Главная › Рождение ребенка › Шантарам краткое содержание по главам. Описание книги «Шантарам»

Шантарам краткое содержание по главам. Описание книги «Шантарам»

Очень кратко Человек, сбежавший из самой охраняемой тюрьмы Австралии, попадает в Бомбей, где становится приближённым главы мафиозной группировки.

Часть первая

Рассказчик, сбежавший из тюрьмы и скрывающийся под именем Линдсея Форда, приезжает в Бомбей, где знакомится с Прабакером - маленьким человечком с огромной лучезарной улыбкой, «лучшим гидом города». Он находит Форду дешёвое жильё и берётся показать чудеса Бомбея.

Из-за сумасшедшего движения на улицах Форд чуть не попадает под двухэтажный автобус. Его спасает красивая зеленоглазая брюнетка Карла.

Её большие глаза поражали своей интенсивной зеленью. Такими зелёными бывают деревья в ярких живописных снах. Таким зелёным было бы море, если бы оно могло достичь совершенства.

Карла часто бывает в баре «Леопольд». Вскоре Форд становится завсегдатаем этого полукриминального бара и понимает, что Карла тоже занимается каким-то теневым бизнесом.

Форд начинает дружить с Прабакером. С Карлой он встречается часто, и с каждым разом всё сильнее влюбляется в неё. В течение трёх последующих недель Прабакер показывает Форду «настоящий Бомбей» и учит говорить на хинди и маратхи - основных индийских наречиях. Они посещают рынок, где торгуют детьми-сиротами, и хоспис, где доживают свой век смертельно больные люди.

Показывая всё это, Прабакер словно проверяет Форда на прочность. Последней проверкой становится поездка в родную деревню Прабакера.

В городе можно прожить, зажав свои израненные сердце и душу в кулаке, но в деревне они должны открыто светиться в твоих глазах.

Форд живёт в его семье полгода, работает на общественных полях и помогает местному учителю проводить уроки английского языка. Мать Прабакера называет его Шантарам, что в переводе означает «мирный человек». Форда уговаривают остаться в качестве учителя, но он отказывается.

По дороге в Бомбей его избивают и грабят. Не имея средств к существованию, Форд становится посредником между иностранными туристами и местными торговцами гашиша и селится в трущобе Прабакера.

Во время экскурсии к «стоячим монахам» - людям, давшим обет никогда не садиться и не ложиться - на Форда и Карлу нападает вооружённый человек, обкурившийся гашиша. Безумца быстро нейтрализует незнакомец, назвавшийся Абдуллой Тахери.

В трущобах происходит пожар. Умея оказывать первую помощь, Форд начинает лечить ожоги. Во время пожара он находит своё место - становится врачом.

Часть вторая

Из самой охраняемой австралийской тюрьмы Форд сбежал посреди бела дня через дыру в крыше здания, где жила охрана. Здание ремонтировалось, а Форд входил в ремонтную бригаду, поэтому охранники не обратили на него внимания. Он бежал, чтобы спастись от ежедневных жестоких побоев.

Ничто так не ожесточает человеческое сердце, как правоохранительная система.

Тюрьма снится Форду по ночам. Чтобы не видеть этих снов, он каждую ночь бродит по притихшему Бомбею. Он стыдится, что живёт в трущобе, и с прежними друзьями не встречается, хотя и скучает по Карле. Форд полностью поглощён ремеслом врачевателя.

Во время ночной прогулки Абдулла знакомит Форда с одним из главарей бомбейской мафии Абдель Кадер Ханом. Этот красивый немолодой человек, всеми уважаемый мудрец, разделил город на районы, каждым из которых руководит совет криминальных баронов. В народе его называют Кадербхаем. Форд близко сошёлся с Абдуллой. Потеряв навсегда жену и дочь, Форд видит в Абдулле брата, а в Кадербхае - отца.

Дружба - это тоже своего рода лекарство, и рынок, на котором её можно достать, тоже бывает чёрным.

С той ночи самодеятельная клиника Форда исправно снабжается лекарствами и медицинскими инструментами. Прабакеру не нравится Абдулла - обитатели трущоб считают его наёмным убийцей. Кроме клиники, Форд занимается посредничеством, что приносит ему приличный доход.

Проходит четыре месяца. Форд изредка видит Карлу, но не подходит к ней, стыдясь своей бедности. Карла приходит к нему сама. Они обедают на 23 этаже строящегося Всемирного Торгового Центра, где рабочие устроили посёлок с сельскохозяйственными животными - «Небесную деревню». Там Форд узнаёт о Сапне - неизвестном мстителе, жестоко убивающем богачей Бомбея.

Форд помогает Карле вызволить её подругу Лизу из Дворца, публичного дома мадам Жу, который пользуется дурной славой. По вине этой таинственной женщины когда-то погиб возлюбленный Карлы. Прикинувшись сотрудником американского посольства, который желает выкупить девушку от имени её отца, Форд вырывает Лизу из лап мадам. Форд признаётся Карле в любви, но она ненавидит любовь.

Часть третья

В трущобах начинается эпидемия холеры, которая вскоре охватывает посёлок. Шесть дней Форд сражается с болезнью, а Карла ему помогает. Во время краткого отдыха она рассказывает Форду свою историю.

Карла Саарнен родилась в Базеле, в семье художника и певицы. Отец погиб, через год мать отравилась снотворным, и девятилетнюю девочку забрал дядя из Сан-Франциско. Он погиб через три года, и Карла осталась с тёткой, которая не любила девочку и лишала её самого необходимого. Старшеклассница Карла подрабатывала приходящей нянькой. Отец одного из детей изнасиловал её, и заявил, что Карла его спровоцировала. Тётка приняла строну насильника и выгнала пятнадцатилетнюю сироту из дому. С тех пор любовь стала недоступна для Карлы. В Индию она попала, познакомившись в самолёте с индийским бизнесменом.

Остановив эпидемию, Форд выбирается в город, чтобы немного заработать.

Я обожаю деньги, но не переношу их запаха. Чем больше я им радуюсь, тем тщательнее приходится после этого мыть руки.

Одна из подруг Карлы, Улла, просит его встретиться с каким-то человеком у «Леопольда» - она боится идти на встречу одна. Форд чувствует опасность, но соглашается. За несколько часов до встречи Форд видится с Карлой, они становятся любовниками.

По дороге к «Леопольду» Форда арестовывают. Три недели он сидит в переполненной камере полицейского участка, а потом попадает в тюрьму. Регулярные побои, кровососущие насекомые и голод за несколько месяцев истощают его силы. Весточку на волю Форд отправить не может - всех, кто пытается ему помочь, жестоко избивают. Кадербхай сам узнаёт, где Форд, и платит за него выкуп.

После тюрьмы Форд начинает работать на Кадербхая. Карлы в городе уже нет. Форда тревожит: не решила ли она, что он сбежал. Он хочет узнать, кто виноват в его несчастьях.

Форд занимается контрабандным золотом и фальшивыми паспортами, много зарабатывает и снимает приличную квартиру. С друзьями по трущобе он встречается редко, и ещё ближе сходится с Абдуллой.

После гибели Индиры Ганди в Бомбее наступают неспокойные времена. Форд находится в международном розыске, и от тюрьмы его защищает только влияние Кадербхая.

Когда ты живёшь вне закона, в твоём смехе всегда слышится эхо лжи, каждое проявление любви становится отчасти воровством.

Форд узнаёт, что в тюрьму он попал по доносу какой-то женщины.

Форд встречается с Лизой Картер, которую когда-то спас из притона мадам Жу. Избавившись от наркозависимости, девушка работает в Болливуде. В тот же день он встречает и Уллу, но та ничего не знает о его аресте.

Форд находит Карлу на Гоа, где они проводят неделю. Он рассказывает любимой, что занимался вооружённым грабежом, чтобы достать деньги на наркотики, к которым пристрастился, когда потерял дочь. В последнюю ночь она просит Форда бросить работу у Кадербхая и остаться с ней, но он не терпит давления и уезжает.

В городе Форд узнаёт, что Сапна жестоко убил одного из совета мафии, а в тюрьму его посадила иностранка, живущая в Бомбее.

Часть четвёртая

Под руководством Абдула Гани Форд занимается фальшивыми паспортами, совершая авиаперелёты как в пределах Индии, так и за её границы. Ему нравится Лиза, но сблизиться с ней мешают воспоминания об исчезнувшей Карле.

Прабакер женится. Форд дарит ему лицензию таксиста. Через несколько дней погибает Абдулла. Полиция решает, что он и есть Сапна, и Абдуллу расстреливают перед полицейским участком. Затем Форд узнаёт об аварии, в которую попал Прабакер. В его такси въехала ручная тележка, гружёная стальными брусьями. Прабакеру снесло нижнюю половину лица, он трое суток умирал в больнице.

Потеряв самых близких друзей, Форд впадает в глубокую депрессию.

Сказать, что у человека в душе, можно лишь после того, как начнёшь отнимать у него одну надежду за другой.

Три месяца он проводит в опиумном притоне под воздействием героина. Карла и Назир, телохранитель Кадербхая, который всегда недолюбливал Форда, отвозят того в домик на побережье и помогают избавиться от наркозависимости.

Кадербхай уверен, что Абдулла не был Сапной - его оклеветали враги. Он собирается доставить боеприпасы, запчасти и медикаменты к Кандагару, осаждённому русскими. Эту миссию он намерен выполнить сам, и зовёт Форда с собой. Афганистан полон враждующих племён. Чтобы добраться до Кандагара, Кадербхаю нужен иностранец, способный притвориться американским «спонсором» афганской войны. Эта роль выпадает Форду.

Перед отъездом Форд проводит с Карлой последнюю ночь. Карла хочет, чтобы Форд остался, но не может признаться ему в любви.

В пограничном городе формируется ядро отряда Кадербхая. Перед отъездом Форд узнаёт, что в тюрьму его засадила мадам Жу. Он хочет вернуться и отомстить мадам. Кадербхай рассказывает Форду, как в юности его выгнали из родной деревни. В пятнадцать лет он убил человека, и возбудил межклановую войну. Она закончилась только после исчезновения Кадербхая. Теперь он хочет вернуться в деревню под Кандагаром и помочь своей родне.

Через афганскую границу, по горным ущельям отряд ведёт Хабиб Абдур Рахман, помешанный на мести русским, которые вырезали его семью. Кадербхай платит дань вождям племён, территорию которых пересекает отряд. В ответ вожди снабжают их свежими продуктами и кормом для лошадей. Наконец отряд добирается до лагеря моджахетов. За время пути Хабиб теряет разум, убегает из лагеря и начинает свою собственную войну.

Люди делятся на тех, кто убивает, чтобы выжить, и тех, кто живёт, чтобы убивать.

Всю зиму отряд ремонтирует оружие для афганских партизан. Наконец Кадербхай приказывает готовиться к возвращению домой. Вечером перед отъездом Форд узнаёт, что Карла работала на Кадербхая - искала иностранцев, которые могли ему пригодится. Так она нашла и Форда. Знакомство с Абдуллой и встреча с Карлой были подстроены. Клиника в трущобах использовалась, как испытательный полигон для контрабандных лекарств. Знал Кадербхай и о тюремном заключении Форда - мадам Жу помогала ему договариваться с политиками взамен на его арест.

В ярости Форд отказывается сопровождать Кадербхая. Его мир рушится, однако ненавидеть Кадербхая и Карлу он не может, поскольку ещё любит их.

Через три дня Кадербхай погибает - его отряд попадает в силки, расставленные для поимки Хабиба. В тот же день лагерь обстреливают, уничтожают запасы топлива, еды и медикаментов. Новый глава отряда считает, что обстрел лагеря - это продолжение охоты на Хабиба.

После очередного миномётного обстрела в живых остаётся девять человек. Лагерь окружён, и раздобыть еду они не могут, а отправленные ими разведчики пропадают.

Хороший солдат не тот, который может чёрт знает что натворить, а тот, который может всё вытерпеть.

Внезапно появившийся Хабиб сообщает, что юго-восточное направление свободно, и отряд решает пробиваться.

Накануне прорыва человек из отряда убивает Хабиба, обнаружив на его шее цепочки, принадлежавшие пропавшим разведчикам. Во время прорыва Форд получает контузию выстрелом из миномёта.

Часть пятая

Форда спасает Назир. У Форда повреждена барабанная перепонка, изранено тело и обморожены кисти рук. В походном пакистанском госпитале, куда переправили отряд люди из дружественного племени, их не ампутировали только благодаря Назиру.

Шесть недель Назир и Форд добираются до Бомбея. Назир должен выполнить последний приказ Кадербхая - убить какого-то человека. Форд же мечтает отомстить мадам Жу. Он узнаёт, что Дворец разграблен и сожжён толпой, а мадам обитает где-то в недрах этих развалин. Убивать мадам Форд не стал - она уже побеждена и сломлена.

Назир убивает Абдула Гани. Он считал, что Кадербхай тратит на войну слишком много денег, и использовал Сапну, чтобы убрать своих соперников.

Вскоре весь Бомбей узнаёт о гибели Кадербхая. Членам его группировки приходится временно залечь на дно. Междоусобицы, связанные с переделом власти, заканчиваются. Форд снова занимается фальшивыми документами, а с новым советом связывается через Назира.

Форд тоскует по Абдулле, Кадербхаю и Прабакеру. Его роман с Карлой завершён - она вернулась в Бомбей с новым другом.

В любой жизни, как бы полно или, наоборот, убого она ни была прожита, нет ничего мудрее неудачи и нет ничего яснее печали.

От одиночества Форда спасает роман с Лизой. Она рассказывает, что Карла сбежала из США, убив мужчину, который её изнасиловал. Сев в самолёт на Сингапур, она встретила Кадербхая и начала работать на него.

После рассказа Лизы Форда охватывает глубокая тоска. Он подумывает о наркотиках, когда вдруг появляется Абдулла, живой и здоровый. После встречи с полицией Абдуллу выкрали из участка и отвезли в Дели, где целый год лечили от почти смертельных ран. В Бомбей он вернулся, чтобы уничтожить оставшихся членов банды Сапны.

Группировка по-прежнему не занимается наркотиками и проституцией - это вызывало отвращение у Кадербхая. Однако некоторые члены склоняются к торговле наркотиками под нажимом лидера соседней группы Чухи.

Форд наконец признаёт, что он сам разрушил свою семью, и мирится с этой виной. Он почти счастлив - у него есть деньги и Лиза.

Договорившись с оставшимся в живых подельником Сапны, Чуха выступает против группировки. Форд участвует в уничтожении Чухи и его приспешников. Его группировка наследует территорию Чухи с наркобизнесом и торговлей порнографией. Форд понимает, что теперь всё изменится.

Шри-Ланка охвачена гражданской войной, в которой Кадербхай хотел принять участие. Абдулла и Назир решают продолжить его дело. В новой мафии Форду нет места, и он тоже отправляется воевать.

Судьба всегда предлагает тебе два альтернативных варианта - тот, который тебе следовало бы выбрать, и тот, который ты выбираешь.

Форд в последний раз встречается с Карлой. Она зовёт его с собой, но он отказывается, понимая, что его не любят. Карла собирается замуж за своего богатого друга, но сердце её по-прежнему холодно. Карла признаётся, что это она сожгла дом мадам Жу и участвовала в создании Сапны наравне с Гани, но ни в чём не раскаивается.

Сапна оказался неистребим - Форд узнаёт, что король бедняков собирает собственную армию. Ночь после встречи с Карлой он проводит в трущобах Прабакера, знакомится с его сыном, унаследовавшим сияющую улыбку отца и понимает, что жизнь продолжается.

Персонажи:

Грегори Дэвид Робертс (Линдсей Форд, Линбаба, Шантарам Кишан Харре) - главный герой книги - австралиец; гора; беглый арестант; бывший наркоман, поборовший героиновую зависимость; член совета бомбейской мафии.

Карла Саарнен - швейцарка; член мафиозного клана; привлекательная женщина; истинная любовь Шантарама.

Прабакер Кишан Харре (Прабу) - индиец; лучший друг Шантарама; обитатель трущоб; водитель такси; муж Парвати; отец Прабакера - младшего.

Дидье Леви - француз; аферист; гей и любитель выпивки, претендующий на звание афориста.

Викрам Патель - индиец; близкий друг Шантарама; деятель Болливуда; фанат вестернов; муж Летти.

Летти - англичанка; деятельница Болливуда; жена Викрама.

Казим Али Хусейн - индиец;регулятор трущобного быта; уважаемый старец.

Джонни Сигар - индиец; сирота; житель трущоб; близкий друг Шантарма.

Маурицио - итальянец; жестокий, но трусливый аферист.

Модена - итальянец; сообщник Маурицио; смельчак; любовник Уллы.

Улла - немка; проститутка; бывшая сотрудница Дворца; любовница Модены; наследница огромного состояния.

Мадам Жу - русская; жестокая и эгоистичная владелица Дворца.

Раджан и Раджан - индийцы; близнецы; кастраты; верные слуги мадам Жу; евнухи Дворца.

Лиза Картер - американка; проститутка; бывшая сотрудница Дворца; подруга Карлы; любовница Шантарама.

Абдель Кадер Хан - афганец; глава мафиозного клана Бомбея; умный, порядочный старец; учитель.

Абдулла Тахери - иранец; гангстер; телохранитель Абдель Кадер Хана; духовный брат Шантарама;

Кавита Сингх - индианка; независимая журналистка.

Хасан Обиква - нигириец; глава черного гетто; мафиози.

Абдул Гани - пакистанец; член совета мафии; предатель; организатор террора Сапны.

Сапна - вымышленный киллер; борец за права бедных; под этим именем действовала банда жестоких убийц, организованная Абдулом Гани.

Халед Ансари - палестинец; член совета мафии; духовный лидер; бывший любовник Карлы.

Цитаты:

1. Это политика запугивания. Ненавижу всякую политику, а пуще того политиков. Их религия - человеческая жадность. Это возмутительно. Взаимоотношения человека с его жадностью - это сугубо личное дело, ты согласен?(с) Дидье

2. Меня, в принципе, не интересует ни политический свинарник, ни, тем более, скотобойня большого бизнеса. Единственное, что превосходит политический бизнес в жестокости и цинизме - это политика большого бизнеса.(с) Дидье

3. - Некоторые люди могут жить только в качестве чьего-то раба или хозяина.

Если бы только «некоторые»! - бросила Карла с неожиданной и непонятной горечью. - Вот ты говорил с Дидье о свободе, и он спросил тебя «свобода делать что?», а ты ответил «свобода сказать «нет»». Забавно, но я подумала, что гораздо важнее иметь возможность сказать «да».(с) Карла и Шантарам

4. - Так вот. Жили, целый год, когда я только-только приехала в Бомбей. Мы снимали на двоих соверешенно невообразимую полуразвалившуюся квартирку в районе порта. Дом буквально рассыпался на глазах. Каждое утро мы смывали с лица мел, оседавший с потолка, а в передней находили вывалившиеся куски штукатурки, кирпичей, дерева и прочих материалов. Пару лет назад во время муссонного шквала здание развалилось-таки, и погибло несколько человек. Иногда я забредаю туда и любуюсь небом сквозь дыру в том месте, где была моя спальня. Наверное, можно сказать, что мы с Дидье близки. Но друзья ли мы? Дружба - это своего рода алгебраическое уравнение, которое никому не удается решить. Порой, когда у меня особенно плохое настроение, мне кажется, что друг - это любой, кого ты не презираешь.(с) Карла

5. Мы часто называем человека трусом, когда он просто застигнут врасплох, а проявленная храбрость, как правило, означает всего лишь, что он был подготовлен.(с) Автор

6. Голод, рабство, смерть. Обо всем этом поведал мне тихо журчавший голос Прабакера. Есть истина, которая глубже жизненного опыта. Ее невозможно увидеть глазами или как-то почувствовать. Это истина такого порядка, где рассудок оказывается бессильным, где реальность не поддается восприятию. Мы, как правило, беззащитны перед ее лицом, а познание ее, как и познание любви, иногда достигается столь высокой ценой, какую ни одно сердце не захочет платить по доброй воле. Она далеко не всегда пробуждает в нас любовь к миру, но она удерживает нас от ненависти к нему. И единственный способ познания этой истины - передача ее от сердца к сердцу, как передал ее мне Прабакер, как теперь я передаю ее вам.(с) Автор

7. - Я думаю, что мы все, каждый из нас, должен заработать свое будущее, - произнесла она медленно. - Точно так же, как и все остальные важные для нас вещи. Если мы сами не заработаем свое будущее, его у нас и не будет. Если мы не трудимся ради него, то мы его не заслуживаем и обречены вечно жить в настоящем. Или, что еще хуже, в прошлом. И, возможно, любовь - это один из способов заработать себе будущее.(с) Карла

8. И только там, в ту первую ночь в глухой индийской деревушке, где я плыл на волнах тихого бормотания голосов, видя над собой сияние звед, только тогда, когда грубая мозолистая крестьянская рука успокаивающе коснулась моего плеча, я наконец полностью осознал, что я сделал и кем я стал, и почувствовал боль, страх и горечь оттого, что я так глупо, так непростительно исковеркал свою жизнь. Мое сердце разрывалось от стыда и от горя. И я вдруг увидел, как много во мне невыплаканных слез и как мало любви. И я понял, как я одинок.Я не мог, не умел ответить на этот дружеский жест. Моя культура преподала мне уроки неправильного поведения слишком хорошо. Поэтому я лежал не шевелясь, не зная, что мне делать. Но душа не является продуктом культуры. Душа не имеет национальности. Она не различается ни по цвету, ни по акценту, ни по образу жизни. Она вечна и едина. И когда наступает момент истины и печали, душу нельзя успокоить.(с) Автор

9. Бедность и гордость неразлучно сопровождают друг друга, пока одна из них не убьет другую.(с) Автор

10. - Я же сказала, тут нет ничего интересного для тебя.

Да-да, конечно, - пробормотал я, чувствуя в глубине души эгоистическое облегчение оттого, что ее бывшего любовника больше не существует и он мне не помеха. Я был тогда еще молод и не понимал, что умершие любовники как раз и являются самыми опасными соперниками.(с) Карла и Шантарам

11. Пораженный мужеством этого одинокого маленького мальчика, я слушал его сонное дыхание, и боль моего сердца вобрала его в себя. Иногда мы любим одной лишь надеждой. Иногда мы плачем всем, кроме слез. И в конечном итоге все, что у нас остается, - любовь и связанные с ней обязательства, все, что нам остается, - тесно прижаться друг к другу и ждать утра.(с) Автор

12. - Миром управляют миллион злодеев, десять миллионов тупиц и сто миллионов трусов, - объявил Абдул Гани на своем безупречном оксфордском английском, слизывая c коротких толстых пальцев прилипшие к ним крошки медового кекса. - Злодеи - это те, кто у власти: богачи, политики и церковные иерархи. Их правление разжигает в людях жадность и ведет мир к разрушению.Их всего миллион во всем мире, настоящих злодеев, очень богатых и могущественных, от чьих решений все зависит. Тупицы - это военные и полицейские, на которых опирается власть злодеев. Они служат в армиях двенадцати ведущих государств мира и в полиции тех же государств и еще двух десятков стран. Из них лишь десять миллионов обладают действительной силой, с которой приходится считаться. Конечно, они храбры, но глупы, потому что жертвуют своей жизнью ради правительств и политических движений, использующих их в собственных целях, как пешки. Правительства в конце концов всегда предают их, бросают на произвол судьбы и губят. Ни с кем нации не обходятся с таким позорным пренебрежением, как с героями войны. А сто миллионов трусов, - продолжал Абдул Гани, защемив в толстых пальцах ручку своей чашки, - это бюрократы, газетчики и прочая пишущая братия. Они поддерживают правление злодеев, закрывая глаза на то, как они правят. Среди них главы тех или иных департаментов, секретари всевозможных комитетов, президенты компаний. Менеджеры, чиновники, мэры, судейские крючки. Они всегда оправдываются тем, что лишь выполняют свою работу, подчиняясь приказам, - от них, мол, ничего не зависит, и если не они, то кто-нибудь другой будет делать то же самое. Эти сто миллионов трусов знают, что происходит, но никак этому не препятствуют и спокойно подписывают бумаги, приговаривающие человека к расстрелу или обрекающие целый миллион на медленное умирание от голода.Вот так все и происходит - миллион злодеев, десять миллионов тупиц и сто миллионов трусов заправляют миром, а нам, шести миллиардам простых смертных, остается только делать, что нам прикажут.Эта группа, представленная одним, десятью и ста миллионами, определяет всю мировую политику. Маркс был неправ. Классы тут не при чем, потому что все классы находятся в подчинении у этой горстки людей. Именно благодаря ее усилиям создаются империи и вспыхивают восстания. Именно она породила нашу цивилизацию и взращивала ее последние десять тысяч лет. Это она строила пирамиды, затевала ваши крестовые походы и провоцировала непрестанные войны. И только она в силах установить прочный мир.(с) Абдул Гани

13. Если король враг - это плохо, если друг - еще хуже, а уж если родственник - пиши пропало.(с) Дидье

14. Я сидел в одиночестве на большом плоском камне и курил сигарету. В те дни я курил потому, что мне, как и всем курящим в мире, хотелось умереть не меньше, чем жить.(с) Автор

15. «Что более характерно для человека, - спросила меня однажды Карла, - жестокость или способность ее стыдиться?» В тот момент мне казалось, что этот вопрос затрагивает самые основы человеческого бытия, но теперь, когда я стал мудрее и привык к одиночеству, я знаю, что главным в человеке является не жестокость и не стыд, а способность прощать. Если бы человечество не умело прощать, то быстро истребило бы себя в непрерывной вендетте. Без умения прощать не было бы истории. Без надежды на прощение не было бы искусства, ибо каждое произведение искусства - это в некотором смысле акт прощения. Без этой мечты не было бы любви, ибо каждый акт любви - это в некотором смысле обещание прощения. Мы живем потому, что умеем любить, а любим потому, что умеем прощать.(с) Автор

16. - Красиво, правда? - спросил Джонни Сигар, садясь рядом со мной и глядя на темное нетерпеливо ворочавшееся море.

Да, - согласился я, предложив ему сигарету.

Может быть, наша жизнь началась в океане, - произнес он тихо. - Четыре тысячи миллионов лет тому назад. В каком-нибудь глубоком, теплом месте, около подводного вулкана.

Я посмотрел на него с удивлением.

Но можно сказать, что после того, как мы покинули море, прожив в нем много миллионов лет, мы как бы взяли океан с собой. Когда женщина собирается родить ребенка, у нее внутри имеется вода, в которой ребенок растет. Эта вода почти точно такая же, как вода в море. И примерно такая же соленая. Женщина устраивает в своем теле маленький океан. И это не все. Наша кровь и наш пот тоже соленые, примерно такие же соленые, как морская вода. Мы носим океаны внутри, в своей крови и в поту. И когда мы плачем, наши слезы - это тоже океан.(с) Джонни Сигар

17. Молчание - это месть человека, которого истязают.(с) Автор

18. Тюрьмы - это черные дыры, в которых люди исчезают, не оставляя следа. Оттуда не проникает наружу никаких лучей света, никаких вестей. В результате этого таинственного ареста я провалился в такую черную дыру и пропал так же бесследно, как если бы улетел на самолете в Африку и затаился там.(с) Автор

19. Тюрьмы - это храмы, где дьяволы учатся молиться. Захлопывая дверь чьей-то камеры, мы поворачиваем в ране нож судьбы, потому что при этом мы запираем человека наедине с его ненавистью.(с) Автор

20. Но я не мог ничего произнести. От страха рот у человека пересыхает, а ненависть не дает дышать. Очевидно, поэтому в сокровищнице мировой литературы нет книг, порожденных ненавистью: подлинный страх и подлинная ненависть не могут выразить себя словами.(с) Автор

21. «За каждым благородным поступком всегда кроется темный секрет, - сказал однажды Кадербхай, - и что заставляет нас идти на риск - это тайна, в которую нельзя проникнуть».(с) Абдель Кадер Хан

22. «Единственная победа, какую ты можешь одержать в тюрьме, - сказал мне один из ветеранов отсидки в Австралии, - это выжить». При этом «выжить» значит не просто продлить свою жизнь, но и сохранить силу духа, волю и сердце. Если человек выходит из тюрьмы, утратив их, то нельзя сказать, что он выжил. И порой ради победы духа, воли или сердца мы приносим в жертву тело, в котором они обитают.(с) Автор

23. - Принято считать, что деньги - корень всего зла, - сказал Халед, когда мы встретились в его квартире. Он говорил по-английски довольно хорошо, хотя и с заметным смешанным акцентом, приобретенным в Нью-Йорке, арабских странах и Индии. - Но это не так. На самом деле наоборот: не деньги порождают зло, а зло порождает деньги. Чистых денег не бывает. Все деньги, циркулирующие в мире, в той или иной мере грязные, потому что абсолютно чистого способа приобрести их не существует. Когда тебе платят за работу, от этого где-то страдает тот или иной человек. И это, я думаю, одна из причин, почему практически все - даже люди, никогда не нарушавшие закон, - не против заработать парочку баксов на черном рынке.(с) Халед

24. Один умный человек сказал мне как-то, что если ты превратил свое сердце в оружие, то в конце концов оно обернется против тебя самого.(с) Шантарам

25. Карла как-то сказала, что когда мужчина колеблется, он хочет скрыть то, что он чувствует, а когда смотрит в сторону - то, что думает. А у женщин все наоборот, добавила она.(с) Карла

26. Когда мы любим женщину, то часто не вникаем в то, что она говорит, а просто упиваемся тем, как она это делает. Я любил ее глаза, но не сумел прочитать то, что в них было написано. Я любил ее голос, но не расслышал в нем страха и страдания.(с) Шантарам

27. Отец был упрямым человеком - ведь только из упрямства можно податься в математики, мне кажется. Возможно, и сама математика - некая разновидность упрямства, как ты считаешь?(с) Дидье

28. - Фанатизм - это противоположность любви, - провозгласил я, вспомнив одну из лекций Кадербхая. - Как-то один умный человек - мусульманин, между прочим, - сказал мне, что у него больше общего с разумным, рационально мыслящим иудеем, христианином, буддистом или индусом, чем с фанатиком, поклоняющимся Аллаху. Даже разумный атеист ему ближе, чем фанатик-мусульманин. Я чувствую то же самое. И я согласен с Уинстоном Черчиллем, сказавшим, что фанатик - это тот, кто не желает изменить свои взгляды и не может изменить тему разговора.(с) Шантарам

29. Мужчины ведут войны, преследуя какую-то выгоду или отстаивая свои принципы, но сражаются они за землю и женщин. Рано или поздно прочие причины и побудительные мотивы тонут в крови и утрачивают свой смысл. Смерть и выживание оказываются в конце концов решающими факторами, вытесняя все остальные. Рано или поздно выживание становится единственной логикой, а смерть - единственным, что можно услышать и увидеть. И когда лучшие друзья кричат, умирая, а люди теряют рассудок, обезумев от боли и ярости в этом кровавом аду, а вся законность, справедливость и красота этого мира отбрасываются прочь вместе с оторванными руками, ногами и головами братьев, отцов и сыновей, - решимость защитить свою землю и женщин, - вот что заставляет людей сражаться и умирать год за годом.Вы поймёте это, слушая их разговоры перед боем. Они говорят о доме, о женщинах и о любви. Вы поймёте, что это правда, глядя, как они умирают. Если человек в свои последние мгновения перед смертью лежит на земле, он тянет руку, чтобы зажать в ней её горстку. Если умирающий ещё в состоянии сделать это, он поднимет голову, чтобы взглянуть на горы, на долину или равнину. Если его дом далеко, он думает и говорит о нём. Рассказывает о своей деревне или городе, в котором вырос. В конце имеет значение только земля. И в свой последний миг человек не будет кричать о своих принципах - он, взывая к Богу, прошепчет или выкрикнет также имя сестры или дочери, возлюбленной или матери. Конец - зеркальное отражение начала. В конце вспоминают женщину и родной город.(с) Автор

29. «Судьба всегда предлагает тебе два альтернативных варианта, - сказал однажды Джордж Скорпион, - тот, который тебе следовало бы выбрать, и тот, который ты выбираешь».(с) Джордж Скорпион

30. В конце концов, какой смысл возрождаться из мертвых, если нельзя отметить это с друзьями?(с) Дидье

31. Слава принадлежит Богу, в этом суть нашего мира. А служить Богу с автоматом в руках невозможно.(с) Автор

32. Салман и другие, точно так же, как Чуха и головорезы Сапны, как и все гангстеры вообще, убеждали себя, что главенство в их маленьких империях делает их королями, что их силовые методы делают их сильными. Но они не были такими, не могли быть. Я вдруг ясно понял это, словно решил наконец долго не дававшуюся математическую задачу. Единственное королевство, которое делает человека королем - это царство его души. Единственная сила, которая имеет какой-то реальный смысл, - это сила, способная улучшить мир. И только такие люди, как Казим Али Хусейн или Джонни Сигар, были подлинными королями и обладали подлинной силой.(с) Шантарам

33. Деньги воняют. Пачка новых ассигнаций пахнет чернилами, кислотой и хлоркой, как полицейский участок, где берут отпечатки пальцев. Старые деньги, пропитанные надеждами и желаниями, имеют затхлый запах, как у засушенных цветов, слишком долго пролежавших между страницами дешевого романа. Если держать в помещении большое количество старых и новых денег - миллионы рупий, дважды пересчитанных и увязанных в пачки резинками, - оно начинает смердеть. «Я обожаю деньги, - сказал однажды Дидье, - но не переношу их запаха. Чем больше я им радуюсь, тем тщательнее приходится после этого мыть руки».(с) Автор

34. - Нет такого места, где не было бы войны, и нет человека, которому не пришлось бы воевать, - сказал он, и я подумал, что это, пожалуй, самая глубокая мысль, какую он когда-либо высказывал. - Все, что мы можем сделать, - это выбрать, на чьей стороне драться. Такова жизнь.(с) Абдулла

Gregory David Roberts

Перевод с английского Льва Высоцкого, Михаила Абушика

После прочтения первого романа Грегори Дэвида Робертса, «Шантарам», собственная жизнь покажется вам пресной… Робертса сравнивали с лучшими писателями, от Мелвилла до Хемингуэя.

Wall Street Journal

Захватывающее чтение… Предельно искренняя книга, такое ощущение, что сам участвуешь в изображаемых событиях. Это настоящая сенсация.

Publishers Weekly

Мастерски написанный готовый киносценарий в форме романа, где под вымышленными именами выведены реальные лица… Он раскрывает нам Индию, которую мало кто знает.

Kirkus Review

Вдохновенное повествование.

В высшей степени увлекательный, яркий роман. Перед тобой, как на экране, проходит жизнь во всей своей неприкрашенной красоте, оставляя незабываемое впечатление.

USA Today

«Шантарам» – выдающийся роман… Фабула настолько увлекательна, что сама по себе представляет большую ценность.

New York Times

Превосходно… Широкая панорама жизни, свободное дыхание.

Time Out

В своем романе Робертc описывает то, что сам видел и пережил, но книга выходит за рамки автобиографического жанра. Да не отпугнет вас ее объем: «Шантарам» – одно из самых захватывающих повествований о человеческом искуплении в мировой литературе.

Giant Magazine

Удивительно то, что после всего пережитого Робертc смог вообще что-нибудь написать. Он сумел выбраться из бездны и уцелеть… Его спасением была любовь к людям… Настоящая литература способна изменить жизнь человека. Сила «Шантарама» – в утверждении радости прощения. Надо уметь сопереживать и прощать. Прощение – это путеводная звезда в темноте.

Dayton Daily News

«Шантарам» насыщен колоритным юмором. Чувствуешь пряный аромат хаоса бомбейской жизни во всем его великолепии.

Minneapolis Star Tribune

Если бы меня спросили, о чем эта книга, я ответил бы, что обо всем, обо всем на свете. Грегори Дэвид Робертc сделал для Индии то же, что Лоренс Даррелл для Александрии, Мелвилл для южных морей и Торо для озера Уолден. Он ввел ее в круг вечных тем мировой литературы.

Пэт Конрой

Я никогда не читал столь интересной книги, как «Шантарам», и вряд ли прочту в ближайшем будущем что-нибудь превосходящее ее по широте охвата действительности. Это увлекательная, неотразимая, многогранная история, рассказанная прекрасно поставленным голосом. Подобно шаману – ловцу привидений, Грегори Дэвиду Робертсу удалось уловить самый дух произведений Анри Шарьера, Рохинтона Мистри, Тома Вулфа и Марио Варгаса Льосы, сплавить это все воедино силой своего волшебства и создать уникальный памятник литературы. Рука бога Ганеши выпустила на волю слона, чудовище бегает, выйдя из-под контроля, и тебя невольно охватывает страх за храбреца, вознамерившегося написать роман об Индии. Грегори Дэвид Роберте – гигант, которому эта задача оказалась по плечу, он блистательный гуру и гений, без всякого преувеличения.

Мозес Исегава

Человек, которого «Шантарам» не тронет до глубины души, либо не имеет сердца, либо мертв, либо то и другое одновременно. Я уже много лет не читал ничего с таким наслаждением. «Шантарам» – это «Тысяча и одна ночь» нашего века. Это бесценный подарок для всех, кто любит читать.

Джонатан Кэрролл

«Шантарам» великолепен. И самое главное, он преподает нам урок, показывая, что те, кого мы бросаем в тюрьму, тоже люди. Среди них могут встретиться исключительные личности. И даже гениальные.

Эйлет Уолдман

Робертc побывал в таких краях и заглянул в такие уголки человеческой души, какие большинство из нас могут увидеть разве что в воображении. Вернувшись оттуда, он поведал нам историю, которая проникает в душу и утверждает вечные истины. Робертсу довелось пережить печаль и надежду, лишения и драму жизненной борьбы, жестокость и любовь, и он прекрасно описал все это в своем эпическом произведении, которое от начала до конца проникнуто глубоким смыслом, раскрытым уже в первом абзаце.

Барри Айслер

«Шантарам» абсолютно уникален, дерзок и неистов. Он застигает врасплох человека с самым необузданным воображением.

«Шантарам» покорил меня с первой же строки. Это потрясающая, трогательная, страшная, великолепная книга, необъятная, как океан.

Detroyt Free Press

Это всеобъемлющий, глубокий роман, населенный персонажами, которые полны жизни. Но самое сильное и отрадное впечатление оставляет описание Бомбея, искренняя любовь Робертса к Индии и населяющим ее людям… Робертc приглашает нас в бомбейские трущобы, опиумные притоны, публичные дома и ночные клубы, говоря: «Заходите, мы с вами».

Washington Post

В Австралии его прозвали Благородным Бандитом, потому что он ни разу никого не убил, сколько бы банков ни ограбил. А после всего он взял и написал этот совершенно прекрасный, поэтичный, аллегорический толстенный роман, который буквально снес мне крышу.

Часть 1

Глава 1

Мне потребовалось много лет и странствий по всему миру, чтобы узнать все то, что я знаю о любви, о судьбе и о выборе, который мы делаем в жизни, но самое главное я понял в тот миг, когда меня, прикованного цепями к стене, избивали. Мой разум кричал, однако и сквозь этот крик я сознавал, что даже в этом распятом, беспомощном состоянии я свободен – я могу ненавидеть своих мучителей или простить их. Свобода, казалось бы, весьма относительная, но, когда ты ощущаешь только приливы и отливы боли, она открывает перед тобой целую вселенную возможностей. И сделанный тобой выбор между ненавистью и прощением может стать историей твоей жизни.

В моем случае это долгая история, заполненная людьми и событиями. Я был революционером, растерявшим свои идеалы в наркотическом тумане, философом, потерявшим самого себя в мире преступности, и поэтом, утратившим свой дар в тюрьме особо строгого режима. Сбежав из этой тюрьмы через стену между двумя пулеметными вышками, я стал самым популярным в стране человеком – ни с кем не искали встречи так настойчиво, как со мной. Удача сопутствовала мне и перенесла меня на край света, в Индию, где я вступил в ряды бомбейских мафиози. Я был торговцем оружием, контрабандистом и фальшивомонетчиком. На трех континентах меня заковывали в кандалы и избивали, я не раз был ранен и умирал от голода. Я побывал на войне и шел в атаку под огнем противника. И я выжил, в то время как люди вокруг меня погибали. Они были по большей части лучше меня, просто жизнь их сбилась с пути и, столкнувшись на одном из крутых поворотов с чьей-то ненавистью, любовью или равнодушием, полетела под откос. Слишком много людей мне пришлось похоронить, и горечь их жизни слилась с моей собственной.

Но начинается моя история не с них и не с мафии, а с моего первого дня в Бомбее. Судьба забросила меня туда, втянув в свою игру. Расклад был удачен для меня: мне выпала встреча с Карлой Саарнен. Стоило мне заглянуть в ее зеленые глаза, и я сразу пошел ва-банк, приняв все условия. Так что моя история, как и все остальное в этой жизни, начинается с женщины, с нового города и с небольшой толики везения.

Первое, на что я обратил внимание в тот первый день в Бомбее, – непривычный запах. Я почувствовал его уже в переходе от самолета к зданию аэровокзала – прежде, чем услышал или увидел что-либо в Индии. Этот запах был приятен и будоражил меня в ту первую минуту в Бомбее, когда я, вырвавшись на свободу, заново вступал в большой мир, но он был мне абсолютно незнаком. Теперь я знаю, что это сладкий, тревожный запах надежды, уничтожающей ненависть, и в то же время кислый, затхлый запах жадности, уничтожающей любовь. Это запах богов и демонов, распадающихся и возрожденных империй и цивилизаций. Это голубой запах кожи океана, ощутимый в любой точке города на семи островах, и кроваво-металлический запах машин. Это запах суеты и покоя, всей жизнедеятельности шестидесяти миллионов животных, больше половины которых – человеческие существа и крысы. Это запах любви и разбитых сердец, борьбы за выживание и жестоких поражений, выковывающих нашу храбрость. Это запах десяти тысяч ресторанов, пяти тысяч храмов, усыпальниц, церквей и мечетей, а также сотен базаров, где торгуют исключительно духами, пряностями, благовониями и свежими цветами. Карла назвала его однажды худшим из самых прекрасных ароматов, и она была, несомненно, права, как она всегда бывает по-своему права в своих оценках. И теперь, когда бы я ни приехал в Бомбей, прежде всего я ощущаю этот запах – он приветствует меня и говорит, что я вернулся домой.

Второе, что сразу же дало о себе знать, – жара. Уже через пять минут после кондиционированной прохлады авиасалона я вдруг почувствовал, что одежда прилипла ко мне. Мое сердце колотилось, отбивая атаки незнакомого климата. Каждый вздох был маленькой победой организма в ожесточенной схватке. Впоследствии я убедился, что этот тропический пот не оставляет тебя ни днем ни ночью, потому что он порожден влажной жарой. Удушающая влажность превращает всех нас в амфибий; в Бомбее ты непрерывно вдыхаешь вместе с воздухом воду и постепенно привыкаешь так жить, и даже находишь в этом удовольствие – или уезжаешь отсюда.

И наконец, люди. Ассамцы, джаты и пенджабцы; уроженцы Раджастхана, Бенгалии и Тамилнада, Пушкара, Кочина и Конарака; брамины, воины и неприкасаемые; индусы, мусульмане, христиане, буддисты, парсы, джайны, анимисты; светлокожие и смуглые, с зелеными, золотисто-карими или черными глазами – все лица и все формы этого ни на что не похожего многообразия, этой несравненной красоты – Индии.

Несколько миллионов бомбейцев плюс миллион приезжих. Два лучших друга контрабандиста – мул и верблюд. Мулы помогают ему переправить товар из страны в страну в обход таможенных застав. Верблюды – простодушные странники. Человек с фальшивым паспортом втирается в их компанию, и они без лишнего шума перевозят его, нарушая границу и сами о том не подозревая.

Тогда все это было мне еще неведомо. Тонкости контрабандного промысла я освоил значительно позже, спустя годы. В тот первый приезд в Индию я действовал чисто инстинктивно, и единственной контрабандой, какую я перевозил, был я сам, моя хрупкая преследуемая свобода. У меня был фальшивый новозеландский паспорт, в котором вместо фотографии прежнего владельца была вклеена моя. Я проделал эту операцию самостоятельно и небезупречно. Рядовую проверку паспорт должен был выдержать, но, если бы у таможенников возникли подозрения и они связались бы с посольством Новой Зеландии, подделка очень быстро раскрылась бы. Поэтому сразу после вылета из Окленда я стал искать в самолете подходящую группу туристов и обнаружил компанию студентов, уже не в первый раз летевших этим рейсом. Расспрашивая их об Индии, я завязал с ними знакомство и пристроился к ним у таможенного контроля в аэропорту. Индийцы решили, что я принадлежу к этой раскрепощенной и бесхитростной братии и ограничились поверхностным досмотром.

Уже в одиночестве я вышел из здания аэропорта, и на меня тут же накинулось жалящее солнце. Ощущение свободы кружило мне голову: еще одна стена преодолена, еще одна граница позади, я могу бежать на все четыре стороны и найти где-нибудь убежище. Прошло уже два года после моего побега из тюрьмы, но жизнь того, кто объявлен вне закона, – непрерывное бегство, и днем и ночью. И хотя я не чувствовал себя по-настоящему свободным – это было мне заказано, – но с надеждой и опасливым возбуждением ожидал встречи с новой страной, где я буду жить с новым паспортом, приобретая новые тревожные складки под серыми глазами на своем молодом лице. Я стоял на пешеходной дорожке под опрокинутой синей чашей пропеченного бомбейского неба, и сердце мое было так же чисто и полно радужных надежд, как раннее утро на овеваемом муссонами Малабарском берегу.

Кто-то схватил меня за руку. Я остановился. Все мои боевые мускулы напряглись, но я подавил страх. Только не бежать. Только не поддаваться панике. Я обернулся.

Передо мной стоял маленький человечек в унылой коричневой униформе, держа в руках мою гитару. Он был не просто маленьким, а крошечным, настоящим карликом с испуганно-невинным выражением лица, как у слабоумного.

– Ваша музыка, сэр. Вы забыли свою музыку, да?

Очевидно, я оставил ее у «карусели», где получал свой багаж. Но откуда этот человечек узнал, что гитара моя? Когда я удивленно и с облегчением улыбнулся, он ухмыльнулся мне в ответ с такой полнейшей непосредственностью, какой мы обычно избегаем, боясь показаться простоватыми. Он отдал мне гитару, и я заметил, что между пальцами у него перепонки, как у водоплавающей птицы. Я вытащил из кармана несколько банкнот и протянул ему, но он неуклюже попятился от меня на своих толстых ногах.

– Деньги – нет. Мы здесь должны помогать. Добро пожаловать к Индии, – произнес он и засеменил прочь, затерявшись в человеческом лесу.

Я купил билет до центра у кондуктора Ветеранской автобусной линии. За рулем сидел отставной военнослужащий. Увидев, с какой легкостью взлетают на крышу мой вещмешок и саквояж, точно приземлившись на свободное место среди прочего багажа, я решил оставить гитару при себе. Я пристроился на задней скамейке рядом с двумя длинноволосыми туристами. Автобус быстро наполнялся местными жителями и приезжими, по большей части молодыми и стремившимися тратить как можно меньше.

Когда салон был почти полон, водитель обернулся, обвел нас угрожающим взглядом, пустил изо рта через открытую дверь струю ярко-красного бетельного сока и объявил, что мы немедленно отправляемся:

– Тхик хайн, чало! 1
Хорошо, едем! (хинди)

Двигатель взревел, шестерни со скрежетом сцепились, и мы с устрашающей скоростью рванулись вперед сквозь толпу носильщиков и пешеходов, которые шарахались в стороны, выпархивая из-под колес автобуса в последнюю секунду. Наш кондуктор, ехавший на подножке, поливал их при этом отборной бранью.

Поначалу в город вела широкая современная магистраль, обсаженная деревьями и кустами. Это напоминало чистенький благоустроенный пейзаж вокруг международного аэропорта в моем родном Мельбурне. Убаюканный и ублаготворенный этим сходством, я был ошеломлен, когда дорога внезапно сузилась до предела, – можно было подумать, что этот контраст задуман специально для того, чтобы поразить приезжего. Несколько полос движения слились в одну, деревья исчезли, и вместо них по обеим сторонам дороги появились трущобы, при виде которых у меня кошки заскребли на сердце. Целые акры трущоб уходили вдаль волнистыми черно-коричневыми дюнами, исчезая на горизонте в жарком мареве. Жалкие лачуги были сооружены из бамбуковых шестов, тростниковых циновок, обрезков пластмассы, бумаги, тряпья. Они прижимались вплотную друг к другу; кое-где между ними извивались узкие проходы. На всем раскинувшемся перед нами пространстве не было видно ни одного строения, которое превышало бы рост человека.

Казалось невероятным, что современный аэропорт с толпой обеспеченных целеустремленных туристов находится всего в нескольких километрах от этой юдоли разбитых и развеянных по ветру чаяний. Первое, что пришло мне в голову, – где-то произошла страшная катастрофа и это лагерь, в котором нашли временное пристанище уцелевшие. Месяцы спустя я понял, что жителей трущоб и вправду можно считать уцелевшими, – их согнали сюда из их деревень нищета, голод, массовые убийства. Каждую неделю в город прибывали пять тысяч беженцев, и так неделя за неделей, год за годом.

По мере того как счетчик водителя накручивал километры, сотни обитателей трущоб становились тысячами и десятками тысяч, и меня буквально крючило внутри. Я стыдился своего здоровья, денег в карманах. Если вы в принципе способны чувствовать такие вещи, то первое неожиданное столкновение с людьми, отверженными миром, будет для вас мучительным обвинением. Я грабил банки и промышлял наркотиками, тюремщики избивали меня так, что кости трещали. В меня не раз всаживали нож, и я всаживал нож в ответ. Я убежал из тюрьмы с крутыми порядками и парнями, перебравшись через крутую стену в самом видном месте. Тем не менее это распахнувшееся до самого горизонта море людского страдания резануло меня по глазам. Я словно напоролся на нож.

Тлеющее внутри меня чувство стыда и вины все больше разгоралось, заставляя сжимать кулаки из-за этой несправедливости. «Что это за правительство, – думал я, – что это за система, которая допускает такое?»

А трущобы все тянулись и тянулись; изредка бросались в глаза составлявшие разительный контраст с ними процветающие предприятия и офисы, а также обшарпанные многоквартирные дома, заселенные теми, кто был чуть побогаче. Но за ними опять простирались трущобы, и их неизбывность вытравила из меня всякую почтительность перед чужой страной. Я с каким-то трепетом стал наблюдать за людьми, жившими в этих бесчисленных развалюхах. Вот женщина наклонилась, чтобы зачесать вперед черную атласную прядь волос. Еще одна купала детей в медном тазу. Мужчина вел трех коз с красными ленточками, привязанными к ошейникам. Другой брился перед растрескавшимся зеркальцем. Повсюду играли дети. Люди тащили ведра с водой, ремонтировали одну из хижин. И все, на кого бы я ни посмотрел, улыбались и смеялись.

Автобус остановился, застряв в пробке, и совсем рядом с моим окном из хижины вышел мужчина. Это был европеец, такой же бледнокожий, как и туристы в нашем автобусе, только вся его одежда состояла из обернутого вокруг торса куска ткани, разрисованного розочками. Мужчина потянулся, зевнул и безотчетно почесал свой голый живот. От него веяло прямо-таки коровьей безмятежностью. Я позавидовал его умиротворенности, как и улыбкам, которыми его приветствовала группа людей, направлявшихся к дороге.

Автобус рывком тронулся с места, и мужчина остался позади. Но встреча с ним кардинально изменила мое восприятие окружающего. Он был таким же иностранцем, как и я, и это позволило мне представить самого себя в этом мире. То, что казалось мне абсолютно чуждым и странным, вдруг стало реальным, вполне возможным и даже захватывающим. Теперь я видел, как трудолюбивы эти люди, сколько старания и энергии во всем, что они делают. Случайный взгляд в ту или иную хижину демонстрировал поразительную чистоту этих нищенских обиталищ: полы без единого пятнышка, блестящую металлическую посуду, составленную аккуратными горками. И наконец я обратил внимание на то, что должен был заметить с самого начала, – эти люди были удивительно красивы: женщины, обмотанные ярко-алыми, голубыми и золотыми тканями, ходившие босиком среди этой тесноты и убожества с терпеливой, почти неземной грацией, белозубые мужчины с миндалевидными глазами и веселые дружелюбные дети с худенькими руками и ногами. Старшие играли вместе с малышами, у многих на коленях сидели их маленькие братья и сестры. И впервые за последние полчаса я улыбнулся.

– Да, жалкое зрелище, – произнес сидевший рядом со мной молодой человек, глядя в окно.

Это был канадец, как можно было понять по пятну в форме кленового листа на его куртке, – высокий, плотного сложения, с бледно-голубыми глазами и каштановыми волосами до плеч. Его товарищ был его уменьшенной копией – они даже одеты были одинаково: застиранные почти до белизны джинсы, мягкие куртки из набивного ситца и сандалии на ногах.

– Что вы говорите?

– Вы здесь впервые? – спросил он, вместо ответа, и, когда я кивнул, сказал: – Я так и думал. Дальше будет немного лучше – меньше трущоб и всего этого. Но действительно хороших мест вы в Бомбее не найдете – самый захудалый город во всей Индии, можете мне поверить.

– Это верно, – заметил канадец поменьше.

– Правда, нам по пути попадется парочка красивых храмов, вполне приличные английские дома с каменными львами, медные уличные фонари и тому подобное. Но это не Индия. Настоящая Индия возле Гималаев, в Манали, или в религиозном центре Варанаси, или на Южном побережье, в Керале. Настоящая Индия не в городах.

– И куда вы направляетесь?

– Мы остановимся в ашраме у раджнишитов2
Ашрам – исходно приют отшельника; часто является также центром религиозного образования; раджнишизм – религиозное учение, основанное в 1964 г. Бхагваном Шри Раджнишем (Ошо) и объединяющее постулаты христианства, древнеиндийских и некоторых других религий.

В Пуне. Это лучший ашрам во всей стране.

Две пары прозрачных бледно-голубых глаз уставились на меня критически, чуть ли не с обвинением, как свойственно людям, убежденным, что они нашли единственно верный путь.

– А вы задержитесь здесь?

– В Бомбее, вы имеете в виду?

– Да, вы собираетесь остановиться где-нибудь в городе или сегодня же поедете дальше?

– Не знаю пока, – ответил я и отвернулся к окну.

Это было правдой: я не знал, хочу ли я провести в Бомбее какое-то время или сразу двинусь… куда-нибудь. В тот момент мне было все равно, я представлял собой особь, которую Карла назвала как-то самым опасным и самым интересным животным в мире: крутого парня, не имеющего перед собой никакой цели.

– У меня нет определенных планов, – сказал я. – Может быть, побуду в Бомбее недолго.

– А мы переночуем здесь, а утром отправимся в Пуну поездом. Если хотите, мы можем снять номер на троих. Это гораздо дешевле.

Я посмотрел в его бесхитростные голубые глаза. «Пожалуй, поначалу лучше поселиться вместе с ними, – подумал я. – Их подлинные документы и простодушные улыбки послужат прикрытием для моего фальшивого паспорта. Возможно, так будет безопаснее».

«Добродетельность определяется тем, что мы делаем,

а честь - тем, как мы делаем это».

Сюжет книги и правда интригует: главный герой грабит банк, попадает в тюрьму, устраивает дерзкийо пбег, подделывает документы, переезжает в Индию, где спасает людей в трущобах, встречает свою любовь и работает на местную мафию… Прибавьте к этому подробные и очень контрастные описания Индии – от величественных белоснежных дворцов до выживания в трущобах – и успех книги становится понятен. А что, если бы вы узнали, что описанные в романе события — это не художественный вымысел, а автобиография? Поразительно, но так оно и есть!

Роман о жизни преступника в Индии

«Шантарам» — это книга о жизни беглого преступника в Индии. И не просто книга, а автобиография. Конечно, «Шантарам» остается художественным произведением и не передает историю автора буквально, но в ней много правды. Правды прямой и очень честной, как и задумал автор. Через свою книгу он признается читателям в своих ошибках и через это признание находит путь к очищению.

Знакомьтесь, Грегори Дэвид Робертс!

Автор романа – австралийский писатель Грегори Дэвид Робертс. Именно «Шантарам» принес ему мировую известность. Как вы уже поняли, жизнь Грегори сложно назвать банальной. И правда, написать о ней можно было бы не один, а несколько романов.

Писатель родился в Мельбурне в 1952 году. Родственники, друзья и знакомые всегда знали его как доброго, открытого и позитивного человека. Тем не менее, натурой он был противоречивой и в прошлом страдал от героиновой зависимости.

Возможно, к наркотикам Грегори привели личные неудачи. Его брак был расторгнут, опека над дочерью – потеряна. Тогда и начался путь зависимости от наркотиков и мелких, а потом и крупных грабежей.

Забавно, но в прессе Грегори был известен как «грабитель-джентльмен». Для грабежей он целенаправленно выбирал только учреждения с доходом выше среднего, застрахованные на крупную сумму, его «униформой» неизменно был деловой костюм и он всегда говорил «спасибо» и «извините» людям, которых грабил.

В 1978 году Грегори был пойман, признан виновным в серии ограблений магазинов и банков и приговорен к тюремному заключению на 19 лет. В 1980 году Грегори совершил побег из тюрьмы и уехал в Бомбей (Мумбаи), где скрывался 10 лет. Повторно он был пойман только в 1990 году, когда ввозил наркотики во Франкфурт. Его ждало очередное заключение в Австралии сроком более 6 лет, 2 года из которых писатель провел в одиночной камере.

Поразительно, но неугомонному преступнику удалось совершить побег и во второй раз. Правда, по ходу дела Грегори передумал и вернулся в тюрьму незамеченным, чтобы в полной мере отбыть свое наказание и воссоединиться с семьей. Именно в период этого заключения был написан роман «Шантарам», повествующий о 10 годах жизни автора в Индии. Само слово «Шантарам» означает «мирный человек» и несет для автора огромный смысл.

В одном из интервью Грегори сказал, что отбывая свой второй тюремный срок он дал себе слово встать на правильный путь. Он больше не хотел быть преступником, а собирался начать все с чистого листа, стать полезным миру. К счастью, ему это удалось.

В 1997 году писателя освободили, а еще через несколько лет была издана его книга. Прожив какое-то время в Австралии, Грегори снова вернулся в Индию, где основал фонд помощи бедным. А еще ему удалось наладить отношения с дочерью.

Колоссальный успех к роману «Шантарам» пришел практически сразу. Он стал мировым бестселлером и был переведен на 39 языков. Внимание всего мира оказалось приковано к писателю. Журналисты выстраивались в очередь за интервью, а поклонники забивали письмами почтовые ящики. Однако вскоре Грегори перестал давать интервью, отметив, что своим романом он уже сказал достаточно.

Сегодня писатель стремится уделять как можно больше времени благотворительным проектам и своей семье и с удовольствием встречается с читателями.

Книга «Шантарам» была адаптирована Робертсом для экранизации. Права на нее выкупили Warner Bros. Entertainment и Джонни Депп, который изначально намеревался сыграть главную роль. Однако съемки были отложены, и поклонники все еще ждут выхода картины на большой экран.

«Шантарам»: правда и вымысел

Как признается Грегори Дэвид Робертс, все герои романа вымышлены, а события – реальны. Автор без прикрас и недоговорок описал самые провокационные события своей биографии. Для Грегори было важно быть честным перед собой и читателем, чтобы в конечном счете самому оценить и принять свои поступки.

Как и герой своего романа, автор действительно жил в индийских трущобах, сидел в бомбейской тюрьме, работал на местную мафию и воевал в Афганистане. Но остался он в Бомбее не из-за женщины, как описано в романе, а по многим другим причинам.

Первая – это любовь к местным жителям, к их мировоззрению. Грегори поразило, что индусы, буквально выживающие в нищете, никогда не плачут, а улыбаются и радуются жизни. Тогда какое же право имеем жаловаться на нее мы?

А еще автора прельстила свобода. В европейских странах все зарегулировано. Кажется, что весь человек состоит из скопления правил. В Индии вместо правил – хаос, который, как ни странно, работает куда лучше. Все люди здесь живут по одному, самому главному в мире правилу: «Никому не причиняй вреда».

Как и его герой – Лин, в Индии Грегори оказывал первую помощь людям с мелкими травмами (например, укусами крыс и собак). Раны находились в ужасном состоянии, а так как мыла и воды в трущобах практически не было, люди действительно от них погибали. Все эти болячки помогли автору понять, что в мире действительно важно.

Чтобы заработать на жизнь, Грегори стал обделывать мелкие дела на черном рынке. Из-за жестокой властной женщины он был подставлен и попал в местную тюрьму, где его (опять же, по ее указу) сильно избивали. Всего за 4 месяца Грегори потерял более 40 кг. Его жизнь висела на волоске, пока в ход судьбы не вмешалась мафия. «Если ты будешь работать на меня, полиция больше никогда тебя не тронет», — таким было обещание, данное Грегори крупным мафиози. И он стал работать.

Впереди была подделка документов, торговля валютой и золотом, война в Афганистане, смерть близких и новое заключение. Впрочем, вы уже знаете об этом из романа.

Кстати, в Мумбаи действительно существует экскурсионное бюро имени Прабакера, описанное в книге, и работает кафе «Леопольд». В нем можно частенько застать самого автора!

Архитектура и символы романа

На создание романа у Грегори ушло более 6 лет. Прежде чем начать писать, он долго продумывал структуру книги, составлял сложные схемы глав и частей, создавал их символику. Только на создание архитектуры романа у автора ушло около 3 лет исследований и подготовки. Затем роман был написан от руки, и только после этого перенесен на компьютер и отредактирован.

Создание архитектуры книги – старинная традиция, и Грегори поддерживает ее в своем творчестве. Одним из последних знаменитых авторов, работающих в таком ключе, был Герман Мелвилл.

Согласно задумке, «Шантарам» имеет под собой две основы: Библию и «Божественную комедию» Данте. Так, по сюжету романа однажды в Индии случается потоп. Местные трущобы находятся на возвышенности, и жители приводят своих животных именно туда. Ничего не напоминает?

Внимательный читатель заметил, что ключевые события повествования происходят дважды. Этот прием называется принципом зеркала. Например, в начале романа герой видит аварию и наблюдает за ней со стороны. В конце романа авария повторяется снова, но на этот раз герой уже вмешивается и спасает жизнь.

А еще в романе очень много символов. Есть, например, два главных цвета: зеленый и золотой, они появляются в моменты пиковой напряженности. Две стихии – вода и воздух. Два животных, два аромата. И, конечно, главный символ – сам «шантарам».

Shantaram с языка маратхов (одного из индоарийских языков) означает «мирный человек». Так назвала главного героя мать его лучшего друга. Это имя красной лентой пронизывает не только весь роман, но и всю жизнь самого автора.

«Грабитель-джентльмен» сегодня

Сейчас Грегори Дэвиду Робертсу 66 лет. Он живет на два города: Женеву и Мумбаи, много работает и занимается благотворительностью. Так, Грегори и сегодня продолжает помогать людям из трущоб. Его организация оказывает помощь в медицине, образовании и поиске работы.

Несмотря на нашумевшую славу, Грегори — очень простой человек, который всегда держится на одной ноге с собеседником. В любой стране он выбирает компактные апартаменты с видом на город. По его мнению, город олицетворяет собой действие, необходимое для развития человека, тогда как морские пейзажи расслабляют и усыпляют.

Если вы собираетесь в Мумбаи, обязательно посетите кафе «Леопольд». Вполне возможно, здесь, в непринужденной атмосфере, вы встретите Грегори Дэвида Робертса. Он любит приходить сюда на чашечку кофе и общается с читателями как со старыми друзьями. А разве может быть по-другому, когда в своем произведении открываешь самое сокровенное и показываешь читателю себя без каких-либо прикрас?

Будьте уверены: если вы уже знакомы с Лином, то практически знаете и Грегори. И он вам точно понравится!

(Scribe Publications, Австралия)

Сюжет

Главный герой - бывший наркоман и грабитель, сбежавший из австралийской тюрьмы, где отбывал девятнадцатилетний срок заключения. После некоторого времени, проведенного в Австралии и Новой Зеландии, по фальшивому паспорту на имя Линдсея Форда приезжает в Бомбей . Благодаря личным качествам он быстро заводит знакомых и друзей среди местных жителей и живущих в Бомбее иностранцев. Крестьянка, мать индийского друга героя, нарекает его индийским именем Шантарам, что означает в переводе с маратхи «мирный человек» или «человек, которому Бог даровал мирную судьбу». Зарабатывает на жизнь, выступая в качестве посредника в мелких нелегальных сделках. Поселяется в трущобах, где оказывает медицинскую помощь их жителям. Заводит множество знакомств в криминальных кругах. По доносу попадает в тюрьму, где в ужасных условиях проводит 4 месяца. После освобождения начинает работать на крупного бомбейского мафиози Абделя Кадер Хана, который относится к Шантараму как к сыну.

Линдсей занимается нелегальной торговлей валютой и золотом, затем фальшивыми паспортами. В короткий промежуток времени погибают два его ближайших друга; не в силах оправиться от трагедии, Линдсей проводит 3 месяца в притоне, употребляя героин. Кадер Хан вытаскивает его оттуда, помогает преодолеть развившуюся зависимость от наркотика. Затем предлагает вместе отправиться на родину Кадера в Афганистан, где в то время была война . Линдсей соглашается. Их караван везёт инструменты, оружие и медикаменты отряду моджахедов , сражающихся недалеко от Кандагара .

В Афганистане погибают Кадер Хан и большая часть его отряда. Линдсею удается вернуться в Бомбей, где он продолжает сотрудничать с мафией.

Действие романа перемежается описанием переживаний главного героя и философскими размышлениями. Персонажи часто излагают мысли в афористичной форме . Все герои романа являются вымышленными, но описываемые события реальны . Так, в Бомбее работает кафе «Леопольд» с мраморными залами, действительно существует болливудский фильм «Paanch Papi», в котором появляется главный герой (и в нём легко узнается сам Робертс). Кроме того, в городе действует экскурсионное бюро имени Прабакера, открытое его братом, и при желании можно очутиться в трущобах, где жил Лин, и увидеть Рукхмабаи - женщину, которая и дала ему имя Шантарам .

Персонажи

Линдсей Форд, он же Лин, Линбаба, он же Шантарам, главный герой, от лица которого идёт повествование.
Прабакер - друг Линдсея. Общительный и оптимистичный молодой индиец, родившийся в деревне и живущий в трущобах, первый человек, с которым Лин знакомится в Бомбее, умирает в процессе развития сюжета.
Карла Саарнен, красивая молодая женщина, швейцарка, в которую влюбляется Лин, но у которой есть много тёмных секретов.
Абдель Кадер Хан - глава местного мафиозного клана, афганец. Мудрый и рассудительный, но жёсткий человек, которого Лин начинает любить как отца. Умирает в бою в Афганистане.
Абдулла Тахери - иранец, бежавший от режима аятоллы Хомейни мафиози. Становится близким другом главного героя. Умирает в процессе развития сюжета, но оказывается живым.
Викрам Патель - индиец, друг Лина. Любитель вестернов и кобвойского стиля. Влюблён в Летти.
Лиза Картер - молодая американка, проститутка в дворце мадам Жу, освобождённая Карлой и Лином.
Назир - неразговорчивый телохранитель Кадера, поначалу относится к Лину с неприязнью.
Маурицио Белькане - итальянец, аферист. Очень красив внешне, но подлый и трусливый человек. Убит Уллой.
Улла - немка, проститутка, освобождённая из Дворца. Любовница Модены.
Модена - испанец, подельник Маурицио, любовник Уллы.
Дидье Леви - завсегдатай «Леопольда», француз, гей, аферист, гедонист. Приятель Лина.
Летти - англичанка, работает в Болливуде.
Кавита Сингх - независимая индийская журналистка, феминистка.
Халед Ансари - член совета мафии, палестинец, у которого израильтяне убили всю семью. Бывший любовник Карлы.
Абдул Гани - пакистанец, член совета мафии. Впоследствии оказывается предателем. Убит Назиром.
Джонни Сигар - молодой индиец, житель трущоб. Сирота. Друг Лина и Прабакера.
Мадам Жу - владелица «Дворца», элитного подпольного борделя. Возможно, русская, ведёт скрытный образ жизни, жестока и безжалостна.
Кишан и Рукхмабаи - родители Прабакера
Парвати - жена Прабакера
Казим Али Хусейн - старейшина в трущобах
Хасан Обиква - нигериец, мафиози, контролирующий бомбейский район, где живут выходцы из Африки
Сапна - таинственный персонаж, совершающий в городе жестокие убийства.

Напишите отзыв о статье "Шантарам"

Ссылки

Примечания

Отрывок, характеризующий Шантарам

Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
Наконец вошел в комнату староста Дрон и, низко поклонившись княжне, остановился у притолоки.
Княжна Марья прошлась по комнате и остановилась против него.
– Дронушка, – сказала княжна Марья, видевшая в нем несомненного друга, того самого Дронушку, который из своей ежегодной поездки на ярмарку в Вязьму привозил ей всякий раз и с улыбкой подавал свой особенный пряник. – Дронушка, теперь, после нашего несчастия, – начала она и замолчала, не в силах говорить дальше.
– Все под богом ходим, – со вздохом сказал он. Они помолчали.
– Дронушка, Алпатыч куда то уехал, мне не к кому обратиться. Правду ли мне говорят, что мне и уехать нельзя?
– Отчего же тебе не ехать, ваше сиятельство, ехать можно, – сказал Дрон.
– Мне сказали, что опасно от неприятеля. Голубчик, я ничего не могу, ничего не понимаю, со мной никого нет. Я непременно хочу ехать ночью или завтра рано утром. – Дрон молчал. Он исподлобья взглянул на княжну Марью.
– Лошадей нет, – сказал он, – я и Яков Алпатычу говорил.
– Отчего же нет? – сказала княжна.
– Все от божьего наказания, – сказал Дрон. – Какие лошади были, под войска разобрали, а какие подохли, нынче год какой. Не то лошадей кормить, а как бы самим с голоду не помереть! И так по три дня не емши сидят. Нет ничего, разорили вконец.
Княжна Марья внимательно слушала то, что он говорил ей.
– Мужики разорены? У них хлеба нет? – спросила она.
– Голодной смертью помирают, – сказал Дрон, – не то что подводы…
– Да отчего же ты не сказал, Дронушка? Разве нельзя помочь? Я все сделаю, что могу… – Княжне Марье странно было думать, что теперь, в такую минуту, когда такое горе наполняло ее душу, могли быть люди богатые и бедные и что могли богатые не помочь бедным. Она смутно знала и слышала, что бывает господский хлеб и что его дают мужикам. Она знала тоже, что ни брат, ни отец ее не отказали бы в нужде мужикам; она только боялась ошибиться как нибудь в словах насчет этой раздачи мужикам хлеба, которым она хотела распорядиться. Она была рада тому, что ей представился предлог заботы, такой, для которой ей не совестно забыть свое горе. Она стала расспрашивать Дронушку подробности о нуждах мужиков и о том, что есть господского в Богучарове.