от чувства глубокой неудовлетворенности.

Принципиально иной характер, чем спор Лаврецкого с Михалевичем, носит его спор с Паншиным, также убежденным человеком «дела». Паншин не только не Дон-Кихот, он противостоит этому роду людей. Главные его черты — эгоизм, честолюбие и животная жажда благ жизни.

Он до мозга костей петербургский чиновник, «исполнитель». Вместе с тем он готов проводить в жизнь самые решительные реформы, ломать и крушить. Идеалы его ограничиваются последними «видами» правительства, так как верность этим «видам» и безоглядность деятельности по их выполнению сулит ему личные выгоды.

Реформаторский зуд «сугубого» (выражение Салтыкова) молодого администратора — камер-юнкера, внешний либерализм его речей яснее всяких датировок свидетельствуют о том, какая эпоха изображена в романе.

Еще более ясно это следует из конспективного авторского пересказа возражений Лаврецкого Паншину: «...отдавал себя, свое поколение на жертву, — но заступался за новых людей, за их убеждения и желания». Таким образом, речь идет о новом, молодом поколении, которое должно сменить людей, живших под гнетом николаевского царствования.

Оговоримся, что историко-политический план здесь хронологически не совпадает со временем, необходимым для осуществления лирического сюжета.

Между спорами, о которых идет речь, и эпилогом романа, рисующим последнюю встречу Лаврецкого с молодежью дома Калитиных и с Лизой-монахиней, проходит 8 лет. Именно поэтому Тургенев, очевидно, вынужден был отнести начало действия романа к 1850 году вопреки всей исторической обстановке, изображенной в нем.

Характерно, что Паншин называет Лаврецкого отсталым консерватором.

Неприятие лжи как характерная черта Лаврецкого выразилось в его отрицательном отношении к Паншину, в бескомпромиссном его нежелании в чем-либо согласиться с последним. Широковещательным планам Паншина, которые он воспринимает как «фразу», Лаврецкий противопоставляет требование изучения родной страны и «признания народной правды и смирения перед нею».

На нетерпеливый вопрос Паншина «...что же Вы намерены делать?» (как видим, и Паншина интересует вопрос «что делать?», но для этого чиновника «делать» — значит безотчетно и бездумно перекраивать жизнь народа, пользуясь его безропотностью) Лаврецкий дает ответ, облеченный в форму нарочитой простоты и прозаичности: «Пахать землю <...> и стараться как можно лучше ее пахать».

В этой позиции Лаврецкого есть сходство с позицией героя Толстого — Левина, также иронически относившегося к «административному восторгу» бюрократов и либеральных помещиков, проводивших всякого рода реформы, также видевшего свою задачу в организации земледелия на новых основах, также неоднократно слышавшего в свой адрес обвинения в консерватизме. Впоследствии подобный тип, названный Михайловским «кающимся дворянином», привлек к себе внимание писателей и критиков.

Любовь, интерес и уважение Лаврецкого к народу роднит его с Лизой Калитиной, девушкой, поступки которой прямо и непосредственно следуют из ее убеждений.

Говоря о преданности людей типа Дон-Кихота определенному, раз навсегда принятому идеалу, Тургенев утверждал: «Многие получают свой идеал уже совершенно готовым, в определенных, исторически сложившихся формах; они живут, соображая жизнь свою с этим идеалом, иногда отступая от него под влиянием страстей или случайностей, — но они не рассуждают о нем, не сомневаются в нем...».

Именно к такому типу людей относится Лиза Калитина. Ее убежденность, а также и то, что ее «свои мысли» являются по существу лишь применением традиционной, бытующей в патриархальной крестьянской среде и освященной веками системы представлений к данной ситуации, делают ее поступки непонятными и неожиданными для людей, воспитанных в традициях дворянского быта.

Лиза ведет с Лаврецким постоянный спор, пытается обратить его в свою «веру». Сюжет «пропаганды», идейного воспитания девушки мужчиной, который Добролюбов считал типичным для Тургенева, в «Дворянском гнезде» как бы перевертывается. Лиза не только глубоко убеждена в нравственных истинах, которые усвоила с детства, — она, подобно Михалевичу, «верует» в них, и где-то эта вера граничит с фанатизмом.

Недаром ее воспитательница Агафья ушла в старообрядческий скит. Религия для Лизы — источник готовых нравственных ответов на самые глубокие тайны бытия, на самые трагические противоречия человеческой жизни. Любя свою страну, простых людей, простой быт, Лиза встречает в Лаврецком единомышленника, человека, который уважает Россию и ее народ; однако Лиза видит и скептицизм, и неверие Лаврецкого, его равнодушие к религии. Она надеется обратить его к религии.

Религиозность Лизы овеяна чувством трагизма жизнии неотделима от присущей ей высшей этической требовательности по отношению к самой себе. Михалевич утверждал, что в современной России «на каждой отдельной личности лежит долг, ответственность великая перед богом, перед народом, перед самим собою!». Лиза Калитина инстинктивно чувствует эту ответственность.

Внешние трагические обстоятельства, не дающие соединиться Лизе и Лаврецкому, воспринимаются Лизой как сигнал той сложной связи самых, по видимости, далеких друг от друга явлений, вследствие которой счастливая любовь может восприниматься как грех в то время, когда страдают, голодают, дичают крестьяне в деревне.

Отцы современных либеральных помещиков грабили, пытали, убивали отцов современных крестьян. Эта роковая вина тяготеет над людьми нового поколения. Лаврецкий замечает в Лизе черты фатализма и покорности — патриархальные добродетели, которые пугают его. Ей «все жребии равны», но не потому, что она испытала любовное разочарование, а потому, что ее окружает море народных страданий и в этих страданиях она считает повинными своих предков.

Эти настроения понятны Лаврецкому, но он не может принять старинную мораль отречения и смирения. Лаврецкий пытается предостеречь, убедить ее и вынужден говорить на ее же языке.

Его уверения, что свобода чувства — высшее благо, что нарушение этой свободы влечет за собою несчастье и тот, кто нарушает ее, отвечает за последствия такого нарушения, — наталкивается на сопротивление Лизы, источником упорства которой является ее приверженность определенной этической системе.

От образа Лизы прямые нити тянутся к героине рассказа Тургенева «Странная история» — барышне Софи, которую все находят «странной» и самый жизненный подвиг которой (подвиг самоотречения и религиозного служения — традиционный, древний подвиг паломничества и послушничества), освященный идеей, но идеей ложной, выглядит не более как «странной историей».

Она не нашла пути к великому, к подлинно полезному для человечества приложению своих сил и осталась не более как «странным человеком». Последовательно отрицательно относясь к религиозному фанатизму, полемизируя с Герценом, видевшим в старообрядчестве и сектантстве возможный источник революционных настроений, Тургенев вместе с тем сравнил Софи с юными революционерками-народницами, которые впоследствии, как подчеркивает писатель, шли на подвиг ради того, что «они считали правдой и добром», воплощая свои «незыблемые и неискоренимые убеждения». В статье «Гамлет и Дон-Кихот» сказано: «Все люди живут <...> в силу своего <...> идеала, т. е. в силу того, что они почитают правдой, красотою, добром».

Убеждения Лаврецкого не соответствуют аскетическим взглядам Лизы, он спорит с нею, но его смирение перед народнойправдой, готовность, с которой он покоряется ложному, не по его вине возникшему положению (ведь он мог развестись с женой) и отказывается от борьбы за свое счастье, упреки, которые он адресует себе, противопоставляя труд на благо обездоленного народа любви и радостям жизни, — свидетельствуют о том, что и он не верит в свое право на счастье.

Расставшись с Лизой и аскетически посвятив себя работе на благо своих крестьян, Лаврецкий, забытый всеми и одинокий, «перестал думать о собственном счастье, о своекорыстных целях», и именно поэтому «сожалеть ему было о чем, стыдиться — нечего».

Роман «Дворянское гнездо» проникнут сознанием течения исторического времени, уносящего жизни людей, надежды и мысли поколений и целые пласты национальной культуры.

Самый образ «дворянского гнезда», образ, локально и социально «отмежеванный» от большого обобщенного образа России, родины, все же представляет собой производное от него, и эта сторона созданного в романе мира не менее важна, чем выраженное в нем «чувство истории».

В «Дворянском гнезде», в старинном доме, в котором жили поколения дворян и крестьян, обитает дух родины, России, от него веет «дымом отечества». Лирическая тема России, противопоставленной Западу, сознание особенности русских исторических условий и характеров в «Дворянском гнезде» предвосхищают проблематику романа «Дым».

В «Дворянском гнезде», в домах Лаврецких и Калитиных, родились и созрели духовные ценности, которые навсегда останутся достоянием русского общества, как бы оно ни переменилось.

«Светлую поэзию, разлитую в каждом звуке этого романа», по определению Салтыкова-Щедрина, следует видеть не только в любви писателя к прошлому и его смирении перед высшим законом истории, а в его вере во внутреннюю органичность развития страны. В конце романа новая жизнь «играет» в старом доме и старом саду, а не уходит из этого дома, отрекаясь от него.

Ни в одном произведении Тургенева в такой степени, как в «Дворянском гнезде», отрицание не связано с утверждением, ни в одном противоположности не сплетены в такой тесный узел. Рисуя исторический закат помещичьих гнезд, Тургенев показал, что непреходящие ценности дворянской культуры были созданы в процессе ее взаимодействия с духовной жизнью народа, крестьянства.

История русской литературы: в 4 томах / Под редакцией Н.И. Пруцкова и других - Л., 1980-1983 гг.