Главная › Детские рецепты › Зарождение русского исторического романа. Исторический роман в россии

Зарождение русского исторического романа. Исторический роман в россии

Художественные открытия Вальтера Скотта оказали огромное воздействие на мировую литературу; многие европейские и американские писатели той эпохи выросли на его книгах. Один из самых ярких и наверняка знакомых вам - Фенимор Купер, американский прозаик, автор исторических романов о покорении Америки белыми переселенцами - «Зверобой», «Следопыт», «Кожаный чулок»... Сейчас эти романы из жизни индейцев стали детским чтением; по ним снято множество приключенческих фильмов. Как часто бывает в мировой литературе, книги, написанные для взрослых и поначалу казавшиеся очень серьезными, даже философскими, в конце концов становятся любимым чтением подростков. Вспомните хотя бы роман Сервантеса «Дон Кихот», приключенческую повесть Даниеля Дефо «Робинзон Крузо», цикл повествований Джонатана Свифта о Гулливере... И уже трудно поверить, что авторы «закладывали» в эти сюжеты глубокий смысл, использовали самые современные, самые смелые литературные приемы.

Фенимор Купер, как всякий писатель-романтик 1820-1830-х годов, стремился «применить» художественные открытия Вальтера Скотта к родной национальной истории. У Скотта действие разворачивалось во времена англо-шотландских войн, в них сталкивались «цивилизованные» жители равнины - англичане и «дикие», но искренние и очень сильные горцы - шотландцы. У Купера все происходит во времена колонизации Америки, когда белым переселенцам противостояли коренные жители, индейцы. Любимые герои Скотта оказывались меж двух лагерей, переходили из одного в другой, сочувствуя романтическим порывам шотландцев, хотя и не разделяя их убеждений. Любимые герои Купера тоже занимали промежуточную позицию: будучи «бледнолицыми», они сопереживали трагедии «краснокожих» и часто помогали им. Романтический конфликт между холодным разумом и стихийным, вольным началом естественной жизни разворачивался в полную силу.

Однако русская проза конца 1810-х и начала 1820-х годов не была готова к освоению художественного опыта Вальтера Скотта. Она только-только начинала формироваться; не был выработан привычный для писателей и понятный для читателей художественный язык повествования; основные литературные силы были сосредоточены в сфере поэзии.

Лишь в 1827 году Пушкин решится приступить к своему первому историческому роману «Арап Петра Великого» (название дано публикаторами; роман остался незавершенным).

Как вы помните, сюжетная канва романа связана с семейным преданием Пушкиных: Ибрагим «списан» с пушкинского прадеда, Ганнибала, обласканного Петром. Пушкин пытался изобразить великую историю повальтерскоттовски, «домашним образом». Он намеревался провести героя через три абсолютно разных мира, три среза исторической реальности начала XVIII века: развращенный, утонченный, пресыщенный, угасающий Париж, центр старой Европы; нарождающийся, молодой, диковатый, но мощный и творческий Петербург, центр пробуждающейся империи; наконец, патриархальный, твердокаменный, неподвижный мир старой русской знати, в среде которой продолжает жить своей тайной жизнью допетровская Русь.

Точка зрения Ибрагима - это точка зрения человека, заведомо независимого от уз кровного родства, традиции, привычек. И в то же самое время, в отличие от своего парижского приятеля, щеголя Корсакова, он воспринимает Петербург, петровские «ассамблеи» вовсе не «по-парижски». Взгляд Ибрагима отличается и от точки зрения приближенных Петра, которые смотрят на все глазами своего повелителя. И потому его взгляд - это объективный взгляд самой истории.

Поскольку «Арап Петра Великого» остался незавершенным, пальма первенства в создании русской исторической романистики вальтерскоттовского образца принадлежит прозаику и драматургу предшествующего поколения Михаилу Николаевичу Загоскину (1789- 1852), который в 1829 году выпустил роман «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году».

Главный герой романа Загоскина из эпохи Смуты (действие разворачивается в самый напряженный момент 1612 года, в промежутке между апрелем и августом) вымышлен, как и предписано вальтерскоттовской традицией. Это молодой патриот, добровольно целовавший крест на верность польскому королевичу Владиславу в надежде, что тот станет настоящим русским царем, отречется от католической «ереси», остановит кровопролитие. Милославскому предстоят встречи с реальными историческими деятелями (в том числе с Козьмой Ми-ничем Сухоруким), которые, как и положено, играют в построении сюжета второстепенную роль.

Подобно главным героям вальтерскоттовской исторической прозы, Юрий оказывается на распутье, между двумя враждующими лагерями. Вместе со слугой Алексеем Бурнашом он направляется к волжскому боярину Федору Тимофеевичу Шалонскому-Кручине, чтобы передать ему грамоту польского воеводы Гонсевского и получить грамоту к нижегородскому боярину Андрею Никитичу Туренину. В Нижнем Новгороде Юрий Милославский должен, воззвав к памяти отца, попытаться убедить боярство и граждан перейти под покровительство Владислава, отказаться от идеи общерусского народного ополчения. Доводы разума говорят в пользу занятой Юрием Милославским позиции, но сердце подсказывает молодому боярину, что совершена непоправимая ошибка: «Тот не православный, не русский, кто радуется, что пришлось избрать поляка». Между тем и облик Мило-славского (темно-русые волосы, остриженные в кружок, прекрасная белизна лица, голубые глаза), и благородно-смелое поведение - все предполагает цельность натуры. Пройдя через цепь испытаний, герой преодолеет свою раздвоенность, станет «беспримесным» патриотом, восстановит гармонию ума и сердца.

Гармоничный образ Юрия Милославского приобрел необычайную популярность у русской читающей публики самых разных слоев; даже дочь гоголевского Городничего Марья Антоновна («Ревизор») читала роман и помнит, что автор его - Загоскин, а не Хлестаков (на что Хлестаков возражает: «Это точно Загоскина; а есть другой Юрий Милославский, так тот уж мой»). Успех романа свидетельствовал, что Загоскин сумел создать русский тип романтической личности, соблюсти принцип романтического историзма в сочетании с принципом местного колорита. Он отступил лишь от одного правила исторической романистики Вальтера Скотта: действие романа отстоит от загоскинской современности больше чем на жизнь одного поколения.

Пушкин, несомненно, учитывал загоскинский опыт, когда в 1836 году приступал к работе над своим последним - и вершинным - прозаическим сочинением, историческим романом «Капитанская дочка». Вы этот роман уже изучали, но теперь можете заново осмыслить, связать с тем, что вы узнали о Вальтере Скотте.

Имя главного героя «Капитанской дочки» взято из действительной истории пугачевщины: фамилию Гринёв носил дворянин, арестованный по подозрению в измене и позже оправданный. Так определился пушкинский замысел повествования о человеке, который по воле Провидения оказался между двумя враждующими лагерями. Замкнув сюжетную цепь именно на Петрушу Гринева, Пушкин сознательно воспроизвел принцип исторической прозы Вальтера Скотта, в чьих романах, особенно из «шотландского» цикла- «Уэверли», «Роб Рой», «Пуритане», - такой тип героя встречается постоянно. Точно так же, как и сама ситуация - два лагеря, две правды, одна судьба. На семнадцатом году недоросль, еще до рождения записанный в гвардию сержантом, Гринев прямо из детской отправляется служить, причем не в элитный Семеновский полк, а в провинцию. Он оказывается в Белогорской крепости - именно там, где осенью 1773 года разгуляются пугачевцы, вспыхнет «русский бунт». С этой минуты жизнь провинциального дворянина сомкнется с потоком общероссийской истории и превратится в великолепный набор случайностей и зеркально повторяющихся эпизодов, которые заставляют вспомнить как о поэтике Вальтера Скотта, так и о законах построения русской волшебной сказки.

Как и в романах Вальтера Скотта (но в отличие от «Юрия Милославского»), в «Капитанской дочке» события сюжета разворачиваются в недавнем прошлом, отстоят от читателей-современников на жизнь одного поколения. Гринев, подобно любимым героям Вальтера Скотта, свободен до конца и во всем. Ибо действует он по велению сердца, а сердце его подчинено законам дворянской чести, кодексу русского рыцарства, чувству долга. Законы эти неизменны и тогда, когда нужно оплатить огромный бильярдный долг не слишком честно игравшему Зурину и когда нужно отблагодарить случайного проводника тулупчиком и полтиной. И когда следует вызвать на дуэль Швабрина, который выслушал Гриневские «стишки» в честь Маши и презрительно отозвался как о них, так и о ней. И когда пугачевцы ведут героя на казнь. И когда помиловавший героя Пугачев протягивает руку для поцелуя (Гринев, естественно, не целует «ручку злодею»). И когда самозванец прямо спрашивает пленника, признает ли тот его государем, согласен ли послужить, обещает ли хотя бы не воевать против него, - а пленник трижды прямо или косвенно отвечает «нет». И когда Гринев, однажды уже спасенный судьбой, в одиночку возвращается в расположение пугачевцев, чтобы выручить возлюбленную или погибнуть вместе с ней. И когда, арестованный собственным правительством, не называет имени Марьи Ивановны.

Точно так же его крепостного слугу Савельича (еще один типаж, пришедший в прозу Пушкина из романистики Вальтера Скотта) до конца свободным делает личная преданность Гриневу. То есть следование неписаному кодексу крестьянской чести; тому общечеловеческому началу, которое может быть присуще любому сословию. Оба они направляют свой путь туда, где они не защищены от обстоятельств, но внутренне свободны от них.

И недаром Пушкин так организует сюжет своей повести, чтобы формальный герой-антагонист, изменник Швабрин, постоянно отступал в сюжетную тень, а на самом деле Петруше Гриневу противостоял образ вождя народного бунта Пугачева. Так уравниваются в сюжетных правах «маленький человек», обычный дворянин, на стороне которого не сила, а нравственная правда, и могущественный самозванец, за плечами которого разъяренное казачье войско.

Пугачев неотделим от стихии; он вызывает ее к жизни, он ведет ее за собой и в то же время подчиняется ее безличной власти. He случайно впервые на страницах повести он появляется во время снежного бурана, как бы рождаясь из самой его сердцевины. Герои (Гринев и его слуга Савельич) бессильны против буйства непогоды; они заблудились; снег заметает их, но внезапно появившийся чернобородый казак говорит: «Дорога-то здесь, я стою на твердой полосе». В том и дело, что твердая полоса Пугачева - это беспутье; он выводит путников по звездам, и его собственная звезда ведет его по историческому пути.

Центральная проблема повести - проблема человеческой свободы перед лицом исторических обстоятельств. Именно поэтому Пугачев показан не глазами приближенного к нему казака. И не глазами опытного дворянского историка. Пугачев показан глазами простого и честного дворянина, который никогда не примет бродягу за «Петра Феодоровича III», но и не станет искусственно снижать его образ. Кроме того, действие повести начинается в 1773 году, а это дает возможность показать Пугачева не только во время, но и до восстания, когда за ним еще не тянется шлейф ярко описанных преступлений.

Кого же мы видим перед собой? Как только герои выбираются из бурана, читатель (с «помощью» Гринева) обнаруживает сорокалетнего мужика, среднего роста, худощавого, с проседью в черной бороде, с бегающими глазами, приятным, но плутовским выражением лица. Ничего «мистического», «избраннического» в этом облике нет; потому особенно комичным покажется читателю более поздний рассказ рядового казака о том, как «государь» по-царски скушал двух поросят и показывал в бане свои царские знаки на грудях. В центре сюжета - умеренно умный авантюрист, чья судьба отнюдь не предрешена. То, что именно он вскоре станет во главе грандиозных исторических событий, во многом случайность.

Главное противоречие пугачевской судьбы в том, что, безраздельно властвуя над «злодеями», он полностью зависит от них. Пугачев, каким он изображен в повести, пытается действовать до конца по-царски, милостиво, великодушно; он дважды отпускает Гринева, не дает в обиду капитанскую дочь Машу Миронову. Ho уже в сцене, которая происходит во «дворце», обклеенном золотой бумагой, очевидно колоссальное влияние, какое имеют на него «господа енералы» - звероподобный капрал Белобородов и разбойник Афанасий Соколов, прозванный Хлопушей. Пугачев должен опасаться и своих «казачков», и дворян, перешедших на его сторону. Сообщая Гриневу, что «ребята» смотрели на него косо, а старик Белобородов настаивал на пытке, Пугачев вынужден понизить голос, чтобы не услышал сопровождающий их татарин. Разбойник волен идти на Москву, поскольку этого же хочет войско; но миловать он должен с оглядкой. Власть, которую он присвоил, не ограничена законом, но ограничена жестокостью бунта.

Чтобы подчеркнуть эту мысль, Пушкин выстраивает параллель Пугачев - Екатерина. Петруша Гринев прибегает к помощи Пугачева, чтобы выручить невесту, а его невеста, в свою очередь, прибегает к помощи императрицы, чтобы спасти жениха. Екатерина изображена в простодушно-сентиментальных тонах, в стиле старинной гравюры. В ней нет пугачевского величия, необузданной силы. Ho читатель должен помнить, что к власти она пришла в результате государственного переворота; ее правление в этом смысле столь же беззаконно, сколь и пугачевская попытка овладеть страной. И лишь то, насколько свободно милует она Гринева, насколько она самостоятельна и независима в своем царственном праве прощать, выдает в ней истинную государыню. (Ее прощение в конечном счете совпадает с духом и буквой закона, ведь Гринев сохранил верность присяге, допустив лишь мелкие отклонения от устава.) Именно это право миловать делает властителей властителями, а не царские знаки и даже не «законность» воцарения сама по себе. Пугачев такой свободой обладает не вполне; значит, он не вполне и господин своего положения. He он управляет стихией, и не стихия им; просто они друг от друга уже неотделимы. Ее угасание, усмирение бунта равнозначно его смерти. В приписке «издателя» к запискам Гринева сообщается, что Пугачев узнал в толпе некогда спасенного им дворянина «и кивнул ему головою, которая через минуту, мертвая и окровавленная, показана была народу».

В «Капитанской дочке» рассказано о страшных событиях. Многие ее персонажи гибнут в кровавом водовороте истории. Ho любимые герои Пушкина - Гринев, Caвельич и Маша Миронова - вопреки всему остаются в живых. Они словно бы защищены невидимой оградой от грозящих опасностей, потому что поступают вопреки житейской логике и в согласии с логикой нравственной. Ведь выход из социального тупика, в котором оказалась Россия времен пугачевского бунта, согласно Пушкину, не в том, чтобы принять одну из сторон исторического конфликта. Например, сторону «народа» в его борьбе с дворянами. И тем более не в том, чтобы отказаться от верности любой «власти», ценой подлости сохранив себе жизнь (как Швабрин). И даже не в том, чтобы «покинуть» узкие пределы сословной этики, поднявшись до общечеловеческих начал. А в том, чтобы внутри своего «лагеря», своей среды, своего сословия, своей традиции обнаружить общечеловеческое и ему служить не за страх, а за совесть. Ничто не может помешать Гриневу следовать законам именно дворянской чести, а Савельичу - соблюдать неписаные правила крестьянской этики. В этом залог утопической надежды Гринева (и, разумеется, Пушкина), считавшего, что «лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от одного улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений».

К 30-м годам относится возникновение исторического романа, успехи которого отражали развитие национально-исторического самосознания русского общества, подъем его интереса к отечественному прошлому.

Первым таким романом о «своем» оказался «Юрий Милославский, или русские в 1612 году» Загоскина, появившийся в 1829 году. Успех его был неслыханным в летописях русской литературы. В последующие несколько лет появляется множество исторических романов, из которых определенную роль в развитии жанра сыграли «Рославлев, или русские в 1812 году» (1830) Загоскина, «Димитрий Самозванец» (1829) Булгарина, «Клятва при гробе господнем» (1832) Н. Полевого, «Последний Новик, или завоевание Лифляндии при Петре 1», выходивший частями в 1831-1833 годы, «Ледяной дом» (1835) и «Басурман» (1838) И. И. Лажечникова. В 1835 году выходит повесть Гоголя «Тарас Бульба». В 1836 году появляется «Капитанская дочка» Пушкина. Русский исторический роман был создан.

Успех и бурное развитие исторического романа вызвали в журналах и литературных кругах первой половины 30-х годов оживленную полемику вокруг его проблем. «В эту пору много говорили о местном колорите, об историчности, о необходимости воссоздавать историю в поэзии, в романе»,- свидетельствует внимательный наблюдатель развития русской литературы этого времени Адам Мицкевич. Полемика вокруг проблем исторического романа была важным моментом в той борьбе за реализм в русской литературе, которую с середины 20-х годов начал Пушкин, а затем продолжил Белинский.

Для Белинского развитие исторического романа в русской литературе было не результатом влияния Вальтера Скотта, как это утверждали Шевырев и Сенковский, а проявлением «духа времени», «всеобщим и можно сказать всемирным направлением». Внимание к историческому прошлому, отражая рост национального самосознания народов, вместе с тем свидетельствовало о все более глубоком проникновении действительности и ее интересов в искусство и общественную мысль. Белинский указывает, что вся дальнейшая деятельность передовой мысли будет и должна опираться на историю, вырастать из исторической почвы. По мнению Белинского, значение Вальтера Скотта заключалось в том, что он «докончил соединение искусства с жизнью, взяв в посредники историю». «Само искусство теперь сделалось по преимуществу историческим, исторический роман и историческая драма интересуют всех и каждого больше, чем произведения в том же роде, принадлежащие к сфере чистого вымысла»,- отмечал критик. Во внимании к истории, к реальной действительности он усматривал движение русской литературы к реализму.

Среди авторов исторических романов 30-х годов видное и. и. Лажечников место занимает Иван Иванович Лажечников, который, по словам Белинского, приобрел у своих современников широкую известность и «громкий авторитет». Сын богатого просвещенного купца, общавшегося еще с Н. И. Новиковым, он получил хорошее домашнее образование. Захваченный широким подъемом патриотизма в 1812 году, он сбежал из дому, участвовал в Отечественной войне, побывал в Париже. Впоследствии, в своих «Походных записках русского офицера», опубликованных в 1820 году, Лажечников сочувственно отмечал прогрессивные явления европейской культуры и протестовал, хотя сдержанно, против крепостного права. В дальнейшем он ряд лет служил в должности директора училищ; к 60-м годам его умеренный либерализм успел иссякнуть, ослабело и его дарование романиста, лишь опубликованные им воспоминания о жизненных встречах (с Белинским и другими) представляют несомненный интерес.

Каждый из романов Лажечникова был результатом тщательной работы автора над известными ему источниками, внимательного изучения документов, мемуаров и местности, где происходили описываемые события. Этими чертами отличается уже первый роман Лажечникова «Последний Новик». Основным местом действия Лажечников избрал Лифляндию, хорошо ему знакомую и, возможно, привлекавшую его воображение развалинами старинных замков.

Сюжет «Последнего-Новика» романтичен. Автор прибегнул к неудачному вымыслу, сделав героя романа сыном царевны Софьи и князя Василия Голицына. В юные годы он чуть не стал убийцей царевича Петра. После свержения Софьи и удаления от власти Голицына ему пришлось бежать за рубеж, спасаясь от казни. Там возмужал он и по-новому взглянул на обстановку, сложившуюся в России. Он с сочувствием следил за деятельностью Петра, но считал невозможным свое возвращение на родину. Когда возникла война между Россией и Швецией, Новик тайно стал помогать русской армии, вторгшейся в Лифляндию. Войдя в доверие к начальнику шведских войск Шлиппенбаху, он сообщал о его силах и планах командующему русской армией в Лифляндии Шереметьеву, способствуя победе русских войск над шведами. Так возникла драматическая ситуация в романтическом духе. Последний Новик-одновременно и герой и преступник: он тайный друг Петра и знает, что Петр враждебно относится к нему. Коллизия разрешается тем, что последний Новик возвращается на родину тайно, получает прощение, но уже не чувствуя в себе силы для участия в петровских преобразованиях, уходит в монастырь, где и умирает.

В романе обличается лицемерное, прикрытое маской патриархализма, бездушное крепостническое отношение лифляндских баронов к крестьянам и их нуждам. Автор при этом вполне мог рассчитывать, что читатель сумеет применить образы лифляндских помещиков-крепостников к русской действительности. Их черному миру противостоят в романе благородные люди: ревнители просвещения и подлинные патриоты И. Р. Паткуль, врач Блумен-трост, пастор Глюк и его воспитанница - будущая Екатерина 1, дворяне - офицеры братья Трауферт, ученый библиотекарь, любитель естествознания Биг и другие. Большинство из них - лица исторические. Эти персонажи являются в романе носителями исторического прогресса. Все они восхищаются личностью Петра 1, сочувствуют его деятельности, желают сближения Лифляндии с Россией.

В светлых тонах Лажечников рисует образ самого Петра, сочетающего в себе ту простоту и величие, которые даны и в двух сценах «Арапа Петра Великого» Пушкина. Но если Пушкин ясно представлял себе противоречивый характер деятельности Петра, то в романе Лажечникова петровская эпоха, сам Петр и его сподвижники крайне идеализированы. Лажечников не показывает никаких социальных противоречий и политической борьбы, проходит мимо варварских методов управления, применявшихся Петром. Облик Петра дан в духе романтической теории гения.

Наиболее значительным романом Лажечникова является «Ледяной дом » (1835). Создавая его, романист вчитывался в воспоминания деятелей поры Анны Иоанновны - Манштейна, Миниха и других, изданные в начале XIX века. Это позволило ему воссоздать с достаточной точностью атмосферу придворной жизни времен Анны Иоанновны и образы некоторых исторических деятелей, хотя в зарисовке их он счел возможным, согласно своим взглядам, кое-что изменить по сравнению с действительностью. Это касается прежде всего героя романа кабинет-министра Арт. Волынского, оклеветанного любимцем императрицы немцем Бироном и преданного страшной казни. Его образ писатель во многом подверг идеализации. Историческая роль Волынского, боровшегося против иноземца-временщика, была, несомненно, прогрессивной. Но в историческом Волынском положительные черты сочетались с отрицательными. За лихоимство его не раз бивал еще Петр 1. Как и другим вельможам его времени, Волынскому не были чужды низкопоклонство, тщеславие, карьеризм. Все эти особенности его личности устранены писателем. Волынский в романе полон заботы о благе государства и народа, истомленного тяжелыми поборами; в борьбу с Бироном он вступает лишь во имя блага отчизны.

Соперник Волынского - наглый временщик и угнетатель народа Бирон зарисован писателем значительно ближе к историческому облику фаворита императрицы. При всей осторожности Лажечникова, нарисованный образ самой Анны Иоанновны свидетельствовал об ее ограниченности, безволии, отсутствии у нее каких-либо духовных интересов. Постройка ледяного дома, в котором была отпразднована свадьба шутовской пары, показана писателем как дорогое и жестокое развлечение.

Сюжет представил Лажечникову возможность глубоко раскрыть бедственное положение народа. На праздник, задуманный Волынским для потехи императрицы, со всех концов страны привезены молодые пары, создающие образ многонациональной России. В страхе и унижениях, пережитых участниками спектакля в ледяном доме, в судьбе замученного бироновскими клевретами украинца звучит тема страдания русского народа под гнетом бироновщины. Передавая мечты шутихи госпожи Кульковской о том, как она, «будущая столбовая дворянка», будет «покупать на свое имя крестьян и колотить их из своих рук», а в случае надобности прибегать к помощи палача, Лажечников приоткрывает завесу над крепостническими нравами, выражая свое негодующее отношение к крепостному праву, свою позицию писателя-гуманиста.

Исторически неверным оказался образ Тредиаковского, что было отмечено Пушкиным в письме к Лажечникову. Тредиаковский Лажечникова более похож на свою карикатуру в комедии Сумарокова «Трессотиниус», вызванной ожесточенными литературными спорами середины XVIII века, чем на исторического реформатора русского стиха и человека трагической жизни, над которым издевались вельможи.

В фабуле романа все время переплетаются политическая и любовная интриги, романтическая любовь Волынского к прекрасной молдаванке Мариорице. Эта линия развития сюжета порой мешает первой, ослабляя историзм «Ледяного дома». Но она не выходит за рамки быта и нравов столичного дворянского общества того времени. Не всегда искусно сплетая два основных мотива сюжетного развития романа, Лажечников в отличие от большинства исторических беллетристов своего времени не подчиняет историю вымыслу: основные ситуации и финал романа определяются политической борьбой Волынского с Бироном.

Воспроизводя в романе «местный колорит», некоторые любопытные черты нравов и быта того времени, писатель правдиво показал, как государственные дела переплетались во времена Анны Иоанновны с дворцовым и домашним бытом царицы и ее окружения. Исторически точна сцена испуга народа при появлении «языка», при произнесении страшного «слова и дела», что влекло за собой пытки в Тайной канцелярии. Святочные забавы девушек, вера в колдунов и гадалок, образы цыганки, дворцовых шутов и шутих, затея с ледяным домом и придворные развлечения скучающей Анны, которыми должен был заниматься сам кабинет-министр,- все это живописные и верные черты нравов того времени. В историко-бытовых картинах и эпизодах, в изображении ужасов бироновщины продолжает свое течение реалистическая струя в творчестве писателя.

Исторический роман как жанр

ИСТОРИЧЕСКИЙ РОМАН - роман, действие которого развертывается на фоне исторических событий. Зачатки исторического романа можно усмотреть уже в Александрийскую эпоху не только в исторических именах, которыми наделяет своих героев, в стиле своего романа Хайрей и Коллироя подражающий Фукидиду, Харитон Афродисийский, но, в особенности, в романах об Александре Великом и о Троянском походе, написанных в первые века нашей эры и получивших в средние века в многочисленных версиях и переделках огромное распространение по всей Европе. Однако, встречающий нас здесь налет якобы-историзма является едва ли не только удобным приемом с целью заставить читателей с наибольшим доверием отнестись к той неудержимой фантастике, которая переполняла все эти произведения.

Истори́ческий рома́н - условное обозначение для разнородных по структуре и композиции романов, в которых повествуется обисторических событиях более или менее отдалённого времени, а действующими лицами (главными или второстепенными) могут выступать исторические личности.

В европейской культуре общепринятым основоположником и первым классиком жанра был Вальтер Скотт, хотя он имел предшественников (например, Мария Эджуорт). Жанр получил расцвет в эпоху романтизма и сохранял популярность в последующие периоды. К наиболее известным писателям этого жанра относятся также Виктор Гюго, Фенимор Купер, Алессандро Мандзони, Генрих Клейст, Александр Дюма-отец, в русской литературе - Александр Пушкин, Михаил Загоскин, Иван Лажечников, в советской - Юрий Тынянов, Алексей Николаевич Толстой, Сергей Сергеев-Ценский, Василий Ян, Валентин Пикуль, Дмитрий Балашов, Булат Окуджава, Юрий Давыдов и др.

Что такое исторический роман Исторический роман ставит себе задачу изображать людей в условиях конкретного исторического времени. Задачей исторического романа является не пересказ крупных исторических событий, а воссоздание художественными средствами образа тех людей, которые в этих событиях участвовали. Классический исторический роман возник в начале XIX столетия, почти одновременно со свержением Наполеона. И до XIX в. были попытки обратится к прошлому, но только с приходом в литературу Вальтера Скотта создается подлинно исторический роман. Историческому роману до Вальтер Скотта не хватает исторического мышления, то есть того, что особенности характера людей вытекают из исторического своеобразия их времени. Великое историческое искусство состоит в оживлении прошлого как предыстории настоящего, в художественном оживлении тех общественных и человеческих сил, которые, за время долгого развития, сформировали нашу жизнь такой, как она есть. Настоящий художник делает весь этот процесс таким ощутимым, так ясно зримым, что мы как бы сами участвуем в нем и его переживаем. Почему исторический роман возник в начале XIX в. В результате Французской революции 1789 г., революционных войн, возвышения и падения Наполеона интерес к истории пробудился в народных массах. В это время массы получили небывалый исторический опыт. В течение двух-трех десятилетий (1789-1814) каждый из народов Европы пережил больше потрясений и переворотов, чем за предшествующие столетия. Усиливается убеждение, что история действительно существует, что она представляет собой процесс непрерывных изменений и, наконец, что история вторгается непосредственно в личную жизнь каждого человека, определяет эту жизнь. То, что прежде доводилось испытать только немногим людям, большей частью, людям с авантюристическими склонностями - объездить и узнать всю Европу или, по крайней мере, значительную ее часть - стало теперь, в годы наполеоновских войн, доступным и даже необходимым для сотен тысяч и миллионов людей из различных слоев населения почти всех европейских стран. Так возникает для масс конкретная возможность понять, что все их существование исторически обусловлено, увидеть в истории нечто такое, что вторгается в повседневный быт - и, следовательно, то, до чего есть дело каждому человеку. На такой социальной почве возник исторический роман, созданный Вальтер Скоттом.

Типология исторического романа

Советский писатель В. С.Пикуль, например, создавал романы-исторические хроники: "Слово и дело" (1974), "Битва железных канцлеров" (1977), "Фаворит" (1982) и многие другие. Он собирал огромное количество документов, воспоминаний, высказываний исторических деятелей или простых современников событий и располагал всю информацию в таком порядке, какой он считал самым лучшим для выражения своих идей.

В этом типе романа всё - историческая правда и практически отсутствует авторский вымысел, но не хватает психологической глубины и художественной убедительности. Когда-то Ю. Н.Тынянов, автор замечательных исторических романов "Кюхля" (1925), "Смерть Вазир-Мухтара" (1928), говорил: "Там, где кончается документ, - я начинаю". Перефразируя Тынянова, Пикуль мог бы сказать о себе: "Я заканчиваю писать там, где заканчивается документ". Второй тип исторического романа - произведение, где герои наряжены в костюмы определённой эпохи, где рядом с вымышленными персонажами соседствуют исторические личности, причём главные герои - вымышленные, а реальные персонажи относятся к событийному фону.

Ярким образцом такого типа романа являются "Три мушкетёра" Александра Дюма - произведение с захватывающей, мастерски "закрученной" интригой. Её выстраивание и есть главная цель автора, а стремление понять и передать содержание изображаемой эпохи становится второстепенной задачей. Справедливости ради следует заметить, что французские литературоведы нашли реального прототипа д"Артаньяна, но этот, человек в истории Франции остался только благодаря своим скромным мемуарам. Шутливо, но верно мы разил суть таких романов советский писатель Даниил Гранин: "Какое мне дело, соблюдал ли историческую правду Александр Дюма и "Трёх мушкетёрах"! И правильно делал, что не соблюдал". К лому типу исторического романа можно отнести произведения М. Н.

Загоскина "Юрий Милославский, или Русские в 1612 году" (1829), "Рославлев, или Русские в 1812 году" (1830). Исторические романы двух названных типов становятся интересными для читателей, если они написаны талантливыми авторами, такими, как Пикуль или Дюма. Однако существует третий тип исторического романа - не историческая хроника, не "костюмированные" приключения, а произведение, имеющее реальную историческую основу, занимательный сюжет и серьёзное, можно сказать философское, осмысление изображаемой эпохи. Авторов романов третьего типа интересует не только соответствие документальному первоисточнику (как в романах первого типа), не только историческая экзотика, внешний колорит места и времени (как в романах второго типа); их привлекает связь прошлого и настоящего, познание современной общественной и частной жизни через осмысление прошлого. К подобным историческим произведениям следует отнести роман А.

С.Пушкина "Капитанская дочка", роман-эпопею Л. Н.Толстого "Война и мир", роман А. Н.Толстого "Пётр Первый". Для романов третьего типа характерно стремление показать историю через художественные образы, а не через исторические факты и костюмы, которые легко найти соответственно в исторических документах и на старинных портретах.

Статистика свидетельствует о парадоксе: в нашем виртуальном XXI веке все популярнее становятся исторические романы. Список книг этого жанра, прочитанных человеком, свидетельствует о всестороннем образовании последнего.

Интерес к былому живет в каждом. Еще древние заметили, что люди консервативны. Им не дано ни вернуться в прошлое, ни избавиться от него, но суждено повседневно ощущать связь с ним, чтить преемственность, традиции.

Первым автором романов исторических принято считать британца Вальтера Скотта, создавшего композицию произведения, где на фоне «дел давно минувших дней» действовали вымышленные художественные персонажи.

Многоликая историческая романистика

Читателю доступны сегодня в Интернете тысячи книг такого направления. Если в Википедии задать поиск по категории «авторы исторических романов», ответом на него будет перечень, содержащий около 600 имен. Трех жизней не хватит любителю такой литературы, чтобы прочитать их творения. Начинающему читателю важно помочь сориентироваться в книжном море, и, к счастью, знатоки «книжного промысла» способны порекомендовать то, что заинтересует.

Чтеца могут разочаровать конъюнктурные, «однодневные» исторические романы. Список книг признанной знатоками художественной культуры - вот что нужно адепту. Иначе, прочитав несколько бесталанных сочинений этого жанра, человек отложит книги и займется другим делом.

Читатель может быть уверенным: человечество уже прочитало и систематизировало книги, которые он берет в руки. Путь духовного роста адепта не представляется лабиринтом, в конце которого обессиленного путника сожрет Минотавр разочарования.

Классифицируем романистику

Изначально остановимся на выборе только знаменитых, прославленных сочинений, чтоб затем включить их в списки. Также учтем доступность сих книг, то есть нас интересует издание в больших тиражах. Таким образом, в выборке окажутся добротные классические исторические романы.

Список книг составляют соответственно определенным интересам ценителей литературы. Ведь читательская аудитория различается по полу, возрасту, интересам, образованию. Можно подобрать произведения для каждой ее категории представителей. Вначале предложим книгочеям определиться, какие романы о прошлом заинтересуют их:

классические российские;
классические зарубежные;
философские;
любовные;
документальные;
легкого прочтения.

В дальнейшем представим детально романы по каждому из указанных направлений.

Классические российские

Образованному человеку стыдно не знать историю родной страны. Такой живой интерес порождает любовь к Родине. Поэтому историограф Карамзин Николай Михайлович недвусмысленно намекнул потомкам: «История государства Российского - не менее интересна, чем история остального мира».

Читателю по силам ознакомиться с прошлым страны Ломоносова и Пушкина благодаря художественной литературе. Русскими и советскими писателями для него написаны культовые исторические романы. Список книг этих авторов свидетельствует о богатстве культуры страны:

«Белая гвардия» Михаила Булгакова.
«Живые и мертвые» Константина Симонова.
«Котлован» Андрея Платонова.
«Москва и москвичи» Владимира Гиляровского.
«Петр I» А. Толстого.
«Трагедия Цусимы» Владимира Семенова.
«Тихий дон» М. Шолохова.
«Угрюм-река» Вячеслава Шишкова.
«Фаворит», «Баязет», «Моозунд» Валентина Пикуля.
«Чингиз-хан» Владимира Яна.

Известны и за рубежом упомянутые русские исторические романы. Список книг включает разные произведения по композиции и содержанию. Среди них - воодушевляющее, повествующее о первом императоре произведение и драматическое -о казацкой доле; жгучее откровение о потерянном поколении и повествование о страшной войне.

Классические зарубежные

Обратим внимание на рейтинг книг старейшей британской информационной компании, содержащий исторические романы. Список книг (зарубежные ли, отечественные ли это произведения - не столь важно) будет корректным, если он обоснован BBC. Земляки Вальтера Скотта знают толк в литературе.

Россиянам знакомы названия произведений зарубежной классики по кинопостановкам. Классическая литература является общечеловеческой ценностью. Свидетельствует об этом единственный памятник светскому человеку в Ватикане, посвященный Генриху Сенкевичу, автору романа об Апостоле Рима.

«Айвенго», «Квентин Дорвард» Вальтера Скотта.
«Годы молодые Генриха IV» Генриха Манна.
«Камо Грядеши» Генриха Сенкевича.
«Красное и черное» Стендаля.
«Мария Стюарт» Стефана Цвейга.
«Отверженные», «Собор Парижской Богоматери» Виктора Гюго.
«Проклятые короли» Мориса Дрюона.
«Сто лет одиночества» Габриэля Маркеса.
«Унесенные ветром» М. Митчелл.

Заметим: большинство из этих книг написаны писателями Старого Света.

Любовные

Произведения такого рода подходят в большей степени нашим милым дамам.

Ведь женщин часто интересует чувственные исторические романы. Список книг о любви составлен на основе произведений признанной мировой классики, которая, кроме познания, также воспитывает человека эстетически:

«Английский пациент» Майкла Ондатже.
«Великий Гэтсби» Фрэнсиса Скотта Фитцджеральда.
«Гордость и предубеждение» Джейн Остин.
«Грозовой перевал» Бронте Эмили.
«Джен Эйр» Шарлотты Бронте.
«Доктор Живаго» Б. Пастернака.
«Консуэло» Жорж Санд.
«Леди Роз» Сандры Уорт.
«Любовник леди Чаттерлей» Дэвида Лоуренса.
«Ребекка» Дафны Дю Морье.
«Тереза Ракен» Стефана Цвейга.
«Триумфальная арка», «Жизнь взаймы» Э. М. Ремарка.

Для читателя давно стали любимыми эти исторические любовные романы. Список книг содержит произведения, которые нельзя читать равнодушно. Авторы сумели найти струны души читателей и прикоснуться к ним

Философские

Романы о прошлом с философской идеей - это особая тема. Перефразируя фразу «крестного отца», сие блюдо приходится по вкусу читателям-«гурманам». Будем подразумевать под этим эпитетом любителей литературы, способных по несколько раз перечитывать сюжет, чтобы каждый раз отыскивать скрытый смысл, нюанс.

«Гурманы» получают удовлетворение, постигнув «второе, третье и даже четвертое дно» произведения. Подобные интеллектуальные вещи, по их убеждению, - лучшие исторические романы. Список книг этих содержит произведения, уважаемые сообществом читателей:

«1984» Джорджа Оруэлла.
«Война и мир» Льва Толстого.
«Государь» Никколо Макиавели.
«Имя розы», «Баудолино» «Маятник фуко» Умберто Эко.
«Камо грядеши» Генриха Сенкевича.
«Раковый корпус» Александра Солженицына.
«Репетиции» Владимира Шарова.
«Список Шиндлера» Томаса Кинилли.
«Сто лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса.

Любители сих произведений считают (и не без оснований), что это - самые лучшие исторические романы.

Книги «Список Шиндлера», «Имя розы» стали основой для создания известных кинокартин. Роман «Война и мир» признан эталоном исторической классики. Произведение «1984» послужило своеобразным прозрением для человечества, толчком к пониманию скрытой сути диктатуры. Общепризнанным тренажером для интеллекта служат любителям книг непростые сюжеты профессора Умберто Эко.

Легкого прочтения

Оговоримся: мы не собираемся принизить, назвав «легкими» книги, представленные в этом перечне.

Такое имя перечень получил из субъективных соображений, поскольку его произведения приятны и легки для восприятия, словно музыка Моцарта - для слуха. Сюжет в них захватывающ, присутствует борьба добра со злом. Для многих людей эти сочинения стали любимыми:

«Агния дочь Агнии» Василия Ливанова.
«Азазель», «Статский советник» Бориса Акунина.
«Граф Монте-Кристо», «Три мушкетера» Александра Дюма.
«Дон Кихот» Мигеля де Сервантеса.
«Одиссея капитана Блада» Рафаэлло Сабатини.
«Последний из Могикан», «Следопыт» Фенимора Купера.
«Похождения Швейка» Ярослава Гашека.
«Спартак» Рафаэлло Джованьоли.
«Таис Афинская» Ивана Ефремова.
«Черная стрела» Роберта Стивенсона.
«Честь имею», «Пером и шпагой» Валентина Саввича Пикуля.

Действие этих романов способно увлечь любую категорию читателей. Об этом свидетельствует всесоюзный успех киноленты «Три мушкетера», где д’Артаньяна сыграл молодой и харизматичный Михаил Боярский.

Документальные

Документальные романы о прошлом предпочитают серьезные, суровые мужчины. Произведения такого рода претендуют на доскональное раскрытие темы, часто нелицеприятной и не афишированной.

Их герои - люди, прошедших жуткие испытания, героически сохраняя «в первом круге ада» (земном) человеческое достоинство. Эта литература нашла читателя относительно недавно, в эпоху гласности:

«Архипелаг Гулаг», «В круге первом» Александра Солженицына.
«Аквариум», «Ледокол», «Последняя республика» Виктора Суворова.
«Белые одежды» Владимира Дудинцева.
«Вишера» Варлама Шаламова.
«Воспоминания о войне» Николая Никулина.
«Дети Арбата» Анатолия Рыбакова.
«Мужики и бабы», «Изгой» Бориса Можаева.
«Нас ждет огонь смертельный!» Владимира Першанина.
«Прокляты и убиты» Виктора Астафьева.
«Факультет ненужных вещей» Юрия Домбровского.

Непросто психологически читать эти произведения, рассказывающие о вопиющей несправедливости. Однако сии романы несут и позитивный заряд, ведь они воспитывают в людях чувства человечности, справедливости, иммунитет к насилию, непримиримость к тирании.

Заключение

Увлекательны и захватывающи исторические романы. Список книг этого жанра подбирается каждым читателем сообразно интересам. Представленные в статье варианты таких перечней - не догма.

Читатель может, руководствуясь вкусом, добавлять или изымать из него произведения. Список таких романов - это компас в книжном море, маршрут в котором прокладывает любитель книг самостоятельно.

Историческая тема в русской литературе

1. Влияние Отечественной войны 1812 года на развитие исторической темы в русской литературе

Отечественная война 1812 года вызвала национально-1812-й год патриотический подъем в народных массах и в кругах прогрессивной дворянской интеллигенции. Война оставила глубокий и яркий след и в развитии русской литературы. Патриотические настроения и темы войны 1812 года получили непосредственное отражение в ряде басен Крылова, в которых осмеиваются Наполеон, попавший в безвыходное положение («Волк на псарне»), и участь французов, голодавших в Москве («Ворона и Курица»). Басня «Обоз» одобряет умную медлительность Кутузова в борьбе с Наполеоном. Бездарность адмирала Чичагова, не сумевшего отрезать Наполеону путь отступления через реку Березину, высмеяна в басне «Щука и Кот».

Под впечатлением бородинского боя Жуковский создает известную оду «Певец во стане русских воинов», в которой прославляет замечательных русских полководцев 1812 года. Участник войны с Наполеоном, Батюшков в стихотворном послании «Дашкову» (1813) заявляет, что он не хочет воспевать «любовь и радость... беспечность, счастье и покой» до победы над врагом. Народный характер войны 1812 года изображен в прозаических произведениях участников войны, в «Дневнике партизанских действий 1812 года» Дениса Давыдова, в «Письмах русского офицера» Федора Глинки. В то же время реакционная публицистика и поэзия откликались на войну в духе квасного ультра-патриотизма и псевдонародности. Таковы были манифесты, написанные Шишковым, торжественные оды «на одоление врага» Голенищева-Кутузова и т. п.

Доблесть русского народа в Отечественной войне вдохновляет Грибоедова на замысел народной трагедии «1812 год». Глубокий след Отечественная война 1812 года оставила в творчестве Пушкина, который считал ее «величайшим событием новейшей истории», а в победе над Наполеоном и в освобождении русскими войсками Западной Европы от наполеоновского ига видел «высокий жребий» русского народа. Позднее Герцен, преемник декабристов, говорил: «Рассказы о пожаре Москвы, о Бородинском сражении, о взятии Парижа были моей колыбельной песнью, детскими сказками, моей Илиадой и Одиссеей».

Значение Отечественной войны 1812 года для развития литературы не сводится, однако, к появлению ряда произведений на темы войны.

«Двенадцатый год, потрясший всю Россию, из конца в конец, пробудил ее спящие силы и открыл в ней новые, дотоле неизвестные источники сил... возбудил народное сознание и народную гордость, и всем этим способствовал зарождению публичности как началу общественного мнения»,- указывал Белинский. После Отечественной войны 1812 года «вся Россия вошла в новую фазу»,-замечает Герцен. Входит в новую фазу и русская литература.

2. Историческая тема в творчестве Пушкина

Пушкин задумывается над «вечными противуречиями существенности», характеризующими развитие жизни, над сложным и противоречивым внутренним миром человека в его обусловленности социальной средой. Усвоив идею закономерности, Пушкин не становится фаталистом в понимании исторического процесса. И недавнее русское прошлое (Петр 1) и современная поэту жизнь Европы, в судьбе которой столь большую роль сыграл Наполеон, убеждали Пушкина в значении выдающихся личностей в ходе истории. Вместе с тем в понимании самого содержания исторического процесса, его движущих сил Пушкин остается на позициях исторического идеализма, свойственного просветительству. Главную роль в развитии общества поэт отводит просвещению, политическим идеям, законодательству, общественным нравам, воспитанию.

Художественное отображение национального прошлого народа в его конкретно-историческом развитии осознается Пушкиным как важная задача русской литературы. «История народа принадлежит поэту»,- пишет он в феврале 1825 года Н. И. Гнедичу. Зимой 1824/25 года идет усиленная работа Пушкина над русской исторической темой. Он изучает «Историю государства Российского» Карамзина, русские летописи, просит брата прислать ему материалы о жизни Пугачева, интересуется личностью другого вождя крестьянских восстаний в России -Степана Разина, о котором в 1826 году пишет несколько песен в духе народной поэзии. С большим творческим подъемом создается трагедия «Борис Годунов».

В трагедии "Борис Годунов" поэт ставил своей задачей показать «судьбу народную, судьбу человеческую». «Борис Годунов» замечателен глубоким реализмом, поэтическим проникновением в характер русской истории, исторической верностью и широким размахом нарисованных в нем картин русской жизни конца XVI-начала XVII века. Изображение в трагедии этой эпохи, указывает Белинский, «так глубоко проникнуто русским духом, так глубоко верно исторической истине, как только мог это сделать лишь гений Пушкина-истинно национального русского поэта».

В «Борисе Годунове» Пушкин, по его словам, стремился «воскресить минувший век во всей его истине». В трагедии показаны все слои населения: народ, боярство, духовенство, раскрыта политическая борьба внутри боярства. Поэту удалось воссоздать особенности русской культуры допетровской Руси, а также в ряде сцен культуру феодально-шляхетской Польши.

С большой остротой поставлена в трагедии проблема отношения народа и царской власти. Пушкин показал вражду народа к боярству, его антипатию к царю, который стал у власти в результате преступления и был отвергнут за это народом. Трагедия проникнута отрицанием деспотизма самодержавия. Недаром Пушкин сам писал по поводу политического характера своей трагедии Вяземскому: «Никак не мог упрятать всех моих ушей под колпак юродивого - торчат!», а ведь именно юродивый обличает в трагедии царя Бориса.

Сцена избрания царя полна иронии. Один московский житель советует другому натереть глаза луком, чтобы было похоже на плач. Этим комическим советом Пушкин подчеркивал равнодушие широких народных масс к избранию Бориса царем. Поэт показывает народ и как «стихию мятежа». один из героев трагедии. Другой высказывается «о мнении народном» как о решающей политической силе.

Пушкин показывает огромное значение в крупных исторических событиях народного мнения, роли народных масс. Он воплощает в трагедии мысль о непрерывности и бесконечности исторической жизни народа, несмотря на все бури и перипетии политической борьбы, в которой сам народ может и не принимать непосредственного участия. Там, в «верхах», происходит борьба и смена земных владык, боярских групп и пр., «внизу» жизнь народа течет по-прежнему, но она-то и составляет основу жизни и развития нации, государства; народу и принадлежит последнее слово.

Просветители XVIII века полагали, что достаточно монарху сообразовать свою политику с требованиями просвещенного разума и гуманности, как воцарятся счастье и довольство в народной жизни. Пушкин показывает несостоятельность просветительского субъективизма в понимании истории.

В «Борисе Годунове» побеждает народ, но он снова оказывается и побежденным: появляется новый тиран и узурпатор. Нельзя не усмотреть в такой трактовке крупных исторических событий отражения хода истории в эпоху самого Пушкина. Народ свергнул во Франции старый порядок и завоевал свободу, но появился новый узурпатор, новый деспот, и «новорожденная свобода, вдруг онемев, лишилась сил». Эту коллизию между свободой и необходимостью, «тайной волей провиденья» Пушкин разрешает в написанном после «Бориса Годунова» стихотворении «Андрей Шенье». В «Борисе Годунове» отразилось новое, неизмеримо более высокое историческое мышление, чем то, которое было почвой исторического жанра в творчестве Карамзина и декабристов.

Глубочайший интерес Пушкина вызвал образ древнего русского летописца, выведенного в трагедии. «Характер Пимена не есть мое изобретение,- писал поэт.,- В нем собрал я черты, пленившие меня в наших старых летописях: умилительная кротость, простодушие, нечто младенческое и вместе мудрое... Мне казалось, что сей характер все вместе нов и знаком для русского сердца». Белинский восхищался образом Пимена. «Тут русский дух, тут Русью пахнет»,- писал великий критик. В своей трагедии Пушкин, по справедливому замечанию Жуковского, проявил «много глубокости и знания человеческого сердца». Вопреки классицистической традиции в «Борисе Годунове» трагическое смешано с комическим.

В «Капитанской дочке» Пушкин углубляет реалистический метод художественного изображения исторического прошлого народа. Жизнь народа показывается Пушкиным в ее национально-историческом своеобразии, в ее социально-сословных противоречиях. Рисуя деятельность выдающихся исторических личностей, Пушкин показывает в этой деятельности отражение «духа времени». Замечательно, что в последние годы творчества Пушкина его реализм приобретает социологическую заостренность. В «Дубровском», «Капитанской дочке», в «Сценах из рыцарских времен» поэт начинает изображать борьбу классов, противоречия и столкновения крестьянства и дворянства. «Капитанская дочка» вслед за «Арапом Петра Великого» положила начало русскому историческому роману.

Бесспорно, что опыт исторического романа Вальтера Скотта облегчил Пушкину создание реалистического исторического романа на русскую тему. Однако Пушкин по глубине своего реализма ушел далеко вперед от шотландского романиста. В «Капитанской дочке» Пушкин глубже раскрывает социальные противоречия, чем Вальтер Скотт в своих романах. Своеобразие русской истории, широта и величие национальной жизни русского народа, столь ярко выраженные, например, в эпоху Петра 1, размах и трагический характер стихийных крестьянских движений в России, такие героические события русской истории, как борьба нашего народа почти со всей вооруженной Европой, руководимой Наполеоном, в 1812 году, наконец, острота классовых противоречий в крепостнической России времени" Пушкина - все это явилось источником, питавшим более высокий уровень исторического романа Пушкина по сравнению с вальтер-скоттовским романом, хотя некоторые важные художественные принципы Вальтера Скотта были приняты Пушкиным как выдающиеся в развитии реализма в области исторического жанра.

Своеобразие русской исторической действительности нашло особое отражение в композиции пушкинского исторического романа, в характере использования.им исторического материала. Особенно реалистичен вымысел «Капитанской дочки». Вся история приключения Гринева строго и правдиво мотивирована обстоятельствами первой встречи Гринева с Пугачевым во время бури. Романическая история без.насилия входила в раму обширнейшую происшествия исторического.

Поэтический синтез истории и вымысла в романе отражен в самом его сюжете о судьбе дворянской семьи в обстановке крестьянского восстания. Пушкин следовал здесь не за сюжетами романов Вальтера Скотта, как это утверждали некоторые исследователи, а основывался на самой русской действительности. Драматическая судьба многих дворянских семей весьма типична в период антифеодального, крестьянского движения. Сюжет повести сам по себе отражал существенную сторону этого движения.

В основе содержания исторического романа Пушкина всегда лежит подлинно исторический конфликт, такие противоречия и столкновения, которые являются для данной эпохи действительно значительными, исторически определяющими. И в «Арапе Петра Великого», и в «Рославлеве», и в «Капитанской дочке» Пушкин освещает существенные стороны исторической жизни нации, изображая такие ее моменты, которые вносили большие политические, культурные и психологические изменения в жизнь народных масс. Этим прежде всего определяются эпический характер, ясность и глубина содержания исторического романа Пушкина, а вместе с тем и его огромная познавательная ценность. Народность исторического романа Пушкина заключается не только в том, что Пушкин делает героем своего романа народные массы. Лишь в «Капитанской дочке» народ выступает непосредственно как активный участник изображаемых событий. Однако и в «Арапе Петра Великого», и в «Рославлеве» за событиями и судьбой персонажей романов чувствуется жизнь народная, историческая судьба нации, возникает образ России: при Петре 1 - «огромной мастеровой», могучей патриотичечкой силой - в «Рославлеве». Как подлинно народный писатель, Пушкин изображает жизнь не одной какой-либо общественной группы, а жизнь всей нации, противоречия и борьбу ее верхов и низов. Причем конечный результат исторического процесса Пушкин видит в переменах судеб народных.

Изображение исторического деятеля в качестве представителя определенных общественных кругов составляет могучую силу Пушкина как художника-реалиста. В историческом романе Пушкина мы всегда видим и условия, подготовлявшие появление и деятельность выдающейся исторической личности, и тот общественный кризис, который эта личность выражает. В «Капитанской дочке» Пушкин раскрывает сначала причины и обстоятельства, породившие движение Пугачева, и только тогда в романе появляется сам Пугачев как исторический герой. Пушкин прослеживает генезис исторического героя, показывает, как противоречия эпохи порождают великих людей, и никогда не выводит, как это делали романтики, характер эпохи из характера ее героя, выдающейся личности.

3. Исторический роман в русской литературе

Список литературы

1. А. И. Герцен, О развитии революционных идей в России.

2. А. И. Герцен, Былое и думы, ч. 1.

3. В. Г. Белинский, О русской повести и повестях Гоголя. Н.

4. Н.Г.Чернышевский, Очерки гоголевского периода русской литературы.

5. А.И.Полежаев, Полное собрание стихотворений. Вступительная статья

6. Н. Ф. Бельчикова, изд. «Советский писатель», 1934 («Библиотека поэта». Большая серия).

7. В. Г, Белинский, Стихотворения Полежаева. Н« А. Добролюбов, Стихотворения А. Полежаева.

8. И, Воронин, А. И. Полежаев. Жизнь и творчество, Гослитиздат, М., 1954.

9. В. Г. Бенедиктов, Стихотворения. Вступительная статья Л. Я. Гинзбург, изд.

10. «Советский писатель», Л., 1939 («Библиотека поэта». Большая серия).

11. В. Г. Белинский, Сочинения В. Ф. Одоевского.

12. М. Н. Загоскин, Юрий Милославский, или Русские в 1612 году. Вступительная статья Б. Неймана, Гослитиздат, М., 1986.

13. М. Н. Загоскин, Рославлев, или Русские в 1812 году. Вступительная статья

14. И.И.Лажечников, Полное собрание сочинений в 12 томах, изд. «Вольф», Спб.,1899-1900.

15. И. И. Лажечников, Ледяной дом. Вступительная статья М. В. Нечкиной, Гослитиздат, М., 1988.

16. В. Г. Белинский, Два романа Лажечникова.М.1995г.

17. Таврина Ксения Владимировна. Историческая тема в русской литературе.