Елпатьевский сергей яковлевич. «Какой домище строит Елпатий!»
Вступление 3-8
Глава 1. Общая характеристика творчества А.Н. Островского.
Вехи жизни драматурга. 9-28
Глава 2. История создания пьесы «Пучина». 29-63
§ 1. Анализ наиболее важных расхождений в первоначальном
и окончательном рукописных вариантах. 34-59
§ 2. Работа А.Н. Островского над ремарками. 60-63
Заключение 63-72
Библиография 73-76
С какой стороны ни станем мы глядеть на
деятельность г. Островского, мы должны
будем признать ее самой блистательной,
самой завидной, деятельностью в совре-
менной нам русской литературе.
/А.Дружинин/
Вступление .
Творчество Александра Николаевича Островского представляет собой исключительное явление в истории русской литературы и театра. По широте охвата жизненных явлений и разнообразию художественных средств А.Н.Островский не знает равного себе в русской драматургии. Им написано около 50 пьес. Современник драматурга И.А.Гончаров считал, что А.Н.Островский создал свой особый мир, создал русский национальный театр.
Роль Александра Николаевича Островского в истории развития русской драматургии трудно переоценить. Его вклад в отечественную культуру сравнивают с такими широко известными именами, как Шекспир (Англия), Лопе де Вега (Испания), Мольер (Франция), Гольдони (Италия), Шиллер (Германия).
Среди пьес первой половины XIX века особенно выделялись такие шедевры реалистической драматургии, как «Горе от ума» Грибоедова, «Борис Годунов» и «маленькие трагедии» Пушкина, «Ревизор» и «Женитьба» Гоголя. Эти выдающиеся реалистические пьесы отчетливо наметили новаторские тенденции отечественной драматургии.
Подавляющее количество произведений, заполнявших театральную сцену, составляли переводы и переделки западноевропейских пьес. Теперь уже никто не знает имена М.В.Крюковского («Пожарский», 1807), С.И.Висковатого («Ксения и Темир», 1810?)
После поражения декабристов (А.Н.Островскому, будущему известному драматургу, было только два года) в театральном репертуаре появились наспех сшитые произведения, в которых главное место занимали флирт, фарсовые сцены, анекдот, ошибка, случайность, неожиданность, путаница, переодевание, прятанье. Под воздействием общественной борьбы водевиль изменялся в своем содержании. Тогда же наряду с водевилем огромной популярностью пользовалась мелодрама.
Мелодрама В.Дюканжа и М.Дюно «Тридцать лет, или Жизнь игрока», переведенная с французского, впервые была поставлена в России в 1828 году. Эта мелодрама, пользуясь успехом, часто ставилась и в столичных и в провинциальных театрах. Её исключительная популярность засвидетельствована и Островским в драме «Пучина». Блюстители нравственной чистоты из «Северной пчелы» и других органов реакционной печати были возмущены тем, что в мелодраме ломались привычные нормы морали: оправдывалось преступление, вызывалось сочувствие к, казалось бы, отрицательным героям. Но её нельзя было запретить. Она больше укрепляла самодержавно-крепостнический порядок.
В XIX веке большим успехом пользовались и переводы произведений прогрессивных драматургов западноевропейского романтизма, например Шиллера («Коварство и любовь», 1827, «Карлос», 1830, «Вильгельм Телль», 1830, «Разбойники», 1828, 1833, 1834) и В.Гюго («Анжело, тиран Падуанский», 1835-1836, пьеса ставилась в переводе М.В.Самойловой под названием «Венецианская актриса»). Создавали в эти годы свои пьесы Белинский и Лермонтов, но в первой половине XIX века в театре они не шли.
Утверждению в театре реалистической и национальной самобытности содействовал Н.В.Гоголь, в области драматургии - А.Н.Островский. Драматург не только сделал положительными героями своих пьес людей труда, носителей народной правды и мудрости, но и писал во имя народа и для народа.
Приветствуя драматурга в связи с 35-летием его творческого пути, Гончаров писал, что А.Н.Островский принес в дар литературе целую библиотеку художественных произведений, а для сцены создал свой особый мир. Писатель также оценил значимую роль драматурга в создании русского национального театра.
А.Н.Островский оказал воздействие не только на развитие отечественной драматургии и театра, на его ролях росли и формировались великие таланты А.Е.Мартынова, Л.П.Косицкой-Никулиной, К.Н.Рыбакова, М.Н.Ермоловой и многих других.
Н.С.Васильева вспоминала: «Островский каждому лицу пьесы давал такую обрисовку, что актеру легко было воспроизводить замысел автора. Характеристика была ясна. А как образно, с каким воодушевлением и разнообразием интонацией читал он народные сцены! Артисты благоговейно слушали его!»
Почти полвека А.Н.Островский был летописцем русской жизни, быстро отзывался на только что возникающие общественные явления, выводил на сцену, только еще формировавшиеся характеры.
Читая его пьесы, возникает интерес к истории их создания. Как известно, Л.Н.Толстой помногу раз переписывал свои произведения, Ф.М.Достоевский тоже не сразу выстраивал сюжеты своих романов. А как работал А.Н.Островский?
В Российской Государственной Библиотеке, в Отделе рукописей, хранятся рукописи многих пьес А.Н.Островского таких, как “Гроза”, “Свои люди - сочтемся”, “Бесприданница”, “Волки и овцы” и других, в том числе и рукопись драмы “Пучина”, наиболее значимой среди пьес А.Н.Островского о современности после “Грозы”.
Цель настоящей работы – в процессе анализа рукописи пьесы “Пучина”, в первую очередь показать путь, который проделал драматург, внося изменения и дополнения в первоначальный текст пьесы, и определить ее место в драматургии А.Н. Островского.
Прежде чем переходить к характеристике рукописи, следует сказать несколько слов о работе А.Н.Островского над пьесами. Работа драматурга условно делится на три этапа. На первом этапе А.Н.Островский наблюдал за окружающими людьми и их взаимоотношениями. Набросков никаких не делал, все держал в голове. Почти все главные действующие лица во многих пьесах А.Н.Островского имеют не менее двух прототипов, и он сам указывал на них. Это еще раз подчеркивает тот факт, что драматург не придумывал своих героев и ситуации, а ориентировался на жизненные коллизии. Например, прототипом Несчастливцева в пьесе «Лес» был актер Н.Х.Рыбников. Прототипами также были и провинциальные актеры, в которых А.Н.Островский видел талант.
После накопления достаточной информации, А.Н.Островский переходил к осмыслению всего увиденного, считая, что писатель должен быть на уровне передовых требований эпохи. Следует отметить, что на этом этапе творчества драматург тоже не делал набросков пьес.
Только после упорядочения впечатлений А.Н.Островский переходил к составлению сценариума. Почти всегда черновик был один, но в процессе работы всегда появлялись новые мысли. Поэтому при пересмотре черновика появлялись вставки, отдельные моменты вычеркивались, и в печать шло уже цельнооформленное и обдуманное произведение.
Обратившись к литературоведческим и исследовательским работам о творчестве А.Н.Островского таких авторов, как Л.Р.Коган, В.Я.Лакшин, Г.П.Пирогов, А.И.Ревякин и других, автором данной работы не было обнаружено достаточно полных сведений о драме “Пучина”, не говоря уже о том, что рукопись ее осталась без внимания и не описана с исследовательской точки зрения ни в одной работе.
Большой интерес представляет труд Н.П.Кашина “Этюды об А.Н.Островском”, где дан анализ рукописей таких пьес, как “Свои люди - сочтемся”, “Не в свои сани не садись”, “Гроза”, “Бедность - не порок” и многих других. Но и этим автором пьеса “Пучина” оставлена без внимания, хотя по своему драматизму и психологической характеристике образов, а так же по своей идее, она ни чуть не уступает пьесам А.Н.Островского, ставшим уже хрестоматийными. Ведь не случайно в 1973 году, к 150-летию А.Н.Островского, театр, носящий его имя, поставил именно пьесу “Пучина”, как одно из наиболее значимых и не заслуженно забытых произведений великого драматурга. Пьеса имела огромный успех и несколько сезонов шла в Малом театре.
Автор данной работы взял на себя труд “пройти вместе с А.Н.Островским” творческий путь создания пьесы “Пучина” от замысла до окончательного варианта и определить ее место в творчестве драматурга. Так, шаг за шагом, страница за страницей открывалась творческая лаборатория создания пьесы.
В работе над рукописью был использован текстологический метод исследования, описанный в работах Д.С.Лихачева, Е.Н.Лебедевой и других. Этот метод позволяет выявить разночтения, понять движение авторской мысли от замысла к его воплощению, то есть проследить постепенное становление текста.
Существует две цели текстологического изучения:
1.Подготовка текста к изданию.
2.Литературный анализ текста.
Целью изучения в настоящей работе является литературоведческий анализ текста пьесы «Пучина», связанный с выяснением его истории создания для более глубокого понимания замысла автора, содержания и формы произведения, техники работы драматурга над рукописью пьесы.
Текстологический анализ предусматривает следующие этапы:
1.Изучение творческой истории создания произведения.
2.Сравнение всех вариантов черновиков.
3.Ознакомление с откликами, в том случае, если произведение было прочитано до публикации.
4.Сопоставление планов, набросков, черновой и беловой рукописей.
В данной работе был использован только первый этап текстологического анализа, так как имеется единственный черновик пьесы А.Н.Островского «Пучина», который и стал предметом исследования.
Результатом этого кропотливого, но очень интересного труда стала настоящая работа, которая является попыткой первого (быть может, единственного) исследования рукописи пьесы А.Н.Островского «Пучина».
Глава 1 Общая характеристика творчества А.Н.Островского.
Вехи жизни драматурга.
Александр Николаевич Островский родился в Москве 31 марта (12 апреля) 1823 года, в семье чиновника Николая Фёдоровича Островского. Он был старшим в семье. Отец Александра Николаевича был человеком образованным, он окончил духовную академию, быстро продвигался по службе и успешно занимался частной практикой: он был адвокатом, вел дела купцов. Это дало ему возможность построить в Замоскворечье собственный дом, куда он мог приглашать для своих детей домашних и приходящих учителей.
В 1825 году он стал сначала штатным секретарём 1-го департамента Московской палаты гражданского суда, затем его произвели в титулярные советники, и в итоге им был получен чин коллежского асессора. Это дало ему право на потомственное дворянство.
Николай Фёдорович, писавший в молодости стихи, следивший за новинками литературы, выписывал все ведущие журналы: «Московский телеграф», «Отечественные записки», «Библиотека для чтения», «Современник». У него составилась солидная библиотека, которой пользовался позже и Александр Николаевич. Важным событием в жизни юного драматурга стало появление в доме мачехи, баронессы Эмилии Андреевны фон Тессин. Вместе с ней в дом Островских вошли новые вкусы и привычки, особое внимание стало уделяться обучению детей музыке, языкам, воспитанию светских манер.
В 1835 году Александр Николаевич поступил в третий класс первой московской гимназии, а в 1840 году окончил её с отличием. Затем, В этом же году по настоянию отца он подал прошение о принятии его на юридический факультет Московского университета.
Будущий драматург прослушал и успешно сдал общеобразовательные дисциплины, читавшиеся блестящими профессорами: Д.Л. Крюковым (древняя история), П.Г.Редкиным (история русского законоведения), Т.Н.Грановским (средняя и новая история) и многими другими.
На втором курсе преподавались уже узкоспециальные предметы, которые не заинтересовали Островского. Получив при переходе на третий курс отрицательный балл, юный драматург бросил учёбу в университете.
Отец был расстроен и определил сына чиновником Коммерческого суда.
Служба не увлекала Александра Николаевича, но давала ему богатый материал для творчества.
В 40-е годы А.Н.Островский стал выступать со своими первыми произведениями. Именно в это десятилетие окончательно сложился и победил реализм как ведущее литературное направление.
«Формируясь в 40-е годы под воздействием Белинского и Герцена, отстаивавших идеи отрицания господствовавшего тогда феодально-крепостнического режима, Островский усматривал высшее выражение народности в обличительно-сатирическом направлении, в творчестве Кантемира, Фонвизина, Капниста, Грибоедова и Гоголя. Он писал: « Чем произведение изящнее, чем оно народнее, тем больше в нем этого обличительного элемента… Публика ждет от искусства облечения в живую, изящную форму своего суда над жизнью, ждет соединения в полные образы подмеченных у века современных пороков и недостатков” .
Первые драматические произведения А.Н.Островского - «Семейная картина»(1847) и «Свои люди - сочтемся!»(1850) посвящены в основном отрицательным типам и критике деспотического произвола в семейно-бытовых отношениях.
Добролюбов писал, что А.Н.Островский «нашел сущность общих (требований) жизни еще в то время, когда они были скрыты и высказывались весьма слабо».
Особенным успехом у молодёжи в эти годы пользовались идеи утопического социализма, атеизма и революции. Это было проявлением освободительного движения, связанного с борьбой против крепостного права.
Как и его ближайшие друзья, А.Н.Островский во вторую половину 40-х годов находился под воздействием воззрений своего времени.
В это время общественной опасностью являлось банкротство, борьба за деньги, пренебрегающая и родственными связями, и нравственными правилами. Все это отразилось в сюжетах произведений таких, как «Свои люди - сочтемся!», “Бедность не порок», «Пучина», «Волки и овцы», «Трудовой хлеб», «Доходное место».
Ярким выражением глубокого преклонения А.Н.Островского перед народом является его любовь к устной поэзии, вызванная ещё в детстве сказками и песнями няни. В дальнейшем она укрепилась и развилась под воздействием общей устремлённости драматурга, его интереса к крестьянству. Некоторыми своими записями народных песен А.Н.Островский поделился впоследствии с П.И.Якушкиным, П.В.Шейном и другими собирателями фольклора.
Отдавая преимущественное внимание русской литературе, драматург интересовался и лучшими образцами иностранной литературы: в гимназии он читал Софокла, а в 1850-1851 годах он перевёл «Азинарию» Плавта и «Ипполита» Сенеки. Также А.Н.Островский внимательно следил за текущей западноевропейской литературой. В конце 40-х годов он прочитал романы «Проступок г. Антуана» Жорж Санд, «Мартын Найдёныш» Э.Сю и «Домби и сын» Ч.Диккенса.
В молодости А.Н.Островский знакомился не только с русской и иностранной литературой, но и с трудами, посвящёнными истории культуры и эстетики. Особенно много для развития литературно- эстетических вкусов давали ему статьи Белинского и Герцена. Вслед за Белинским Островский считал серьёзное изучение истории культуры и новейших эстетических теорий для писателя обязательным.
В конце 40-х годов А.Н.Островский сотрудничал в «Москвитянине», где писал критические статьи о повестях Е.Тур и А.Ф.Писемского, в которых защищал принципы реализма. Реализм не мыслился драматургом вне народности, а поэтому определяющим принципом эстетики А.Н.Островского была народность в её демократическом понимании. Опираясь на реалистические традиции прогрессивной литературы, требуя от современных писателей правдивого воспроизведения жизни, он защищал в своих суждениях принцип историзма.
Первым условием художественности произведения А.Н.Островский считал его содержательность. Всей совокупностью своих идейно-эстетических принципов драматург утверждал взгляд на литературу, как на замечательную «школу нравов», как на могучую нравственную преобразующую силу.
А.Н.Островский вошел в литературу сразу как сложившийся писатель: всероссийскую славу принесла ему комедия «Свои люди - сочтемся!», первоначально названная «Банкрот» и опубликованная в 1850 году в журнале «Москвитянин».
В 1850- е годы А.Н.Островский стал устраивать в своем доме литературные вечера, где читал собственные пьесы. Вначале такие вечера проходили в тесном дружеском кругу, но затем число приглашенных увеличивалось. Как правило, собирались по субботам, когда не было спектаклей в театрах. Чтения эти начались еще в 1846 году со сцен из комедии «Свои люди - сочтемся!», но расширился круг слушателей только в 50- е годы.
Н.Ф.Островский был часто не доволен своим сыном, но ещё большее неудовольствие вызвало то, что Александр Николаевич, полюбив простую девушку из мещанской среды, ввёл её в свой дом на правах жены. Разгневанный отец лишил сына всякой материальной помощи. С этого времени для драматурга началась тяжёлая жизнь, в материальном плане.
Тяжелое положение семьи (у А.Н.Островского к тому времени родилось уже четверо детей), составляло основное содержание жизни драматурга в 1850-е годы. Благодаря Агафье Ивановне «при ограниченных материальных средствах, в простоте жизни было довольство быта. Все, что было в печи, становилось на стол с шутливыми приветами, ласковыми приговорами», замечает писатель С.В.Максимов. Она, по словам Максимова, хорошо понимала «и московскую купеческую жизнь в ее частностях, чем, несомненно, во многом послужила своему избраннику. Он сам не только не чуждался ее мнений и отзывов, но охотно шел к ним навстречу, прислушливо советовался и многое исправлял после того, как написанное прочитывал в ее присутствии и когда она сама успевала выслушать разноречивые мнения разнообразных ценителей. Большую долю участия и влияния приписывают ей вероятные слухи при создании комедии «Свои люди - сочтемся!», по крайней мере, относительно фабулы и ее внешней обстановки».
В середине 60-х годов А.Н.Островский был захвачен темой «власть и народ». Этой теме он посвятил свои исторические произведения: хроника «Козьма Захарьич Минин – Сухорук», «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» и «Тушино». В своих письмах драматург отмечал, что создал эти произведения под впечатлением пушкинского «Бориса Годунова».
Уже к концу 60-х годов во всех театрах России огромный успех имели постановки двадцати двух пьес А.Н.Островского. Пьесы ставились не целиком, так как цензоры вырезали из произведений куски текста, «резали по живому», как отмечает Л.А.Розанова.
Драматурга ждал страшный удар: все дети, рожденные в этом браке, умерли. В 1867 году умерла любимая жена драматурга - Агафья Ивановна, и в 1869 году он женился на артистке Московского Малого театра Марии Васильевне Васильевой.
В 1867 году драматург вместе с братом Михаилом выкупил у мачехи имение Щелыково. «О Щелыкове в судьбе Островского следует сказать особо. Как невозможно представить жизнь и творчество А.С.Пушкина без Михайловского, Л.Н.Толстого без Ясной Поляны, И.С.Тургенева без Спасского-Лутовинова, так жизнь А.Н.Островского неотделима от имения Щелыково, расположенного недалеко от Костромы и Кинешмы».
Впервые драматург был поражен красотой этой земли еще в 1848 году и каждый год приезжал погостить у отца и мачехи. О доме он отзывался так: «Дом удивительно хорош как снаружи оригинальностью архитектуры, так и внутренним удобством помещения… Дом стоит на высокой горе, которая справа и слева изрыта такими восхитительными оврагами, покрытыми кудрявыми сосенками и липами, что никак не выдумаешь ничего подобного». Ежегодно, с весны и до поздней осени А.Н.Островский вместе с семьей и друзьями жил в Щелыкове. Здесь он мог позволить себе ходить в русском костюме: в шароварах, в рубашке навыпуск и длинных сапогах.
Эти памятные места для драматурга отразились в его произведениях. Например, в «Снегурочке» была описана деревня Субботино и прилегающий к ней луг. В Щелыкове были написаны одни из самых значительных пьес: «На всякого мудреца довольно простоты», «Не было ни гроша, да вдруг алтын», «Горячее сердце», «Лес», «Бесприданница», «Таланты и поклонники», «Без вины виноватые» и многие другие.
«Свое назначение Островский называл счастьем, так как получил практическую возможность провести преобразования в жизнь. Такая кипучая деятельность менее чем за год подорвала силы Островского».
«На склоне лет Александр Николаевич Островский оставил в альбоме М.И.Семевского, редактора журнала «Русская старина», запись о наиболее значительных фактах и событиях, пережитых им. «Самый памятный для меня день в моей жизни: 14 февраля 1847 года, - писал он. – С этого дня я стал считать себя русским писателем и уж без сомнений и колебаний поверил в свое призвание». В этот день А.Н.Островский закончил комедию «Картины семейного счастья», первое свое цельное и законченное произведение.
Потом были созданы: «Свои люди – сочтемся», «Бедная невеста», «Доходное место», «Гроза» и многие, многие другие пьесы.
Смертельно больной А.Н.Островский 31 мая 1886 года принялся за работу над переводом «Антония и Клеопатры» Шекспира.
На кладбище Николо-Бережки состоялось погребение. Над открытою
могилою взволнованную прощальную речь произнёс Кропачёв, и последние слова его были: «Совершилось твоё предчувствие: «закончен последний акт твоей жизненной драмы» !»... На могиле был установлен крест с надписью: «Александр Николаевич Островский».
Для литературы и театра А.Н.Островский открыл “страну, никому до сего времени в подробности неизвестную и никем еще из
путешественников не описанную...”, - так писал великий драматург в своих “Записках замоскворецкого жителя”.
“...Страна эта, по официальным известиям, лежит прямо против Кремля... До сих пор известно было только положение и имя этой страны; что же касается до обитателей ея, то есть образ жизни их, язык, нравы, обычаи, степень образованности, - все это было покрыто мраком неизвестности”.
В Замоскворечье прошли детство, отрочество и юность А.Н.Островского. Он хорошо знал его обитателей и еще ребенком мог наблюдать нравы, обычаи и характеры героев своих будущих пьес. При создании образов “темного царства” А.Н.Островский использовал свои детские, надолго запомнившиеся впечатления.
И кому, как не А.Н.Островскому, было предназначено снять завесу неизвестности с этой части Москвы - Замоскворечья.
Приобщение А.Н.Островского к художественному слову началось в основном с родной литературы. Первой комедией, прочитанной им и произведшей на него неизгладимое впечатление, была комедия Н.Р.Судовщикова «Неслыханное диво, или Честный секретарь». Из русских драматургов XVIII века А.Н.Островский особенно ценил Аблесимова, создателя комической оперы «Мельник-колдун, обманщик и сват».
Как же вынашивал драматург замыслы своих произведений?
В течение нескольких лет А.Н.Островский записывал только слова, характерные для той мещанско-купеческой среды, с которой ему пришлось столкнуться: «сам» (хозяин, глава семьи), «полюбовник», «русак» и другие. Затем драматург проявил интерес к записи пословиц, открыв для себя их глубокий смысл. Это нашло свое отражение в названиях его произведений: «Не в свои сани не садись», «Не все коту масленица».
Первое из известных произведений А.Н.Островского в прозе – «Сказание о том, как квартальный надзиратель пускался в пляс, или от великого до смешного только один шаг». В нем чувствуются гоголевские веяния, особенно в картинах быта.
В 1864 – 1874 годах А.Н.Островский выводит в качестве главных героев людей, не способных бороться с «сытыми», но обладающих чувством человеческого достоинства. Среди них: подьячий Оброшенов («Шутники»), честный чиновник Кисельников («Пучина») и трудолюбивый учитель Корпелов («Трудовой хлеб»). Драматург резко противопоставил главных героев среде, в которой они живут, чтобы заставить читателя и зрителя поразмыслить и сделать выводы о существовавших порядках.
В своих пьесах А.Н.Островский описывает действительность того времени, в котором жил сам. Драматург считал, что действительность - основа искусства, источник творчества писателя.
Живя в Замоскворечье, А.Н.Островский не только сумел достаточно изучить характеры купцов, торговцев и их семей, но и правдиво показать их в своих произведениях.
Всего А.Н.Островский создал 47 оригинальных пьес, 7 написал вместе с другими литераторами, перевел с других языков более 20 драматических произведений. Еще в 1882 году И.А.Гончаров писал ему: «Вы один достроили здание, в основание которого положили краеугольные камни Фонвизин, Грибоедов, Гоголь... Приветствую Вас, как бессмертного творца бесконечного строя поэтических созданий... где мы воочию видим и слышим исконную, истинную русскую жизнь...»1
Первый период творчества А.Н.Островского (1847 – 1860).
Литературная деятельность А.Н.Островского началась в 1847 году с публикации в «Московском городском листке» рассказов и очерков под общим названием «Записки замоскворецкого жителя», здесь же появился и драматический отрывок «Картины московской жизни» («Несостоятельный должник» и « Картина семейного счастья»). Однако самый ранний литературный опыт А.Н.Островского относится к 1843 году - это «Сказание о том, как квартальный надзиратель пустился в пляс, или От великого до смешного только один шаг». Первые литературные публикации были прозаическими - незаконченная повесть «Не сошлись характерами»(1846), очерки и рассказы «Биография Яши», «Замоскворечье в праздник» и «Кузьма Самсоныч» (1846- 1847). «Записки замоскворецко
1 Гончаров И.А. Собр. соч. в 8-ми тт., т. 8., М.: 1980, с. 475
«Знакомство с Малым театром, его репертуаром, личная дружба со многими из актеров способствовали тому, что Островский оставил занятия прозой и начал писать пьесы».
А.Н.Островский служил в коммерческом суде, когда стал задумываться о новом произведении. Плодом длительной внутренней работы явилась пьеса «Банкрот», получившая впоследствии название «Свои люди - сочтемся!» Движущим является конфликт отцов и детей на почве «просвещения», «образованности». Удивительно, что пьеса не была еще напечатана, а слухи о ней разнеслись по всей Москве. Ее читали в московских литературных салонах и домашних кружках, а первое авторское чтение состоялось во второй половине 1849 года на квартире М.Н.Каткова, в Мерзляковском переулке. (В то время М.Н.Катков был адъюнкт по кафедре философии Московского университета). Юный драматург только начинал свой путь и еще не мог привыкнуть к похвалам, которые его приятно волновали. Среди слушателей новой пьесы А.Н.Островского были С.П.Шевырев, А.С.Хомяков, Т.Н.Грановский, С.М.Соловьев, Ф.И.Буслаев и многие другие. Отзывы были у всех единодушно восторженные.
В 1849 году А.Н.Островский был приглашен на чтение новой пьесы к М.П.Погодину, редактору и издателю «Москвитянина». М.П.Погодину так понравилась новая пьеса А.Н.Островского, что он вскоре (1850) опубликовал ее в своем журнале, в отделе «Русская словесность». С этого момента и началось сотрудничество драматурга с этим журналом.
Вскоре после чтения у М.П.Погодина своей пьесы А.Н.Островский решился познакомить с ним своих друзей. И вот в литературной среде Москвы и Петербурга заговорили о «молодой редакции» «Москвитянина», которому шел тогда уже десятый год. В числе авторов назывались фамилии А.Н.Островского, А.А.Григорьева, Т.И.Филиппова и других наряду с Н.В.Гоголем, В.А.Жуковским, П.А.Вяземским, К.С.Аксаковым и многими другими.
Общение с М.П.Погодиным и его друзьями - славянофилами не прошло бесследно для А.Н.Островского, оно оказало воздействие на творчество драматурга (пьесы «Не в свои сани не садись», «Бедность не порок», «Не так живи, как хочется»). Но были и противоречия между издателем и «молодой редакцией», желавшей иметь большую самостоятельность. М.П.Погодин не верил, что молодежь может сохранить в журнале предания Карамзина и Пушкина. В начале 50-х годов в «Москвитянине» были уже напечатаны такие пьесы, как «Бедная невеста» (1852), «Не в свои сани не садись»(1853), «Не так живи, как хочется» (1855). Ценным приобретением «Москвитянина» было сотрудничество в нем П.И.Мельникова и Писемского.
Вскоре М.П.Погодину стали указывать на слабые места журнала. Один из его приятелей дружески советовал: «У вас всегда много опечаток. Даже и другие журналы стали вам подражать в этом. Наружность Москвитянина не изящна, шрифты избитые и безобразные: вообще не
худо бы вам подражать в этом случае Современнику , самому щегольскому русскому журналу».
В октябре 1857 года Аполлон Григорьев был утвержден редактором «Москвитянина», но к тому времени он был уже в Италии, и «Москвитянин» пришлось закрыть.
14 января 1853 года состоялось представление комедии «Не в свои сани не садись»- первой пьесы, которая была сыграна в театре. Главную роль согласилась играть известная к тому времени уже актриса- Любовь Павловна Косицкая. Живая, богатая бытовыми красками речь поразила публику. М.П.Лобанов пишет об этом так: «Но далее следовало то, что было уже вершиной спектакля, что осталось навсегда, на всю жизнь в памяти тех, кто имел счастье видеть Сергея Васильева. В разговоре с Русаковым, спрашивающим, отчего он, Иванушка, невесел, Бородкин отвечает: «Маленько сгрустнулось что-то». Произнес он это как бы невзначай, но с непередаваемым чувством», как отмечала впоследствии критика, не находя слов для выражения той тоски, которая слышалась в голосе Бородкина. Скромные, вроде бы обычные реплики засветились вдруг такой значительностью и глубиной чувства, что это было целое откровение для зрителей, поразившее их и вызвавшее ошеломляющее впечатление».
«Артисты так увлеченно, с таким самозабвением вошли в свои роли, что создавалось впечатление полнейшей жизненности того, что делалось на сцене. Налицо было то, что впоследствии сам Островский назовет «школой естественной и выразительной игры».
Иван Аксаков писал Тургеневу, что впечатление, производимое пьесой
А.Н.Островского на сцене, «едва ли с каким-либо прежде испытанным впечатлением сравниться может».
Хомяков писал: «Успех огромный и вполне заслуженный».
Этот успех драматурга открывал двери в зарождавшийся «Театр Островского».
С приходом А.Н.Островского в Малый театр изменился сам театр. На сцене появились простые люди в поддевках, смазных сапогах, ситцевых платьях. Актеры старшего поколения высказывались отрицательно в адрес драматурга. С пьес А.Н.Островского в русском театре утверждаются принципы реалистической национально- самобытной драматургии. «Перед зрителем должна быть не пьеса, «а жизнь, чтоб была полная иллюзия, чтоб он забыл, что он в театре»- вот правило, которому следовал драматург. Высокое и низкое, комическое и драматическое, повседневное и необычное реалистически сочеталось в его пьесах».
Новым этапом творчества драматурга стало сотрудничество с журналом «Современник». Частые поездки А.Н.Островского из Москвы в Петербург свели его с литературным салоном И.И.Панаева. Именно здесь он познакомился с Л.Н.Толстым, И.С.Тургеневым, Ф.М.Достоевским, Н.А.Некрасовым, Н.А.Добролюбовым и многими другими авторами журнала, который в то время редактировал Н.А.Некрасов. Довольно долго А.Н.Островский сотрудничал с «Современником», в котором были напечатаны пьесы «Праздничный сон до обеда» (1857), «Не сошлись характерами» (1858), «Старый друг лучше новых двух» (1860), «Козьма Захарьич Минин-Сухорук» (1862), «Тяжелые дни» (1863), «Шутники» (1864), «Воевода» (1865), «На бойком месте» (1865). После закрытия журнала в 1866 году почти все свои пьесы драматург публиковал в ставшем его преемником журнале «Отечественные записки», который редактировал Н.А.Некрасов, а затем М.Е.Салтыков- Щедрин, Г.Елисеев и Н Михайловский.
В 1856 году А.Н.Островский принял участие в Этнографической экспедиции Морского министерства, и, он отправился изучать быт, условия жизни, культуры, рыболовного промысла поволжских городов от верховья Волги до Нижнего Новгорода. Поездка по Волге дала такой богатый материал, что А.Н.Островский решил написать цикл пьес под общим названием «Ночи на Волге». Главной идеей цикла должна была стать идея преемственности в жизни и культуре русского народа, но эти планы остались нереализованными. Тогда же А.Н.Островский начал работу над Волжским словарем, который позже перерос в Словарь русского народного языка. После смерти драматурга его словарные изыскания были переданы в Академию наук и частично использованы в академическом словаре русского языка, выходившем с 1891 года под редакцией Я.К.Грота.
Второй период творчества А.Н.Островского (1860 – 1875).
Если на первом этапе своего творческого пути А.Н.Островский рисовал преимущественно отрицательные образы («Бедность не порок», «Не так живи, как хочется», «Свои люди – сочтёмся!» и другие), то на 2-ом - главным образом положительные, (впадая в приторную идеализацию купечества, патриархальности, религии; на 3-ем этапе, начинается с 1855 года, он окончательно приходит к необходимости органического слияния в своих пьесах отрицания и утверждения) - это люди труда.
Ко второму периоду 60-75 годов относятся такие пьесы как «Старый друг лучше новых двух», «Тяжелые дни», «Шутники», «Не все коту масленица», «Поздняя любовь», «Трудовой хлеб», «На бойком месте», «Не было ни гроша, да вдруг алтын», «Трилогия о Бальзаминове», «Собаки грызутся» и «Пучина».
Расширялась тематика пьес А.Н.Островского; он становится изобразителем всех основных сословий своей эпохи.
«У образованной Москвы 40-х годов было два любимых детища, которыми она гордилась, с которыми соединяла главные свои надежды и симпатии: университет и театр. В Большом театре безраздельно царствовали: в трагедии - Мочалов, в комедии - великий Щепкин». А.Н.Островского тоже опалил вихрь увлечения Мочаловым. Позже он высказал мысль, что потребность в трагедии у «молодой публики» больше чем потребность в комедии или семейной драме: «Ей нужен на сцене глубокий вздох, на весь театр, нужны непритворные, теплые слёзы, горячие речи, которые лились бы прямо в душу». Спустя 20 лет в драме «Пучина» А.Н.Островский изобразит гуляние в Нескучном саду, знакомое ему не понаслышке, и вложит в уста прогуливающихся купцов и студентов бурное одобрение игре Мочалова в мелодраме Дюканжа «Тридцать лет, или Жизнь игрока»:
«Купец. Ай, да Мочалов! Уважил.
Жена. Только уж эти представления смотреть уж очень
жалостно; так что уж даже чересчур.
Купец. Ну да, много ты понимаешь!»
«В «Пучине» в особенности сильно и как- то лично будет описано дьяволово искушение взятки: жизнь толкает под руку судейского канцеляриста и не оставляет ему никакой зацепки, чтобы сохранить честность. Тут и наглядная очевидность того, что «все берут», и сетования матери, что семья- де с голоду пропадает, и рассуждение купца- тестя в том духе, что кому надо в суд идти, тот всё равно деньги готовит: «Ты не возьмёшь, так другой с него возьмёт». Всё это, как и следует ожидать, кончается тем, что герой совершает в деле маленькую подчистку и берёт с клиента крупный куш, а потом сходит с ума от укоров совести».
«В год освобождения крестьян (1861 год) А.Н.Островский закончил две пьесы: маленькую комедию «За чем пойдёшь, то и найдёшь», где, наконец, женил своего героя - Мишу Бальзаминова и тем завершил трилогию о нём; и плод 6-тилетнего труда - историческую драму в стихах «Козьма Захарьич Минин-Сухорук». Две вещи полярные по жанру, стилю и задачам. Казалось бы, какое отношение имеют они к тому, чем живёт и дышит общество?» Одни герои действуют, а другие только рассуждают и очень по-русски все мечтают, что счастье само свалится им на голову.
О народе, национальном характере, каким складывался и проявлялся он в истории, раздумывает А.Н.Островский и над страницами рукописи «Минина». Драматург хотел, сверяясь с историей и поэтическим чутьём, показать человека совести и внутреннего долга, способного в тяжёлую минуту поднять народ на подвиг. В то время это было свежей темой.
Вслед за «Мининым» А.Н.Островский написал драму в стихах из жизни XVII века Воевода, или сон на Волге»(1865 год). В ней были поразительно удавшиеся страницы, и, прочтя её, И.С.Тургенев воскликнул: «Какая местами пахучая, как наша русская роща летом, поэзия! Ах, мастер, мастер этот бородач!»
Затем последовали хроники «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский»(1866 год) и «Тушино»(1867 год).
«Кланяться да бегать, льстить начальству я никогда не умел; говорят, что с летами, под гнётом обстоятельств, сознание собственного достоинства исчезает, что нужда научит калачи есть,- со мной, благодарение богу, этого не случилось» - писал А.Н.Островский в письме Гедеонову. Драматург осознавал, что за его спиной стоит русский театр, русская литература.
Что ни осень, созревала, писалась, игралась в театре новая пьеса, этим отмечались следующие даты:
1871 год - «Не было ни гроша, да вдруг алтын»;
1872 год - «Кролик XVII столетия»;
1873 год - «Снегурочка», «Поздняя любовь»;
1874 год - «Трудовой хлеб»;
1875 год - «Волки и овцы», «Богатые невесты» и так далее...
Третий период творчества А.Н.Островского (1875 – 1886).
Следует отметить, что пьесы драматурга третьего периода посвящены трагической судьбе женщины в тяжелых условиях России 70-80-х годов. К этой теме относятся такие пьесы, как «Последняя жертва» (1877), «Бесприданница» (1878), «Сердце не камень» (1879), «Невольницы» (1880), «Без вины виноватые» (1883) и другие. Героини пьес А.Н.Островского третьего периода являют собой образ невольниц. Героини переживают муки несбывшихся надежд, неразделенной любви... Только немногим из этих женщин удается подняться над окружающей средой. Ярким примером такой сильной личности является героиня пьесы «Без вины виноватые» - Кручинина.
Однажды кто-то заметил А.Н.Островскому, что он в своих пьесах идеализирует женщину. На это драматург ответил: «Как же не любить женщину, она нам Бога родила». Также в пьесах третьего периода перед читателем появляется образ хищника- хищника за женщинами. А.Н.Островский обнажает за благородным обликом такого хищника духовную опустошенность, холодный расчет и корыстность. В пьесах последнего периода появляется множество эпизодических лиц, помогающих передать атмосферу, например, шумной ярмарки.
В последней пьесе драматурга «Не от мира сего», как и в предыдущих, ставятся важные морально - психологические вопросы - любви, взаимоотношений между мужем и женой, морального долга и другие.
В конце 70-х годов А.Н.Островский создает ряд пьес в сотрудничестве с молодыми драматургами: с Н.Я.Соловьевым - «Счастливый день» (1877), «Женитьба Белугина» (1877), «Дикарка» (1879), «Светит, да не греет» (1880); с П.М.Невежиным - «Блажь» (1880), «Старое по-новому» (1882).
В 70-е годы А.Н.Островский охотно обращался к сюжетам уголовной хроники. Как раз в это время он был избран почетным мировым судьей в Кинешемском уезде, да и в Москве в 1877 году отбывал обязанности присяжного в Окружном суде. Сюжетов судебные процессы давали массу. Существует предположение, что сюжет «Бесприданницы» был подсказан драматургу делом об убийстве из ревности, слушавшимся в Кинешемском мировом суде.
В 1870 году усилиями А.Н.Островского было учреждено собрание русских драматических писателей, председателем которого он был. Для понимания эстетических позиций драматурга важно отметить, что А.Н.Островский пытался остановить упадок театрального искусства в России. О чтении А.Н.Островским своих пьес, о работе его с актерами над ролью с восхищением вспоминали многие. Об отношениях с московскими актерами, об их теплом чувстве к драматургу писали А.Я.Панаева, П.М.Невежин, М.И.Писарев и другие
Глава 2. История создания пьесы “Пучина”.
Благодаря упорному труду А.Н.Островский каждый год создавал новую пьесу, правда, еще в 1857 году критики заверяли читателей, что от А.Н.Островского уже больше нечего ждать, что талант его угас. Несостоятельность таких высказываний была опровергнута появлением новых талантливых пьес, в частности, пьесы “Пучина”.
В мае 1865 года А.Н.Островский совершил поездку по Волге. Возвратившись из путешествия, он заканчивает новую пьесу “На бойком месте”, продолжает переводить из В.Шекспира, работает над исторической пьесой «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский». Во второй половине декабря заканчивает пьесу “Пучина”, подводя ею своеобразный итог теме Замоскворечья в 60-е годы.
Из приведенного выше видно, что в этот период литературная деятельность А.Н.Островского была разносторонней и в высшей степени напряженной.
Впервые пьеса “Пучина” была напечатана в газете “Санкт-Петербургские ведомости” в январе 1866 года (№№ 1, 4, 5, 6, 8). Для отдельных ее оттисков потребовалась предварительная цензура. В январе того же года А.Н.Островский читал пьесу в Артистическом кружке, а в марте “Пучина” уже была одобрена Театральной цензурой. В апреле зрители увидели новую пьесу А.Н.Островского на сцене “Малого театра”, а в мае пьеса “Пучина” была впервые представлена в Александринском театре в бенефисе Васильева 1-го.
Публика встретила пьесу шумным одобрением. Следует отметить, что в этот период отношения А.Н.Островского с дирекцией императорских театров были в большей степени напряжены. Это отмечает и Ф.Бурдин в одном из своих писем к А.Н.Островскому: “Вообще нужно тебе с большим огорчением объяснить, что Высшие сферы не благоволят к твоим произведениям. Им претит их обличительный пафос, идейность... дошло до того, что “Пучина” возбудила в начальстве громадное неудовольствие и ее боятся ставить”.
Подтверждением тому служит таблица постановок пьес А.Н.Островского с 1887 по 1917 год. Интересно, что первое место в этой таблице занимает пьеса “Лес” - 160 спектаклей в год. Пьеса же “Пучина” - менее 15 спектаклей в год. Такой же “дискриминации” подвергались и пьесы “Не было ни гроша, да вдруг алтын”, “Горячее сердце”, “На всякого мудреца довольно простоты”.
В своем творчестве А.Н.Островский, следуя за Н.В.Гоголем, продолжал тему “маленького человека”. Подтверждением тому служит и главный герой пьесы “Пучина” - Кисельников. Он не способен бороться и плывет по течению жизни. Наконец, пучина жизни засасывает его. Через этот образ А.Н.Островский показывает, что в существующей
действительности нельзя оставаться пассивным наблюдателем, что надо бороться, иначе пучина поглотит и выбраться из нее уже будет невозможно. Пьесы А.Н.Островского и воспитывают, и заставляют задуматься зрителя об окружающей действительности. Как отмечает в своей работе А.И.Ревякин, драматург считал, что любой вид искусства обязательно должен воспитывать и быть оружием в общественной борьбе.3
А.Н.Островский не просто рисует типы обитателей Замоскворечья, он максимально раскрывает перед читателями и зрителями тот общественный строй, который обусловил поведение этих людей. Как
отмечал А.В.Луначарский: “... его творческие глаза быстро проникали в души искалеченных, то гордых, то униженных существ, полных глубокой женственной грации или печально машущих надломленными крыльями высокого идеализма. ... Из глубины их могучих грудей рвется иногда почти смешной по своему формальному чудачеству, но такой бесконечно человеческий вопль о выпрямленной жизни...”
Драматург не считал своей заслугой такое смелое и правдивое отображение действительности. Для А.Н.Островского жизненная правда не достоинство, а обязательное условие художественного произведения. Это важнейший принцип художественности.
В пьесе «Пучина» А.Н.Островский не отошел от основной тематики своих произведений и показал “дно” послереформенного быта. В тоже время пьеса получилась необычной для автора по жанру: не драма - эпизод, а драма - судьба, своеобразный роман в лицах. Многие исследователи А.Н.Островского говорили о влиянии на него западноевропейской литературы, в особенности о его сюжетных заимствованиях из иностранных источников. А.И.Ревякин обращает внимание на ²… влияние Шиллера («Разбойники» - и «Воевода», «Дмитрий самозванец» - и «Дмитрий Самозванец»), Р.Б.Шеридана («Школа злословия» - и «На всякого мудреца довольно простоты»), Шекспира («Сон в летнюю ночь» - и «Снегурочка»), В.Дюканжа и Дино («Тридцать лет, или Жизнь игрока» - и «Пучина»)».
Герой пьесы Кисельников проходит путь от студента - идеалиста 30-х годов до мелкого судейского чиновника 40-х годов. Каждое действие пьесы происходит через 5 - 7 лет и рисует путь молодого человека, окончившего университет, вступающего в жизнь с надеждами и упованиями на светлое будущее. Каков же итог? Женясь на замоскворецкой девице, он проваливается в быт, как в пучину. Чистота помыслов заканчивается преступлением - крупной взяткой, которая видится герою единственной возможностью вырваться из нищеты.
Почти на каждую пьесу А.Н.Островского налагался запрет театральной цензуры, так как драматург снова и снова ставил вопросы о насущных проблемах современности. Но ничто не смогло заставить драматурга сменить тематику своих пьес.
Следует дать общую характеристику рукописи пьесы «Пучина».
Рукопись пьесы, хранящаяся в Отделе рукописей Российской Государственной Библиотеки, содержит 54 листа. Текст написан простым карандашом. Некоторые места трудно читаются, так как время наложило отпечаток на текст рукописи (результат длительного хранения и неоднократного обращения к тексту). В рукописи нет полей. Все пометки сделаны А.Н.Островским на свободных местах. При просмотре рукописи обнаруживается большое количество вставок и дополнений, чаще всего они сделаны непосредственно в тексте. Большие вставки выносятся на свободные места или даются внизу с пометкой “F”. Зачеркнутых мест в рукописи мало, первоначальный вариант при этом чаще всего зачеркнут жирной чертой. Встречаются и перечеркнутые куски текста. Есть листы, в которых никаких исправлений нет.
Можно предположить, что эти фрагменты были найдены А.Н.Островским сразу. Однако не исключено при этом, что после большого количества изменений и поправок эти листы могли быть переписаны заново. Высказать категорическое утверждение в пользу первого или второго предположения невозможно.
Вся рукопись написана ровным мелким почерком. Что касается вставок, то разобрать их, зачастую, можно только с помощью лупы, так как специального места для них не было отведено, и Островский был вынужден размещать их на мизерных свободных местах.
Обращают на себя внимание цифры, проставленные над словами, что позволило автору добиться большой выразительности текста.
Например:
Глафира
Теперь я не буду вас бояться, потому что вы к нам в дом будете вхожи.
Особый интерес для характеристики рукописи представляет ее первый лист.
После первых трех строчек:
“Пучина”
“Сцены из московской жизни”.
Сцена I.”
Сразу идут столбики текста, написанные мелким неразборчивым почерком, “для себя”. При тщательном исследовании некоторые слова из этих записей удалось прочитать. В этих записях А.Н.Островский располагал основные события пьесы по сценам. При окончательной обработке все эти записи зачеркнуты, так как впоследствии они стали ненужными. Вообще, на первом листе очень много авторских пометок и набросков. Все они тоже перечеркнуты. Такова общая краткая характеристика внешнего вида рукописи пьесы А.Н.Островского “Пучина”.
Теперь перейдем к добавлениям и изменениям, внесенным А.Н.Островским при окончательной редакции, которых в рукописи очень много. Поскольку характером данной работы не предусматривается проведение полного и досконального исследования рукописи, анализу будут подвергнуты только те места, которые претерпели изменения в ходе создания пьесы. Необходимо проанализировать и установить цель и значение этих внесенных поправок, одни из которых вносят существенные изменения в характер персонажей, другие - помогают лучше раскрыть сложившуюся в пьесе ситуацию.
§ 1. Анализ наиболее важных расхождений в первоначальном и окончательном рукописных вариантах.
Исследователи (А.И.Ревякин, Г.П.Пирогов, В.Я.Лакшин и другие) творчества А.Н.Островского установили, что начало пьесы редко удавалось драматургу сразу. Он долго и упорно отрабатывал первые реплики, расстановку действующих лиц. А.Н.Островский стремился к тому, чтобы первые реплики персонажей в пьесе были похожи на продолжающийся диалог.
Очень часто его пьесы начинаются с ответной реплики, позволяющей без труда подразумевать предшествующие действия, происходившие до поднятия занавеса. Именно такое начало наблюдается в “Пучине”.
Сцена I .
Действие начинается с обсуждения новой переводной пьесы Дюканжа “Тридцать лет, или жизнь игрока”. Обсуждение ведут купцы и их жены.
Первое явление удалось А.Н.Островскому сразу, так как драматург очень хорошо изучил купечество и ему не раз приходилось слышать суждения подобных “ценителей искусства”.
Второе явление “Пучины” первоначально было задумано как обсуждение этой же самой пьесы, но уже студентами. А.Н.Островский противопоставлял мнение купечества мнению студенчества. В первом варианте студенты не только говорили о пьесе, но и рассуждали о театре “как высшем наслаждении”. “Жизнь игрока” обсуждали трое студентов и еще двое персонажей, которые не были отмечены в составе действующих лиц пьесы. Эти персонажи значатся у А.Н.Островского под именами Альб и Галош. Видимо, автор дал их фамилии в сокращенном варианте.
В этом явлении, пожалуй, самое наибольшее количество исправлений. А.Н.Островский почти полностью переделывает текст этого явления: убирает высказывание первого студента о театре, вместо трех студентов в разговоре участвуют только двое; вводится новое лицо - Погуляев.
Правда, Погуляев произносит только одну фразу, но его мысль развивают студенты. Длинные рассуждения Альб и Галош автор тоже убирает.
Таким образом, после внесенных изменений во втором явлении остаются два студента и Погуляев.
Чем могло быть вызвано такое переосмысливание этого явления? Да, видимо, тем, что сам А.Н.Островский не счел нужным много рассуждать о пьесе “Жизнь игрока”, тем более что в высказывании Погуляева и студентов дается довольно полная оценка этой пьесы.
Погуляев
А как хорош был сегодня Мочалов. Только жаль, что пьеса плоха.
1-й студент
Сухая пьеса. Голая мораль.
..................................................... .
Какая это пьеса! Это вздор, о котором говорить не стоит.
Длинные же и общие рассуждения могли только рассеять внимание зрителя.
В третьем явлении первоначально было только два действующих лица: Кисельников и Погуляев. Беседа шла между друзьями на протяжении всего явления. Жизнь Кисельникова сложилась не очень удачно и поэтому нет ничего удивительного, что Кисельников охотно обо всем рассказывает своему другу Погуляеву.
При такой расстановке действующих лиц действие получалось несколько монотонно. Беседа “teteatete” не устраивает А.Н.Островского и в новой редакции он вводит в действие еще двух студентов, которые учились вместе с Кисельниковым. Теперь вопросы задают уже три лица, и Кисельников только успевает отвечать на них.
Тот факт, что Кисельников рассказывает о своей жизни не только Погуляеву, а и присутствующим студентам, характеризует его как человека нескрытного и общительного. При редактировании А.Н.Островский не переделывает фразы, принадлежащие Погуляеву и не добавляет нового текста. Драматург разбивает эти фразы на реплики. Теперь, в новом варианте, их уже произносят студенты.
В первоначальном варианте А.Н.Островский не указывает, сколько времени Погуляев не видел Кисельникова, это уточнение появляется только в исправленном варианте.
Интересно, что в первоначальном варианте Кисельников сам рассказывал о своей жизни. С введением же еще двух персонажей увеличивается число вопросов и, следовательно, длинные ответы Кисельникова разбиваются на более мелкие. Кисельников теперь чаще отвечает односложно. Этим А.Н.Островский как бы дает понять, что все-таки большого желания рассказывать о себе у Кисельникова нет.
Появляется новая фраза, которой Кисельников пытается во всем сказанном оправдаться.
Кисельников
Впрочем, я еще это все успею.
Но, поскольку за этой фразой не стоят реальные действия, последующий диалог переходит на другую тему.
Кисельников
Отец у меня был строгий, капризный старик...
Постоянное присутствие отца угнетало Кисельникова.
Четвертое и пятое явления оставлены А.Н.Островским в первоначальном виде. В пятом явлении появляются новые действующие лица. Их речевая характеристика была найдена драматургом сразу.
В шестом явлении впервые появляются вставки со значком “F”, имеется много изменений и добавлений в самом тексте. Обращает на себя внимание вставка в ответе Глафиры на вопрос Погуляева о ее занятиях.
В первоначальном варианте на вопрос Погуляева, чем она занимается, Глафира отвечала:
Глафира
Я вышиванием занимаюсь.
В окончательном варианте А.Н.Островский добавляет:
Глафира
Обыкновенно чем барышни занимаются. Я вышиванием занимаюсь.
По ее мнению все барышни только тем и занимаются, что вышивают и больше ничем не интересуются.
Не вызывает сомнения, что А.Н.Островский этой дополнительной фразой в ответе Глафиры подчеркивает узость ее интересов. Возможно, этой дополнительной фразой драматург одновременно противопоставляет образованность Кисельникова и ограниченность его невесты.
Теперь обратимся к еще одной сцене, в которой Кисельников убеждает Погуляева в том, что лучше семьи Боровцовых нет, что лучше их семейных удовольствий ничего быть не может. В первоначальном варианте рукописи Погуляев молча выслушивает Кисельникова и тем самым как бы во многом соглашается с ним. Но при редактировании первоначального текста А.Н.Островский не удовлетворен таким поведением Погуляева, и появляется новая строка, в которой автор устами старого товарища Кисельникова высказывает свое отношение к образу жизни Боровцовых.
Погуляев
Ну нет, есть кой-что и лучше этого.
Вместо молчаливого согласия виден протест Погуляева.
Чтобы показать ограниченность интересов и взглядов Боровцовой, А.Н.Островский тут же вводит ее реплику.
Боровцова
Это танцы-то, что ли? Так ну их. Муж терпеть не может.
Таким образом, в шестом явлении первой сцены приведенные две короткие вставки (слова Глафиры и слова Боровцовой) значительно раскрывают характеристику семьи Боровцовых, подчеркивая их индивидуальность и контрастность с Кисельниковым.
В седьмом, последнем явлении первой сцены существенных изменений в тексте нет.
Сцена II
Проходит семь лет. Жизнь Кисельникова после женитьбы меняется далеко не в лучшую сторону. Тесть не дает ему обещанного наследства, Глафира из кроткой девушки превращается в алчную и истеричную женщину.
Первое явление второй сцены начинается со скандала между Ки-сельниковым и Глафирой.
В первоначальном варианте рукописи, когда скандал достигает момента наивысшего накала, читаем:
Кисельников (зажимает уши)
В окончательном варианте:
Кисельников (зажимая уши, кричит)
Вы мои тираны, вы!
Всего одна реплика, а как меняется характер образа! В первом варианте Кисельников - пассивная натура, в которой уничтожена всякая способность бороться. В окончательном варианте - перед нами человек, которого судьба вынудила жить среди ненавистных людей, ему приходится приспосабливаться, но герой не боится сказать свое мнение об окружающих. В конце явления А.Н.Островский вводит длинный монолог Кисельникова, в котором тот уже почти раскаивается в своем поведении.
Данной репликой Кисельникова, усиленной добавлением к ремарке всего лишь одного слова: “кричит” и дополнительно введенным монологом в конце явления, А.Н.Островский показывает, что в душе главного героя пьесы, уже семь лет прожившего в царстве купеческого мракобесия, еще не угасла борьба между пассивным и активным началом его натуры, но пассивное начало начинает брать верх и засасывать в пучину купеческой жизни.
Образ Глафиры получается у А.Н.Островского не сразу. В окончательном варианте драматург обращает внимание читателей на ее грубость и алчность. В первоначальном варианте рукописи читаем:
Глафира
Сколько раз я тебе говорила, чтоб ты дом на мое имя переписал...
Кисельников
Ведь это ее дом-то, собственный?...
Глафира
Так что ж, что ее? Я вот ей свои платья дарю, не жалею для
Получилось так, что Глафира хорошо относится к матери Кисельникова - дарит ей свои платья. Но эти слова противоречили характеру алчной Глафиры.
При редактировании рукописи А.Н.Островский исправляет это несоответствие. Но при этом драматург не меняет текста речи героев, а только в последних словах Глафиры перед словом “платья” вставляет определение “старые”. Теперь ответ Глафиры выглядит так:
Глафира
Так что ж, что ее? Я вот ей свои старые платья дарю, не жалею для нее, ...
Так, всего одним словом, внесенным при редактировании, А.Н.Островский раскрывает ничтожную душонку Глафиры и вскрывает в ее характере новые черты: бездушие, черствость.
Во втором явлении в гости к Кисельникову приходят Боровцовы. У Глафиры именины, и родители поздравляют ее. Выясняется, что Кисельников уже заложил серьги Глафиры, которые ей были даны в приданое. Родители Глафиры возмущаются. Но у Кисельникова не было другого выхода. Денег, которые он получает на службе, слишком мало, чтобы прокормить большую семью. Боровцов учит Кисельникова брать взятки. Он рисует ему богатую жизнь.
В первоначальном варианте поучение Боровцова не окончательно раскрывает его взгляды на жизнь. В окончательном варианте А.Н.Островский добавляет:
Боровцов
Ты живи для семьи – вот здесь ты будь хорош и честен, а с другими прочими воюй, как на войне. Что удалось схватить, и тащи домой, наполняй да укрывай свою хижину...
В этих добавленных словах перед читателем вырисовывается образ алчного хищника, заботящегося только о своем благе. Если таков глава семьи Боровцовых, то такие же и остальные ее члены. А.Н.Островский еще раз подчеркивает невозможность, несовместимость взглядов на жизнь Кисельникова и Боровцовых.
В третьем явлении А.Н.Островский не вносит особых изменений при редактировании.
В четвертом явлении второй сцены при редактировании первого варианта рукописи, с целью наиболее полного раскрытия действующих лиц, А.Н.Островский вносит дополнения в их речь.
В доме Кисельникова собираются гости. На именины Глафиры приходят Переярков и Турунтаев. В первом варианте рукописи, когда Анна Устиновна задерживает чай для гостей и Глафира кричит при всех на свекровь, читаем:
Глафира
Что вы там провалились с чаем-то!
................................................
Топчитесь только в доме, а толку нет.
Боровцова
Ну, ты потише, потише! Здравствуйте, сватьюшка!
В окончательном варианте А.Н.Островский подчеркивает двуличность Боровцовой.
Боровцова
Ну, ты потише, потише! А ты при людях-то не кричи! Нехорошо. Здравствуйте, сватьюшка!
Из этого дополнения становится ясно, что Боровцова заботится только о внешнем приличии, она вовсе не против того, чтобы Глафира кричала на свекровь, но только не при людях. Невольно напрашивается вывод, что новая фраза в речи Боровцовой добавлена А.Н.Островским не только для раскрутки ее характера, но и характера Глафиры. Становится ясно, что кротость Глафиры до свадьбы была показной, а по своей натуре и по воспитанию она была грубой и алчной.
Это небольшое дополнение раскрывает характер сразу двух действующих лиц.
В первоначальном варианте, когда приходит Погуляев, Глафира встречает его вполне любезно.
Погуляев (Глафире)
Честь имею вас поздравить. (кланяется всем)
Глафира
Благодарю покорно.
Из диалога видно, что Глафира без радости принимает Погуляева, но чисто внешне ее поведение не выходит за рамки приличия. В окончательном варианте А.Н.Островский в речь Глафиры добавляет еще одну фразу:
Погуляев (Глафире)
Честь имею вас поздравить. (кланяется всем).
Глафира
Благодарю покорно. Только нынче мы чужих не ждали, промежду своих хотим время провести.
В окончательном варианте смысл ответа Глафиры на приветствие Погуляева резко меняется. Первую фразу она произносит как бы с издевкой, а потом подчеркивает, что Погуляев для них чужой. Так раскрывается еще одна черта характера Глафиры: безразличие к «ненужным» людям.
При разговоре с Погуляевым Переярков подчеркивает, что у них (у Боровцовых, Переяркова и Турунтаева) и промежду собой нежность есть; что «живут они душа в душу». Но стоит только Переяркову заглянуть в карты соседа (это он делает без зазрения совести), как Турунтаев его при всех называет грабителем.
Начинается перепалка. Каждый из присутствующих старается похлеще оскорбить своего компаньона. При редактировании А.Н.Островский добавляет новые реплики. Теперь все эти «милые» люди похожи на базарных склочниц.
Переярков
Процентщик! Кощей! Иуда!
Турунтаев
Вор, денной вор!
Боровцов
Что ж ты лаешься-то!
Турунтаев
А ты что, аршинник!
К этим репликам, введенным в финал ссоры между Боровцовым и Турунтаевым, при редактировании А.Н.Островский добавляет фразу Погуляева, являющейся выводом к данной сцене.
Погуляев
Вот тебе и душа в душу!
В конце явления Погуляев дает Кисельникову взаймы. Кисельников ему очень благодарен. В первоначальном варианте это выглядело так:
Кисельников
Спасибо, брат, спасибо, вот одолжил! Вот друг-то, так уж друг! Не будь его, так совсем бы я перед тестем осрамился.
После редактирования первоначального варианта читаем:
Кисельников
Вот друг-то, так уж друг! Что тут делать-то, кабы не он! Куда деваться? Это мне его, за мою правду да кротость, бог послал. Вот этаких бы друзей-то побольше, так легче бы было на свете жить! Не будь его, так совсем бы я перед тестем осрамился.
На что А.Н.Островский хочет обратить наше внимание? Меняется ли смысл слов Кисельникова в окончательном варианте?
В первом варианте А.Н.Островский не раскрывает слово "друг" в понимании Кисельникова. В окончательном варианте становится ясно, что для него друг тот, кто может дать взаймы денег. Драматург подчеркивает, что нужда притупляет в Кисельникове все другие чувства.
В начале пьесы Кисельников все-таки пытается протестовать. Пускай это были только слова, но они могли перейти и в дела. Постепенно А.Н.Островский подводит читателя и зрителя к трагическому финалу пьесы. В конце второй сцены Кисельников - слабая, безвольная личность, неспособная к протесту, ставящая себе в заслугу кротость и терпение.
Сцена III
В рукописи третью сцену “Пучины” А.Н.Островский начинает писать со второго явления. Видимо, драматург не был готов к изложению первого явления и оставил его “на потом”. Первое явление идет вслед за вторым, потом идет третье явление и так далее.
В первом явлении третьей сцены А.Н.Островский рассказывает о жизни Кисельникова за последние пять лет.
Проходит еще пять лет. Умерла Глафира. Дети больны, но у Кисельникова нет денег на их лечение. Тесть, на которого Кисельников возлагал последнюю надежду, “объявился несостоятельным”. Но Кисельников продолжает надеяться, что Боровцов возвратит ему хотя бы часть взятых денег. Чтобы не огорчить свою мать, Кисельников пытается вселить в нее хотя бы малую надежду.
Кисельников
Завтра утром к тестю зайду. Не отдаст честью, просто за ворот возьму.
Анна Устиновна
Попроси хорошенько...
Мать советует сыну сначала попросить хорошенько, ну а потом можно и “за ворот”. По своей натуре Кисельников - безвольный человек. Он никогда не сможет “взять за ворот”. Анна Устиновна это прекрасно знает. Ведь Кирюша легче уступит, чем применит силу и натиск, даже в деле, касающемся его собственных денег. В подтверждение этому А.Н.Островский добавляет:
Анна Устиновна
Ну, где тебе! Ты лучше попроси хорошенько...
Эта вставная фраза еще раз, через слова матери, очень образно раскрывает безвольный характер ее сына.
На втором явлении нужно остановиться подробнее. Оно является, пожалуй, самым драматическим местом в пьесе. Во втором явлении происходят основные события, меняющие характер Кисельникова, которые потом станут руководящими в его последующих действиях.
К Кисельникову приходят Боровцов и Переярков. Боровцов теперь бедно одет, и сам пришел к зятю с просьбой. В окончательном варианте А.Н.Островский вносит в слова Боровцова обращение “БРАТ”. Тесть называет так Кисельникова не потому, что любит его, это всего лишь новая уловка Боровцова для осуществления задуманного им гнусного плана. А.Н.Островский вносит значительные изменения в речь Переяркова, который руководит в этой встрече всеми действиями Боровцова.
В первоначальном варианте читаем:
Переярков
Заплачь! Ведь перед другими же кредиторами будешь плакать.
В новой редакции Переярков дает Боровцову более подробный и утонченный совет:
Переярков
Заплачь! Что же ты не плачешь? Твое теперь дело такое, сиротское. Ведь перед другими же кредиторами будешь плакать. Придется и в ноги кланяться.
В новом варианте А.Н.Островский подчеркивает хитрость Переяр-кова. Такие слова могут разжалобить любого человека, а тем более Кисельникова. Боровцов заранее знает, что после всего сказанного и разыгранного Кисельников согласится ему помочь и подпишет нужный документ.
Бесхитростный Кисельников готов поверить Боровцову и отказаться от своих собственных денег. Чтобы подчеркнуть щедрость Боровцова “на словах”, в окончательном варианте появляется новая реплика.
Боровцов
Да как же не поверить-то, чудак! Уж я тебе потом... Уж озолочу потом...
А.Н.Островский заостряет внимание на “потом”, которое здесь граничит с “никогда”.
В первоначальном варианте рукописи А.Н.Островский заканчивал второе явление удавшейся сделкой. Стремясь раскрыть душевное состояние главного героя, его отчаяние и страх перед жизнью, в новом варианте А.Н.Островский вводит монолог Кисельникова.
Кисельников
Детки мои, детки! Что я с вами сделал! Вы - больные, вы - голодные; вас грабят, а отец помогает. Пришли грабители, отняли последний кусок хлеба, а я не дрался с ними, не резался, не грыз их зубами, а сам отдал, своими руками отдал последнюю вашу пищу. Мне бы самому людей грабить да вас кормить - меня бы и люди простили, и бог простил; а я вместе, заодно с грабителями, вас же ограбил. Маменька, маменька!
В третьем явлении Кисельников рассказывает обо всем случившемся своей матери. Оба взволнованы. В окончательной редакции А.Н.Островский вводит короткие реплики, которые придают динамичность их разговору и еще больше усиливают драматизм ситуации.
Анна Устиновна
Не ропщи, Кирюша, не ропщи!
Кисельников
Ох, умереть бы теперь!
Анна Устиновна
А дети-то, дети-то!
Кисельников
Да, дети! Ну, что пропало, то пропало.
Последняя реплика свидетельствует о рассудительности Кисельникова. Он понимает, что слезами горю не поможешь.
В первоначальном варианте рукописи А.Н.Островский вкладывает в уста Кисельникова только следующие слова:
Кисельников
Когда отдыхать-то! Дело-то не терпит. Уж вы посидите со мной! Не так мне скучно будет; а то одного-то хуже тоска за сердце сосет.
Но из этих слов не ясно, как Кисельников собирается выйти из создавшегося положения. Поэтому при редактировании текста А.Н.Островский в приведенное высказывание Кисельникова вставляет несколько новых фраз и тем самым показывает, что он не собирается сидеть, сложа руки.
Кисельников
Когда отдыхать-то! Дело-то не терпит. Ну, маменька, пусть они пользуются! Не разбогатеют на наши деньги. Примусь я теперь трудиться. День и ночь работать буду. Уж вы посидите со мной! Не так мне скучно будет; а то одного-то хуже тоска за сердце сосет.
Представляется интересным проследить, как складывалась жизнь Кисельникова.
Кисельников учился в университете, но не закончил его. Надеялся продолжать учение. Встречает Глафиру, женится на ней по любви и уверен, что Глафира тоже его любит. Кисельников мечтает о счастливой и богатой новой жизни, так как тесть обещает за Глафирой шесть тысяч.
Однако в жизни все получилось совсем не так. Глафира превращается в скандальную и алчную купчиху. Кисельников не только не получает обещанных шести тысяч, но и лишается своих сбережений, отданных тестю под кредитную расписку.
Умирает Глафира. На руках у Кисельникова остаются четверо больных детей. Денег на лечение у Кисельникова нет. Все дети, кроме Лизы, умирают. В дополнение ко всему богатый тесть "объявляется несостоятельным". У Кисельникова остается последняя надежда на то, что тесть вернет ему хотя бы часть его собственных денег, но обстоятельства складываются так, что Кисельников сам из жалости к тестю "дарит" ему и эти последние деньги. Таково положение отчаявшегося Кисельникова перед четвертым явлением.
События четвертого явления предвещают развязку пьесы. Неизвестный подбивает Кисельникова совершить подлог документа. За это он предлагает большую сумму. По своей натуре Кисельников очень честный и благородный человек. Он никогда не мог себе позволить принять взятку, даже находясь в критическом положении, хотя другие делали это без зазрения совести. Но вот рушится последняя надежда. Тесть “обкрадывает” его. Денег нет и не будет, а на руках престарелая мать и дочь, которую еще надо ставить на ноги. В отчаянии Кисельников совершает подлог документа. При редактировании рукописи, желая подчеркнуть бессознательность поступка Кисельникова, А.Н.Островский к первоначальному варианту добавляет следующие высказывания своего героя после совершенного им служебного преступления:
Кисельников
Господи! Что же это я делаю! (плачет.)
...........................................................................
Уж вы меня не погубите. Семейство-с!
В пятом явлении перед нами мечущийся Кисельников, с глазами полными страха. Речь и действия его беспорядочны. Его состояние близко к состоянию больного в лихорадке. Больше всего Кисельников боится потерять только что оказавшиеся у него деньги.
Кисельников
Ах, боже мой! Ну, по щелям, за обои, в тряпки заверните.
Стремясь подчеркнуть, что Кисельников заботится о деньгах не для себя, а для семьи, при отработке этого места А.Н.Островский более широко развертывает приведенную реплику.
Кисельников
Ах, боже мой! Ну, по щелям, за обои, в тряпки заверните. Чтоб вам деньги-то остались, чем вам жить-то с детьми после меня.
В конце четвертого заключительного явления третьей сцены при редактировании А.Н.Островский добавляет восклицание Кисельникова.
Кисельников
Маменька, ведь я на волосок от каторги... Завтра же, может быть
Это последнее трезвое восклицание Кисельникова.
Сцена IV
В первом явлении четвертой сцены перед нами полностью разорившийся Боровцов и лишившийся рассудка Кисельников.
Проходит еще пять лет. Меняется жизнь действующих лиц, меняется и их положение. Теперь Кисельников и Боровцов вместе торгуют на площади старыми вещами. Могучий купец, тесть Кисельникова, Боровцов оказывается в положении своего бедного зятя. Такова жизнь.
Анна Устиновна, постаревшая на пять лет, остается такой же преданной матерью, старающейся оградить своего любимого Кирюшу от любого волнения. Эту черту характера, при редактировании текста, А.Н.Островский подчеркивает в новой редакции.
В первом варианте, когда Боровцов напоминает Анне Устиновне о прежней жизни, читаем:
Анна Устиновна
Ах, да молчи ты!
Во втором варианте, после редактирования, имеем:
Анна Устиновна
Ах, да молчи ты! Что ты при нем-то! Ну очнется да вспомнит...
Анна Устиновна постоянно беспокоится о Кирюше. Она верит, что Кирюша может очнуться.
При редактировании первоначального варианта рукописи А.Н.Островский добавляет в речь Боровцова слова о “талан - доле". Зачем это? Драматург показывает нам, что даже Боровцов, живущий для себя и "ведущий войну с окружающими”, старается облегчить жизнь Кисельникова. Он придумывает эту пословицу, чтобы Кисельников мог во что-то верить.
Во втором явлении мы впервые знакомимся со старшей дочерью Кисельникова - Лизой и вновь встречаемся с Погуляевым. В первом варианте А.Н.Островский не уточняет, кем стал Погуляев за пять прошедших лет. Но при сопоставлении его жизни с жизнью Кисельникова, это становится не обходимым. В новой редакции А.Н.Островский в диалог Погуляева вводит следующее дополнение:
Погуляев
Теперь адвокат, стряпничеством занимаюсь.
Из этой вставки видно, что Погуляев достиг хорошего положения в обществе и получил место в суде. Анна Устиновна рассказывает ему историю Кисельникова. Примечательно, что в первоначальном варианте ее рассказ начинался со слов:
Анна Устиновна
Служба ему не далась - как-то он к ней не присноровился; ...
В новом варианте читаем:
Анна Устиновна
Семья, батюшка, да родные Кирюшу сгубили. Служба ему не далась - как-то он к ней не присноровился; ...
Новыми словами Анны Устиновны А.Н.Островский еще раз подчеркивает, что главная причина нынешнего положения Кисельникова не в службе, а в окружающей его среде.
Анна Устиновна рассказывает Погуляеву, что Кирюша помешался. При редактировании А.Н.Островский добавляет: “со страху”. Что это за страх? Это - страх честного человека перед законом, страх главы семьи за дочь и мать.
В разговоре Лизы и Погуляева А.Н.Островский почти ничего не меняет. Только в окончательном варианте затрагивается тема счастья. Оказывается, что у Погуляева есть все, кроме счастья.
Погуляев вполне обеспечен материально, и он рад помочь семье своего друга. В память старого знакомства он дает Анне Устиновне ассигнацию. Мать Кисельникова очень ему благодарна.
Анна Устиновна
Покорно благодарим, что нас, сирот, вспомнили. Навещаете.
С целью раскрытия психологии бедного человека А.Н.Островский вносит дополнение в приведенные слова Анны Устиновны.
Анна Устиновна
Если счастья, у вас нет, так деньги есть; значит, еще жить можно.
Покорно благодарим, что нас, сирот, вспомнили. Навещаете.
Для бедного человека счастье, порой, не обязательно, когда
есть деньги.
При построении четвертого явления А.Н.Островский вносит смысловые поправки в расположение событий.
В первоначальном варианте четвертое явление начиналось с момента прихода Кисельникова с десятирублевой ассигнацией, которую дал ему барин-сосед на бедность. В измененном варианте действие начинается с бессвязных слов Кисельникова, только что услышанных им от барина и преследовавших его пошатнувшуюся психику.
Кисельников
Конура, конура...
...................................
Конура, говорит, собачья конура...
Кисельников обдумывает услышанные слова, он собирается снова идти к барину. Лиза сразу понимает, о чем идет речь. Она в отчаянии. Лиза может спасти семью, если пойдет на содержание к богатому барину-соседу. Как ей поступить?
В финале явления Лиза произносит слова, полные отчаяния:
Лиза
Кто мне поможет! Стою я над пропастью, удержаться мне не за что. Люди добрые!
В процессе редактирования текста А.Н.Островский вносит изменения в эту часть рукописи. Измененный вариант:
Лиза
Кто же мне теперь поможет! Стою я над пропастью, удержаться мне не за что. Ох, спасите меня, люди добрые! Бабушка, да поговорите со мной что-нибудь!
В первом варианте Лиза говорит о помощи вообще, а в окончательном - о помощи в данный момент. Этот крик утопающего: “Спасите меня!” - кульминационный момент в сложившейся ситуации. Лиза просит о помощи, но у кого? Даже бабушка и та не говорит с ней, так как боится и дать ей дурной совет, и лишить семью возможного спасения. В измененном варианте А.Н.Островский усиливает драматизм сложившейся ситуации.
В пятом явлении вновь появляется Погуляев. В первоначальном варианте рукописи явление начинается с восклицания Лизы, обращенного к Погуляеву:
Лиза
Помогите мне!
Это можно было расценивать как нежданную соломинку, за которую Лиза хватается, будучи в отчаянии. Ей было все равно у кого просить помощи.
При редактировании рукописи А.Н.Островский отвергает этот вариант. Из всех окружающих Лизу людей только Погуляев может помочь ей. Поэтому в новой редакции он конкретизирует обращение Лизы.
Лиза
Ах, как вы вовремя! Мне нужно совета спросить, а не у кого. Помогите мне.
Погуляев делает предложение Лизе, и она соглашается. Он сообщает об этом Кисельникову. Реакция Кисельникова на это сообщение при редактировании рукописи претерпевает изменение.
В первом варианте:
Кисельников
Маменька!
Анна Устиновна
Правда, Кирюша, правда!
Что значит это восклицание Кисельникова? Испуг, радость? Из этого восклицания реакция Кисельникова не совсем понятна.
При отработке этой сцены А.Н.Островский чувствует, что важно, чтобы Кисельников пришел в себя и осознал, в эту минуту, какое счастье выпало на долю его дочери. Если бы А.Н.Островский изменил только слова Кисельникова, то этого тоже было бы мало. Поэтому в речи Анны Устиновны появляется новая фраза, свидетельствующая о здравом рассудке Кисельникова в этот ответственный момент.
Кисельников
Маменька! Лиза! Он женится? Правда?
Анна Устиновна
Слава богу, очнулся! Правда, Кирюша, правда!
Реплика Анны Устиновны: «Слава богу, очнулся!» - подчеркивает двойную радость матери. Во-первых, Кирюша пришел в себя и может порадоваться за дочь, во-вторых, она рада, что Лиза так удачно выходит замуж.
В шестом явлении драмы мы видим, что здравый рассудок не покидает Кисельникова до самого финала пьесы. Когда Погуляев предлагает всем переехать к нему, Кисельников открыто говорит, что не стоит этого, что он мошенник, и теперь только тесть может составить ему компанию.
При редактировании шестого явления драматург вносит изменение в финальный монолог Кисельникова, усиливая его восклицанием:
Кисельников
Нет, Погуляев, бери их, бери их; бог тебя не оставит; а нас гони, гони! ...
Кисельников боится, что пучина засосет дочь. Его жизнь уже сломана, так пусть Лиза не повторит его ошибки.
При рассмотрении и изучении рукописи А.Н.Островского “Пучина” легко установить два варианта ее написания: первоначальный и окончательный.
В композиционном построении пьеса задумана следующим образом.
Молодой Кисельников встречает старого своего приятеля Погуляева. Из рассказа Кисельникова узнаем, как он жил последнее время. Здесь же узнаем, что Кисельников собирается жениться на Глафире. Все эти события - экспозиция пьесы.
Кисельников женился. Жизнь его изменилась. А.Н.Островский рассказывает обо всех несчастьях, свалившихся на его голову. Женитьба Кисельникова - завязка пьесы.
К кульминационному моменту А.Н.Островский подводит нас постепенно. Сначала Кисельников лишается обещанного наследства, затем дарит тестю свои собственные деньги. Высшая точка кульминации - подлог документа.
В пьесе драматическая развязка - Кисельников лишается рассудка.
Над каким фрагментом пьесы А.Н.Островский работал более тщательно? Перелистав рукопись снова, видно, что А.Н.Островскому пришлось внести изменения во все части пьесы в равном количестве. Если учесть, что экспозиция меньше всего по объему, а исправлений и добавлений в ней большое количество, то можно сказать, что над экспозицией А.Н.Островский работал более тщательно.
Заслуживает внимания работа драматурга над главными образами. Все образы почти сразу же очерчены автором в их окончательном варианте. В речь некоторых персонажей А.Н.Островский добавляет фразы и реплики, подчеркивающие новые черты характера. Особенно это характерно для образов Кисельникова и Глафиры. Образ Погуляева остается в первозданном виде, а новые фразы в речи Анны Устиновны никак не влияют на ее образ. Они служат для раскрытия образов и характеров других героев. В характеристику образов Боровцова и Боровцовой А.Н.Островский тоже вносит изменения.
§ 2. Работа А.Н.Островского над ремарками.
О работе А.Н.Островского над ремарками следует говорить особо. Для начала следует обратиться к толковому словарю С.И.Ожегова и выяснить значение слова «РЕМАРКА»:
В пьесах А.Н.Островского, а в данном случае в пьесе «Пучина», ремарки играют важную роль. И это следует, прежде всего, из того, что в процессе работы драматург вносил существенные изменения не только в основной текст произведения, но и в ремарки.
В пьесе "Пучина" встречаются три вида ремарок: ремарки, касающиеся действующих лиц, ремарки, раскрывающие обстановку жизни героев и ремарки, раскрывающие действующих лиц через речь и эмоциональное состояние.
Ремарок, относящихся к действующим лицам, в рукописи немного.
В окончательном варианте пьесы А.Н.Островский заменяет фамилию Гуляев на Погуляев. Чем могло быть вызвано такое изменение, сказать трудно. К характеристике Погуляева автор добавляет: "окончивший курс".
После редактирования списка действующих лиц А.Н.Островский убирает девичью фамилию Боровцовой, в пьесе она фигурирует не как Фирсова, а как Боровцова.
После внесения изменений в состав действующих лиц пьесы А.Н.Островский все перечеркивает, видимо, в надежде еще раз к этому вернуться. Однако в рукописи нет нового варианта действующих лиц, следовательно, в печать был дан первоначальный вариант.
В ремарках действующих лиц перед второй сценой изменений нет.
В третьей сцене в состав действующих лиц в первоначальном варианте была включена Глафира. В окончательном варианте ее нет.
Описанию обстановки, окружающей героев на сцене, А.Н.Островский придавал очень большое значение. Работе над ремарками этого типа драматург уделил много внимания.
В первой сцене после описания действующих лиц в начальном варианте рукописи читаем:
"Нескучный сад".
Это та обстановка, в которой должна происходить первая сцена.
Такая короткая ремарка не удовлетворяет драматурга. В окончательном варианте А.Н.Островский раскрывает перед зрителем панораму нескучного сада.
"Нескучный сад. Луг между деревьями; впереди дорожка и скамья; в глубине дорожка, за дорожкой деревья и вид на Москву-реку..." Для чего автор раскрывает перед читателями панораму нескучного сада, вблизи которого жило купечество? Можно предположить, что А.Н.Островский старается достичь большей образности, он обращает внимание на детали: скамья, дорожки, деревья... Перед читателем и зрителем предстает природа Замоскворечья (обилие деревьев, вид на Москву-реку). Эти описания даны автором еще и для большей достоверности действия.
Во 2-ой сцене пьесы в первоначальном варианте ремарки отсутствуют. При обработке и редактировании рукописи в тексте появляется ремарка:
"Небольшая комната в квартире Кисельникова".
Эта ремарка настораживает читателя и зрителя. Ведь Кисельников надеялся разбогатеть, а обстановка второй сцены говорит об обратном. Эта ремарка очень ясно и откровенно вводит в содержание развертывающего действия.
В третьей сцене в первоначальном варианте стояла короткая ремарка:
"Бедная комната"
Но что имеет в виду А.Н.Островский под таким определением?
В новой редакции, после внесенных изменений и дополнений, А.Н.Островский раскрывает понятие "бедная". Драматург придает этому определению конкретное и одновариантное толкование:
"Бедная комната; крашеный стол и несколько стульев; на столе сальная свеча и кипа бумаг..."
Такое уточнение показывает, что главный герой пьесы, Кисельников, уже на грани нищеты. Опять А.Н.Островский обращает внимание на детали, а не смотрит на картину в общем. Свеча на столе именно "сальная", что вызывает у читателя сопереживание герою, подчеркивается беспорядок: "кипа бумаг" на столе.
Рассмотренные случаи показывают, что ремарки, относящиеся к оформлению сцены, помогают раскрытию содержания и создают определенное настроение.
Наконец, третий вид ремарок: эмоциональные ремарки и ремарки, указывающие, к кому конкретно обращается персонаж.
Так, например, в диалоге с Глафирой (II сцена, явление первое) Кисельников, не вынося оскорблений, затыкает уши. В первоначальном варианте, после редактирования, А.Н.Островский наделяет пассивное поведение Кисельникова исходящим из глубины души ответом и расширяет ремарку словом "КРИЧИТ".
В пятом явлении второй сцены, когда Кисельников, находясь в бедственном положении, рассказывает Погуляеву сон с утешением и надеждой разбогатеть, А.Н.Островский добавляет:
"сквозь слезы".
Эти слезы раскрывают душевное состояние Кисельникова, его отчаяние. Драматург воспитывает читателя и зрителя на примере своего героя, учит сопереживанию.
В сцене, где Кисельников получает взятку за подлог документа, к словам Кисельникова:
"Господи! Что же это я делаю!".
А.Н.Островский добавляет ремарку "(плачет)".
На основании всего вышеизложенного можно сделать вывод: все новые ремарки, введенные автором при редактировании первого варианта рукописи, несут в пьесе большую психологическую, эмоциональную нагрузку и помогают читателю, зрителям и актерам лучше понять действующих лиц, заглянуть в их душу, вызвать сочувствие к главному герою.
Заключение.
В пьесе “Пучина” А.Н.Островский раскрывает перед читателем и зрителем жизнь купеческой семьи. Снимая привычный внешний лоск, автор показывает, что за внешней привлекательностью богатых семей в их жизни кроются грубость, унижение и обман.
А.Н.Островский утверждал принцип правдивого изображения действительности.
В пьесе “Пучина он рисует образ типичного представителя русского купечества - Боровцова. История жизни Боровцова - это история жизни алчного и скупого купца, начавшего с непомерного богатства и кончившего нищетой.
В пьесе А.Н.Островским поставлен большой социальный вопрос, вопрос жизни в купеческом сословии. Глубоко раскрыть и широко нарисовать картины купеческой жизни А.Н.Островский смог лишь, благодаря личному знакомству и наблюдениям над жизнью этого общества.
Изображение купечества оставалось первостепенной темой в его творчестве. Однако А.Н.Островский, не ограничивался этим и рисовал жизнь чиновничества («Свои люди – сочтемся», «Бедная невеста», «Пучина»), дворянства («Не в свои сани не садись») и мещанства («Не так живи, как хочется»).
Как справедливо отмечал А.И.Ревякин: «Разносторонность тематических интересов, разработка важнейших актуальных проблем своей эпохи делали А.Н.Островского национальным писателем огромного социального значения».
Среди мелкого чиновничества А.Н.Островский всегда выделял честных тружеников, сгибавшихся от непосильных работ. К ним драматург относился с глубоким сочувствием.
Испытывая крайние материальные лишения, чувствуя свою бесправность, эти герои-труженники пытались словом и делом внести в жизнь добро, правду. Не разделяя намерения Кисельникова жить на приданое Глафиры и на проценты с капитала, студент из пьесы «Пучина» убежденно заявляет: «А по-моему, нет ничего лучше как жить на свои трудовые». (сц.1, явл.3).
В “Пучине” А.Н.Островский специально выводит на первый план ничем не примечательную личность. Основными отрицательными чертами главного героя автор делает пассивность и неспособность к борьбе с окружающей средой, ее нравами.
По мнению же Боровцовых и им подобных, главными недостатками Кисельникова являются честность и бедность.
Творчество А.Н.Островского созвучно с творчеством Ф.М.Достоевского, в раскрытии проблемы моральных исканий личности. Герои Достоевского Свидригайлов и Ставрогин томятся пустотой существования и, в конце концов, заканчивают самоубийством. Искание приводит их к проблеме внутренней нравственной «пучины». В «Тяжелых днях» один из героев А.Н.Островского замечает: «Одним словом я живу в пучине» и на вопрос: «где же эта пучина?» - отвечает: «Везде: стоит только опустится. Она к северу граничит с северным океаном, к востоку с восточным и так далее».
Глубину этих слов драматург раскрыл в пьесе «Пучина». И с такой художественной силой раскрыл, что сдержанный Антон Павлович Чехов писал с несвойственной для него восторженностью: «Пьеса удивительная. Последний акт – это нечто такое, чего бы я и за миллион не написал. Этот акт целая пьеса, и когда я буду иметь свой театр, то буду ставить только один этот акт».2
Подобно Жадову из «Доходного места» и другим людям вышедшим из «университетской жизни» с ее «понятиями», «передовыми убеждениями», Кисельников начинает сознавать, что он «ничем не лучше других», раз соглашается на подделку документа. Начиная с обвинения взяточников, Кисельников кончает моральным падением, как он сам о себе говорит: «Мы все продали: себя, совесть...» и причина тому видится в том идеале, к которому в молодости стремились такие как Кисельников.
Идеалом были всего лишь громкие декларации, но не действия. При первом же жизненном испытании «кисельниковы» готовы служить любой идее, лишь бы это было выгодно.
«... драматург не пылает ненавистью, - отмечает А.И.Ревякин, - а сочувствует, жалеет, мягко скорбит, видя погубленную человеческую жизнь, ведь «силе благодатной» дальше видится, и она больше прощает, потому что глубже любит».
Кисельников гибнет в пучине купеческой жизни. Для слабой личности такой конец неизбежен.
Подводя итог работы над анализом рукописи драмы А.Н.Островского “Пучина” необходимо отметить, что материал, содержащийся в черновой рукописи, позволил всесторонне проследить рождение пьесы и отделку ее образов.
Все отмеченные изменения и дополнения были сделаны А.Н.Островским для усиления эмоционального воздействия пьесы, стремлением вызвать у читателя и зрителя сострадание к главному герою – Кисельникову.
Тот факт, что в процессе творческой работы А.Н.Островскому не пришлось переписывать черновую рукопись дважды или несколько раз, а все изменения, вставки и дополнения внесены им в первом варианте рукописи, указывает на то, что автор хорошо знал излагаемый материал, образы были им обдуманы, что нужно было их лишь художественно оформить и донести до читателя и зрителя. Классика не противостоит современности, а даёт нам возможность увидеть самих себя в исторической перспективе. Как заметил Е.Холодов: «без чувства прошлого нет чувства настоящего - тот, кто безразличен к прошлому, равнодушен к будущему, сколько бы он ни клялся на словах в верности идеалам этого самого светлого - светлого будущего. Классика как раз и взращивает в нас ощущение личной причастности к историческому движению человечества от прошлого к будущему».
Пьесы приобретают современное звучание в зависимости от того, насколько театру удалось донести до зрителя то, что может сегодня всех взволновать. Следует отметить, что в одну эпоху интерес театров и зрителей привлекают одни классические пьесы, а в другие эпохи- другие классические пьесы. Связано это с тем, что классика вступает с современностью в сложные идейные и эстетические взаимные отношения. В нашем театроведении существует следующая периодизация репертуара А.Н.Островского:
1 период - годы гражданской войны. Островского ставят и играют по старинке.
2 период - 20-е годы. Формалистический эксперимент над драматургией Островского.
3 период - конец 20-х и 1 половина 30-х годов. Влияние социологии. В творчестве Островского подчеркиваются лишь сатирические краски.
4 период - годы ВОВ и первые послевоенные годы. В драматургии Островского искали как темные, так и светлые стороны изображения жизни.
В 1923 году страна широко отмечала 100-летие со дня рождения великого русского драматурга. В этот год был заложен перед фасадом Малого театра памятник великому русскому драматургу. Также в этот год вышло 10 томов первого советского Собрания сочинений А.Н.Островского, завершённого в 1923 году. На протяжении юбилейного года в Москве, Петрограде, Иваново-Вознесенске, Владикавказе вышло более десятка книг, посвященных жизни и творчеству драматурга. И, конечно же, ставились спектакли великого драматурга.
В 60-е годы Островский вновь начинает завоевывать внимание театров и критики. Спектакли ставились в эти годы не только в Москве и Ленинграде, но и во многих других городах: в Киеве, Горьком и Пскове - «На всякого мудреца…», в Новосибирске и Свердловске - «Грозу», в Минске и Калуге - «Последнюю жертву», в Каунасе - «Доходное место», в Вильнюсе - «Женитьбу Бальзаминова», в Новгороде - «Пучину», в Тамбове - «Без вины виноватых». Надо заметить, что каждая эпоха привносила свое новое видение драматургии Островского, поэтому на первый план выдвигались именно те вопросы, которые интересовали современного зрителя.
У А.Н.Островского есть несколько пьес, в центре которых стоит образ молодого человека, выбирающего себе путь в жизни. Наибольшей популярностью пользуются пьесы «Доходное место», «На всякого мудреца довольно простоты» и «Пучина». В этих пьесах прослеживаются три пути молодого интеллигента в современной А.Н.Островскому действительности. Объединяет главных героев (Жадов, Глумов и Кисельников) то, что они молодые люди, то есть люди, начинающие свою жизнь, выбирающие жизненные пути.
«Идеалы Жадова из «Доходного места» сокрушает не какая- то «ужасная, потрясающая душу драма» - их изо дня в день, изо дня в день подтачивает подлая проза жизни, без устали повторяющая неотразимо пошлые доводы здравого смысла - сегодня, как вчера и завтра, как сегодня».
Пьеса «Пучина» напоминает современному зрителю о старом театре, даже не времен Островского, а эпохи еще более отдаленной. Вспомним, что первые сцены происходят, согласно авторской ремарке, «около 30-ти лет назад», а сама пьеса написана в 1865 году. Начинается пьеса с разговора публики о мелодраме Дюканжа «Тридцать лет спустя, или Жизнь игрока» с участием самого Мочалова.
Холодов замечает, что «представлению мелодрамы «Тридцать лет спустя, или Жизнь игрока» как бы противопоставлено представление драмы жизни Кисельникова, которую можно было бы озаглавить «Семнадцать лет, или Жизнь неудачника». Суть «Пучины» состоит в том, что, взяв за основу сюжетную схему, типичную для мелодрамы, драматург всей логикой своей пьесы опровергает мелодраматическую концепцию личности и общества. А.Н.Островский противопоставляет театру жизнь.
«Пучина» - единственная из пьес А.Н.Островского, в основу которой положен биографический, «житийный» принцип,- мы знакомимся с Кириллом Филиппычем Кисельниковым, когда ему 22 года, потом
встречаем его в 29 лет, в 34 года и, наконец, в 39 лет. В отношении же Жадова и Глумова зритель может только предполагать, как сложится их жизнь, жизнь же Кисельникова разворачивается перед зрителем на протяжении 17 лет. Кисельников старится на наших глазах - в свои 39 лет он уже старик.
В пьесах «Пучина» и «Доходное место» возникает одна и та же метафора- образ загнанной лошади. Жадов: «Нужда, обстоятельства, необразованность родных, окружающий разврат могут загнать меня, как загоняют почтовую лошадь... » Кисельников: «Знаете, маменька, загоняют почтовую лошадь, плетётся она нога за ногу, повеся голову, ни на что не смотрит, только бы ей дотащиться кой- как до станции; вот и я таков стал ». Жадова обстоятельства ещё «могут загнать», а Кисельникова они уже загнали («вот и я таков стал»). Кисельников, как отмечает Холодов,- это загнанный жизнью Жадов.
Роль Кисельникова обычно поручается опытным актерам, по возрасту более близким к Кисельникову последних сцен, поэтому в исполнении такими актерами первой сцены, когда герою только 22 года, всегда чувствуется некоторая натяжка.
«Беда Кисельникова - в кисельниковщине, отмечает Холодов, - в душевной инертности, в бездеятельном прекраснодушии, в бесхарактерности, в безволии. Беда или вина?» Этот вопрос ставит в начале пьесы и сам драматург. После представления мелодрамы Дюканжа «Тридцать лет, или Жизнь игрока» публика обменивается суждениями по поводу трагической судьбы героя. Перед зрителем представлено несколько точек зрения:
«С кем поведешься, таков и сам будешь »
«Всякий сам себе виноват... Стой твердо, потому один отвечать будешь ».
Одна позиция: «Да ведь жалко ». Другая позиция: «Ничего не жалко. Знай край, да не падай! На то человеку разум дан ».
«Пучина» является удивительной пьесой, так как драматург не дает точного ответа: виновен ли главный герой или нет. Театр, вслед за А.Н.Островским отвечает, что это беда героя, но и вина.
В отличие от Жадова, Кисельников совершает преступление, и мы становимся свидетелями окончательного падения героя.
Следует заметить, что драма «Пучина» в настоящее время привлекает больше зрителя, чем читателя и исследователя. Смею предположить, что исследователям не доставляет большого интереса изучать единственный вариант рукописи со всеми исправлениями и дополнениями, внесенными в нее. В художественном плане «Пучина» слабее драмы «Гроза», к примеру.
Ну а читатель не заинтересован этой драмой, на мой взгляд, потому, что не может найти любовную интригу, а тема «маленького человека» уже не интересна, так как была всесторонне раскрыта в произведениях Н.В.Гоголя, Ф.М.Достоевского, А.П.Чехова.
Однако, пьеса «Пучина» всегда присутствует в репертуаре Малого театра, носящего имя великого драматурга.
До 2002 года пьеса шла в постановке Юрия Соломина, а сейчас идет уже в новой постановке - Коршунова.
Пьеса актуальна в наше время, так как поднимает острый психологический вопрос - как выжить в этом мире, если ты честный человек? На мой взгляд, каждый из читателей должен найти для себя ответ на поставленный А.Н.Островским вопрос.
Отрывки из «Воспоминаний артистки Н.С.Васильквой». «Ежегодник императорских театров», 1909, №1, с.4.
Ревякин А.И. «Драматургия А.Н.Островского» (К 150-летию со дня рождения), М.: Знание, 1973, с.36
А. Н. Островский
Пучина
Собрание сочинений в шести томах, Изд-во "Терра", 2001 OCR & spellcheck: Ольга Амелина, октябрь 2004СЦЕНА I
Кирилл Филиппыч Кисельников, молодой человек, 22 лет. Антон Антоныч Погуляев, студент, кончивший курс, 21 года. Пуд Кузьмич Боровцов, купец, 40 лет. Дарья Ивановна, жена его. Глафира Пудовна, их дочь, 18 лет. Луп Лупыч Переярков, чиновник. Ион Ионович Турунтаев, военный в отставке. Гуляющие обоего пола.
Нескучный сад. Луг между деревьями; впереди дорожка и скамья; в глубине дорожка,
за дорожкой деревья и вид на Москву-реку. Около 30 лет назад.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Проходят купцы с женами.
Купец . Ай да Мочалов! Уважил. Жена . Только уж эти представления смотреть уж очень жалостно; так что уж даже чересчур. Купец . Ну да, много ты понимаешь! Жена . Чего ж тут не понимать-то! Известное дело, всё от приятелев; это мы и прежде знали. 2-й купец . Уж точно что уважил. Не жаль деньги заплатить. 1-й купец . Как написано, что "жизнь игрока", так он точно игрока и представил. Жена . С кем поведешься, таков и сам будешь. Вот теперича Мочалов связался с этим... как его... 2-й купец . С Валмиром. Жена . Ну, там, как ни на есть. Связался с ним, ну и в бедность пришел, и все такое. 2-й купец . И даже в уголовном деле попался. Это вы верно, что от приятелев. От кого мы занимаемся дурному чему-нибудь? Самому не выдумать; потому и в голову не придет. А все от других. 1-й купец . И все это вы пустяки говорите. Всякий себе сам виноват. Коли я добрый человек да имею свой разум, так что мне приятели? Все одно, что ничего. А коли я дурак либо мошенник, да ежели начал распутничать, так уж ничто делать, что на приятелей сворачивать. 2-й купец . Но однако ж... 1-й купец . Что "однако ж"? Стой твердо, потому один отвечать будешь! Ответчика за себя не поставишь. Как жил, что делал? Так и так, мол, приятели. А у тебя есть своя голова на плечах? Закон знаешь? Ну, и шабаш, и кончен разговор. Жена . А другой человек увлекательный? 1-й купец . Ну так что ж! Ну, туда ему и дорога! Не будь увлекательный. Жена . Да ведь жалко. 1-й купец . Ничего не жалко. Знай край, да не падай! На то человеку разум дан. (Проходят.)ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Погуляев и несколько студентов.
Погуляев . А как хорош был сегодня Мочалов. Только жаль, что пьеса плоха. 1-й студент . Сухая пьеса. Голая мораль. 2-й студент . Все эффекты, все ужасы нарочно прибраны, как на подбор. Вот, мол, если ты возьмешь карты в руки, так убьешь своего отца, потом сделаешься разбойником, да мало этого, убьешь своего сына. 1-й студент . Какая это пьеса! Это вздор, о котором говорить не стоит. "Черт не так страшен, как его пишут". Черта нарочно пишут страшнее, чтоб его боялись. А если черту нужно соблазнить кого-нибудь, так ему вовсе не расчет являться в таком безобразном виде, чтоб его сразу узнали. Все (смеются) . Да, это правда.Входит Кисельников, щегольски одетый
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Погуляев, Кисельников и студенты.
Погуляев . А, друг любезный! Как я тебя давно не видал! 1-й студент . Где ты пропадал? 2-й студент . Какой ты розовый, веселый! Я тебя два года не видал. Погуляев . Ты не кончил курса? Кисельников . Не кончил. Погуляев . Отчего же? Кнсельников . Да так, не кончил, да и все тут. Впрочем, я занимаюсь, я много занимаюсь; а так, некогда было. Я буду держать на кандидата. Впрочем, я еще это все успею. 1-й студент . Какой вечер превосходный!.. Кисельников . Удивительный вечер! Воздух какой! Что за нега! Я теперь, когда стал свободным человеком, весь отдаюсь природе, наслаждаюсь ею вполне. Вы этой прелести не знаете, вы люди ученые, занятые. Погуляев . Ты совсем переменился, тебя и узнать трудно. Кисельников . Что же, я лучше стал или хуже? Погуляев . Не знаю, как сказать! Только жаль, что ты бросил университет. Кисельников . Нельзя было оставаться. Вы послушайте, я вам все расскажу. Отец у меня был строгий, капризный старик, не пускал меня никуда из дому, не давал мне ни копейки денег. По вечерам насильно заставлял меня сидеть за лекциями. Все это мне надоело и опротивело донельзя. В прошлом году он умер и оставил мне порядочное состояние. Вдруг в моем распоряжении довольно денег, а главное -- свобода; ну, разумеется, я сейчас же захотел воспользоваться свободой, немного развлечься, погулять; таким образом я мало-помалу отстал от университета. Впрочем, я догоню, стоит только заняться... Стихи пишу от скуки, выходит недурно. 2-й студент . Что же ты думаешь с собой делать? Кисельников . Вот выдержу на кандидата, поеду в Петербург, поступлю на службу. А приятно пожить на свободе! 1-й студент . Свобода свободой, а все же надо делать что-нибудь, без этого нельзя. Кисельников . Разумеется. Я непременно займусь делом; теперь у меня голова занята. Погуляев . Чем это? Кисельников . Как бы тебе это сказать? Ну, просто, я влюблен без памяти. 2-й студент . Вот как! Ну, что же, и счастливо? Кисельников . Да, конечно. Погуляев . О, брат, твоя жизнь завидная. Кисельников . Да, именно, мне можно позавидовать. Дня через два и свадьба. Погуляев . Так скоро? Кисельников . Чего ж ждать-то! Теперь и жить, пока молоды. 1-й студент . Да ведь ты еще не доучился, ты сам сознаешься. По-моему, нужно сначала доучиться, да потом себе определенное положение найти, тогда уж и жениться. А главное-то -- нужно средства иметь. Кисельников . У меня средства есть. 2-й студент . А позволь спросить, какие? Кисельников . Свой домик есть, тысяч семь денег. Погуляев . Долго ли же их прожить, ничего-то не приобретая? Кисельников . За женой возьму, тесть обещал шесть тысяч. 1-й студент . Во-первых, обещания не всегда исполняются, а во-вторых, с деньгами нужно обращаться умеючи; или они у тебя будут лежать без всякой пользы, или ты их проживешь скоро. Кисельников . У меня тесть деловой человек, я отдам ему деньги на его обороты, он мне будет проценты платить. Погуляев . А его обороты лопнут, что тогда? Кисельников . Этого быть не может... он -- купец известный. 2-й студент . А по-моему, нет ничего лучше как жить на свои трудовые. Кисельников . И я буду трудиться, буду служить. Погуляев . А много ли ты получишь, не конча-то курса, не имея чина? Сто, двести рублей, не больше. Заведутся дети, будет нужда-то подталкивать, сделаешься неразборчив в средствах, руку крючком согнешь. Ах, скверно! Кисельников . Ну, вот какие мрачные картины! Главное, что мне нравится в семействе моего тестя, это патриархальность. Сам я человек смирный... 1-й студент . Да ведь патриархальность -- добродетель первобытных народов. В наше время нужно дело делать, нужны и другие достоинства, кроме патриархальности. 2-й студент . Патриархальность-то хороша под кущами, а в городах нужно пожинать плоды цивилизации. Кисельников . Ну, да во всяком случае я уж решился; что сделано, того не воротишь. (Погуляеву.) А ты что думаешь с собой делать? Погуляев . Я еду в Петербург. Я нашел частную должность да займусь журнальной работой; коли гожусь на это дело, так ладно, а то другой работы поищу. Студенты . Прощай, Погуляев. Прощай, Кисельников. 2-й и 3-й студенты . Желаем тебе счастья! (Уходят.)ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Погуляев и Кисельников.
Кисельников . Погуляев, ты добрее их; пойдем, я тебе покажу свою невесту. Погуляев . Покажи. Кисельников . Вон она идет с своим семейством. Погуляев . А еще-то с ними кто же? Кисельников . О, это всё милейшие и самые простые люди!Входят Боровцов, Боровцова, Глафира, Переярков, в форменном фраке, трость с золотым
набалдашником, и Турунтаев.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Погуляев, Кисельников, Боровцов, Боровцова, Глафира, Переярков и Турунтаев.
Переярков . Посмотрите, посмотрите, что за картина! (Показывает тростью на запад.) Солнце склоняется к западу, мирные поселяне возвращаются в свои хижины и свирель пастуха... (Обращаясь к проходящему.) Потише, милостивый государь! Потише, говорю я вам! Проходящий . Извините. Переярков . Надо различать людей. (Показывая на свой орден.) Видите, милостивый государь! Погуляев . Про какую он там свирель говорит? Никакой свирели не слышно. Кисельников . Ну, уж это нужно ему извинить. Зачем к таким мелочам привязываться? Он -- человек отличный. Люди семинарского образования всегда склонны к риторике. Переярков (указывая тростью). Солнце склоняется к западу... Боровцова . Отчего же это оно к западу? Разве уж ему такой предел положен? Боровцов . Известное дело -- предел, а то еще что же? Боровцова . А как в чужих землях? И там тоже солнце на запад садится? Переярков . Наверное-то сказать трудно, потому что во многих землях, где у нас запад, там у них восток приходится. Да вот Ион много походов сломал, он нам скажет. Ну, как в Турции, где солнце садится? Турунтаев . Постойте, постойте! Вот так Шумла (показывает руками), вот так наш лагерь, а солнце садилось вот так, в эту сторону. Боровцова . Хорошо бы побывать в разных землях, чтобы знать, как у них там; как солнце садится, как другое что. Боровцов . Все это -- суемудрие, мечта. Мы на этом свете все равно, что в гостинице; там уж где ты ни живи, все один конец. Семейный человек живи в своей семье, потому он -- глава. Куда я, семейный человек, поеду? Конечно, кто праздношатающий... Переярков . Или по службе... Турунтаев . Пошлют, пойдешь. Боровцов . Про службу что и говорить! Служба особь статья. Если ты по службе куда идешь, так уж это, значит, твое должное. Переярков . Какой тут разговор. Турунтаев . Нам везде свой дом. Боровцов . И опять же ваша пешая служба супротив морской много легче. Вы то возьмите: другой раз пошлют с кораблем-то отыскивать, где конец свету; ну и плывут. Видят моря такие, совсем неведомые, морские чудища круг корабля подымаются, дорогу загораживают, вопят разными голосами; птица Сирен поет; и нет такой души на корабле, говорят, которая бы не ужасалась от страха, в онемение даже приходят. Вот это -- служба. Погуляев . Что они говорят? Кисельников . Добрые люди, друг мой, добрые люди; ты критику-то оставь. Они -- люди неученые, это правда; зато сердце у них лучше нашего. Подойдем к ним, я тебя познакомлю. (Подходят.) Боровцов . Вот и жених. Где это ты запропал? Посмотри, невеста-то уж плачет, что давно не видала. Глафира . Ах, что вы, тятенька! Даже совсем напротив. Боровцов . А ты, дура, нарочно заплачь, чтоб ему было чувствительнее. Кисельников . Вот позвольте познакомить вас с моим товарищем. Боровцов . Оно конечно, без товарищев нельзя; только уж женатому-то надо будет от них отставать; потому от них добра мало. А как ваше имя и отчество? Погуляев . Антон Антоныч Погуляев. Боровцов . Так-с. Состояние имеете? Погуляев . Нет. Боровцов . Плохо. Значит, вы моему зятю не компания. Кисельников . Это все равно, мы с ним с детства друзья. Переярков . Вы кончалой? Погуляев . Да, то есть я кончил курс. Переярков . Ну, я про то-то и спрашиваю. Из разночинцев? Погуляев . Из разночинцев. Переярков . Из мещан или из приказных детей? Погуляев . Мой отец был учитель. Переярков . Ну, все одно что из приказных. Теперь разночинцам дорога, кто кончит в университете. Турунтаев . Вы в военную! Через полгода офицер, дворянин, значит; вы грамотей, так, пожалуй, казначеем сделают; послужите, роту дадут; наживите денег да крестьян купите -- свои рабы будут. Вы ведь не из дворян, так это вам лестно. Переярков . Хорошо и в штатскую. Я до титулярного-то двадцать пять лет служил, а вас, гляди, года через четыре произведут. Погуляев . Я не думаю служить. Переярков . Не одобряю. Погуляев . В учителя хочу. Переярков . Ребятишек сечь? Дело! Та же служба. Только как вы характером? Строгость имеете ли? Турунтаев . Пороть их, канальев! Вы как будете: по субботам или как вздумается, дня положенного не будет? Ведь методы воспитания разные. Нас, бывало, все по субботам. Погуляев . Уж я, право, не знаю. Турунтаев . Нет, вы не годитесь в учителя, и в военную не годитесь -- я по глазам вижу. Вы лучше в штатскую. Кисельников . Погулять бы теперь. Боровцов . Нет, уж мы, брат, нагулялись. Гуляйте вот с женой, с дочерью, а мы пойдем посидим, отдохнем.Боровцов, Переярков и Турунтаев уходят.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Боровцова, Глафира, Погуляев и Кисельников.
Боровцова . Куда еще гулять! Я уж и так ноги отходила. Кисельников . Сядьте, маменька, тут вот на скамеечку, мы подле вас будем. Погуляев (Глафире). Вы очень любите своего жениха?Глафира молчит.
Что же вы мне не отвечаете? Боровцова . А ты скажи: "Столько, мол, люблю, сколько мне следовает". Глафира . Как же я могу про свои чувства говорить посторонним! Я могу их выражать только для одного своего жениха. Кисельников . Какова скромность! Боровцова . Вы про любовь-то напрасно. Она этого ничего понимать не может, потому что было мое такое воспитание. Погуляев . А как же замуж выходить без любви? Разве можно? Боровцова . Так как было согласие мое и родителя ее, вот и выходит. Погуляев . Вы чем изволите заниматься? Глафира . Вы, может быть, это в насмешку спрашиваете? Погуляев . Как же я смею в насмешку? Боровцова . Нынче всё больше стараются, как на смех поднять. Хоть не говори ни с кем. Глафира . Обыкновенно чем барышни занимаются. Я вышиваньем занимаюсь. Погуляев . Что ж вы вышиваете? Глафира . Что на узоре нарисовано: два голубя. Погуляев . А еще чем? Неужели только одним вышиваньем? Глафира . Маменька, что же мне еще ему говорить? Кисельников . Ну что ты пристал! Этак, конечно, сконфузить можно. Погуляев . Я и не думал конфузить, я сам всегда конфужусь. Глафира . Вы к нам будете с Кирилой Филиппычем приходить или так только? Погуляев . Если позволите. Кисельников . Придем непременно, завтра же. Глафира . Мы будем в фанты играть. Боровцова . Да, приходите с девушками поиграть, а то у нас молодых-то парней мало; молодцов зовем, так те при хозяевах-то не смеют. Погуляев . Да я в фанты играть не умею. Глафира . Мы выучим. В фантах можно с девушками целоваться. Боровцова . Да, у нас запросто. Кисельников . Ты только побывай раз, потом сам проситься будешь. Ты что ни говори, лучше этих тихих, семейных удовольствий ничего быть не может. Погуляев . Ну нет, есть кой-что и лучше этого. Боровцова . Это танцы-то, что ли? Так ну их! Муж терпеть не может. Глафира . Теперь я вас не буду бояться, потому что вы будете к нам вхожи в дом; а то я думала, что вы так только, посмеяться хотите. Я думала, что вы гордые. Погуляев . Отчего же вы так думали? Глафира . Ученые все гордые. Вот у нас рядом студент живет, так ни с кем из соседей не знаком и никому не кланяется. Погуляев . Должно быть, у него занятий много, времени нет для знакомств. Кисельников . Нет, так дикарь какой-то. Глафира . Как времени не быть! Ведь с портнихами знаком же, к ним ходит часто. Его спрашивали, отчего он не хочет с хорошими барышнями познакомиться? Погуляев . Что же он? Глафира . "Они, говорит, глупы очень, мне с ними скучно". И выходит, что он -- невежа и гордый. Погуляев . Ну, конечно, невежа. Боровцова . Да ты сам-то, батюшка, не таков ли? Кисельников . Нет, маменька, что вы! Боровцова . Ох, трудно вам верить-то! Кисельников . Какая простота! Какая невинность! Боровцова . Ну пойдем, Глаша! Глафира . Пойдемте, маменька. Кисельников (подходя к Боровцовой). Прощайте, маменька. Я к вам завтра часов с пяти. Глафира (Погуляеву). Прощайте. Приходите завтра, не обманите. (Тихо.) У меня есть подруга, очень хороша собой, у ней теперь никого нет в предмете, я вас завтра познакомлю, только чтобы секрет. Вы смелей, не конфузьтесь. (Отходит к Боровцовой.) Боровцова . Ты и приятеля-то приводи. Кисельников . Хорошо, маменька, придем вместе.
Боровцова и Глафира уходят.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Кисельников и Погуляев.
Кисельников . Ну, что скажешь? Погуляев . Ха, ха, ха! да это черт знает что такое! Это -- безобразие в высшей степени! Кисельников . Это тебе потому кажется безобразием, что ты совсем отвык от семейной жизни. Погуляев . Да какая ж это семейная жизнь? Это -- невежество и больше ничего. Кисельников . Так вдруг тебе показалось, а ты вглядись хорошенько. Погуляев . Не вглядеться, а втянуться нужно; я понимаю, что можно втянуться, только потом уж и не вылезешь. Если уж тебе пришла охота жениться, так бери девушку хотя не богатую, да только из образованного семейства. Невежество -- ведь это болото, которое засосет тебя! Ты же человек нетвердый. Хоть на карачках ползи, хоть царапайся, да только старайся попасть наверх, а то свалишься в пучину, и она тебя проглотит. Кисельников . Что за фантазии! Погуляев . Послушай, вот тебе мой совет: загуляй лучше -- может быть, и позабудешь об невесте либо приедешь туда пьяный, и тебя прогонят, откажут тебе -- это еще может тебя спасти. Напьешься -- проспишься, а женишься, уж не воротишь. Кисельников . Что ты ни говори, я уж решился -- это дело кончено. Прощай. Погуляев . Прощай! Я первый буду рад, если мои слова не сбудутся.СЦЕНА II
Кисельников, 29 лет. Глафира, 25 лет. Лизанька, дочь их, 6 лет. Боровцов, 47 лет. Боровцова. Анна Устиновна, мать Кисельникова. Переярков. Турунтаев. Погуляев. Аксинья, кухарка Кисельникова.
Небогатая комната в квартире Кисельникова. Между 1-й сценой и 2-й проходит 7 лет.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Глафира, Кисельников и дочь.
Кисельников . Убери дочь-то! Что она здесь толчется! Нет у них детской, что ли? Уж и так все уши прожужжали; а тут, того гляди, гости приедут. Глафира . Твои ведь дети-то! Кисельников . Так что ж, что мои? Глафира . Ну, так и нянчайся с ними. Кисельников . А ты-то на что! У меня есть дела-то поважнее. Глафира . Я твоих важных делов и знать не хочу; а ты не смей обижать детей, вот что! Кисельников . Кто их обижает? Глафира . Лизанька, плюнь на отца.Лизанька плюет.
Скажи: папка дурак. Лизанька . Папка дурак. Кисельников . Что ты это? Чему ты ее учишь? Глафира . Да дурак и есть. Ты как об детях-то понимаешь? Ангельские это душки или нет? Кисельников . Ну, так что ж! Глафира . Ну, и значит, что ты дурак. Заплачь, Лизанька, заплачь.
Лизанька плачет.
Громче плачь, душенька! Пусть все услышат, как отец над вами тиранствует. Кисельников (зажимая уши, кричит). Вы мои тираны, вы! Глафира . Кричи еще шибче, чтоб соседи услыхали, коли стыда в тебе нет. Пойдем, Лизанька. (Мужу.) Ты погоди, я тебе это припомню. (Дочери.) Да что же ты нейдешь, мерзкая девчонка! Как примусь я тебя колотить. Кисельников . Это ангельскую-то душку? Глафира . А тебе что за дело? Моя дочь, я ее выходила, а не ты. Вот назло же тебе прибью в детской. Вот ты и знай! (Уходит с дочерью.) Кисельников . Ишь ты какая! Ишь ведь какая взбалмошная! Ох, ругать бы ее, да ругать хорошенько. Сегодня нельзя браниться-то с ней, грех -- день ее ангела. Уж сегодня пусть привередничает -- ее день. Сегодня можно и стерпеть. Что ж не стерпеть. Невелик барин-то, чтоб не стерпеть! Эх, дела, дела! (Долго стоит задумавшись. Потихоньку запевает.) Во саду ли, в огороде Девушка гуляла.
Входит Глафира.
Глафира . Обидел жену, а сам песни поет; хорош муж! Кисельников (громче). Она ростом невеличка, Лицом круглоличка. Глафира . Что ж ты, на смех, что ли? Ишь какую моду выдумал! Кисельников . Да уж мне только и осталось: либо взвыть голосом от вас, либо песни петь. Глафира . А мне что делать! Я вот нынче именинница, а ты мне что подаришь? Кисельников . А где деньги-то? Глафира . А мне какое дело! Зачем же ты меня брал из богатого дому, коли у тебя денег нет; я к такой жизни не привыкла. Кисельников . У меня деньги были, твой же отец взял. Глафира . И преотлично сделал, а то бы ты их давно промотал. Кисельников . А ему какое дело? Деньги-то мои, что хочу, то с ними и делаю. А он не то что денег, и процентов не платит. Насилу выпросишь рублей пятнадцать или двадцать, да еще после попрекает да ломается. Я, говорит, тебе в твоей бедности помогаю. Глафира . Так тебе и надо. Отдай тебе деньги-то, так ты, пожалуй, и жену-то бросишь. Кисельников . Где уж бросить, когда пятеро детей. Нет уж, надел петлю, да и концы вам отдал, тяните теперь, пока совсем задушите. Ты говоришь, что ты из богатого дому; а много ль за тобой дали-то! Обещали шесть тысяч, а много ли дали? Глафира . Ты за счастье считай, что я за тебя пошла-то; с тысячами-то я бы в десять раз лучше тебя нашла. За меня какой полковник-то сватался! Как я была влюблена-то! До самой страсти! Да не отдали, оттого что очень в карты играет. Кисельников . Зачем же ты шла за меня? Глафира . Выдали, так и пошла. Известно, глупа была. Тятенька-то думал, что ты -- деловой, что ты -- себе на прожитие достанешь. Кисельников . Где ж я достану? На нашей службе немного добудешь. Что ж мне -- воровать, что ли? Глафира . А мне какое дело. Я с тобой и говорить-то не хочу. Ты еще у меня должен прощенье просить, а то я с тобою две недели слова не скажу. При гостях нарочно буду от тебя отворачиваться, пусть тятенька с маменькой посмотрят. Кисельников . Ну, уж ты этого-то, пожалуйста, не делай... Глафира . А! Тебе это не нравится! Так вот нарочно ж буду, нарочно! Кисельников . Глаша, ну я прошу тебя! Что хорошего, разговор пойдет. Глафира . Так проси прощенья. Кисельников . Ну, прости меня. Глафира . Целуй ручку, да вперед не смей со мной спорить никогда. Кисельников . Ну, не буду. Глафира . Где ж тебе со мной спорить! Ты помни, что я в тысячу раз тебя умнее и больше тебя понимаю. Мной только и дом-то держится. Кисельников . Ну, хорошо, хорошо! А где маменька? Глафира . Известно, в детской. Где ж твоей маменьке быть! Пусть хоть детей нянчит, все-таки не даром хлеб ест. Кисельников . Как же даром? Ведь мы в ее доме-то живем. Глафира . Вот опять с тобой ругаться надо. Сколько раз я тебе говорила, чтоб ты дом на мое имя переписал. Вот и выходит, что ты меня не любишь, а все только словами обманываешь, как сначала, так и теперь. Для матери все, а для жены ничего. Кисельников . Да что все-то? Ведь это -- ее дом-то, собственный! Глафира . Так что ж, что ее? Я вот ей свои старые платья дарю, не жалею для нее, а ты этого не хочешь чувствовать, точно как я обязана. Да молчи ты, не расстраивай меня! Вон тятенька с маменькой приехали. И зачем это я связалась с тобой говорить! Очень интересно твои глупости слушать. (Уходит.) Кисельников (задумавшись осматривает комнату) . Ишь ты, пыли-то сколько на диване. Аксинья!Входит Аксинья.
Ишь ты, пыли-то сколько. Аксинья . Да, как же! Есть мне время! Не разорваться же в самом деле! Кисельников . Так давай тряпку, я сам сотру. Аксинья (подает тряпку). Давно бы вам догадаться-то. (Уходит.) Кисельников (стирая пыль). Ну, вот и чисто. При большой-то семье как за порядком усмотришь. Сколько людей-то нужно! А вот взял сам да и стер, взял да и стер, -- невелик барин-то! На тряпку-то! Аксинья (за сценой). Бросьте где-нибудь. Стряпня одолела.
Кисельников бросает в дверь тряпку. Входят Боровцов, Боровцова и Глафира.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Боровцов, Боровцова, Глафира и Кисельников.
Глафира (тихо Боровцовой). Вчера мои серьги заложил. Боровцов . Здравствуй, Кирюша! С именинницей! Рад ли гостям-то? Кисельников . Здравствуйте, папенька! Здравствуйте, маменька! Как же, помилуйте! И вас также с именинницей. Боровцов (ероша ему волосы). Эх ты, простота, простота! Любишь жену-то? Кисельников . Как, папенька, не любить! Боровцов . Люби, Кирюша, люби. Поцелуй ее, сейчас поцелуй, чтоб я видел.Кисельников целует.
Вот так. Вот теперь вижу, что любишь. Боровцова . Да, как же! Любит он ее! Поцеловать-то всякий сумеет; а ты спроси, куда он ее серьги дел. Боровцов . Какие серьги? Боровцова . Да наши серьги, что мы за ней дали. Заложил ведь. Боровцов . Уж ты до жениного приданого добрался. Выкупи. С себя хоть все заложи, а приданого не смей трогать. Кисельников . При первых деньгах, папенька, выкуплю. Боровцов . У кого заложены? Глафира . У Турунтаева. Кисельников . Десять процентов в месяц берет. Боровцов . А что ж не брать, коли дают. По его век дураков хватит. Эх, зятек! Я думал, что из тебя барин выдет, ан вышла-то грязь. Кисельников . За что же, папенька... Боровцов . За то же, что ты для семейства ничего не стараешься. Ты в каком суде служишь? Кто у вас просители? Кисельников . Купцы. Боровцов . То-то "купцы"! Ну, стало быть, их грабить надо. Потому, не попадайся, не заводи делов. А завел дела, так платись. Я тебе говорю, -- я сам купец. Я попадусь, и с меня тяни. "Мол, тятенька, родство родством, а дело делом; надо же, мол, и нам жить чем-нибудь". Боишься, что ль, что ругать стану? Так ты этого не бойся. Кому надо в суд идти, тот деньги готовит; ты не возьмешь, так другой с него возьмет. Опять же и физиономию надо иметь совсем другую. Ты вот глядишь, словно мокрая курица, а ты гляди строже. Вот как гляди. Так всякий тебя опасаться будет. Потому кто в суд пришел, он хоть и не виноват, а ему все кажется, что его засудить могут; а взглянул ты на него строго, у него и душа в пятки; ну и пошел всем совать по карманам -- перво-наперво, чтоб на него только ласково глядели, не пужали его; а потом, как до дела разговор дойдет, так опять за мошну, в другой раз. Глафира . Охота вам, тятенька, с ним слова терять. Боровцова . Молчи, Глаша. Может, он, Бог даст, и в разум придет. Откроется в нем такое понятие, что отец его добру учит. Слушай, Кирюша, это тебе на пользу. Боровцов . Да и жить-то надо не так. Ты сразу поставь себя барином, тогда тебе и честь другая, и доход другой. Заломил ты много с купца, он упирается -- ты его к себе позови да угости хорошенько; выдет жена твоя в шелку да в бархате, так он сейчас и догадается, что тебе мало взять нельзя. И не жаль ему дать-то будет, потому он видит, что на дело. Всякий поймет, что ты барин обстоятельный, солидный, что тебе на прожитие много нужно. Кисельников . Я, тятенька, не так был воспитан; оно, знаете ли, как-то совестно. Думаешь: "Что хорошего!" Грабителем будут звать. Боровцов . Грабителем! А тебе что за дело! Пущай зовут! Ты живи для семьи, -- вот здесь ты будешь хорош и честен, а с другими прочими воюй, как на войне. Что удалось схватить, и тащи домой, наполняй да укрывай свою хижину. По крайности, ты душой покоен; у тебя семья сыта, ты бедному можешь помочь от своих доходов; он за тебя Бога умолит. А теперь ты что? Мотаешься ты на белом свете без толку да женино приданое закладываешь. То тебе совестно, а это не совестно? Там ты чужие бы деньги проживал, а теперь женины да детские. Какая же это совесть такая, я уж не понимаю. Глафира . "Женины да детские", слышишь. Как же вот мне не плакать-то? Боровцова . Молчи, молчи! Ты вот запомни, что отец-то говорит, да и тверди ему почаще, а то он засуется в делах, из головы-то у него и выходит, он и не помнит. Кисельников . Маменька, я помню, да только... Боровцов . Ну, где помнить! Ты и по лицу-то такой растерянный. А вот, как ты в суд-то пойдешь, она тебе и напомнит, да, дорогой-то идя, все тверди. Кисельников . Что мне твердить! Это смешно даже. Понятия у меня, маменька, другие. Боровцова . Какие же это могут быть понятия, что женины деньги закладывать? Боровцов . Дурак ты, братец. Никаких у тебя понятий нет. Кабы у тебя были такие понятия, так ты бы не женился да не развел семьи. Я не глупей тебя, я, может быть, не один раз видал таких-то людей, что не берут взяток, и разговаривать как-то раз привел Бог, так уж они и живут, как монахи. Далеко тебе до них! Что ты нас обманываешь! Те люди почитай что святые! А то вот еще масоны есть. Ты уж живи хоть так, как все мы, грешные. Ты разве бы не брал, -- да не умеешь -- вот что надо сказать. Кисельников . Я уж теперь и сам понимаю, что я ничем не лучше других, а ведь мне хотелось-то быть лучше. Боровцов . Ну мало ль что хотелось. Кисельников . Как вспомню я свои старые-то понятия, меня вдруг словно кто варом обдаст. Нет, стыдно мне взятки брать. Боровцов . Конечно, стыдно брать по мелочи да с кислой рожей, точно ты милостыню выпрашиваешь; а ты бери с гордым видом да помногу, так ничего не стыдно будет. Боровцова . И что это за стыд такой? Нешто у вас другие-то в суде не берут? Кисельников . Все берут, маменька. Боровцова . Так кого ж тебе стыдно? Нас, что ли, или соседей? Так у нас по всему околотку, хоть на версту возьми, никто об этом и понимать-то не может. Берут взятки, ну, значит, такое заведение, так исстари пошло, ни у кого об этом и сумления нет. Это ты только один, по своей глупости, сумлеваешься. Боровцов . Что ты толкуешь: "Стыдно!" Ведь я тебе не говорю: "Возьми дубину да на большую дорогу иди". А ты подумай-ка хорошенько да брось свой стыд-то. Кисельников . И то, папенька, надо бросить.
Аксинья входит.
Аксинья . Гости идут, офицер да барин. Глафира . Это Луп Лупыч с Ионом Ионычем. Скажи маменьке, чтоб чай наливала, да не очень там с ней копайтесь, а то вас не дождешься.Аксинья уходит. Входят Переярков и Турунтаев. Турунтаев расшаркивается и целует руку.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Кисельников, Глафира, Боровцов, Боровцова, Переярков и Турунтаев.
Переярков и Турунтаев (Глафире). С ангелом. (Кисельникову). С именинницей. Кисельников и Глафира . Покорно благодарим. Боровцов . Садитесь, приятели, садитесь! Вот теперь вся наша компания в сборе. Переярков . А мы вот с полковником шли да спорили. Турунтаев . Да, ну вот расскажи, вот все теперь и рассудим. Переярков . Как правильнее судить дело: по закону или по человечеству? Турунтаев . Ну, да какое бы там ни было. Я говорю, что по закону, а он говорит, что по человечеству. Боровцов . Да к чему же это клонит, ты хоть намекни. Кисельников . Ежели вы насчет уголовных дел... Переярков . Ну вот, очень нужно! Кто виноват, тот виноват, как его ни суди. Турунтаев . И пори его, анафему; а не виноват, ну и отпустить можно. Переярков (Боровцову). Ну, как же по-твоему? Боровцов . Да ты пример скажи. Переярков . Вот тебе пример: положим, у тебя на опеке племянник; ты -- человек хороший, состоятельный, торговые дела делаешь, а они вышли ребята так себе, ни то ни се, к торговле склонности не имеют, а готовое проживать охота большая; ну, ты и попользовался от них сколько мог, видимо попользовался; а отчеты представлял безобразные и все такое; то есть не то что ограбил, а себя не забыл. Виноват ты или нет? Вот тебе и задача. По закону ты виноват! Турунтаев . А по человечеству -- нет. Боровцов . Рассудить вас или нет? Переярков . Рассуди. Боровцов . Ты говоришь, что я -- хороший человек, обстоятельный, так за что ж меня судья под закон подведет? Ну и значит, я буду прав. Настоящий-то судья должен знать, кого подвести под закон, кого нет. Если всех нас под закон подводить, так никто прав не будет, потому мы на каждом шагу закон переступаем. И тебя, и меня, и его, надо всех в Сибирь сослать. Выходит, что под закон-то всякого подводить нельзя, а надо знать кого. Так и этот опекун. Как ты его осудишь? Каким манером? За что? Переярков . Осудить не за что; и я бы не осудил, я только говорю про закон. Боровцов . Да что ты наладил: "Закон, закон!" Переярков . Так для чего же они писаны? Боровцов . Известно для чего -- для страха, чтоб не очень забывались. А то нешто мы так живем, как в законе написано? Нешто написано, что на улице трубку курить, а ты за воротами сидишь с трубкой. Нешто писано, что по десяти процентов в месяц брать, а он берет же. Турунтаев . Нешто писано, что гнилым товаром торговать, а ты торгуешь же. Боровцов . Да, и торгуем. Боровцова . Нешто писано, что по пятницам скоромное есть, а ведь люди едят же. Уж коли судить, так всех судить: нас судить за товар, и их судить за молоко. Переярков (Боровцову). Эка у тебя голова-то на плечах золотая, как раз дело рассудил. Боровцов . А не так, что ль? Переярков . Так, верно. Боровцов . Зятек, Кирюша! Так ведь? Кисельников . Должно быть, папенька, так-с. По практическому-то смыслу оно так выходит. Переярков . Да вот мы еще с полковником спорили, что лучше: ум или практика. Ну, да это после, а теперь бы в карточки. Турунтаев . Сразиться не мешает. Боровцов . Есть, что ли, карты-то какие-нибудь старенькие? А коли нет, так к нам послать. Кисельников (приготовляя стол). Есть, папенька, садитесь.Садятся Боровцов, Переярков и Турунтаев. Входит Анна Устиновна с чаем на подносе.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Кисельников, Глафира, Боровцов, Боровцова, Переярков, Турунтаев и Анна Устиновна.
Глафира . Что вы там провалились с чаем-то! Ждешь вас, не дождешься. Анна Устиновна . Не торопись, матушка, поспеешь. Глафира . Топчетесь только в доме, а толку нет. Боровцова . Ну, ты потише, потише! А ты при людях-то не кричи! Нехорошо. Здравствуйте, сватьюшка! Анна Устиновна . Здравствуйте, матушка. (Подает чай.) Кирюша, бери чай-то. Гости дорогие, пожалуйте. Боровцов . А, старушка Божья! На свет выползла? Погоди, мы тебе еще жениха найдем. Переярков . Да вот Ион Ионыч холост гуляет. Анна Устиновна . И на том спасибо, Пуд Кузьмич. Глафира . Что ж вы, маменька, тут стали, как будто вам дела нет. Анна Устиновна . Пойду, матушка, пойду. Ах, я и забыла! Кирюша, тебя какой-то человек спрашивает. Знаю, что товарищ твой, и видала его, а как звать, забыла. (Уходит.) Глафира . Поди! Кого там еще к тебе принесло? Если из ваших служащих, так ты знай, что ему с моим тятенькой не компания.Кисельников уходит.
Очень у меня муж непризнательный. Боровцов . Что ж так? Глафира . Видимое дело, что он глупее меня, а признаться никак не хочет.
Входят Кисельников и Погуляев.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Боровцов, Боровцова, Глафира, Переярков, Турунтаев, Кисельников и Погуляев.
Кисельников . Гостя веду, гостя! Глафира . Что это ты уж очень обрадовался? Кисельников . Шесть лет не видались. Поздравь жену-то, братец, сегодня она у меня именинница. Погуляев (Глафире). Честь имею вас поздравить. (Кланяется всем.) Глафира . Благодарю покорно. Только нынче мы чужих не ждали, промежду своих хотим время провести. Кисельников . Садись, братец, садись, потолкуем. Погуляев . Ну, как же ты живешь? Семья велика? Кисельников . Порядочная, трое детей теперь живых, да двоих, слава Богу, схоронил. Погуляев . Как "слава Богу"? Разве тебе их не жаль? Кисельников . Уж очень, брат, тягостно. Погуляев . Да ты служишь? Кисельников . Какая моя служба! Неспособен оказался, совсем неспособен. И туда совался, и сюда, и в надворном служил, и в сиротском, теперь в магистрате. До столоначальников не добьюсь никак, глядишь, семинарист какой-нибудь и перебьет; дельней нас оказываются, много дельнее. Погуляев . А жалованья много ли? Кисельников . У нас ведь не из жалованья служат. Самое большое жалованье пятнадцать рублей в месяц. У нас штату нет, по трудам и заслугам получаем; в прошлом году получал я четыре рубля в месяц, а нынче три с полтиной положили. С дому сто рублей получаю. Кабы не дележка, нечем бы жить. Погуляев . Какая дележка? Кисельников . По субботам столоначальник делит доходы с просителей, да я посмирнее, так обделяет. Погуляев . Вот как! (Задумывается.) Переярков (за столом). Проходимец какой-нибудь; вижу, насквозь его вижу. Турунтаев . Мошенник! Погуляев (кивая головой на играющих). Что ж, это все те же гуси-то? Кисельников . Да, мы всё своим кружком, -- так смирненько, ладненько, -- слава Богу. Погуляев . Ну, а деньги твои? Кисельников . Ты потише. Тысячи две прожил сначала-то, а остальные у тестя. Погуляев . Отчего же тише? Разве не отдает или процентов не платит? Кисельников . Да не то чтобы он совсем, а все как-то, знаешь, туго, с большим трудом. Вот и дом наш он тоже в залоги представил. Он мне за это пятьдесят рублей заплатил. Нельзя отказать, -- родня. Погуляев . Ох, уж эта родня! Боровцов (за столом). Надо быть, от семьи отбивает. Турунтаев . Гляди, он его в трактир уведет да напоит. Переярков . А вот дайте мне срок, я с ним поговорю. Я с ним по-своему поговорю. Кисельников . Ну, а ты как? Погуляев . Я тоже, брат, плохо: и без денег, и без места. Турунтаев (за столом). Говорю, что мошенник. Погуляев . Теперь уроков ищу. За границей был три года. Переярков . Вон куда пошло! Погуляев . Ездил с одним богатым семейством в учителях. Мальчик-то в университет поступил, я и остался без места. Кисельников . Что ж, хорошо за границей-то? Погуляев . Еще бы! И жить хорошо, а учиться, так раздолье; просто кабы деньги, опять бы поехал. Переярков . Сейчас я его. (Погуляеву.) Да-с! За границей! Что же там, реки сытовые, берега кисельные? Погуляев . Нет, этого нету. И птицы Сирен не видал. Переярков . Вы говорите, что там хорошо; значит, нам надобно ехать туда. Поедемте, господа. Боровцов . Поедем; и я с женой поеду. Глафира (Погуляеву). Это должно к стыду к вашему приписать, что вы семейных людей, обязанных, смущаете. Переярков . Да-с, а мы вот не поедем. Погуляев . И прекрасно сделаете. Переярков . И почему мы не поедем, вам этого не понять-с. Вот почему-с: во-первых, Замоскворечье -- моя родина, а во-вторых, у нас промежду собой нежность есть; все мы всегда вместе, вот и теперь -- сидим, играем, чаек пьем, а может быть, и ромцу подадут, дружески, приятельски, -- вот где рай-то! а не за границей. Тихо, смирно, благодушно, душа в душу. Турунтаев . А ты что к нему в карты-то смотришь! Вы и так прошлый раз меня ограбили, восемь гривен кровных отняли. Ты что ему больно подслуживаешься, уж не банкротиться ль он задумывает? Боровцов . Ты очнись. Типун бы тебе на язык-то. Я с тебя за эти слова бесчестье потребую. Турунтаев . Держи карман-то! Велико тебе бесчестье! Вам, аршинникам, обанкрутиться-то, что нашему брату рюмку водки выпить. Переярков . Говорил бы кто, да не ты. Кашей бессмертный! Ты сирот грабишь, закладами только и живешь; по десяти процентов в месяц берешь. У тебя и квартиры-то нет, чулан один для складу вещей, -- ни ложки, ни плошки нет, -- ты по должникам пить-есть ходишь. Турунтаев . Хожу. А ты конкурсами только и живешь, -- день-то плутничаешь да фальшивые документы составляешь, а вечером собираешь к себе несостоятельных да садишься с ними по большой в карты играть; они тебе нарочно проигрывают, чтоб только в Сибирь нейти. Тем ты и состояние-то нажил. Переярков . Уж ты судился за лихвенные-то проценты. Турунтаев . А ты от своего имени прошений не смеешь писать, -- всем сенатом ябедником признан, и в газете публиковано. Переярков . Процентщик! Кащей! Иуда! Турунтаев . Вор, денной вор! Боровцов . Что ж ты лаешься-то! Турунтаев . А ты что, аршинник! Погуляев . Вот тебе и душа в душу. Кисельников . Папенька, Господи, что же вы это! Оставьте, пожалуйста! Играйте! Турунтаев . Не хочу я с мошенниками играть. Кисельников . Ну, сделайте милость, помиритесь. Погуляев . Прощай, брат. Кисельников . Нет, постой, погоди! Ах, Боже мой! Ах, какое несчастие! Папенька, как же это вы?.. Боровцов . Ну, будет! Пошутили, да и будет. Садитесь играть. Турунтаев . Садитесь! Пересдать карты, тогда я сяду. Переярков . Ну, пересдать, так пересдать. (Пересдают.) Боровцов . Кирюша, ты в самом деле нас ромком бы попотчевал. Глафира (подходя к Кисельникову). Где ром-то? Где ром-то? Да и деньги-то есть ли у тебя? Ах ты, мучитель! Вылетело у тебя из башки-то, что ром для тятеньки первое удовольствие. Так-то ты об моей родне-то помнишь. Кисельников . Где ж взять-то? Где ж взять-то? Эко горе-то! Вот какая беда-то! Брат, нет ли? Погуляев (дает ему деньги). На вот, последние, я-то как-нибудь добуду. Кисельников . Вот спасибо, вот, брат, одолжил! Век не забуду. (Боровцову.) Сейчас, папенька. (Жене.) Поди пошли поскорей. Глафира . Помни ты это! (Уходит.) Кисельников . Вот, брат, вот, вот... совсем деньжонками порасстроился. А ведь будут, знаю, что будут... Я тебе отдам. У меня непременно в этом месяце будут. У меня есть примета верная. Выхожу я вечером на крыльцо, в руке хлеб, а месяц прямо против меня; я в карман, там серебро, мелочь, -- вот в одной руке хлеб, в другой серебро, а месяц напротив, значит, целый месяц (сквозь слезы) и с хлебом, и с деньгами. Погуляев (с чувством). Что ты такое говоришь? Друг мой, в уме ли ты? Кисельников (со слезами). Оно, конечно, ведь это предрассудок, так ведь, Погуляев, предрассудок? А все-таки, когда человек кругом в недостатках, это утешает, утешает, брат, право, утешает. Погуляев . Ах ты, бедный! Прощай. Кисельников . Увидаться бы... мне бы тебе деньги-то... Погуляев . Да уж не знаю, придется ли. Ах, Кнрюша! Подымайся как-нибудь. Бедность страшна не лишениями, не недостатками, а тем, что сводит человека в тот низкий круг, в котором нет ни ума, ни чести, ни нравственности, а только пороки, предрассудки да суеверия. Прощай. Кисельников . Спасибо, брат, спасибо, вот одолжил!Погуляев уходит.
Вот друг-то, так уж друг! Что тут делать-то, кабы не он! Куда деваться? Это мне его за мою правду да кротость Бог послал. Вот этаких бы друзей-то побольше, так легче бы было на свете жить! Не будь его, так совсем бы я перед тестем осрамился.
СЦЕНА III
Кисельников, 34 лет. Анна Устиновна. Боровцов, 52 лет. Переярков. Неизвестный.
Бедная комната; крашеный стол и несколько стульев; на столе сальная свеча и кипа бумаг.
Между 2-й и 3-й сценой 5 лет.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Кисельников сидит за столом в халате и пишет. Анна Устиновна входит.
Кисельников . Что дети, маменька? Анна Устиновна . Что мы без доктора-то знаем! Все в жару. Теперь уснули. Кисельников . Эх, сиротки, сиротки! Вот и мать-то оттого умерла, что пропустили время за доктором послать. А как за доктором-то посылать, когда денег-то в кармане двугривенный? Побежал тогда к отцу, говорю: "Батюшка, жена умирает, надо за доктором посылать, денег нет". -- "Не надо, говорит, все это -- вздор". И мать то же говорит. Дали каких-то трав, да еще поясок какой-то, да старуху-колдунью прислали; так и уморили у меня мою Глафиру. Анна Устиновна . Ну, Кирюша, надо правду сказать, тужить-то много не о чем. Кисельников . Все ж таки она любила меня. Анна Устиновна . Так ли любят-то! Полно, что ты! Мало ль она тебя мучила своими капризами? А глупа-то, как была, Бог с ней! Кисельников . Эх, маменька! А я-то что! Я лучше-то и не стою. Знаете, маменька, загоняют почтовую лошадь, плетется она нога за ногу, повеся голову, ни на что не смотрит, только бы ей дотащиться кой-как до станции: вот и я таков стал. Анна Устиновна . Зачем ты, Кирюша, такие мысли в голове держишь! Грешно, друг мой! Может быть, мы как-нибудь и поправимся. Кисельников . Коли тесть даст денег, так оживит. Вот он теперь несостоятельным объявился. А какой он несостоятельный. Ничего не бывало. Я вижу, что ему хочется сделку сделать. Я к нему приставал; с тобой, говорит, поплачусь. А что это такое "поплачусь"?.. Все ли он заплатит или только часть? Да уж хоть бы половину дал или хоть и меньше, все бы мы сколько-нибудь времени без нужды пожили; можно бы и Лизаньке на приданое что-нибудь отложить. Анна Устиновна . Да, да! Уж так нужны деньги, так нужны! Кисельников . Маменька, вы пишете, что нужно-то? Я вас просил записывать, а при первых деньгах мы все это и исполним. Анна Устиновна . Записано, Кирюша. (Вынимает бумажку и читает.) "Во-первых, за квартиру не заплачено за два месяца по шести рублей, да хорошо бы заплатить за полгода вперед. Во-вторых, чаю, сахару и свеч сальных хоть на месяц запасти. В-третьих, купить в эту комнату недорогой диванчик. В-четвертых, в лавочку пятнадцать рублей шестьдесят одна копейка, -- очень лавочник пристает. В-пятых, фрачную пару..." Уж тебе без этого обойтись никак нельзя. "И в-шестых, ситчику Лизаньке на платье..." Ей уж тринадцатый год, стыдиться начинает лохмотьев-то. Вот что нужно-то. А пуще всего за квартиру да еще детям на леченье. Денег-то у меня, Кирюша, немного осталось. Кисельников . Из чего остаться-то. Три недели тому назад я вам дал пять целковых. Анна Устиновна . Немножко-то есть, -- два двугривенных, да пятиалтынный, да что-то медными. А все ладонь чешется, все ладонь чешется, -- надо быть, к деньгам. Кисельников . Завтра утром к тестю заеду. Не отдаст честью, просто за ворот возьму. Анна Устиновна . Ну, где тебе! Ты лучше попроси хорошенько. Взять бы с него, что придется, да и развязаться с ним. Много тебе писать-то? Кисельников . Всю ночь пропишешь. Да ведь это не свое дело, это за деньги. Слава Богу, что еще дают работу; вон сколько набрал ее, рублей на шесть. Анна Устиновна . Никак кто-то калиткой стукнул? Не слыхал ты? Кисельников . Кто-то стукнул. Кому ж бы это? Анна Устиновна (заглянув в дверь). Тесть твой, тесть. Тереби его хорошенько! Я уйду. Кисельников . Прежде я с ним все лаской, а теперь грубить стану; право, маменька, грубить стану.Анна Устиновна уходит. Входит Боровцов, бедно одетый, и Переярков.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Кисельников, Боровцов и Переярков.
Боровцов . Помешали, что ль, тебе? Кисельников . Нет, ничего. Всего дела не переделаешь. Мне всю ночь-то писать, так уж полчаса куда ни шло. Что хорошенького скажете? Боровцов (садясь). Дай присесть-то, потом и разговаривать начнем. Переярков . Надо тебе будет одну бумажку подписать. Кисельников . Что вы мне всё носите бумаги подписывать; а деньги-то когда же? Хоть что-нибудь дайте! Боровцов . Что теперь с меня взять? В упадок пришел, -- я теперь, брат, невинно-упадший, хоть в работники к тебе, так в ту ж пору. Кисельников . Да что ж вы, папенька, со мной делаете! Ведь мы -- нищие совсем. Боровцов . Что ж, брат, делать-то? И я нищий, -- Божья воля. Ведь я не злостный, не умышленный, а несостоятельный, несчастный, невинно-упадший. Кисельников . Кто вас несчастным-то признал, -- подставные кредиторы, которым вы дутых векселей надавали. Что у вас за несчастие! Ни пожара, ни пропажи не было. Зажали деньги-то, папенька. Пожалейте хоть внучат-то, вон они больные лежат. Боровцов . Тише ты, тише! Нешто так говорят со старшими? А ты по заповедям живи, старших-то почитай. Кисельников . Ведь мне с детьми-то по миру приходится идти! Боровцов . Все под Богом ходим. Я тебе помогал в твоей бедности, пока я был в силах. Кисельников . Вы меня приданым обманули, ничего денег не дали; ну, да уж я этого не ищу; а мои-то где, мои собственные? Дом-то где? Боровцов . Что ты кричишь-то! Ведь я не взаймы у тебя брал, векселя тебе не давал, а расписку; ты мне на оборот дал, разжиться захотел. А оборот -- дело обоюдное: либо наживешь, либо проживешь. Вот мы и прожили; с кого ж теперь искать? Ищи на тех, за кем твои деньги пропали. А что дом захряс в залогах, я чем виноват? Твоя была воля отдавать. Подряд все одно, что лотерея, -- на счастье пускается. Кисельников . Папенька, отец-благодетель! У вас деньги есть, -- вы припрятали, много припрятали, -- не дайте нам умереть с голоду. Боровцов . Да что говорить! Деньги есть, как без денег жить, я не дурак. Кисельников . Вот вы сами говорите, что у вас деньги остались. Вот сейчас, папенька, сказали, ведь вы сами сказали. А у меня нет, ей-богу, ничего нет. Боровцов . Да хоть и остались, все-таки я тебе не дам; надо же нам со старухой как-нибудь век доживать. На нужду, коли уж тебе невмочь, да забежишь ты ко мне -- ну, когда откажу, а когда и не откажу совсем-то, а умрем -- все ваше останется. Из вещей что-нибудь дадим; вот фортепьянишки есть старенькие; нам теперь, при нашем несчастии, держать их не пристало. Переярков . Да что вы за разговоры завели! За делом пришли, а не разговоры разводить; мне время-то дорого, у меня другие конкурсы есть. (Смотрит на часы.) Вона, десятый час! Вот предложите зятю-то, коли в нем человеческие чувства есть, пусть подпишет эту бумагу-то. Боровцов . Есть в тебе чувство, Кирила? Говори. Переярков . Заплачь! Что ж ты не плачешь! Твое теперь дело такое, сиротское. Ведь перед другими же кредиторами будешь плакать. Придется и в ноги кланяться. Боровцов . Заплачу, право заплачу. (Со слезами.) Кирюша! Отец я тебе или нет? Благодетель я тебе был? Кисельников . Да что вы, папенька? Боровцов (подает ему бумагу). Читай бумагу! Кисельников (читает). "Я, нижеподписавшийся, будучи убежден вполне обстоятельствами дела, что несостоятельность бывшего купца, а ныне мещанина Пуда Кузьмича сына Боровцова произошла от разных несчастных случаев и от неплатежа и корыстной злонамеренности его должников, -- зная его всегдашнюю честность, преклонные лета и затруднительное болезненное состояние и удручение от трудов и семейства..." Боровцов (со слезами). Видишь, видишь! Кисельников . "Признаю его невинно-упадшим и иск свой по расписке в пять тысяч рублей ассигнациями и претензию о доме сим совершенно и навсегда прекращаю". Боровцов . Вот оно, Кирюша, какое дело-то! Кисельников . Что же теперь... Я не знаю... Как же мне быть-то? Переярков . Подпиши, да и все тут. После всякого доброго дела на душе легче бывает, радость эдакая. Кисельников . Папенька, как же... так от всего и отказаться? Боровцов . Чужие мы, что ли? Не родня мы? Что ж, забуду я, что ль, такое твое благодеяние! Чай, мы христиане... Переярков . Ведь тебе уж все равно, а нам для формы нужно. Кисельников . Значит, папенька, я должен буду теперь только вашим словам поверить, что вы меня не оставите. Боровцов . Да как же не поверить-то, чудак! Уж я тебя потом... Уж озолочу потом. Кисельников (берет перо). Вот, папенька... Ах, руки трясутся... Смотрите же, папенька, я душе вашей верю. (Подписывает.) Переярков (берет бумагу, складывает и кладет в карман). Ну, вот и конец, а ты сомневался. Видишь, какой благородный зять-то у тебя; по скольку за раз дарит. А ты говорил: не уломаешь. Видишь, как скоро, да и без расходов. Боровцов . Да, теперь как гора с плеч. Ты, Кирюша, парень хороший, право хороший! А я думал было, что ты заломаешься. Ведь и другие то же пишут, что ты; да даром-то еще никто не подписал. Кисельников . Как, разве вы платили? Боровцов . Да как же не заплатить-то, чудак! Кому половину, кому двадцать пять, глядя по характеру. А ты вот молодец! Видно, что любишь тестя. Я думал, что и ты тоже заломишь, так приготовил было тысчонки две и с собой захватил. Заткнуть, мол, ему рот-то, чтоб не шибко кричал. Кисельников . Так они с вами? Дайте, папенька, дайте! Хоть тысячу дайте, я оживу! Боровцов . Ну нет, брат, другим годятся, кто посердитей. Ишь ты, дай ему тысячу! Легко сказать! Ты, видно, счет в деньгах-то позабыл, тысяча -- много денег. Кисельников . Уж вы отложили; вы хотели дать. Что вам стоит! Боровцов . А ты трудись. Кисельников . Тружусь, по ночам сижу, здоровье мое в этой работе уходит. Грош я вырабатываю, грош. Дайте денег, папенька, дайте! Я докажу, я донесу; вы меня ограбили. Боровцов . Каких тебе денег? Мы с тобой квиты. Если ты просишь теперича себе на бедность, так нешто так просят! Нешто грубиянить старшим ты можешь? Ты б грубиянил давеча, как право имел, пока не подписал. Тогда я тебе кланялся, а теперь ты мне кланяйся. Дураки-то и всё так живут! Был я у тебя в руках, так не умел пользоваться. А теперь прощай. Никто тебя, дурака, не неволил, силой тебя не тянули подписывать-то! Что смотришь-то? Переярков . Да об чем толковать-то! Дело покончили. Кисельников . Уж я ничего не понимаю... Прежде голодал, так хоть впереди надежда была какая-нибудь... Бедные дети, ведь они -- твои внуки!.. Боровцов . Внуков не забудем; будь и ты почтительнее, и тебе лучше будет. Форсом ничего не возьмешь. Переярков . Ну, с Турунтаевым ты так дешево не отделаешься. Боровцов . Турунтаеву ни копейки не дам; я теперь рассердился. Переярков . Не дайте-ка ему, так он удавится, право удавится... Его уж раз из петли вынимали. Боровцов . Пущай давится, -- черту баран... Пойдем. Прощай, Кирюша, спасибо тебе! Постой, так не уйду, не бойся; у меня тоже чувство-то есть; свои дети были. (Вынимает из кармана несколько мелочи.) На вот! Купи детям чего-нибудь сладенького. Прощай! Переярков . Много ты тестю помог, много. Путал его этот долг, ты ему руки развязал. Ты послушай, что он говорил! Этот долг, Кирилин, не по документу, а по совести, я заплатить должен. А ты ему простил; какой ты праздник для него сделал! Боровцов . Как же не праздник-то, чудак! Больше пяти тысяч подарил. Прощай! (Переяркову.) Ну, уж и бумагу-то ты ловко написал! Станешь читать, так слеза и прошибает. (Уходят.) Кисельников . Детки мои, детки! Что я с вами сделал! Вы -- больные, вы -- голодные; вас грабят, а отец помогает. Пришли грабители, отняли последний кусок хлеба, а я не дрался с ними, не резался, не грыз их зубами; а сам отдал, своими руками отдал последнюю вашу пищу. Мне бы самому людей грабить да вас кормить; меня бы и люди простили, и Бог простил; а я вместе, заодно с грабителями, вас же ограбил. Маменька, маменька!Анна Устиновна входит.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Кисельников и Анна Устиновна.
Анна Устиновна . Что ты, Кирюша? Кисельников . Маменька, посидите со мной, не уходите от меня. Анна Устиновна . Да что ты, что ты? Бог с тобой! Кисельников . Приносил деньги-то. Анна Устиновна . Ну так что же, Кирюша? Кисельников . Зачем вы меня на свет родили? Ведь я не взял денег-то. Анна Устиновна . Что ты наделал! Варвар! Что ты с нами сделал! Кисельников . Принесли бумагу какую-то, сунули мне, я и подписал. Анна Устиновна . Эки злодеи, эки злодеи! На кого напали-то! Кого обидеть-то захотели! Бога они не боятся... Кисельников . Да, маменька, пришли, ограбили, насмеялись и ушли. Ах, маменька, как мне трудно стало, грудь схватило! А работы много, вон сколько работы! Нищие мы теперь, нищие! Анна Устиновна . Не ропщи, Кирюша, не ропщи. Кисельников . Ох, умереть бы теперь! Анна Устиновна . А дети-то, дети-то! Кисельников . Да, дети! Ну, что пропало, то пропало. Анна Устиновна . А ты посиди, отдохни; а за работу после примешься. Кисельников . Когда отдыхать-то! Дело-то не терпит! Ну, маменька, пусть они пользуются! Не разбогатеют на наши деньги. Примусь я теперь трудиться. День и ночь работать буду. Уж вы посидите со мной! Не так мне скучно будет; а то одного-то хуже тоска за сердце сосет. (Принимается писать.) Анна Устиновна . Посижу, посижу, всю ночку просижу с тобой. Кисельников (про себя говорит и пишет) . "А по справке оказалось: при прошении, поданном в калиновское городническое правление, малиновский мещанин Гордей Яковлев сын Кудряев представил три векселя и с протестами, писанные на имя малиновского купца Сидора Сидорова Угрюмова: первый, на сумму сто рублей, сроком..." Нет-нет, да вдруг так за сердце и ухватит, -- денег-то очень жалко. Анна Устиновна . Как же не жалко-то! При всей нашей бедности, да такую сумму... Кисельников . Ох, уж не говорите! (Пишет сначала молча, потом говорит вслух.) "Малиновский купец Сидор Угрюмов, поданным в оное же городническое правление сведением, в коем объясняет..." Анна Устиновна . Кирюша! Кисельников . Что вам, маменька? Анна Устиновна . Я поговорить с тобой хочу. Ты пиши, пиши. Кисельников . Говорите, маменька. (Пишет.) Анна Устиновна . Ты вот теперь обязан семейством, у тебя мать-старуха... Кисельников . Да-с. (Пишет.) Анна Устиновна . Ты уж очень совестлив, как погляжу я на тебя. Нынче так жить нельзя. Кисельников . Что ж с этим делать-то! (Пишет.) Анна Устиновна . Вот что, Кирюша; ты меня послушай! Никакая мать своему сыну дурного не пожелает. А коли посоветует, так уж этот грех на ней будет, а сыну Бог простит. Вот теперь ночь, мы с тобой одни... ты видишь нашу нужду... переломи, Кирюша, себя, бери взятки... я за тебя, Кирюша, Бога умолю, -- я каждый день буду ходить молиться за тебя, я старуха... Кисельников . Что вы, маменька, говорите!.. Анна Устиновна . Конечно, мать-то должна добру учить; да уж ты, Кирюша, не брани меня. Видя-то нашу горькую бедность... Кисельников . Маменька, маменька, не мучьте меня! Анна Устиновна . Прости меня, Кирюша! Душа-то у тебя какая чистая! Кисельников . Ах, маменька! Нет, нет. Вы любите меня, вот вам и кажется, что у меня душа чистая... Анна Устиновна . Стыдишься ты брать-то. Кисельников . Был у меня стыд, а теперь уж нет, давно нет. Анна Устиновна . Так отчего ж бы тебе... Кисельников . Вы думаете, я не взял бы?.. Анна Устиновна . Так чего ж ты боишься? Кисельников . Взял бы я, маменька, взял бы. Анна Устиновна . Так бери! Вот тебе мое благословение! Кисельников . Ах, маменька! Взял бы я... да не дают... (Опускается головой на стол.) За что мне дать-то! Я не доучился, по службе далеко не пошел, дел у меня больших нет, за что мне дать-то? Анна Устиновна . Экой ты у меня бедный! Экой ты у меня горький! (Обнимает его.) Кирюша, Кирюша, кто-то стучит. Отпирать ли? Кисельников . Не тесть ли воротился? Отоприте.ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Кисельников и Неизвестный.
Неизвестный . Вы господин Кисельников? Кисельников . Точно так-с. Неизвестный (садясь). Вы, должно быть, очень бедно живете? Кисельников . Сами изволите видеть. Неизвестный . Да. Ну, это может поправиться. У меня много частных поручений; если хотите, можете заниматься у меня. Вам тысячи рублей в год будет? Кисельников . Как вы изволили сказать? Неизвестный . Тысячу рублей. Кисельников . Мне тысячу рублей-с!.. Это благодеяние такое-с... Я, помилуйте... так благодарен-с... Мне и во сне-то... Позвольте узнать, с кем говорю-с. Неизвестный . Это вам все равно; вы узнаете после. Я поверенный по многим большим делам. Кисельников . В суде я вас никогда не видал-с. Неизвестный . Я сам не бываю, у меня есть агенты, которые за меня ходят по судам. Я только вчера приехал; а впрочем, я все знаю, что у вас в суде делается. Кисельников . Кто-нибудь из наших сообщает-с? Неизвестный . Да, ваши у меня бывают, забегают частенько и, кажется, остаются мною довольны. Что это у вас делов-то сколько? Кисельников . Работа-с; надо же чем-нибудь жить. Неизвестный . Оно так, а все ж таки на дом-то брать дела неловко, запрещено законом. Кисельников . Коли вы поверенный по делам-с, так вы изволите знать, что не всякий закон исполняется. Неизвестный . Ну, конечно. Вам верят, вы человек честный, оттого вам и дают. Да тут всё и дела-то неважные. А вот у вас есть дело Черноярского. Кисельников . Почем же вы знаете-с? Я его только сегодня взял. Неизвестный . Я вам говорю, что мне все известно. Вот это дело, будь я ваш секретарь или столоначальник, я бы вам не дал. Кисельников . Отчего же? Я его еще и не смотрел. Неизвестный . Оттого, что искушение велико. Покажите мне его. Кисельников . Да как же-с! Неизвестный . Покажите, я вам говорю. Чего вы боитесь! Вот оно у вас в платке завязано. Кисельников (развязывая платок). Вот-с, дело Черноярского-с. Неизвестный . Это дело с лишком во сто тысяч, как же его вам поверили? Кисельников . Отчего же не поверить-с? Я всегда-с... Неизвестный . Оттого, что тут есть документ; если его испортить, так и все дело пропало. Кисельников . Как же это испортить-с? Неизвестный . Ха, ха, ха! Вы не знаете? Ну, взять написать что-нибудь да потом ножиком подчистить. Вот какие дела доверяют! Ай, ай, ай! (Качает головой.) Кисельников . Как же это можно-с! Такая фальшь-с... Кто же решится? Неизвестный . Кто решится? Дадут тысячи три-четыре, так всякий решится. Кисельников . Нет, уж вы не извольте беспокоиться, у меня будет сохранено, у меня и руки-то не подымутся. Неизвестный . Не подымутся. Так я вам и поверю. Такие же у вас руки-то, как и у всех. Кисельников . Нет, меня еще Бог миловал, я никогда... Неизвестный (отворотясъ, отсчитывает деньги). Вот вам три тысячи! Марайте документ, пишите что-нибудь. Кисельников (встает) Как! Что вы-с! Помилуйте-с! Неизвестный . Садитесь! Вот деньги. Сосчитайте прежде. Кисельников . Да зачем-с? Неизвестный . Сосчитайте, я вам говорю.Кисельников машинально считает.
Ну, сколько? Кисельников . Три тысячи-с. Неизвестный . Ну, положите их к себе в стол. Кисельников (смотрит на него умоляющим взглядом). Нет, зачем-с, зачем-с! Не нужно бы-с! Неизвестный . Ну, милый мой, ну, дорогой мой! Голяк ведь ты! Бери, бери, после спасибо скажешь. Кисельников . Право, не нужно бы-с! (Убирает деньги.) Ей-богу, не нужно бы-с! Господи! Что же это я делаю! (Плачет.) Неизвестный (развернув дело). Об чем же ты плачешь, мой милый? Видно, в первый раз. Ну, теперь бери перо.
Кисельников берет перо.
Пиши что-нибудь. Что-нибудь пиши, все равно. Кисельников (дрожа). Написал-с. Неизвестный . Что ты пишешь-то! Вот потеха! Ну, да все равно! Вот ножичек. Почисти, чтобы видно было, что тут была подпись.
Кисельников чистит ножом.
Ну, вот так. Ну, довольно! (Берет дело, складывает и кладет на стол.) Знаешь ли, что ты наделал? Кисельников . Ничего не знаю-с. Уж вы меня не погубите. Семейство-с! Неизвестный . А то руки, видишь ты, у него не поднимутся! Ох вы, горечь! Я и не таких, как ты, покупал. Любо с вами дело делать. Вашему брату ничего заветного нет, все продаст! Ведь ты, знаешь ли, ты мне за три тысячи полтораста тысяч продал! Теперь с нас по этому документу немного взыщут. А пойдет следствие о подлоге, так опять-таки нам выгода та, что дело затянется, в Сибирь-то пойдешь все-таки ты, а не мы. Ты хоть уж покути на эти деньги-то, чтоб не даром отвечать. (Хочет уйти.) Кисельников . Как же это-с! Нет, вы позвольте-с! Куда же вы-с? Я еще в себя не приду. Неизвестный . Что ж, мне тут и сидеть с тобой! Утешать тебя! Да ты не бойся, мы за тобой будем следить, до Сибири не допустим. А ты пока деньги-то не сори, чтоб подозрения не было. Прощай! (Уходит.) Кисельников . Что я наделал! Что я наделал! (Развертывает дело и смотрит.) Уж теперь поправить ничем нельзя. А-ах! Дрожь какая-то! Уж не подсыл ли это? Сейчас могут наехать, накроют меня и с деньгами. А может быть, и нумера записаны? Вот когда лихорадка-то! Да хоть и не с подсылом, так как же я дело в суд-то понесу! Столоначальник взглянет, сейчас меня и арестуют, не дадут и с детьми повидаться. А там лишение чинов, каторга, станут над головой шпагу ломать; ну вот и колодник! Ах ты, батюшки, как зубы стучат! Да и холодно что-то у нас. Вот ведь недавно, полчаса каких-нибудь, был я честный человек, чиновник; хоть бедный, а обыватель; идешь это по улице и ничего; тот руку подает, другой руку подает: "здравствуйте", говорит; на рынок ходишь, в праздник в церкви стоишь, что другие, то и ты; а теперь за железную решетку, в серое сукно оденут. Хоть деньги-то детям останутся; отца-то у них уже не будет. Спрятать бы деньги-то! Маменька!
Входит Анна Устиновна.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Кисельников и Анна Устиновна.
Кисельников . Маменька, деньги вот..., вот! (Подает деньги.) Анна Устиновна . Какие это деньги, Кирюша? Кисельников . Деньги... Тут много. Анна Устиновна . Да вижу, что деньги, да откуда они у тебя? Кисельников . Три тысячи. Спрячьте их, подальше спрячьте, чтоб не нашли. Анна Устиновна . Да куда же я их спрячу? Кисельников . Ах, Боже мой! Ну, по щелям, за обои, в тряпки заверните. Чтоб вам деньги-то остались, чем вам жить-то с детьми после меня. Анна Устиновна . Спрячу, спрячу, нигде не найдут. Откуда ж ты взял-то их, скажи ты мне? Кисельников . Взял... вот тут... барин приходил... Ах, маменька, как мне страшно! Анна Устиновна . Да ты опомнись, ишь ты весь дрожишь. Что такое с тобой случилось? Кисельников (взявшись за голову). Да-да-да! Ах я дурак! Ведь еще, может быть, я и не попадусь. Побегу я в суд, положу дело-то в шкаф, дежурный спит теперь! Где фрак-то, маменька? (Снимает халат.) Анна Устиновна . Здесь, здесь, вот он. (Надевает на него фрак.) Кисельников . А проснется дежурный, так я скажу, что забыл что-нибудь, а дело-то тихонько и суну в шкаф. А после скажу, что не брал. Сделал одну подлость, сделаю и другую. (Хочет идти.) Анна Устиновна . Постой! Куда ты без галстука-то! Дай я завяжу тебе. Кисельников (в то время, как Анна Устиновна завязывает галстук). Там двое видели, как я брал; а я запрусь, скажу, что не брал, не брал. Я, маменька, скажу, что не брал. (Со слезами.) Запираться надо, маменька, только одно осталось; одно мне и осталось. Анна Устиновна . Да что ты? Бог с тобой! Кисельников . Маменька, ведь я на волос от каторги... Завтра же, может быть... Анна Устиновна . Кирюша, Кирюша! Кисельников (в изнеможении опускаясь на колени). Маменька, ведь я преступник... уголовный преступник!СЦЕНА IV
Кисельников, 39 лет, одет в старое пальто, панталоны в сапоги. Анна Устиновна. Лизанька, 17 лет. Боровцов, 57 лет, одет так же, как Кисельников, к пальто приколоты две миткалевые манишки, через плечо повешены ситцевые и холстинковые рубашки, как у площадных торговцев. Погуляев.
Бедная комната с русской печью, за занавеской кровать; посредине комнаты дощатый стол и скамья.
Между третьей и четвертой сценой проходит 5 лет.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Кисельников и Боровцов (сидят за столом на скамейке), Анна Устиновна (сидит на кровати).
Боровцов . Сватьюшка, тебе много ли годов-то? Анна Устиновна . Шестьдесят скоро. Боровцов . Ну да, так. Я тебя одним годом моложе. А это чай мы свой пьем. Анна Устиновна . Слышу, батюшка, что свой. Боровцов . Свой, да. Мы вчера с зятем пять золотников купили. Собрался я нынче на площадь торговать-то: дай, думаю, к зятю зайду, вместе пойдем, -- вот и зашел. Поставили мы с ним самовар, да вот и пьем сидим. (Зятю). Ты чем нынче торговать-то будешь? Кисельников (суетливо). Да вот две жилеточки старенькие да утюг; вот тут у меня собрано. Соседи дали, -- соседи у нас добрые; вот только ребятишки забижают. Да вот и гвоздиков старых в кулечек набрал. А соседи у нас добрые! Соседка "на, говорит, Кирюша, нам не нужно, все равно бросим, а ты за что-нибудь продашь". (Пьет чай.) Боровцов . Сватья, манишки нынче в цене, мужские. Анна Устиновна . Что мудреного! Боровцов . Все носить стали, -- вот они и в цене. У меня старухи шьют, а я продаю; вот тоже рубашки, ситцевые, холстинковые. Да шьют-то больно плохо, не видят старухи-то, и бродят, точно куры слепые; а сходят с рук, ничего. Вот и ты бы шила, а мы бы продавать стали. Анна Устиновна . Где уж мне шить, я и вяжу-то -- ничего не вижу; одна у нас работница, одна кормилица! Не будь ее, что бы мы были! Хоть по миру ступай! Боровцов . Да, Лиза у нас рукодельница! Вот бы кому замуж ее взять! Для хозяйства-то уж больно ловка. Эта девка знает нужду-то, в чем она ходит; ни от какого дела у ней руки не отваливаются. Анна Устиновна . Что она нейдет-то! Вышиванье понесла, да вот и замешкалась! Уж я и боюсь, одна ведь по Москве-то ходит. Боровцов . Что ж такое! Не в лесу живем. Анна Устиновна . Москва-то хуже лесу. Боровцов . Вот, сватья, чем под старость торговать-то пришлось. А богат я был, по прежнему-то времени и очень богат, да мало показалось, за большим погнался. Не захотелось платить тем, кому должен был; так за это вдвое заплатил, кому и вовсе должен не был. Всё просудил до ниточки. Переярков меня уж очень доехал. "Ты, говорит, так делай да вот так делай", да тридцать тысяч с меня за науку взял. А как стали дело-то разбирать, он-то в сторону, а меня и потянули. За что ни возьмутся, все фальшь, и книги-то фальшивые, -- а все его стряпня. Начали меня судить, начали меня мытарить, -- и ямы-то ему мало, и в острог-то его! Возьмите, говорю, все, только душеньку отпустите. Так и вышел я из этого дела чист, как из баньки. Вот тебе и барыши! Вас-то я только тогда обидел ни за что ни про что; себе пользы не сделал, а вас ограбил. Анна Устиновна . Ах, да молчи ты! Что ты при нем-то! Ну, очнется да вспомнит. Наладил одно и то же; не один раз я это от тебя слышала. Боровцов . Да уж очень обидно! А ему где вспомнить! Он, сватья, ничего не помнит. Мы теперь с ним приятели. Кирюша, пойдем торговать. Кисельников (торопясь). Пойдем, пойдем. Боровцов (убирая посуду). Ты так жилетки-то не держи; долго ль до греха, потеряешь либо кто вытащит; а ты их надень на себя сверху, одну на другую. А я покуда самовар уберу. (Ставит самовар у печки.) Кисельников . Сейчас, сейчас. (Надевает жилетки.) Боровцов . Ну вот, теперь пойдем. Кисельников . Пойдем, пойдем. Я все захватил, все. Талан-доля, иди за мной, я буду счастлив, и ты будешь счастлив! Боровцов . Прощай, сватья! Вот хорошо. Это я его научил. Как, говорю, Кирюша, за чем пойдешь или получить чего хочешь, тверди эту пословицу -- дело верней будет. (Уходят.) Анна Устиновна . Что это, право, Лиза нейдет! Сердце у меня не на месте. Девушка беззащитная, кроткая, вся в отца -- долго ль ее обидеть? Народ бессовестный, видят, что девушка плохо одета, ну и пристают. А не знают того, что эта девушка, как только на ноги поднялась, так семью кормить стала, с утра до ночи работает, отдыху не знает, что мы на нее чуть не молимся. Захворай она, так мы наголодаемся.Вбегает Лиза, за ней входит Погуляев.
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Анна Устиновна, Лиза и Погуляев.
Лиза . Ах, бабушка, бабушка! Никак дух не переведу. Анна Устиновна . Что с тобой, душенька, ты испугалась чего-нибудь? Лиза . Ах, испугалась! Вы погодите, я вам после скажу. Вон барин пришел. Анна Устиновна . Какой там барин? Зачем к нам барин? Делать-то, видно, ему нечего. Лиза . Нет, он, кажется, добрый. Что я за несчастная такая! (Садится к столику и со слезами принимается за работу.) Анна Устиновна . Все они добрые, только упаси нас, Господи, от их доброты! (Погуляеву.) Что вам, батюшко, нужно? Погуляев . Это ваша дочка? Анна Устиновна . Дочка ли, чужая ли, никому до того дела нет. Погуляев . Да и мне все равно, только если вы ее любите, так одну не пускайте по улицам ходить. Кто захочет впутываться в историю, заступаться на улице за постороннюю девушку; а обидеть охотники всегда найдутся. Вот нынче, сейчас, какие-то господа подхватили ее на бульваре под руки, она так испугалась, что и слова не вымолвит, а они идут, песенки распевают да на всех посматривают. Хорошо, что я подъехал. Анна Устиновна . Ах, батюшко, покорнейше вас благодарю! Что ж ты, Лизанька, молчишь? А я и не понимаю, с кем говорю-то. Погуляев . Они, конечно, большой обиды ей бы не сделали; сейчас видно, что это шалуны, но ведь она могла испугаться очень и даже захворать с испугу. Анна Устиновна . Долго ли ее напугать; что говорить -- кротости она у нас непостижимой. Погуляев . Так вот я вам советую: вы ее вперед одну не пускайте! Анна Устиновна . Да с кем же нам отпустить ее? Отец больной, я стара; она одна работает, одна нас кормит, одна и работу свою в магазин носит. Нужда, батюшко. Погуляев . Вижу, что нужда! Эко дело-то! Вам бы женщину нанять. Анна Устиновна . На какие, батюшко, деньги? Есть у нас заветные, на приданое отложены, -- так тех трогать не хотим. Только тронь и не увидишь, как истратишь, а ей-то ничего не останется. Дорого достались нам эти деньги: из-за них отец ее рассудок потерял. Погуляев . Мне кажется, что я вас где-то видал; мне ваше лицо знакомо. Анна Устиновна . Было время, жили хорошо, -- так и нас люди знали, а теперь все бросили. Погуляев . Конечно, в вашем положении вспоминать о старом неприятно; но вы меня извините за нескромность, позвольте узнать вашу фамилию. Анна Устиновна . Что ж тут неприятного! Божья воля! Я -- Кисельникова, батюшка. Погуляев . Кисельникова? И вы не матушка ли Кирила Филипповича Кисельникова? Анна Устиновна . Так точно. Погуляев . Ах, Боже мой, Боже мой! Жив он? Анна Устиновна . Жив-то жив, да уж лучше вы и не спрашивайте! А вы-то кто же такой будете? Погуляев . Погуляев. Помните, еще я у вас часто бывал студентом, потом один раз был у него у женатого. Теперь адвокат, стряпничеством занимаюсь. Анна Устиновна . Помню, как не помнить; а не скажите, ни за что бы не узнала. Вот полюбуйтесь на наше житье. Погуляев . Что ж такое с вашим сыном сделалось? Анна Устиновна . Семья, батюшко, да родные Кирюшу сгубили. Служба ему не далась; как-то он к ней не присноровился; пока были свои деньги, так мы еще бедности не видали. А потом тесть все деньги у Кирюши отобрал; тут жена умерла; тесть обанкрутился; пропали все денежки; беда за бедой; захворали дети, -- а жить чем-нибудь нужно! Тут, как на грех, и подвернулся чей-то поверенный, сунул Кирюше тысячи три денег: тот от бедности да от горького житья и прельстись на деньги-то, да фальшь какую-то в суде и сделал. И напал на него страх, суда очень боялся, так и помешался в рассудке со страху. Сколько я денег пролечила, ничего не помогает. Погуляев . Какого же роду у него помешательство? Анна Устиновна . Ничего не помнит, что было с ним, никого почти не узнает. Прежде у него это временем проходило, -- иногда, бывало, и опомнится, говорит складно, вспоминает свою жизнь, жену-покойницу, плачет; а теперь все реже да реже. Все бегает да суетится, точно зверек какой, прости Господи! Гвоздиков, пробок наберет, да надают ему всякой дряни, бежит продавать, -- принесет мне денег копеек пять-шесть, забормочет: "Детям, детям принес. Берегите детям". Как он всю жизнь для детей хлопотал, бедный, о том только и помнит. А уж я и детей-то всех прихоронила, одна вот только и осталась. Погуляев . Так это его дочь! (Лизе.) Позвольте мне на вас поглядеть хорошенько. Я вашего папеньку знал молодым, красивым. Лиза . Разве он был когда-нибудь молод? Анна Устиновна . Что ты, глупенькая! Все были молоды. Лиза . Я не то хотела сказать... (Подумав.) Нет, то! Я никак и вздумать его не могу, чтоб он был молод. Погуляев . Он был щеголь, веселый! Лиза . Бабушка говорит, что и деньги у него были, а теперь вот нет. У вас есть деньги? Погуляев . Есть. Анна Устиновна . Что ты, матушка, как глупо говоришь. Лиза . Об чем же мне говорить с вами? Я больше ничего не знаю. Погуляев . Нет, ничего. Она хорошо говорит. Лиза (серьезно). Где ж вы деньги взяли? Вы нашли или вам кто-нибудь дал? Погуляев . Я за работу получал, вот и накопил. Лиза . За работу очень мало дают, накопить нельзя. Я вот очень много работаю, а денег дают мало. Погуляев . Наша работа больше вашей ценится. Анна Устиновна . Боюсь я, надоест она вам своими глупостями. Лиза . Нет, бабушка, позвольте! У меня давно в голове поговорить с кем-нибудь. Они уйдут, с чужими я говорить не стану, так у меня на сердце и останется. Я и то все одна сижу да сама с собой думаю. Погуляев . Говорите, ради Бога, говорите! Я всегда готов вас слушать. Лиза (решительно). Вот что: укажите мне работу такую, за которую бы больше платили; а то, посмотрите, вот какая комната, вон бабушка, как она одета! У нас ничего нет; я работаю-работаю и никак из нужды не выбьюсь. (Плачет.) Погуляев . Перестаньте! Давайте потолкуем. Лиза . Я девушка молодая, а взгляните, что на мне! Мне стыдно на улицу выйти. Я не хочу рядиться, мне хоть бедное платье, да чтоб оно было чисто, ново, по мне сшито. Я хороша собой, молода -- это уж ведь мое; мне хочется, чтобы и люди видели, что я хорошенькая, а у меня сердце замирает, как я начну надевать эти лохмотья: я только себя уродую. (Плачет.) Погуляев . Да перестаньте же, перестаньте! Ах, Боже мой! Потолкуем так, без слез. Лиза . Легко вам говорить: "без слез"! Да и что толковать! Нам, бедным людям, толковать некогда. Вы мне работу дайте! Пусть она будет вдвое, втрое труднее, только бы мне денег больше вырабатывать, чтоб комнату нанять посветлее да одеться почище. Погуляев . Я вам найду работу, погодите. Лиза . Найдите, только поскорей. Мне уж надоела нужда, я выбилась из сил. Если найдете, я вам буду очень благодарна. (Шьет молча.) Погуляев . Поищу, поищу. Анна Устиновна . А вы сами-то себя устроили? Погуляев . Не совсем. Анна Устиновна . Чего же вам недостает? Погуляев . Счастья. (Подходит к Анне Устиновне.) В память старого знакомства не откажитесь принять от меня эту малость. (Дает ей ассигнацию.) Анна Устиновна (берет). Если счастья у вас нет, так деньги есть, значит, еще жить можно. Покорно благодарим, что нас, сирот, вспомнили. Навещайте. Лиза . Куда же вы? Я еще хотела с вами поговорить. Погуляев . Мне нужно домой. Вы извините. Я зайду к вам! У меня есть дело! Лиза . Вы не привыкли видеть бедность! Вам тяжело с нами. Ну, ступайте!Погуляев уходит.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Анна Устиновна и Лиза.
Анна Устиновна . Что это, Лиза, ты так груба? Лиза . А со мною кто ласков, кроме вас? Анна Устиновна . А чем же он-то не ласков? Вот посмотри, он нам денег дал. Лиза . На его деньги нам весь век не прожить, лучше бы он мне работу дал. Анна Устиновна . У тебя и то работа из рук не выходит, а тебе все мало, хоть бы ты себе отдых дала. Лиза . Отдых? Нет, отдыхать некогда, да и нельзя. Анна Устиновна . Отчего же нельзя? Лиза . А вот отчего: если работать сплошь, день за день, так работа легче кажется; а если дать себе отдых, так потом трудно приниматься. После отдыха работа противна становится. Анна Устиновна . Что ты, что ты! Господь с тобой! Лиза . Да, противна. Она и всегда не сладка, да уж как свыкнешься с ней, так все-таки легче. Вы думаете, что мне самой погулять не хочется? Вы думаете, что мне не завидно, когда другие гуляют? Анна Устиновна . Как, чай, не завидно. Лиза . Нет, нет. Я вас знаю. Вы думаете, что я с радостью работаю, что мне это весело; вы думаете, что я святая. Ах, бабушка! Анна Устиновна . Святая, святая и есть. Лиза . Сказать ли вам, что у меня на душе? Анна Устиновна . Да что ж у тебя, кроме ангельских помыслов? Лиза. Нет, лучше не говорить. Сказать, так вы испугаетесь. Анна Устиновна . Ангел-хранитель над тобой! Лиза . Ах, бабушка, я боюсь, я боюсь... Анна Устиновна . Чего же ты, душенька, боишься? Лиза . Я боюсь, что надоест мне работа, опостылеет, тогда я ее брошу... Анна Устиновна . Поди ко мне, поди, дитя мое! Господи, сохрани ее и помилуй! Лиза (вставая). Бабушка, давайте молиться вместе! Трудно мне, трудно! (Подходит к Анне Устиновне.)Входит торопливо Кисельников.
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Анна Устиновна, Лиза и Кисельников.
Кисельников . Конура, конура... Анна Устиновна . Что, что ты? Кисельников . Конура, говорит, собачья конура... Анна Устиновна . Да кто говорит-то? Кисельников . Вот я пришел, вот я пришел... Вот деньги! Я взял, принес... Деньги спрятать, спрятать... (Отдает Анне Устиновне десятирублевую ассигнацию.) Анна Устиновна . Где ты взял, Кирюша, столько денег? Товару-то у вас всего на какой-нибудь рубль было. Кисельников . Нет, товар здесь, не продали, ничего не продали. Нынче день тяжелый, тяжелый день. Торговцы говорят, -- нейдет, говорят, товар с рук, день тяжелый. Анна Устиновна . Где ж ты взял? Кисельников . Там... барин, такой... Анна Устиновна . Приятель твой, Погуляев? Кисельников . Нет. Анна Устиновна . Неужли ж ты не помнишь приятеля своего, Погуляева? Учились вместе. Ведь он твой приятель. Кисельников . Приятель, Погуляев? У меня один есть приятель, два есть приятеля. Анна Устиновна . Так это не он тебе дал деньги? Кисельников . Нет, он, он... Анна Устиновна . Погуляев? Кисельников . Да. Вот деньги... Только он не Погуляев, он Грознов. Анна Устиновна . Барин, сосед наш? Это богач-то? Кисельников . Да, богатый, богатый! У!! Дом... всё лакеи, лакеи... Анна Устиновна . За что же он тебе дал? Кисельников . Он дома, а я на улице; он говорит: "Поди сюда!" Я пошел, пошел, на крыльцо иду, говорю: "Талан-доля, иди за мной, я буду счастлив, и ты будешь счастлив". Он и дал. Анна Устиновна . Да за что, все я не пойму. Так, на бедность, что ли? Кисельников . Да, на бедность. "Ты, говорит, в конуре живешь... И дочь, говорит, держишь в собачьей конуре... Вот, говорит, ей флигель, хороший, хороший. И тебе, говорит, и всем дам. Хочешь, говорит?" Я хочу, я пойду; вот я все возьму, я пойду. (Собирает вещи.) Я пошел. Талан-доля... Анна Устиновна . Постой, Кирюша, не ходи.Кисельников останавливается.
Лиза . Погодите, бабушка. (Кисельникову.) Как он сказал? Дочь твоя в конуре живет? Кисельников . Да, в конуре... Ей, говорит, вот как надо жить, вот какой дом... она красавица. Анна Устиновна . Что ж бы это такое значило? Лиза . Подумайте, бабушка. Анна Устиновна . Ума не приложу. Лиза . Ну, так я вам растолкую. Это дело касается меня, одной меня. Анна Устиновна . Тебя? Как же это? Лиза . Я ему давно нравлюсь. Анна Устиновна . Да ведь он женатый, у него жена в Петербурге. Лиза . Ну, так что ж, что женатый! Эх, бабушка! Уж не пришло ли вам в голову-то, что он жениться на мне хочет! У него, говорят, сто тысяч доходу. При таких деньгах все купить можно. Анна Устиновна . Ах, батюшки! Вот беда-то! Как же нам быть-то? Лиза . Думайте, бабушка. Анна Устиновна . Ох, не спрашивай ты меня, не спрашивай! Что мать, что бабка -- обманщицы, лукавые поноровщицы; на добро детей не учат, всяким их шалостям потакают. Вот я раз Кирюшу пожалела, не на добро его научила; словно как от тех моих слов и сталося. А грех-то на моей душе. Первые-то матери грешницы, первые за детей ответчицы. Лиза . Кто ж меня, бабушка, на ум наведет? У кого же мне себе ученья искать, как мне на белом свете жить; что на свете хорошо, а что дурно? Молода ведь я, какие у меня силы, какой у меня разум! Анна Устиновна . Ох, не знаю я! Ты у нас хозяйка, ты у нас большая. Думай сама об себе, как тебе лучше. Что я тебе посоветую! И там беда, и здесь беда. Кисельников . Я все собрал, я пошел. (Надевает картуз.) Анна Устиновна . Погоди, Кирюша! Стара я стала, кости мои покоя хотят; теплую бы мне комнату да уход бы за мной! Да на тебя-то бы поглядела, на нарядную да на богатую. Ох, да не слушай ты меня, старую дуру, не слушай. Лиза . Кто же мне теперь поможет! Стою я над пропастью, удержаться мне не за что. Ох, спасите меня, люди добрые! Бабушка, да поговорите со мной что-нибудь!Входит Погуляев.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Анна Устиновна, Лиза, Кисельников и Погуляев.
Лиза . Ах, как вы вовремя! Мне нужно совета спросить, а не у кого. Помогите мне! Погуляев . Я за тем и пришел. Анна Устиновна . Что ты, Лиза! Да разве говорят об этом посторонним людям? Лиза . Значит, это очень дурно, коли не говорят. Анна Устиновна . Что хорошего? Только крайность заставляет. Погуляев . Да что такое? Анна Устиновна . Уж не знаю, как и сказать вам. Барин богатый, сосед наш, дает нам даром квартиру и все; так вот мы и думаем, переезжать ли нам. Кисельников (Погуляеву тихо). Он мне денег дал. Еще даст... много... Погуляев (кивая головой). Ах ты, несчастный! Лиза . Говорите со мной, он вас не узнаёт. Погуляев (Лизе). Так вы моего совета спрашиваете? Лиза . Что лучше -- стыд или нужда? Стыд, говорят, скоро проходит, а нужда вечно точит, покоя не дает. Погуляев . И то, и другое нехорошо. Лиза . Это я знала и без вас. Хорошего у нас нет, мне его и не дождаться, а вот из дурного-то что мне выбрать? Погуляев . Я вам вот что посоветую: не думайте ни о том, ни о другом, а подите замуж за меня. Лиза . Замуж? Вы не шутите? Погуляев . Что за шутки! Лиза . Мы так бедны, так несчастны, что с нами шутить грех. Погуляев . Нет, я решился твердо. Давайте руку. (Берет ее руку.) Вот так! Я как ушел от вас, все ходил по улице да думал, вот и решился. Анна Устиновна . Вот радость-то! Привел-таки меня Бог счастья дождаться, не дал в горе умереть. Погуляев . Оно, знаете ли, было бы гораздо лучше, если б вы меня любили. Ведь вы меня не любите, вы от нужды за меня идете. Лиза . Все равно, ведь я никого не люблю. Вы меня умнее, вы сделаете так, чтоб я вас любила. Погуляев . Как же это сделать? Лиза . А вот как: любите бабушку да не попрекайте нас бедностью. Погуляев . Ну, так это просто. Лиза . Да будто вы не знаете? Это вы нарочно спрашиваете. Вы гораздо лучше нас знаете. Анна Устиновна . Скажите, батюшка, как это вас Бог надоумил? Погуляев . Очень просто. Я всю жизнь жил один, это мне надоело; человек я одинокий, денег нажил -- ну и стал подумывать, как бы семьей завестись; а тут вдруг вышел случай; думаю, чего ж мне лучше! Кисельников (со слезами). Что ж вы меня не пускаете! Он теперь ждет, он говорил: "Ждать буду". Анна Устиновна . Куда теперь идти! У нас Лиза замуж выходит. Кисельников . За кого? За кого? Анна Устиновна . Погляди за кого. Ведь это твой приятель. Кисельников (кланяется Погуляеву). Здравствуйте! Погуляев . Кирила Филиппыч, да погляди на меня хорошенько! Помнишь? Ну, помнишь Погуляева? Кисельников . Я к барину пойду. Погуляев . Ах, чудак! Да неужли ты забыл? Помнишь, учились вместе? Помнишь, в Нескучном саду гуляли? А помнишь, я у твоей жены на именинах был? Ну, а не помнишь -- все равно, давай снова познакомимся. Давай руку. Ну, вот мы и приятели. Кисельников (припоминая). Ты мне денег дал? Погуляев . Вспомнил теперь? Анна Устиновна . Хоть бы он немножко-то очнулся, хоть бы порадовался, бедный. Погуляев . А ты на мои деньги тестю рому купил. Чудак ты этакой! Кисельников . Мне Погуляев деньги дал. Погуляев . Я Погуляев-то и есть. Кисельников . А жена у меня умерла... умерла!.. Погуляев . Слышал, слышал. А на дочке вот я женюсь. Кисельников (Анне Устиновне). Маменька! Лиза! Он женится?.. Правда? Анна Устиновна . Слава Богу, очнулся! Правда, Кирюша, правда. Погуляев . Вот вы ко мне и переезжайте; будем жить все вместе. Кисельников (подумавши). А я упал, обнищал, видишь. Под судом, брат, под судом за подлог, за подлость! А ты вспомнил нас, приютить нас хочешь; спасибо тебе... Лиза . Папенька, благословите меня. Кисельников . Господи, Господи! Не было мне счастья, весь век не было; авось на твою долю, Лиза, счастье выпадет. (Целует Лизу.) Лиза (Погуляеву). А вы меня выучите такой работе, за которую много денег дают? Погуляев . Да зачем вам теперь? Лиза . А затем, чтоб помогать бедным девушкам. Много их в таком положении, в каком я была.Входит Боровцов.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Анна Устиновна, Лиза, Кисельников, Погуляев и Боровцов.
Боровцов . Мир честной компании! Ну, брат Кирюша, с тебя спрыски. Что ты приуныл? Этакое тебе счастье, а ты нос повесил. Кисельников . Да, счастье, счастье... Боровцов . Да как же не счастье! Квартира будет хорошая, хлеб даровой; дочку пристроил; у богатого барина нужды знать не будешь. Одно слово -- Грознов, -- всю нашу Палестину купить может и выкупить. Кисельников . Нет, не Грознов. Боровцов . Да что ты отнекиваешься-то! Уж я, брат, знаю, торговал ты хорошо, барыши у тебя большие. Вот за это магарыч с тебя; веди в трактир, угощай чаем! Кисельников . Погуляев! Ты возьми к себе матушку и Лизу, а меня не бери. Погуляев . Отчего же? Кисельников (тихо). Знаешь ли ты, кого ты пригреть хочешь?.. Мы с тестем... мошенники! Мы все продали: себя, совесть, я было дочь продал... Мы, пожалуй, еще украдем у тебя что-нибудь. Нам с ним не жить с честными людьми, нам только торговать на площади! Нет! Ты нам только изредка когда давай по рублику на товар наш, больше мы не стоим. Анна Устиновна . Что ты, Кирюша, что ты! Лиза . Папенька, не оставляйте нас. Погуляев . Что ты за вздор говоришь! Кисельников . Нет, Погуляев, бери их, береги их; Бог тебя не оставит; а нас гони, гони! Мы вам не компания, -- вы люди честные. У нас есть место, оно по нас. (Тестю.) Ну, бери товар, пойдем. Вы живите с Богом, как люди живут, а мы на площадь торговать, божиться, душу свою проклинать, мошенничать. Ну, что смотришь! Бери товар! Пойдем, пойдем! (Сбирает свой товар.) Прощайте! Талан-доля, иди за мной... (Уходит.) 1865СЦЕНА I
ЛИЦА:
Кирилл Филиппыч Кисельников , молодой человек, 22 лет.
Антон Антоныч Погуляев , студент, кончивший курс, 21 года.
Пуд Кузьмич Боровцов , купец, 40 лет.
Дарья Ивановна , жена его.
Глафира Пудовна , их дочь, 18 лет.
Луп Лупыч Переярков , чиновник.
Ион Ионович Турунтаев , военный в отставке.
Гуляющие обоего пола.
Нескучный сад. Луг между деревьями; впереди дорожка и скамья; в глубине дорожка, за дорожкой деревья и вид на Москву-реку. Около 30 лет назад.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Проходят купцы с женами.
Купец . Ай да Мочалов! Уважил.
Жена . Только уж эти представления смотреть уж очень жалостно; так что уж даже чересчур.
Купец . Ну да, много ты понимаешь!
Жена . Чего ж тут не понимать-то! Известное дело, всё от приятелев; это мы и прежде знали.
2-й купец . Уж точно что уважил. Не жаль деньги заплатить.
1-й купец . Как написано, что «жизнь игрока», так он точно игрока и представил.
Жена . С кем поведешься, таков и сам будешь. Вот теперича Мочалов связался с этим… как его…
2-й купец . С Валмиром.
Жена . Ну, там, как ни на есть. Связался с ним, ну и в бедность пришел, и все такое.
2-й купец . И даже в уголовном деле попался. Это вы верно, что от приятелев. От кого мы занимаемся дурному чему-нибудь? Самому не выдумать; потому и в голову не придет. А все от других.
1-й купец . И все это вы пустяки говорите. Всякий себе сам виноват. Коли я добрый человек да имею свой разум, так что мне приятели? Все одно, что ничего. А коли я дурак либо мошенник, да ежели начал распутничать, так уж ничто делать, что на приятелей сворачивать.
2-й купец . Но однако ж…
1-й купец . Что «однако ж»? Стой твердо, потому один отвечать будешь! Ответчика за себя не поставишь. Как жил, что делал? Так и так, мол, приятели. А у тебя есть своя голова на плечах? Закон знаешь? Ну, и шабаш, и кончен разговор.
Жена . А другой человек увлекательный?
1-й купец . Ну так что ж! Ну, туда ему и дорога! Не будь увлекательный.
Жена . Да ведь жалко.
1-й купец . Ничего не жалко. Знай край, да не падай! На то человеку разум дан. (Проходят .)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Погуляев и несколько студентов.
Погуляев . А как хорош был сегодня Мочалов. Только жаль, что пьеса плоха.
1-й студент . Сухая пьеса. Голая мораль.
2-й студент . Все эффекты, все ужасы нарочно прибраны, как на подбор. Вот, мол, если ты возьмешь карты в руки, так убьешь своего отца, потом сделаешься разбойником, да мало этого, убьешь своего сына.
1-й студент . Какая это пьеса! Это вздор, о котором говорить не стоит. «Черт не так страшен, как его пишут».
Черта нарочно пишут страшнее, чтоб его боялись. А если черту нужно соблазнить кого-нибудь, так ему вовсе не расчет являться в таком безобразном виде, чтоб его сразу узнали.
Все (смеются ). Да, это правда.
Входит Кисельников, щегольски одетый.
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Погуляев, Кисельников и студенты.
Погуляев . А, друг любезный! Как я тебя давно не видал!
1-й студент . Где ты пропадал?
2-й студент . Какой ты розовый, веселый! Я тебя два года не видал.
Погуляев . Ты не кончил курса?
Кисельников . Не кончил.
Погуляев . Отчего же?
Кисельников . Да так, не кончил, да и все тут. Впрочем, я занимаюсь, я много занимаюсь; а так, некогда было. Я буду держать на кандидата. Впрочем, я еще это все успею.
1-й студент . Какой вечер превосходный!..
Кисельников . Удивительный вечер! Воздух какой! Что за нега! Я теперь, когда стал свободным человеком, весь отдаюсь природе, наслаждаюсь ею вполне. Вы этой прелести не знаете, вы люди ученые, занятые.
Погуляев . Ты совсем переменился, тебя и узнать трудно.
Кисельников . Что же, я лучше стал или хуже?
Погуляев . Не знаю, как сказать! Только жаль, что ты бросил университет.
Кисельников . Нельзя было оставаться. Вы послушайте, я вам все расскажу. Отец у меня был строгий, капризный старик, не пускал меня никуда из дому, не давал мне ни копейки денег. По вечерам насильно заставлял меня сидеть за лекциями. Все это мне надоело и опротивело донельзя. В прошлом году он умер и оставил мне порядочное состояние. Вдруг в моем распоряжении довольно денег, а главное – свобода; ну, разумеется, я сейчас же захотел воспользоваться свободой, немного развлечься, погулять; таким образом я мало-помалу отстал от университета. Впрочем, я догоню, стоит только заняться… Стихи пишу от скуки, выходит недурно.
2-й студент . Что же ты думаешь с собой делать?
Кисельников . Вот выдержу на кандидата, поеду в Петербург, поступлю на службу. А приятно пожить на свободе!
1-й студент . Свобода свободой, а все же надо делать что-нибудь, без этого нельзя.
Кисельников . Разумеется. Я непременно займусь делом; теперь у меня голова занята.
Погуляев . Чем это?
Кисельников . Как бы тебе это сказать? Ну, просто, я влюблен без памяти.
2-й студент . Вот как! Ну, что же, и счастливо?
Кисельников . Да, конечно.
Погуляев . О, брат, твоя жизнь завидная.
Кисельников . Да, именно, мне можно позавидовать. Дня через два и свадьба.
Погуляев . Так скоро?
Кисельников . Чего ж ждать-то! Теперь и жить, пока молоды.
1-й студент . Да ведь ты еще не доучился, ты сам сознаешься. По-моему, нужно сначала доучиться, да потом себе определенное положение найти, тогда уж и жениться. А главное-то – нужно средства иметь.
Кисельников . У меня средства есть.
2-й студент . А позволь спросить, какие?
Кисельников . Свой домик есть, тысяч семь денег.
Погуляев . Долго ли же их прожить, ничего-то не приобретая?
Кисельников . За женой возьму, тесть обещал шесть тысяч.
1-й студент . Во-первых, обещания не всегда исполняются, а во-вторых, с деньгами нужно обращаться умеючи; или они у тебя будут лежать без всякой пользы, или ты их проживешь скоро.
Кисельников . У меня тесть деловой человек, я отдам ему деньги на его обороты, он мне будет проценты платить.
Погуляев . А его обороты лопнут, что тогда?
Кисельников . Этого быть не может… он – купец известный.
2-й студент . А по-моему, нет ничего лучше как жить на свои трудовые.
Кисельников . И я буду трудиться, буду служить.
Погуляев . А много ли ты получишь, не конча-то курса, не имея чина? Сто, двести рублей, не больше. Заведутся дети, будет нужда-то подталкивать, сделаешься неразборчив в средствах, руку крючком согнешь. Ах, скверно!
Кисельников . Ну, вот какие мрачные картины! Главное, что мне нравится в семействе моего тестя, это патриархальность. Сам я человек смирный…
1-й студент . Да ведь патриархальность – добродетель первобытных народов. В наше время нужно дело делать, нужны и другие достоинства, кроме патриархальности.
2-й студент . Патриархальность-то хороша под кущами, а в городах нужно пожинать плоды цивилизации.
Кисельников . Ну, да во всяком случае я уж решился; что сделано, того не воротишь. (Погуляеву .) А ты что думаешь с собой делать?
Погуляев . Я еду в Петербург. Я нашел частную должность да займусь журнальной работой; коли гожусь на это дело, так ладно, а то другой работы поищу.
Студенты . Прощай, Погуляев. Прощай, Кисельников.
2-й и 3-й студенты . Желаем тебе счастья! (Уходят .)
ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ
Погуляев и Кисельников.
Кисельников . Погуляев, ты добрее их; пойдем, я тебе покажу свою невесту.
Погуляев . Покажи.
Кисельников . Вон она идет с своим семейством.
Погуляев . А еще-то с ними кто же?
Кисельников . О, это всё милейшие и самые простые люди!
Входят Боровцов, Боровцова, Глафира, Переярков, в форменном фраке, трость с золотым набалдашником, и Турунтаев.
ЯВЛЕНИЕ ПЯТОЕ
Погуляев, Кисельников, Боровцов, Боровцова, Глафира, Переярков и Турунтаев.
Переярков . Посмотрите, посмотрите, что за картина! (Показывает тростью на запад .) Солнце склоняется к западу, мирные поселяне возвращаются в свои хижины и свирель пастуха… (Обращаясь к проходящему .) Потише, милостивый государь! Потише, говорю я вам!
Проходящий . Извините.
Переярков . Надо различать людей. (Показывая на свой орден .) Видите, милостивый государь!
Погуляев . Про какую он там свирель говорит? Никакой свирели не слышно.
Кисельников . Ну, уж это нужно ему извинить. Зачем к таким мелочам привязываться? Он – человек отличный. Люди семинарского образования всегда склонны к риторике.
Переярков (указывая тростью ). Солнце склоняется к западу…
Боровцова . Отчего же это оно к западу? Разве уж ему такой предел положен?
Боровцов . Известное дело – предел, а то еще что же?
Боровцова . А как в чужих землях? И там тоже солнце на запад садится?
Переярков . Наверное-то сказать трудно, потому что во многих землях, где у нас запад, там у них восток приходится. Да вот Ион много походов сломал, он нам скажет. Ну, как в Турции, где солнце садится?
Турунтаев . Постойте, постойте! Вот так Шумла (показывает руками ), вот так наш лагерь, а солнце садилось вот так, в эту сторону.
Боровцова . Хорошо бы побывать в разных землях, чтобы знать, как у них там; как солнце садится, как другое что.
Боровцов . Все это – суемудрие, мечта. Мы на этом свете все равно, что в гостинице; там уж где ты ни живи, все один конец. Семейный человек живи в своей семье, потому он – глава. Куда я, семейный человек, поеду? Конечно, кто праздношатающий…
Переярков . Или по службе…
Турунтаев . Пошлют, пойдешь.
Боровцов . Про службу что и говорить! Служба особь статья. Если ты по службе куда идешь, так уж это, значит, твое должное.
Переярков . Какой тут разговор.
Турунтаев . Нам везде свой дом.
Боровцов . И опять же ваша пешая служба супротив морской много легче. Вы то возьмите: другой раз пошлют с кораблем-то отыскивать, где конец свету; ну и плывут. Видят моря такие, совсем неведомые, морские чудища круг корабля подымаются, дорогу загораживают, вопят разными голосами; птица Сирен поет; и нет такой души на корабле, говорят, которая бы не ужасалась от страха, в онемение даже приходят. Вот это – служба.
Погуляев . Что они говорят?
Кисельников . Добрые люди, друг мой, добрые люди; ты критику-то оставь. Они – люди неученые, это правда; зато сердце у них лучше нашего. Подойдем к ним, я тебя познакомлю. (Подходят .)
Боровцов . Вот и жених. Где это ты запропал? Посмотри, невеста-то уж плачет, что давно не видала.
Глафира . Ах, что вы, тятенька! Даже совсем напротив.
Боровцов . А ты, дура, нарочно заплачь, чтоб ему было чувствительнее.
Кисельников . Вот позвольте познакомить вас с моим товарищем.
Боровцов . Оно конечно, без товарищев нельзя; только уж женатому-то надо будет от них отставать; потому от них добра мало. А как ваше имя и отчество?
Погуляев . Антон Антоныч Погуляев.
Боровцов . Так-с. Состояние имеете?
Погуляев . Нет.
Боровцов . Плохо. Значит, вы моему зятю не компания.
Кисельников . Это все равно, мы с ним с детства друзья.
Переярков . Вы кончалой?
Погуляев . Да, то есть я кончил курс.
Переярков . Ну, я про то-то и спрашиваю. Из разночинцев?
Погуляев . Из разночинцев.
Переярков . Из мещан или из приказных детей?
Погуляев . Мой отец был учитель.
Переярков . Ну, все одно что из приказных. Теперь разночинцам дорога, кто кончит в университете.
Турунтаев . Вы в военную! Через полгода офицер, дворянин, значит; вы грамотей, так, пожалуй, казначеем сделают; послужите, роту дадут; наживите денег да крестьян купите – свои рабы будут. Вы ведь не из дворян, так это вам лестно.
Переярков . Хорошо и в штатскую. Я до титулярного-то двадцать пять лет служил, а вас, гляди, года через четыре произведут.
Погуляев . Я не думаю служить.
Переярков . Не одобряю.
Погуляев . В учителя хочу.
Переярков . Ребятишек сечь? Дело! Та же служба. Только как вы характером? Строгость имеете ли?
Турунтаев . Пороть их, канальев! Вы как будете: по субботам или как вздумается, дня положенного не будет? Ведь методы воспитания разные. Нас, бывало, все по субботам.
Погуляев . Уж я, право, не знаю.
Турунтаев . Нет, вы не годитесь в учителя, и в военную не годитесь – я по глазам вижу. Вы лучше в штатскую.
Кисельников . Погулять бы теперь.
Боровцов . Нет, уж мы, брат, нагулялись. Гуляйте вот с женой, с дочерью, а мы пойдем посидим, отдохнем.
Боровцов, Переярков и Турунтаев уходят.
ЯВЛЕНИЕ ШЕСТОЕ
Боровцова, Глафира, Погуляев и Кисельников.
Боровцова . Куда еще гулять! Я уж и так ноги отходила.
Кисельников . Сядьте, маменька, тут вот на скамеечку, мы подле вас будем.
Погуляев (Глафире ). Вы очень любите своего жениха?
Глафира молчит.
Что же вы мне не отвечаете?
Боровцова . А ты скажи: «Столько, мол, люблю, сколько мне следовает».
Глафира . Как же я могу про свои чувства говорить посторонним! Я могу их выражать только для одного своего жениха.
Кисельников . Какова скромность!
Боровцова . Вы про любовь-то напрасно. Она этого ничего понимать не может, потому что было мое такое воспитание.
Погуляев . А как же замуж выходить без любви? Разве можно?
Боровцова . Так как было согласие мое и родителя ее, вот и выходит.
Погуляев . Вы чем изволите заниматься?
Глафира . Вы, может быть, это в насмешку спрашиваете?
Погуляев . Как же я смею в насмешку?
Боровцова . Нынче всё больше стараются, как на смех поднять. Хоть не говори ни с кем.
Глафира . Обыкновенно чем барышни занимаются. Я вышиваньем занимаюсь.
Погуляев . Что ж вы вышиваете?
Глафира . Что на узоре нарисовано: два голубя.
Погуляев . А еще чем? Неужели только одним вышиваньем?
Глафира . Маменька, что же мне еще ему говорить?
Кисельников . Ну что ты пристал! Этак, конечно, сконфузить можно.
Погуляев . Я и не думал конфузить, я сам всегда конфужусь.
Глафира . Вы к нам будете с Кирилой Филиппычем приходить или так только?
Погуляев . Если позволите.
Кисельников . Придем непременно, завтра же.
Глафира . Мы будем в фанты играть.
Боровцова . Да, приходите с девушками поиграть, а то у нас молодых-то парней мало; молодцов зовем, так те при хозяевах-то не смеют.
Погуляев . Да я в фанты играть не умею.
Глафира . Мы выучим. В фантах можно с девушками целоваться.
Боровцова . Да, у нас запросто.
Кисельников . Ты только побывай раз, потом сам проситься будешь. Ты что ни говори, лучше этих тихих, семейных удовольствий ничего быть не может.
Погуляев . Ну нет, есть кой-что и лучше этого.
Боровцова . Это танцы-то, что ли? Так ну их! Муж терпеть не может.
Глафира . Теперь я вас не буду бояться, потому что вы будете к нам вхожи в дом; а то я думала, что вы так только, посмеяться хотите. Я думала, что вы гордые.
Погуляев . Отчего же вы так думали?
Глафира . Ученые все гордые. Вот у нас рядом студент живет, так ни с кем из соседей не знаком и никому не кланяется.
Погуляев . Должно быть, у него занятий много, времени нет для знакомств.
Кисельников . Нет, так дикарь какой-то.
Глафира . Как времени не быть! Ведь с портнихами знаком же, к ним ходит часто. Его спрашивали, отчего он не хочет с хорошими барышнями познакомиться?
Погуляев . Что же он?
Глафира . «Они, говорит, глупы очень, мне с ними скучно». И выходит, что он – невежа и гордый.
Погуляев . Ну, конечно, невежа.
Боровцова . Да ты сам-то, батюшка, не таков ли?
Кисельников . Нет, маменька, что вы!
Боровцова . Ох, трудно вам верить-то!
Кисельников . Какая простота! Какая невинность!
Боровцова . Ну пойдем, Глаша!
Глафира . Пойдемте, маменька.
Кисельников (подходя к Боровцовой ). Прощайте, маменька. Я к вам завтра часов с пяти.
Глафира (Погуляеву ). Прощайте. Приходите завтра, не обманите. (Тихо .) У меня есть подруга, очень хороша собой, у ней теперь никого нет в предмете, я вас завтра познакомлю, только чтобы секрет. Вы смелей, не конфузьтесь. (Отходит к Боровцовой .)
Боровцова . Ты и приятеля-то приводи.
Кисельников . Хорошо, маменька, придем вместе.
Боровцова и Глафира уходят.
ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Кисельников и Погуляев.
Кисельников . Ну, что скажешь?
Погуляев . Ха, ха, ха! да это черт знает что такое! Это – безобразие в высшей степени!
Кисельников . Это тебе потому кажется безобразием, что ты совсем отвык от семейной жизни.
Погуляев . Да какая ж это семейная жизнь? Это – невежество и больше ничего.
Кисельников . Так вдруг тебе показалось, а ты вглядись хорошенько.
Погуляев . Не вглядеться, а втянуться нужно; я понимаю, что можно втянуться, только потом уж и не вылезешь. Если уж тебе пришла охота жениться, так бери девушку хотя не богатую, да только из образованного семейства. Невежество – ведь это болото, которое засосет тебя! Ты же человек нетвердый. Хоть на карачках ползи, хоть царапайся, да только старайся попасть наверх, а то свалишься в пучину, и она тебя проглотит.
Кисельников . Что за фантазии!
Погуляев . Послушай, вот тебе мой совет: загуляй лучше – может быть, и позабудешь об невесте либо приедешь туда пьяный, и тебя прогонят, откажут тебе – это еще может тебя спасти. Напьешься – проспишься, а женишься, уж не воротишь.
Кисельников . Что ты ни говори, я уж решился – это дело кончено. Прощай.
Погуляев . Прощай! Я первый буду рад, если мои слова не сбудутся.
СЦЕНА II
ЛИЦА:
Кисельников , 29 лет.
Глафира , 25 лет.
Лизанька , дочь их, 6 лет.
Боровцов , 47 лет.
Боровцова .
Анна Устиновна , мать Кисельникова.
Переярков .
Турунтаев .
Погуляев .
Аксинья , кухарка Кисельникова.
Небогатая комната в квартире Кисельникова. Между 1-й сценой и 2-й проходит 7 лет.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Глафира, Кисельников и дочь.
Кисельников . Убери дочь-то! Что она здесь толчется! Нет у них детской, что ли? Уж и так все уши прожужжали; а тут, того гляди, гости приедут.
Глафира . Твои ведь дети-то!
Кисельников . Так что ж, что мои?
Глафира . Ну, так и нянчайся с ними.
Кисельников . А ты-то на что! У меня есть дела-то поважнее.
Глафира . Я твоих важных делов и знать не хочу; а ты не смей обижать детей, вот что!
Кисельников . Кто их обижает?
Глафира . Лизанька, плюнь на отца.
Лизанька плюет.
Скажи: папка дурак.
Лизанька . Папка дурак.
Кисельников . Что ты это? Чему ты ее учишь?
Глафира . Да дурак и есть. Ты как об детях-то понимаешь? Ангельские это душки или нет?
Кисельников . Ну, так что ж!
Глафира . Ну, и значит, что ты дурак. Заплачь, Лизанька, заплачь.
Лизанька плачет.
Громче плачь, душенька! Пусть все услышат, как отец над вами тиранствует.
Кисельников (зажимая уши, кричит ). Вы мои тираны, вы!
Глафира . Кричи еще шибче, чтоб соседи услыхали, коли стыда в тебе нет. Пойдем, Лизанька. (Мужу .) Ты погоди, я тебе это припомню. (Дочери .) Да что же ты нейдешь, мерзкая девчонка! Как примусь я тебя колотить.
Кисельников . Это ангельскую-то душку?
Глафира . А тебе что за дело? Моя дочь, я ее выходила, а не ты. Вот назло же тебе прибью в детской. Вот ты и знай! (Уходит с дочерью .)
Кисельников . Ишь ты какая! Ишь ведь какая взбалмошная! Ох, ругать бы ее, да ругать хорошенько. Сегодня нельзя браниться-то с ней, грех – день ее ангела. Уж сегодня пусть привередничает – ее день. Сегодня можно и стерпеть. Что ж не стерпеть. Невелик барин-то, чтоб не стерпеть! Эх, дела, дела! (Долго стоит задумавшись. Потихоньку запевает .)
Во саду ли, в огороде
Девушка гуляла.
Входит Глафира.
Глафира . Обидел жену, а сам песни поет; хорош муж!
Кисельников (громче ).
Она ростом невеличка,
Лицом круглоличка.
Глафира . Что ж ты, на смех, что ли? Ишь какую моду выдумал!
Кисельников . Да уж мне только и осталось: либо взвыть голосом от вас, либо песни петь.
Глафира . А мне что делать! Я вот нынче именинница, а ты мне что подаришь?
Кисельников . А где деньги-то?
Глафира . А мне какое дело! Зачем же ты меня брал из богатого дому, коли у тебя денег нет; я к такой жизни не привыкла.
Кисельников . У меня деньги были, твой же отец взял.
Глафира . И преотлично сделал, а то бы ты их давно промотал.
Кисельников . А ему какое дело? Деньги-то мои, что хочу, то с ними и делаю. А он не то что денег, и процентов не платит. Насилу выпросишь рублей пятнадцать или двадцать, да еще после попрекает да ломается. Я, говорит, тебе в твоей бедности помогаю.
Глафира . Так тебе и надо. Отдай тебе деньги-то, так ты, пожалуй, и жену-то бросишь.
Кисельников . Где уж бросить, когда пятеро детей. Нет уж, надел петлю, да и концы вам отдал, тяните теперь, пока совсем задушите. Ты говоришь, что ты из богатого дому; а много ль за тобой дали-то! Обещали шесть тысяч, а много ли дали?
Глафира . Ты за счастье считай, что я за тебя пошла-то; с тысячами-то я бы в десять раз лучше тебя нашла. За меня какой полковник-то сватался! Как я была влюблена-то! До самой страсти! Да не отдали, оттого что очень в карты играет.
Кисельников . Зачем же ты шла за меня?
Глафира . Выдали, так и пошла. Известно, глупа была. Тятенька-то думал, что ты – деловой, что ты – себе на прожитие достанешь.
Кисельников . Где ж я достану? На нашей службе немного добудешь. Что ж мне – воровать, что ли?
Глафира . А мне какое дело. Я с тобой и говорить-то не хочу. Ты еще у меня должен прощенье просить, а то я с тобою две недели слова не скажу. При гостях нарочно буду от тебя отворачиваться, пусть тятенька с маменькой посмотрят.
Кисельников . Ну, уж ты этого-то, пожалуйста, не делай…
Глафира . А! Тебе это не нравится! Так вот нарочно ж буду, нарочно!
Кисельников . Глаша, ну я прошу тебя! Что хорошего, разговор пойдет.
Глафира . Так проси прощенья.
Кисельников . Ну, прости меня.
Глафира . Целуй ручку, да вперед не смей со мной спорить никогда.
Кисельников . Ну, не буду.
Глафира . Где ж тебе со мной спорить! Ты помни, что я в тысячу раз тебя умнее и больше тебя понимаю. Мной только и дом-то держится.
Кисельников . Ну, хорошо, хорошо! А где маменька?
Глафира . Известно, в детской. Где ж твоей маменьке быть! Пусть хоть детей нянчит, все-таки не даром хлеб ест.
Кисельников . Как же даром? Ведь мы в ее доме-то живем.
Глафира . Вот опять с тобой ругаться надо. Сколько раз я тебе говорила, чтоб ты дом на мое имя переписал. Вот и выходит, что ты меня не любишь, а все только словами обманываешь, как сначала, так и теперь. Для матери все, а для жены ничего.
Кисельников . Да что все-то? Ведь это – ее дом-то, собственный!
Кирилл Филиппыч Кисельников , молодой человек, 22 лет .
Антон Антоныч Погуляев , студент, кончивший курс, 21 года .
Пуд Кузьмич Боровцов , купец, 40 лет .
Дарья Ивановна , жена его .
Глафира Пудовна , их дочь, 18 лет .
Луп Лупыч Переярков , чиновник .
Ион Ионович Турунтаев , военный в отставке .
Гуляющие обоего пола .
Нескучный сад. Луг между деревьями; впереди дорожка и скамья; в глубине дорожка, за дорожкой деревья и вид на Москву-реку. Около 30 лет назад.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Проходят купцы с женами.
Купец . Ай да Мочалов! Уважил.
Жена . Только уж эти представления смотреть уж очень жалостно; так что уж даже чересчур.
Купец . Ну да, много ты понимаешь!
Жена . Чего ж тут не понимать-то! Известное дело, всё от приятелев; это мы и прежде знали.
2-й купец . Уж точно что уважил. Не жаль деньги заплатить.
1-й купец . Как написано, что «жизнь игрока», так он точно игрока и представил.
Жена . С кем поведешься, таков и сам будешь. Вот теперича Мочалов связался с этим… как его…
2-й купец . С Валмиром.
Жена . Ну, там, как ни на есть. Связался с ним, ну и в бедность пришел, и все такое.
2-й купец . И даже в уголовном деле попался. Это вы верно, что от приятелев. От кого мы занимаемся дурному чему-нибудь? Самому не выдумать; потому и в голову не придет. А все от других.
1-й купец . И все это вы пустяки говорите. Всякий себе сам виноват. Коли я добрый человек да имею свой разум, так что мне приятели? Все одно, что ничего. А коли я дурак либо мошенник, да ежели начал распутничать, так уж ничто делать, что на приятелей сворачивать.
2-й купец . Но однако ж…
1-й купец . Что «однако ж»? Стой твердо, потому один отвечать будешь! Ответчика за себя не поставишь. Как жил, что делал? Так и так, мол, приятели. А у тебя есть своя голова на плечах? Закон знаешь? Ну, и шабаш, и кончен разговор.
Жена . А другой человек увлекательный?
1-й купец . Ну так что ж! Ну, туда ему и дорога! Не будь увлекательный.
Жена . Да ведь жалко.
1-й купец . Ничего не жалко. Знай край, да не падай! На то человеку разум дан. (Проходят.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Погуляев и несколько студентов.
Погуляев . А как хорош был сегодня Мочалов. Только жаль, что пьеса плоха.
1-й студент . Сухая пьеса. Голая мораль.
2-й студент . Все эффекты, все ужасы нарочно прибраны, как на подбор. Вот, мол, если ты возьмешь карты в руки, так убьешь своего отца, потом сделаешься разбойником, да мало этого, убьешь своего сына.
1-й студент . Какая это пьеса! Это вздор, о котором говорить не стоит. «Черт не так страшен, как его пишут». Черта нарочно пишут страшнее, чтоб его боялись. А если черту нужно соблазнить кого-нибудь, так ему вовсе не расчет являться в таком безобразном виде, чтоб его сразу узнали.
Все (смеются) . Да, это правда.
Входит Кисельников, щегольски одетый
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Погуляев, Кисельников и студенты.
Погуляев . А, друг любезный! Как я тебя давно не видал!
1-й студент . Где ты пропадал?
2-й студент . Какой ты розовый, веселый! Я тебя два года не видал.
Погуляев . Ты не кончил курса?
Кисельников . Не кончил.
Погуляев . Отчего же?
Кнсельников . Да так, не кончил, да и все тут. Впрочем, я занимаюсь, я много занимаюсь; а так, некогда было. Я буду держать на кандидата. Впрочем, я еще это все успею.
1-й студент . Какой вечер превосходный!…
Кисельников . Удивительный вечер! Воздух какой! Что за нега! Я теперь, когда стал свободным человеком, весь отдаюсь природе, наслаждаюсь ею вполне. Вы этой прелести не знаете, вы люди ученые, занятые.
Погуляев . Ты совсем переменился, тебя и узнать трудно.
Кисельников . Что же, я лучше стал или хуже?
Погуляев . Не знаю, как сказать! Только жаль, что ты бросил университет.
Кисельников . Нельзя было оставаться. Вы послушайте, я вам все расскажу. Отец у меня был строгий, капризный старик, не пускал меня никуда из дому, не давал мне ни копейки денег. По вечерам насильно заставлял меня сидеть за лекциями. Все это мне надоело и опротивело донельзя. В прошлом году он умер и оставил мне порядочное состояние. Вдруг в моем распоряжении довольно денег, а главное – свобода; ну, разумеется, я сейчас же захотел воспользоваться свободой, немного развлечься, погулять; таким образом я мало-помалу отстал от университета. Впрочем, я догоню, стоит только заняться… Стихи пишу от скуки, выходит недурно.
2-й студент . Что же ты думаешь с собой делать?
Кисельников . Вот выдержу на кандидата, поеду в Петербург, поступлю на службу. А приятно пожить на свободе!
1-й студент . Свобода свободой, а все же надо делать что-нибудь, без этого нельзя.
Кисельников . Разумеется. Я непременно займусь делом; теперь у меня голова занята.
Погуляев . Чем это?
Кисельников . Как бы тебе это сказать? Ну, просто, я влюблен без памяти.
2-й студент . Вот как! Ну, что же, и счастливо?
Кисельников . Да, конечно.
Погуляев . О, брат, твоя жизнь завидная.
Кисельников . Да, именно, мне можно позавидовать. Дня через два и свадьба.
Погуляев . Так скоро?
Кисельников . Чего ж ждать-то! Теперь и жить, пока молоды.
1-й студент . Да ведь ты еще не доучился, ты сам сознаешься. По-моему, нужно сначала доучиться, да потом себе определенное положение найти, тогда уж и жениться. А главное-то – нужно средства иметь.
Кисельников . У меня средства есть.
2-й студент . А позволь спросить, какие?
Кисельников . Свой домик есть, тысяч семь денег.
Погуляев . Долго ли же их прожить, ничего-то не приобретая?
Кисельников . За женой возьму, тесть обещал шесть тысяч.
1-й студент . Во-первых, обещания не всегда исполняются, а во-вторых, с деньгами нужно обращаться умеючи; или они у тебя будут лежать без всякой пользы, или ты их проживешь скоро.
Кисельников . У меня тесть деловой человек, я отдам ему деньги на его обороты, он мне будет проценты платить.
Погуляев . А его обороты лопнут, что тогда?
Кисельников . Этого быть не может… он – купец известный.
2-й студент . А по-моему, нет ничего лучше как жить на свои трудовые.
Кисельников . И я буду трудиться, буду служить.
Погуляев . А много ли ты получишь, не конча-то курса, не имея чина? Сто, двести рублей, не больше. Заведутся дети, будет нужда-то подталкивать, сделаешься неразборчив в средствах, руку крючком согнешь. Ах, скверно!
Кисельников . Ну, вот какие мрачные картины! Главное, что мне нравится в семействе моего тестя, это патриархальность. Сам я человек смирный…
1-й студент . Да ведь патриархальность – добродетель первобытных народов. В наше время нужно дело делать, нужны и другие достоинства, кроме патриархальности.
2-й студент . Патриархальность-то хороша под кущами, а в городах нужно пожинать плоды цивилизации.
Кисельников . Ну, да во всяком случае я уж решился; что сделано, того не воротишь. (Погуляеву.) А ты что думаешь с собой делать?
Александр Николаевич Островский.
ЛИЦА:
Кирилл Филиппыч Кисельников , молодой человек, 22 лет .
Антон Антоныч Погуляев , студент, кончивший курс, 21 года .
Пуд Кузьмич Боровцов , купец, 40 лет .
Дарья Ивановна , жена его .
Глафира Пудовна , их дочь, 18 лет .
Луп Лупыч Переярков , чиновник .
Ион Ионович Турунтаев , военный в отставке .
Гуляющие обоего пола .
Нескучный сад. Луг между деревьями; впереди дорожка и скамья; в глубине дорожка, за дорожкой деревья и вид на Москву-реку. Около 30 лет назад.
ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ
Проходят купцы с женами.
Купец . Ай да Мочалов! Уважил.
Жена . Только уж эти представления смотреть уж очень жалостно; так что уж даже чересчур.
Купец . Ну да, много ты понимаешь!
Жена . Чего ж тут не понимать-то! Известное дело, всё от приятелев; это мы и прежде знали.
2-й купец . Уж точно что уважил. Не жаль деньги заплатить.
1-й купец . Как написано, что «жизнь игрока», так он точно игрока и представил.
Жена . С кем поведешься, таков и сам будешь. Вот теперича Мочалов связался с этим… как его…
2-й купец . С Валмиром.
Жена . Ну, там, как ни на есть. Связался с ним, ну и в бедность пришел, и все такое.
2-й купец . И даже в уголовном деле попался. Это вы верно, что от приятелев. От кого мы занимаемся дурному чему-нибудь? Самому не выдумать; потому и в голову не придет. А все от других.
1-й купец . И все это вы пустяки говорите. Всякий себе сам виноват. Коли я добрый человек да имею свой разум, так что мне приятели? Все одно, что ничего. А коли я дурак либо мошенник, да ежели начал распутничать, так уж ничто делать, что на приятелей сворачивать.
2-й купец . Но однако ж…
1-й купец . Что «однако ж»? Стой твердо, потому один отвечать будешь! Ответчика за себя не поставишь. Как жил, что делал? Так и так, мол, приятели. А у тебя есть своя голова на плечах? Закон знаешь? Ну, и шабаш, и кончен разговор.
Жена . А другой человек увлекательный?
1-й купец . Ну так что ж! Ну, туда ему и дорога! Не будь увлекательный.
Жена . Да ведь жалко.
1-й купец . Ничего не жалко. Знай край, да не падай! На то человеку разум дан. (Проходят.)
ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ
Погуляев и несколько студентов.
Погуляев . А как хорош был сегодня Мочалов. Только жаль, что пьеса плоха.
1-й студент . Сухая пьеса. Голая мораль.
2-й студент . Все эффекты, все ужасы нарочно прибраны, как на подбор. Вот, мол, если ты возьмешь карты в руки, так убьешь своего отца, потом сделаешься разбойником, да мало этого, убьешь своего сына.
1-й студент . Какая это пьеса! Это вздор, о котором говорить не стоит. «Черт не так страшен, как его пишут». Черта нарочно пишут страшнее, чтоб его боялись. А если черту нужно соблазнить кого-нибудь, так ему вовсе не расчет являться в таком безобразном виде, чтоб его сразу узнали.
Все (смеются) . Да, это правда.
Входит Кисельников, щегольски одетый
ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ
Погуляев, Кисельников и студенты.
Погуляев . А, друг любезный! Как я тебя давно не видал!
1-й студент . Где ты пропадал?
2-й студент . Какой ты розовый, веселый! Я тебя два года не видал.
Погуляев . Ты не кончил курса?
Кисельников . Не кончил.
Погуляев . Отчего же?
Кнсельников . Да так, не кончил, да и все тут. Впрочем, я занимаюсь, я много занимаюсь; а так, некогда было. Я буду держать на кандидата. Впрочем, я еще это все успею.
1-й студент . Какой вечер превосходный!…
Кисельников . Удивительный вечер! Воздух какой! Что за нега! Я теперь, когда стал свободным человеком, весь отдаюсь природе, наслаждаюсь ею вполне. Вы этой прелести не знаете, вы люди ученые, занятые.
Погуляев . Ты совсем переменился, тебя и узнать трудно.
