История беженца. Беженец

В ответ на сообщение № 101 от Железнова: Ты с завидным упорством пытаешься хоть что-то выдавить негативное против меня. И тебя не волнует, что это никому не интересно. Тебе важно только публично меня опорочить. Хоть чем-нибудь. Якобы ты не врешь. Потому что с твоей точки зрения волосы нужно мыть каждый день. И ты решила, что здесь то ты можешь отвязаться по полной, ведь я рассказывала тебе о том, что волосы нужно мыть не чаще раза в неделю. Если, конечно, волосы здоровые и ты не валялась где-то, где они обязательно испачкаются. Если ты пользуешься только своей расческой, надеваешь только свои головные уборы, спишь в чистой постели. Надеюсь, ты помнишь, что пастельное белье следует менять раз в неделю. Не забывай об этом. Если трудно самой, проси своих близких помогать тебе менять пододеяльники, с простыней и наволочкой ты, наверное, справляешься. Конечно, сама ты не моешь свою голову ежедневно, если не собираешься выходить из дома и не ждешь гостей. Именно потому и разговаривали с тобой о том, как часто надо мыть голову, что ты закомплексовала, когда я тебя увидела по скайпу, что голова твоя не мытая. Я тебя пыталась успокоить как могла. Теперь ты бессовестно мусолишь эту тему. Противную и никому не интересную.
Теперь об одежде. Непонятно зачем мусолишь, но, что ж, отвечу. Иначе ты со своей подружкой с этой темы не слезете. На фото я не в мамином пальто. Мамино пальто бордового цвета, с натуральным меховым крашенным бордовым воротником, с такими же меховыми бордовыми манжетами, длинное, свободного кроя. Я его носила в морозы, под него много чего теплого можно было надеть. Когда ты уговаривала меня выписать куртку, я неоднократно пыталась донести до тебя, что у меня есть еще пальто, есть полушубок. Но в полушубке попа мерзнет, а пальто по фигуре, холодновато в мороз. На фото я именно в своем пальто, а не в мамином, которое на два размера больше моего. Мое пальто черного цвета, по размеру, на поясе затянуто ремешком. Какой воротник - видно на фотографии. Вот и доказательство твоего больного воображения. Приезжала я к тебе в бордовом пальто с ярко крашенными бордовыми воротником и манжетами, а на фотографии - в черном. Из черных вещей у меня только черная длинная юбка из тонкой кожи. В ней я к тебе приезжала. Есть еще длинный черный бархатный сарафан в облипульку, но ты меня в нем никогда не видела, я зимой его не ношу. Остается черная кожаная юбка в пол. Это куда ж ты все время смотрела, когда я была у тебя в гостях, что кроме черного пятна ничего не видела?! Вспоминаю твои похабные послания Старому Русскому. Делаю выводы. Железнова, займись самообразованием, начни читать хорошие книги. Ты обязательно исправишься в нужную сторону. Главное - захотеть.

В суде города Ростов в Ярославской области рассматривается дело против трех воспитательниц православного приюта в деревне Мосейцево. Они обвиняются в убийстве девочки и издевательствах над детьми. Государственное обвинение запросило для них от пяти до 12 лет лишения свободы. Воспитательницы свою вину признавать отказываются.

Православный приют в деревне Мосейцево (Ярославская область) основан в 2000 году , официально он называется Межрегиональная благотворительная общественная организация «Угоднический дом милосердия». Его основали Людмила Любимова (по одной из версий , это произошло после того, как она ушла от мужа, который ее бил), Раиса Гусманова и Гюзель Семенова.

В приюте воспитывались шестеро приемных детей Любимовой, периодически в нем останавливались или жили другие люди, в том числе с несовершеннолетними детьми. С самого начала обитатели приюта вели крайне замкнутый образ жизни, не общаясь ни с кем из внешнего мира. С местным священником основательницы приюта были в ссоре.

Приют и раньше попадал в криминальную хронику

В 2008 году работавший здесь скотником Михаил Вахнов вызвался провожать жившую здесь и собиравшуюся в Москву женщину — и по дороге убил ее. В январе 2009-го суд приговорил его к 16 годам заключения; вину Вахнов полностью признал.

В 2011-м сбежавшая из приюта женщина (у нее было диагностировано психиатрическое расстройство) рассказала , что девочек из приюта, возможно, принуждают к занятиям проституцией: «Куда-то везли и оставляли в красивых домах с дяденьками». Правоохранительные органы начали проверку, но слова женщины подтвердить не смогли. Людмила Любимова даже выиграла суд у написавшей об этом ярославской «Комсомольской правды».

Наконец, уже в марте 2017 года жившую в приюте 56-летнюю Наталью Роговую суд оштрафовал (и освободил от ответственности за истечением срока давности) за ненадлежащее обращение с малолетними. Она избивала троих своих приемных детей, вырывала им волосы и ставила их на колени.

В ноябре 2014 года в приюте до смерти была избита 13-летняя приемная дочь Людмилы Любимовой — Татьяна

На ее теле обнаружены 29 сильных повреждений, причиной смерти стала черепно-мозговая травма. Вскоре после убийства ее тело пытался похитить из морга неизвестный человек (но не смог этого сделать). Гусмановой, Семеновой и Любимовой инкриминируют ненадлежащее обращение с малолетними, истязания и избиения, которые привели к смерти по неосторожности. Женщины были арестованы, Любимову позже суд перевел под домашний арест — по состоянию здоровья.

Одна из воспитательниц приюта Людмила Любимова

Дети из приюта подтверждают, что над ними издевались

По свидетельствам девочек, их били, у них вырывали волосы — так, чтобы на голове остался след в виде креста. «Тане вливали в рот кипяток за то, что она не ела горчицу. Раны от кипятка мазали горчицей, и мне тоже за спину полили кипяток», — говорится в одном из свидетельских показаний.

Сторона обвинения 2 марта 2017 года попросила приговорить Гусманову и Семенову к 12 годам колонии, Любимову — к 5,5 года

Трое обвиняемых свою вину категорически отрицают, они отказались проходить проверку на детекторе лжи «из религиозных соображений» и говорят, что «за свои грехи ответят перед Богом». Шестеро их адвокатов настаивают, что причиной плохого физического состояния детей являются не избиения, а то, что они нездоровы от рождения: происходят из неблагополучных семей, где родители употребляли алкоголь и наркотики.

Рабский труд, скудная пища, телесные наказания, смерть подростка – в Ростове Великом подходит к концу процесс над тремя настоятельницами так называемого "православного приюта" в селе Мосейцево, обвиняемыми в истязаниях детей и убийстве 13-летней Татьяны Любимовой.

На скамье подсудимых три престарелые женщины: приемная мать погибшей Людмила Любимова и две ее подруги – Рифа (Раиса) Гусманова и Гузель Семенова. Судебный процесс длится уже больше года, однако материалы дела вызывают все больше вопросов и к обвинению, и к защите.

Мосейцево – глухое село на границе Ивановской и Ярославской областей. Храм в строительных лесах, покосившиеся избы, утопающие в талом снегу дороги, пустые улицы. По словам сельского фельдшера Нины Касауровой, из 287 зарегистрированных жителей только у 14 есть работа, остальных спасает подсобное хозяйство. С одной стороны от храма за высоким зеленым забором двухэтажное каменное здание бывшей школы, расформированной в начале 2000-х, чуть поодаль – два новых дома, обитых деревянным сайдингом: во всех этих зданиях и проживали члены созданной Любимовой в 2000 году благотворительной организации "Угодичский дом милосердия" – по названию соседнего с Мосейцевым села Угодичи.

Еще живя в Москве, Любимова удочерила шестерых младенцев 2001-2002 г.р., по ее словам, все они были больны, родились в неблагополучных семьях, ни у одной из них не было шансов найти семью. "Я взяла тех, от кого все отказались", – говорит Людмила Любимова . Согласно материалам дела, закончив процесс удочерения, Любимова уволилась с работы и уехала в деревню.

Сегодня ни один из приютских домов не подает признаков жизни, хотя, по словам односельчан, люди там живут, а сама Любимова приезжает иногда из Ростова, куда переселилась на время процесса. Соседи охотно рассказывают, что в начале 2000-х, когда Любимова с дочерьми только поселилась в Мосейцево, она была общительной и дружелюбной – в приюте устраивали праздники на Рождество и Пасху, накрывали стол, дети читали стихи (в основном религиозные), а вместе с Любимовой проживали другие семьи, доходило до 30 человек.

"Тут проходной двор был, одни уезжали, другие приезжали, редко кто надолго задерживался", – рассказывает жительница Мосейцево Галина Петракова . По ее словам, многочисленных детей делили по возрастам: старшие жили в деревянных домах, где была скотина и огород, младшие – в здании бывшей школы. Мужчины жили отдельно от женщин, за провинности, вроде употребления алкоголя, из общины немедленно изгоняли.

Они стояли в длинных рубашках, закрыты были даже кончики пальцев. Открыто было только лицо, а взгляд этих детей был опущен в пол

В "Угодичском доме милосердия" давно происходили разные инциденты. Так, инспектор ПДН Ковалева рассказала на суде, что в 2009 году Любимова обратилась в отдел с заявлением о розыске несовершеннолетней Александры. Сашу нашел и вернул домой "какой-то адвокат", причем "девочка не хотела идти домой, плакала". Ковалевой пришлось брать объяснения у ребенка в присутствии ее приемной матери, а когда сотрудники ПДН "несколько раз выезжали с проверкой по месту жительства Любимовой в связи с сигналами о нарушении прав детей, Любимова дверь не открывала, в дом не пускала".

В 2011 году в Мосейцево наведалась с проверкой начальник отдела по делам несовершеннолетних УМВД по Ярославской области Светлана Морозова , которая также рассказала журналистам , как два часа простояла на пороге: "Я не увидела в доме ни одной игрушки, ни одной книжки, кроме религиозной литературы. И это для девочек 11–12 лет! Я видела тетради, но в этих тетрадях они писали только молитвы. Учебники, которые стояли на полках, – это учебники советских времен. Спальные места были, но они были некомфортные. С девочками мне не дали пообщаться, но я видела их. Они стояли в длинных рубашках, закрыты были даже кончики пальцев. Открыто было только лицо, а взгляд этих детей был опущен в пол", – рассказала Морозова.

Наконец, в 2013 году ярославская "Комсомольская правда" опубликовала расследование , согласно которому девочек из приюта отдавали на откуп педофилам. Впрочем, следствие подтверждения данным фактам не нашло, а Людмила Любимова выиграла суд у "Комсомолки" по защите чести и достоинства.

Трудовой приют

Согласно показаниям дочерей Любимовой и Семеновой, жили они на три дома: собственно в Мосейцево, у Раисы Гусмановой в деревне Голузиново, а также у Гузели Семеновой в селе Закобякино - всё в Ярославской области. И дома, и в гостях девочки якобы работали не покладая рук – к труду их приучали с шести лет, причем отказаться от работы было нельзя не только дома, но и в других местах. По словам Ольги Любимовой , которую цитирует обвинительное заключение, "если они отказывались уезжать в другие населенные пункты, то их силком сажали в машину".

На тележке Лиза возила навоз, песок, чернозем, овощи, уголь, дрова и сено. Навоза нагружала полную тележку

По словам девочек, вставали они в шесть, а то и в пять утра, обливались холодной водой, шли убирать коровник, кормить, поить и доить коров, выгоняли скотину на пастбище. "Навоз Лиза [Любимова] убирала лопатой и тяпкой, – рассказывает обвинительное заключение. – Она убирала навоз каждый день утром, днем и вечером. Лиза возила наполненную тачку. Девочки должны были раздать еду, подать сено, чистить навоз, напоить коров. Коровы пили несколько ведер, воду черпали из высокой бочки, высотой с саму Лизу, то есть около 140 см. Девочки ходили с двумя полными ведрами с колонки и наполняли бочку, ведра были высотой около 64 см, диаметром около 30 см. Лиза носила по два ведра, заполненных водой, ведра были тяжелые (…) На тележке Лиза возила навоз, песок, чернозем, овощи, уголь, дрова и сено. Навоза нагружала полную тележку, потому что так заставляли делать Гусманова и Семенова. Навоз был свежий, нагруженную тележку Лиза возила одна, перевозилась она не по асфальту, а по земле. Тяжелее всего было перевозить песок и навоз".

По словам другой дочери Любимовой, Александры , "после обеда они шли на грядку полоть и сажать, на работе в огороде можно было немножко отдыхать и присесть. Работали всегда и все, отдыха с игрушками, например, у девочек не было". В деревне Голузиново Гусманова скотину не держала, там дети Любимовой работали на картофельном поле, кололи дрова, топили дом.

Ольга также рассказала следователям, что на работу девочки вставали около 5 утра, а чтобы косить траву, еще раньше. "Затем около 11 утра могли поесть, а дальше шли в огород – поливали, пололи и окучивали картошку. Потом около часа обедали, после прибирались в доме и шли на улицу доделывать. Спать ложились около 23–24 часов. В выходные девочки также не отдыхали, например, в воскресенье после службы шли обедать, потом шли работать на улицу. В Закобякино Ольга и другие девочки заготавливали сено, собирали его, а затем носили копнами и закидывали на трактор. Делали это вилами. Отказаться от этого было нельзя, потому что иначе девочек избивали".

Ольга тоже "таскала ведра с водой, если расплескаешь воду, то тебя будут ругать и могут побить. Ведра были тяжелые, примерно по 12 литров. Ольга могла нести зараз по два ведра". Та же Ольга рассказывает, как детей использовали и на строительстве часовни в Голузиново летом 2013 года: "Девочки привозили в тачках землю, песок и кирпичи. В тачку накладывали кирпичи, ее нужно было тянуть за веревку. Девочкам было тяжело, но они не отказывались, потому что иначе на них начинали кричать".

Маша Любимова добавляет, что "взрослые при этом сами ничего не делали, стояли и смотрели или уходили читать какие-нибудь книги". Показания девочек подтверждают и соседи: "В огороде они, со скотиной они. В пять утра выгоняют скотину, по всей деревне взрослые выходят, у них – дети. В 11–12 часов загоняют, снова дети, – рассказывает Радио Свобода Галина Петракова. – Однажды какая-то женщина несет два ведра воды, выходит Людмила Павловна [Любимова], говорит, поставь, пусть девочки несут. И они несут". По словам односельчан, общаться с чужими детям было запрещено, из дома они выходили только в сопровождении взрослых, всегда находились под тотальным контролем.

"Надо ломать характер"

Если одну из сестер в наказание лишали еды, другие девочки тайком приносили наказанному поесть

Если верить материалам, с питанием дело обстояло также неладно. Несовершеннолетняя дочь Семеновой Ксения , единственная, давшая показания на суде, рассказала, что на обед давали суп и кашу, на ужин кашу или картошку. Размеры порций зависели от того, как человек работал: если работали хорошо, то наедались. "У Семеновой все время ходили на голодный желудок", – цитирует обвинение слова Саши Любимовой, добавляя, что если девочки работали плохо или вели себя неподобающе, их лишали обеда. По словам Маши, "если одну из сестер в наказание лишали еды, другие девочки тайком приносили наказанному поесть".

"Я видела, как детей кормили, сколько им давали. Кормили плохо, – говорит Галина Петракова. – Вот батон белого нарежут на кусочки – один кусочек на двоих. И они еще его пополам разрежут. Полкружки молока на ужин. Чугунная сковородка – сделает омлет, раскрошит и вывалит на 9 человек – им тогда года по 4 было. Им хлеб с Никитского монастыря привозили, много хлеба. Ну дайте детям-то! Зато я видела, сколько давали опекунскому совету – мы вместе с ними зашли, я как глянула на стол, мама дорогая, дети такого никогда не видели: и колбаса, и собственный сыр! А так их покормят в 7 вечера, на утро они идут в храм, значит, голодные до обеда. На службе надо стоять по стойке смирно, если повернулся, надают подзатыльников или прямо зимой выводят в одном платьице на улицу и начинают выяснять отношения. Сразу – мы тебе есть не дадим. Я сама слышала".

"Мы поехали к отцу Димитрию (Храмцову, настоятелю Никитского монастыря в Переславле Залесском, духовнику Людмилы Любимовой. – РС) , говорили ему, что вот их так выводят зимой в одном платьице, угрожают наказывать голодовкой. А он мне говорит: "Надо ломать характер", – добавляет муж Галины Александр Петраков .

В вину мосейцевским матушкам ставят и то, что они не заботились о здоровье своих подопечных. Фельдшер Нина Касаурова рассказала Радио Свобода, что поначалу ее часто вызывали к Любимовой, но в последние годы к ней почти не обращались. Из материалов дела значится, что дети не состояли на учете в районных медицинских учреждениях, лечение родители взяли на себя. Ольга Любимова показала, что "врачей к ним никогда не вызывали. Любимова сама давала им таблетки, травки и морс (…) Если кому-то было плохо, например, поднималась температура, этому человеку говорили полежать, помолиться и не есть. Так Ольга полдня лежала у Семеновой в селе Закобякино, а затем поднялась и пошла работать с остальными".

В школу дети не ходили, по словам самой Любимовой, она перевела их на домашнее обучение – им требовались специальные коррекционные программы, а кроме того, ей не нравилась современная система образования, когда дети сызмальства начинают пользоваться косметикой и носить открытую одежду. Впрочем, к домашнему обучению у следствия также появились вопросы: по словам самих девочек, книжек они не читали, за исключением молитвослова. "Учились в этом году немножко, – цитирует обвинительное заключение слова Ольги. – Любимова учила девочек по всем предметам, иногда это была Семенова. Например, математикой Ольга вообще не занималась ни с кем".

Когда приехала Гусманова, начали жить без отопления. Гусманова говорила, что надо беречь электричество, а печка потребляет много энергии, и по ночам девочки от этого замерзали

Не делала уроков и Настя Любимова, рассказавшая, что "после обеда, когда Гусманова ложилась спать, девочки шли мыть посуду, которой было очень много, так как Гусманова делала молочку. После мытья посуды ближе к вечеру шли управляться со скотиной, после (…) читали правила, молитвы и делали поклоны до 3 часов ночи". Более того, Настя сообщает, что мама вообще часто надолго уезжала, оставляя детей с Гусмановой, причем "дом, в котором они жили, сначала был теплым. Потом, когда приехала Гусманова, начали жить без отопления. Гусманова говорила, что надо беречь электричество, а печка потребляет много энергии, и по ночам девочки от этого замерзали. Любимова в это время жила в Никитском монастыре".

Ксения Семенова подтвердила на суде, что девочки почти не учились, заниматься начинали за две недели до экзаменов, остальное время работали. Впрочем, учителя Угодичской средней школы, где дети проходили аттестацию, были ими довольны, а низкую успеваемость связывали с плохой наследственностью. Психолого-педагогические экспертизы, проведенные после гибели Татьяны, показали, что знания девочек по основным предметам соответствуют начальной школе, а никак не 5–6 классу, а найденные у некоторых из них психические расстройства эксперты посчитали не врожденными, а вызванными "особенностями их воспитания".

Ладони прикладывались к затылку, локти разводились в стороны. В таком положении вставали на колени, изгибаясь вперед корпусом, касались лбом пола

Излюбленными воспитательными приемами при этом были молитва и земные поклоны – их заставляли делать в качестве наказания, да и просто по утрам и вечером перед сном: "Ладони прикладывались к затылку, локти разводились в стороны. В таком положении вставали на колени, изгибаясь вперед корпусом, касались лбом пола. Таких поклонов делали много, отказаться от этого было нельзя. Гусманова в таком случае начинала ругать и таскать девочек за волосы", – рассказала следствию Настя Любимова. С ней соглашается ее сестра Маша, по словам которой, "после работ девочки сильно уставали, но сразу же спать не ложились, они много молились и делали поклоны, только после этого шли спать".

Трудотерапия, по мнению осмотревших девочек врачей, привела больше к негативным результатам. По словам заместителя главного врача областной детской клинической больницы Надежды Папылевой, плоскостопие у некоторых детей было вызвано неправильной обувью и нагрузками, не соответствующими их возрасту, нарушение зрительного режима было также обусловлено неадекватными нагрузками, из-за недостатка питания у девочек была нарушена эндокринная функция, с этим же связаны и гормональные изменения, приведшие к задержке полового развития и синдрому неправильного пубертата.

Адвокаты, впрочем, советуют относиться к обвинительному заключению с предубеждением, поскольку кроме Ксении, девочек в суде не допрашивали и их показания с участием сторон не проверяли, Людмила Любимова в разговоре с Радио Свобода предположила, что с девочками поработали психологи, заставив их оговорить воспитательниц. Показания детей менялись от допроса к допросу, по словам адвоката Бориса Кудрявцева, поначалу девочки не жаловались на жизнь в Мосейцево, Саша Любимова даже хвалила Гусманову, все дети говорили только хорошее про маму, но с каждым днем истории становились все страшней.

Адвокат Валентина Шкуро цитирует на суде протоколы ранних допросов, в которых следователь, не слыша ответов потерпевших, которые говорят ему, что "мама их не била", а по хозяйству они помогали добровольно, упорно возвращается к одним и тем же вопросам: "А как вас мама наказывала? Она же заставляла вас делать эту работу?" Давшая больше всех показаний Лиза Любимова на суде говорить отказалась, зато в одном из заседаний выступила Ксения Семенова, подтвердившая, что девочек регулярно наказывали прутьями – бил иногда один человек, иногда два, "когда дети вырывались". Когда адвокаты спросили Ксению, почему она не рассказывала этого на следствии, девочка ответила: "Меня предупреждала Екатерина, она из воспитательниц, что если нас заберут и будут допрашивать, то надо защищать всех и говорить все только хорошее. Что наказывали и били – это говорить нельзя. Она приехала ночью в Галузиново в тот день, когда умерла Таня, и все объяснила".

Людмила Павловна приучала детей к труду, потому что хотела их социализировать и выпустить во взрослую жизнь готовыми. Но были и занятия музыкой, и живопись, и пение

В защиту "матушек" на суде выступили многочисленные знакомые Любимовой и представители органов опеки, приезжавшие в Мосейцево с проверками – никто из них не видел, чтобы дети привлекались к тяжелому труду, не замечал тяжелых тележек с навозом, более того, свидетельница Волкова рассказала, что детям специально купили маленькие ведерки. "В коровник не нужно было таскать воду, там есть водопровод, – добавляет адвокат Кудрявцев. – Да, Людмила Павловна приучала детей к труду, потому что хотела их социализировать и выпустить во взрослую жизнь готовыми. Но были и занятия музыкой, и живопись, и пение".

С печки в погреб

22 ноября 2014 года около 15 часов в дверь фельдшера Нины Касауровой постучала Людмила Любимова. "Вызывает меня на улицу, говорит, у нас девочка умерла, – по-северному окая, вспоминает фельдшер в разговоре с Радио Свобода. – Как умерла? Я работаю 44 года, и не было ни одного случая детской смертности. Она говорит: "Пошла на коровник, прихожу, она на полу лежит мертвая. Что с ней, не знаю". По дороге шагаем торопно, заходим в дом, она там лежит. Одетая уже. Проверяю – не дышит, пульса нет. Действительно – мертвая. Под правым глазом у нее гематома. Я говорю: Людмила Павловна, давайте звонить в полицию".

Прибывшая полиция не обнаружила в доме Любимовой никого, кроме нее самой и тела Татьяны – на вопросы об остальных детях Любимова отвечать отказалась, пообещав, что они будут на месте утром. Но, как рассказала начальник Подразделения по делам несовершеннолетних Ростовского МО МВД Ирина Галингер , наутро детей в доме не оказалось, более того, сотрудникам полиции не хотели открывать – пришлось взламывать дверь. Дома у Любимовой полицейские нашли только Лизу, остальных детей прятали в доме Гусмановой в Голузиново, где, согласно протоколу обыска, температура составляла 16 градусов. Все трое вскоре были арестованы, однако Любимову выпустили из СИЗО через год – по состоянию здоровья. Тогда же органы опеки изъяли и Ксению Семенову в доме ее матери в Закобякино, а также троих детей еще одной подруги Любимовой Наталии Роговой – ее дело было выделено в отдельное производство, 6 марта суд назначил ей штраф в 7 тысяч рублей за ненадлежащий уход за детьми. От наказания ее тут же освободили по истечению срока давности, но детей так и не вернули.

Взрослые были уверены, что Таня "притворяется". Сама Ксения в это время "читала акафист" в соседней комнате, "чтобы Таня не умерла"

Жители "Дома милосердия" решили не сдаваться и даже попытались похитить труп Татьяны из ростовского морга, но, по словам заместителя начальника Следственного комитета по Ярославской области Виктора Денисова , автомобиль с телом был перехвачен по дороге.

Людмила Любимова уверяет, что 13 ноября, за девять дней до смерти, Таня оступилась и упала с печки, а потом 17 ноября снова упала в погреб, сильно ударившись головой. Все эти дни она лежала, на головную боль особо не жаловалась, но очень мало ела. К врачам Любимова обращаться не стала. Другую версию последних дней Тани изложила на суде Ксения Семенова, по ее словам, Таня несколько дней лежала на полу в коридоре, укрытая тряпкой, с привязанными к ручке двери руками. "Когда я приехала, там Лизы и матушки Раисы не было. Они уехали в Никитский монастырь. Там еще была матушка Екатерина, наша воспитательница. И вот она платок снимала и говорила: "Сделай несколько поклонов, тогда я тебе дам еду, покушаешь". Она (Таня) все равно не вставала", – рассказывает Ксения. По ее словам, взрослые были уверены, что Таня "притворяется". Сама Ксения в это время "читала акафист" в соседней комнате, "чтобы Таня не умерла".

Таню била Раиса палкой, когда лежала без сознания, сначала прутьями, а когда посмотрели, что она не шевелится, побили палкой, и она тоже не пошевелилась

Лиза Любимова назвала виновницей гибели Тани Раису Гусманову. По ее словам, за три дня до смерти Таня отказывалась есть горчицу, которой девочек якобы лечили в приюте, тогда Гусманова десять раз ударила ее черенком от лопаты по голове, а потом залила ей в рот кипяток, причем образовавшуюся рану смазала той же горчицей. В тот же день вечером Гусманова подозвала к себе Лизу с Таней и снова тем же черенком по очереди нанесла каждой по 10 ударов по голове. Более того, Лиза, как и Ксения, говорит, что после избиения Таня лежала связанная на полу, но добавляет, что ее при этом избивали ногами и палками: "Таню била Раиса палкой, когда лежала без сознания, сначала прутьями, а когда посмотрели, что она не шевелится, побили палкой, и она тоже не пошевелилась".

Связывали обычно на ночь. Зачем, не знаю. Это делала обычно матушка Раиса, а утром развязывали

Та же Лиза рассказала следователям, что девочек регулярно избивали за малейшие провинности, в том числе прутьями и проводами, привязывали цепями и веревками к кроватям, вырывали волосы. Лиза даже опознала цепи, которыми пользовались воспитательницы – их изъяли в Мосейцево и в Голузиново во время обысков. Ее слова подтвердила на суде и Ксения Семенова: "Связывали обычно на ночь. Зачем, не знаю. Это делала обычно матушка Раиса, а утром развязывали", – "А вы пытались сами руки развязать?" – спрашивает Ксению прокурор. – "Развязывали, но тогда придумали цепь и стали цепь закрывать замочком, и цепь невозможно было снять", – отвечает девочка.

Уже находясь в социально-реабилитационном центре, Лиза написала письмо, приобщенное к делу: "Меня и мою сестру Таню связывали руки за спину и говорили делать поклоны много раз. Когда она слегла и мы перестали делать поклоны, привязывали нас к кровати, спали сидя. Все это произошло, начиная, что увидели у Тани мокрые трусы, и подумали, что это гной. Таня просила тряпочку постелить, ей говорили, что будешь ходить и вонять. Говорили, что ей нальют между ног кипяток. Руки нам с Таней связывали, чтобы мы не лазали в трусы. Тане вливали в рот кипяток, за то, что она не ела горчицу. Раны от кипятка мазали горчицей, и мне тоже за спину полили кипяток. Когда Таня слегла, имеется в виду в пятницу вечером, приехала Раиса [Гусманова] и связала ей руки, и они у нее опухли и покраснели, и когда она плакала, ей в рот засунули тряпку. Мама [Людмила Любимова] развязала ей руки, когда она умерла. Ноги ей стали связывать, когда она сказала, что сбежит", – написала девочка. Экспертиза удостоверила ее почерк, а также то, что она писала письмо не под давлением и в спокойном состоянии.

Склонна к фантазиям

Сложно поверить, что у девочки умерла сестра, мама в тюрьме, а она пишет такое письмо в совершенно спокойном состоянии

Практически вся фабула обвинения против Гусмановой строится на показаниях малолетней Лизы, у которой, как напоминает защитник Борис Кудрявцев , есть отклонения в психическом развитии, как и у остальных девочек, (эксперты, впрочем, посчитали, что потерпевшие не склонны к фантазиям и способны адекватно рассказывать о происходившем). "Сложно поверить, что у девочки умерла сестра, мама в тюрьме, а она пишет такое письмо в совершенно спокойном состоянии", – говорит Кудрявцев. Не подтверждаются слова Лизы и фактами: раны от ожога у рта у Татьяны не было, как не было и ожогов на спине самой Лизы. По словам Кудрявцева, девочка даже заявляла, что Гусманова выколола Тане глаз, но и оба глаза были на месте. Но самое главное – на первых допросах, записанных на камеру, Лиза о жестоких избиениях не рассказывала и лишь на последнем, когда видеофиксация почему-то не велась, вдруг заговорила юридическим языком, сообщив, когда, чем и по каким местам Гусманова наносила им удары.

"Во-первых, странно выглядит, что девочке наносят десять ударов по голове, а она стоит и не пытается убежать. Во-вторых, почему, если по голове били обеих, у Лизы не нашли никаких повреждений, так же как не нашли их и у остальных девочек, которых, по словам Лизы, регулярно избивали", – говорит Борис Кудрявцев. Его слова подтверждает и заместитель главврача из детской больницы Надежда Папылева: на суде она рассказала, что телесных повреждений на детях не было, вели они себя спокойно, "были красивые, нормальные, ухоженные дети". Впрочем, на спине у Веры Любимовой эксперты нашли "гиперемию, то есть покраснение кожи (…) в виде множественных полос 4-5 штук размерами и длиной не менее 20 см и шириной до 0,5 см" – природу и давность этих повреждений эксперты определить не смогли.

Умерла от совокупности

Пролить свет на обстоятельства гибели Татьяны могла бы патологоанатомическая экспертиза и следственный эксперимент, проведенный в Мосейцево, когда следователи использовали куклу, "падавшую" с печки и в погреб. Оба документа оказались в распоряжении Радио Свобода.

Патологоанатом обнаружил на голове Тани шесть гематом, полученных от удара тупым предметом: на лбу, слева и справа между виском и скулой, справа между лбом и виском, около правого уха, на затылке и на темени. При вскрытии выявилась закрытая черепно-мозговая травма, а также субдуральная гематома (кровоизлияние под твердой оболочкой мозга. – РС) . Кровоподтеки были на обоих плечах, предплечьях, кистях рук, бедрах, голенях (всего 20 повреждений), а также семь ссадин: под левой лопаткой, на левом плече и на обоих локтях, на правом предплечье и правой кисти. На левом предплечье эксперты обнаружили рубцующуюся рану, а над левой ключицей – рубец после ожога, сзади на голове в двух местах были вырваны волосы. Все повреждения были нанесены в разное время, в том числе и на голове. Кроме того, девочка была крайне истощена, на теле образовались пролежни. Признаков "травмы ускорения", которые могли бы свидетельствовать о том, что девочка получила смертельные повреждения при падении, эксперты не увидели.

Не подтвердил версию Любимовой и следственный эксперимент с куклой – по мнению экспертов, повреждения, которые погибшая могла бы получить при падении, не соответствуют реальным травмам.

Экспертиза сделана настолько непрофессионально, что по ней просто нельзя судить, от чего умерла Таня

На первый взгляд, исследования отвечают на поставленный вопрос и вполне соотносятся с показаниями Лизы: девочку забили до смерти, и даже если она падала с печки, это не стало причиной гибели. Однако независимая экспертиза обоих документов, проведенная по запросу адвокатов, выявила многочисленные противоречия в заключениях экспертов, которые ставят под сомнение их выводы и предъявленное Гусмановой обвинение. По словам Бориса Кудрявцева, причиной смерти государственный эксперт считает "совокупность осложнений", то есть все обнаруженные на Таниной голове гематомы, и указывает одну давность их появления – 4-6 дней до смерти. Он не исследует каждую гематому по отдельности, как того требует приказ Минсоцразвития, а значит, и причину смерти нельзя считать установленной.

Независимые эксперты сомневаются и в результатах следственного эксперимента: в выводах одной строчкой написано, что Таня не могла получить при падении свои травмы, хотя эксперт должен был бы исследовать каждое повреждение в отдельности. "Экспертиза сделана настолько непрофессионально, что по ней просто нельзя судить, от чего умерла Таня. Эксперты даже не задались вопросом, не могла ли она умереть от гнойной пневмонии, которой, согласно данным той же экспертизы, болела", – говорит Борис Кудрявцев.

Прокуратура запросила 12 лет колонии для Раисы Гусмановой и по 5,5 года для Любимовой и Семеновой, они, впрочем, вины своей не признали, Людмила Любимова уверена, что дело раскрутили из-за происков неких людей, которые "хотят уничтожить православные семьи". Со стороны уничтожение православных семей выглядит так же неправдоподобно, как и концлагерь в православном приюте, жаль, что следствие, похоже, так и не сумело до конца разобраться в этой истории.

Деревня Мосейцево

Напомню предысторию. В приюте в деревне Мосейцево при странных обстоятельствах умирает 13-летняя Таня — одна из шести приемных дочерей основательницы православного приюта Людмилы Любимовой. По утверждению Любимовой, смерть девочки наступила после ее падения во сне с печки. Эта версия сразу же вызывает сомнение у следствия, так как выясняется, что на протяжении нескольких лет общественники пытались привлечь внимание властей к странному приюту, где явно творилось неладное, были подозрения, что с детьми обращаются жестоко. Однако многократные заявления в органы опеки оказывались тщетными. Приют якобы неоднократно «проверяли», и репутация его оказывалась всякий раз безупречной. Вместе с Любимовой воспитанием детей, а сколько их достоверно прошло через приют, не знает никто, занимались ее единоверцы Руфа Гусманова и Гузель Семенова.

За несколько месяцев до трагедии в приют даже приезжала уполномоченная по правам ребенка Ярославской области Татьяна Степанова, которая дружески пообедала с Любимовой, умилилась чистеньким и благообразным деткам и сообщила, что «холодильник в семье был полон».

Через несколько месяцев, когда медэксперты обследуют тело девочки, умершей в приюте, они выдадут заключение: на теле ребенка найдено 29 следов ударов, 6 гематом на голове, девочка была истощена и погибла не от падения с печки, а умирала от травм в течение пяти-шести дней.

Публикация в «Новой газете» о гибели девочки в приюте в Мосейцевл

Правила праведного существования

Сусальные картинки благообразной жизни в «Угодическом доме милосердия» — межрегиональной общественной благотворительной организации (так официально называется приют в Мосейцево), регулярно с 2006 года появлялись в местных СМИ. Как правило, с просьбой оказать «посильную материальную помощь в воспитании детей-сирот». На фотографиях тех лет девочки в чистых сарафанчиках и платочках либо в храме, либо за чтением выглядят, как и требуется имиджу приюта, благопристойно.

На самом же деле жизнь детей, как выяснило следствие, в богадельне была иной. По словам государственного обвинителя Владимира Волкова, «дети фактически выполняли грубую мужскую работу: таскали груженые тачки с щебенкой, навозом, таскали воду в 10-12-литровых ведрах, чистили коровник.

Была разработана целая система наказаний. Могли быть удары прутьями, могли оставить без пищи, если человек плохо работал, и связывали на ночь, и на цепь сажали, и так держали на протяжении ночи, били палками».

В материалах следствия есть расшифровка допроса приемной дочери Гузели Семеновой Ксении. Из него следует, что жизнь девочек выглядела так:

«Наказывали всегда. Каждый месяц. Наказывали Людмила Павловна, Раиса и другие воспитатели. Иногда били прутьями, иногда ремнем, но по большей части заставляли делать поклоны. — Когда вас били прутьями, это физическую боль доставляло? — Да. — Вы видели, как других детей наказывали? — Обычно уводили, но мы могли подглядывать. — Один человек наказывал? — Иногда два, когда дети вырывались. Один держал. — За что применялись эти виды наказания? — Если не хотели молиться, работать или не слушалась. — Какая работа предлагалась и от какой нельзя было отказаться? — Полоть грядки, ухаживать за скотиной, доить, убирать за ней, воду носить, таскать кирпичи. — Во сколько вы просыпались? Какой был вообще распорядок дня? — Подъем в пять утра. Мы читали утренние правила. Потом шли убирать за скотиной. Потом опять молились и шли на обед. Дальше мы либо работали опять, либо молились. — Ужин во сколько был? — В шесть часов. Давали кашу или картошку. — После ужина что происходило? — Снова ухаживали за скотиной или молились. В 10 вечера отбой. — Вы учились? — Не каждый день. — Бывало такое, что вы недели и месяцы не учились? — Да, так и было. Обычно перед экзаменом учились, за две недели».

О последних днях Тани следствию стало известно от Лизы, ее сестры. Уже находясь после трагедии в социально-реабилитационном центре, девочка написала письмо, приобщенное к делу. Она назвала виновницей гибели Тани Руфу (Раису) Гусманову.

По ее словам, за несколько дней до смерти Таня отказалась есть горчицу, которой девочек якобы лечили в приюте, тогда Гусманова десять раз ударила ее черенком от лопаты по голове, а потом залила ей в рот кипяток.

«Меня и мою сестру Таню связывали руки за спину и говорили делать поклоны много раз. Когда она слегла, и мы перестали делать поклоны, привязывали нас к кровати, спали сидя. Все это произошло, начиная с того, что увидели у Тани мокрые трусы и подумали, что это гной. Таня просила тряпочку постелить, ей говорили, что будешь ходить и вонять. Говорили, что ей нальют между ног кипяток. Руки нам с Таней связывали, чтобы мы не лазали в трусы. Тане вливали в рот кипяток за то, что она не ела горчицу. Раны от кипятка мазали горчицей, и мне тоже за спину полили кипяток. Когда Таня слегла, приехала Раиса [Гусманова] и связала ей руки, и они у нее опухли и покраснели, и когда она плакала, ей в рот засунули тряпку. Мама [Людмила Любимова] развязала ей руки, когда она умерла. Ноги ей стали связывать, когда она сказала, что сбежит».

Экспертиза удостоверила почерк девочки.

У всех детей из приюта, по словам заместителя главного врача областной детской клинической больницы Надежды Папылевой, выявлено плоскостопие, которое было вызвано неправильной обувью и нагрузками, не соответствующими их возрасту. Из-за недостатка питания у девочек была нарушена эндокринная функция, с этим же связаны и гормональные изменения, приведшие к задержке полового развития и синдрому неправильного пубертата.

Попросту говоря, дети плохо развивались от изнурительных нагрузок и недоедания, а не из-за плохой наследственности, как пытались уверить следствие обвиняемые.

Неприкасаемый приют

То, что приют в Мосейцеве имеет покровителей, почти не вызывает сомнений. Поводов так думать достаточно. И это даже не регулярное появление джипов с московскими номерами в глухом селе, о чем неоднократно рассказывали местные жители.

Первый повод — сам эпизод удочерения Любимовой в 2007 году шести малолетних девочек.

Отсутствие стандартного российского паспорта Любимова объясняла его бесовской сущностью. Ей удалось по недействительному паспорту зарегистрироваться в районе и купить недвижимость — большое здание старой школы.

Любимова дает интервью журналисту в суде. Скриншот Youtube

Дальше еще интересней: многодетная мать сразу же отказалась от положенных по закону льгот. Но более чем странная глава семейства все эти годы не интересовала органы опеки, хотя фактически дети были переданы гражданке, живущей «вне закона». После гибели Тани было возбуждено уголовное дело о халатности в отношении Галины Рассамагиной, тогдашней начальницы отдела опеки и попечительства управления образования Ростовского муниципального района. Рассамагина находится под подпиской о невыезде, своей вины не признает. Следствие же выяснило, что с 2012 по 2014 год в службу опеки неоднократно поступали сигналы о тревожной ситуации в Мосейцове, но Рассамагина бездействовала. Сейчас чиновница утверждает, что по закону опека должна регулярно следить за семьей в течение первых трех лет. А потом — только по заявлениям. Но ведь заявления поступали.

Уверенность, что за домом милосердия в Мосейцове стоят заинтересованные лица, подтверждает и то, что в 2012 году в село уже заглядывали правоохранители. Следственным комитетом Ростовского района Ярославской области было возбуждено уголовное дело по факту сексуального насилия в отношении детей одной из трудниц приюта Марины Бойковой, которая бежала оттуда вместе с детьми. Журналистка «Комсомольской правды» в Ярославле Галина Онучина опубликовала тогда свою версию случившегося. Но следствие приостановило расследование в связи с «недостаточностью улик», и Любимова тут же подала в суд иск к изданию об оскорблении чести и достоинства. Причем выиграла его в рекордные сроки — за два месяца. Между тем дети из приюта рассказывали следователям, что им якобы закрывали глаза, везли на каких-то машинах и оставляли в «красивых домах с дяденьками».

Представить, что многодетная, малоимущая, пожилая женщина будет действовать столь напористо и почти нагло без солидной поддержки, почти невозможно. Ведь в той же Ярославской области четыре года тюрьмы за педофилию получил Руслан Вахапов, который всего-то помочился на обочине, не заметив проходивших мимо детей. Но Вахапов теперь сидит в колонии, а Любимова ездит на телевизионное ток-шоу Гордона в столицу.

Еще интереснее выглядит со стороны соревновательная сторона процесса. У Любимовой, Семеновой и Гусмановой за это время сменилось 36 адвокатов (!), многие приезжали из Москвы. Постоянно в процессе участвуют шестеро. В качестве общественного защитника Любимовой выступает иеромонах Иваново-Вознесенской епархии Макарий (Маркиш) . В интервью интернет-изданию «Православие FM» он так отозвался о Любимовой:

«Есть перед кем преклониться. Какую колоссальную отвагу надо иметь, чтобы выдерживать такие трудности. Удочерить этих несчастных девочек, вместо того чтобы подумать: «Да о них государство позаботится». Это вызывает колоссальное уважение. И эта их уверенность в божественной справедливости и людской, насколько можно на нее рассчитывать. Это просто до слез».

Столь эмоциональным отец Макарий был в начале суда. Однако и теперь, когда суд огласил подробности следствия, он регулярно появляется на слушаниях. Видимо, по-прежнему считая Любимову безвинно пострадавшей. Защищая Любимову, он заявил, что волосы на голове у одной из сирот из приюта были не вырваны, а якобы выпали от облучения, поскольку девочке делали 48 рентгеновских снимков. В качестве доказательства был предъявлен диск компьютерной томографии. Но то, что КТ действительно может дать несколько десятков «срезов» (изображений) за одно исследование, общественному защитнику не объяснили.

А у девочек из Мосейцева фактически нет адвокатов. То есть формально они есть — это директора детдомов, в которых они сейчас содержатся. Но ездить на слушания директора регулярно не могут. Они и не ездят. В суде интересы детей представляет прокуратура.

На сайте Ростовского районного суда можно наглядно увидеть, что процесс затягивается изо всех возможных процессуальных сил — из 114 назначенных судебных заседаний 55 было отменено с формулировкой «другие основания для отложения дела».

Бесхозный приют

Сразу после трагедии Ярославская епархия официально открестилась от приюта: «Данная семья именуется «православным приютом», но это абсолютно не соответствует действительности. В Ярославской епархии нет православных приютов, и семья из Мосейцева никогда не была таковым».

Однако весь уклад приютской жизни шел по православным канонам: ранние подъемы, молитвы, посты, многочасовые земные поклоны. Более того, Любимова имела духовника, девочки вместе с ней регулярно ездили в Никитский монастырь в Переславле-Залесском. Об этом рассказывал в суде Михаил Баранов, бывший послушник монастыря. «Мы просто здоровались и проходили мимо. На людях не было заметно, что с детьми очень строги, но я прекрасно знаю, в каких условиях воспитываются дети в подобных «семьях».

И вот вопрос: если Ярославская епархия, а по сути РПЦ, всячески дистанцируется от приюта, то почему уважаемый в церковных кругах иеромонах Макарий (Маркиш), автор многочисленных книг и публикаций, один из разработчиков «Основ учения Русской православной церкви о достоинстве, свободе и правах человека», принятых Архиерейским собором РПЦ в 2008 году, взялся защищать Любимову?

Поддержку она нашла и в лице Александра Чернавского — координатора так называемого Родительского комитета «За православное воспитание детей».

На сайте информационно-аналитической службы «Русская народная линия» в 2015 году он опубликовал «На православные приюты ведется наступление демонических сил», в которой Любимова характеризовалась как оклеветанная праведница и мать с большой буквы.

Редакция «Русской народной линии» тоже не осталась в стороне, сделав приписку в конце статьи: «Отметим, что <…> застреленный депутат Ярославской областной думы шестого созыва, известный либеральный политик Борис Немцов в свое время принимал участие в травле матушек из Мосейцева».

Важно ли понимать, стоят ли за делом приюта люди из РПЦ? Важно. Хотя возражение, что церковь не несет ответственности за преступления всех носящих крест, вполне резонное. Но вопрос, кто финансирует адвокатов «матушек», с чьей помощью Любимовой удалось столь «блестяще» выиграть в 2014 году дело о защите чести и достоинства у издания, предположившего педофильский след в приюте, так и остается без ответа.

И пока этот вопрос повисает в воздухе, православный «дух» дела в Мосейцеве выходит на первый план.

Невидимки

Александр Галанов, психолог и директор лаборатории психологической безопасности все эти годы следит за приютским делом.

Галанов считает, что самая большая опасность сейчас — это дать мосейцевскому делу «замылиться».

Александр Галанов

психолог и директор лаборатории психологической безопасности

— Мне сейчас не так уж важно, насколько жестким будет приговор Любимовой и ее соратницам. Потому что главное в этой истории — не частный случай жестокого обращения с детьми, а система воспитания, которая насаждается в так называемых приютах. Как только ребенок попадает в приют, он становится недоступен для внешнего мира. С ним безнаказанно можно делать все что угодно — унижать, наказывать, морить голодом.

А контролировать такие семьи законодательно невозможно — нет правовой нормы. Нужны поправки в Семейный кодекс. Смысл их в том, чтобы любой ребенок, попадающий в семью, которая существует в изоляции, ежегодно проходил образовательную аттестацию и медосмотр. Родителей необходимо обязать делать это, независимо от их желания и уж тем более вероисповедания. Таким детям нужно обязательно выдавать паспорт с фотографией, чтобы можно было идентифицировать ребенка. Их же не видит ни школа, ни соседи. Опека с этим контролем не справляется.

Тенденция

Первый приговор по Мосейцевскому делу уже прозвучал. Его выслушала 6 марта Наталья Роговая — еще одна приемная мать троих детей из обители Любимовой. Как выяснило следствие, Роговая тоже избивала ремнем, наказывала, заставляла молиться своих дочерей. Старшей приемной девочке в то время было 10 лет, младшим, когда Роговая испытывала на них педагогические праведные приемы, — год и два года.

Суд вынес вердикт: 7 тысяч рублей штрафа, который тут же отменили в связи с истечением срока давности. Этот безболезненный приговор Роговой выглядит не только цинично по отношению к несчастным детям, но и определяет тенденцию, которая вполне может оказаться рабочей.

Если учесть, какими темпами продвигается судебное слушание, то можно предположить, что смягчение наказания или вовсе истечение его сроков будут по этой же схеме «отработаны» на Любимовой, которой скоро исполнится 70 лет, и на Семеновой. Они, конечно, издевались над детьми, но ведь не убили.

На самом деле страшная история в Мосейцове еще и о том, как демонстрация истовой веры может обеспечить моральную индульгенцию. В зашоренном сознании крест и молитва, особенно демонстрируемые публично, часто ассоциируются у обывателя с праведностью высшей пробы.

Этот прием в последние годы вполне успешно отработала для укрепления имиджа российская властная элита.

Гособвинение просит для Любимовой и Семеновой по пять с половиной лет колонии общего режима. Для Гусмановой, от рук которой погибла девочка, — 12 лет колонии общего режима.

P.S.

За все время слушаний обвиняемые ни в чем не раскаялись и не признали своей вины. «Ответим за все перед Богом» — их единственный аргумент.

«Новая газета» отправила запрос уполномоченной по правам ребенка в России Анне Кузнецовой. Нас, в частности, интересует, есть ли у уполномоченной сведения о количестве негосударственных приютов в России и каким образом осуществляется контроль над их деятельностью?