Народ эскимосы культура традиции и обычаи. Эскимосы - Россия, Russia

Уже в 60-х годах прошлого века, к которому относится начало развития современной антропологии, один из немногих центров мировой антропологической науки был представлен в России, которая в этом отношении опередила большинство культурных стран Европы. В 1859 г. Поль Брока, основатель новой антропологической школы, создал в Париже Антропологическое научное общество - первую в мире научную антропологическую организацию, а всего несколько лет спустя, в 1864 г., в Москве, по инициативе профессора зоологии Московского университета Анатолия Петровича Богданова (1834-1896), возник антропологический отдел ранее организованного тем же Богдановым Общества любителей естествознания. С деятельностью этого общества, и в первую очередь его создателя и руководителя А.П. Богданова, связан первый этап развития русской антропологии.

Но если насадителем антропологии в России является А.П. Богданов, если его деятельности обязана своими первыми шагами новая отрасль знания в нашей стране, то дальнейшее развитие антропологической науки в России в не меньшей мере связано с именем Дмитрия Николаевича Анучина, начавшего свою антропологическую работу под руководством Богданова, а впоследствии сменившего его на посту руководителя русской антропологии.

И если 60-е - 70-е годы в развитии русской антропологии должны быть обозначены как «богдановский период», то следующие за ними почти четыре десятилетия, связанные с деятельностью Д.Н.Анучина, должны войти в историю русской антропологии под обозначением «анучинский период» .

Дмитрий Николаевич Анучин был не только антропологом.

Первый в России профессор географии, создатель Географического музея, а впоследствии и Института географии Московского университета, основатель и многолетний редактор географического органа «Землеведение», организатор и участник ряда географических экспедиций, автор многих научных и научно-популярных работ по географии, редактор многочисленных географических изданий - Анучин по праву считается основоположником русской академической географии.

Не меньшее место в деятельности Анучина занимали и две другие научные области - этнография и археология. И здесь Анучин выступает не только как глубокий исследователь, как автор ряда крупных работ, могущих считаться классическими в русской литературе, но и как неутомимый «собиратель русской науки», которому этнография и археология в большой степени обязаны своим вхождением в круг академических дисциплин. Если русская антропология в лице Богданова, а еще раньше академика К.М. Бэра (1792-1876) имела своих академических представителей, то этнография и археология в России в 80-х и даже 90-х годах не завоевали себе еще достаточного признания. Основную задачу для своего времени Анучин видел в том, чтобы превратить их из объектов любительского почина в подлинно научные дисциплины. Выполнением этой задачи русская этнография и археология в большой степени обязаны Анучину, который не только положил начало университетскому преподаванию этнографии и создал академическую базу для развития этнографических и археологических работ в России, но и сам дал образцы этнографических и археологических исследований, в которых комплексное археолого-этнографическое изучение предметов сочетается с глубоким историческим подходом к этнографическому и археологическому материалу. И советские археологи и этнографы вправе считать себя преемниками Анучина в не меньшей степени, чем русские географы и антропологи.

Еще в школьные годы он интересовался историей, в которой был хорошо начитан, и по окончании гимназии поступил на историко-филологический факультет Петербургского университета. Здесь ему довелось слушать, в числе других, таких выдающихся профессоров того времени, как Н.И. Костомаров, М.М. Стасюлевич, И.И. Срезневский, М.И. Сухомлинов. К этому времени определился у Анучина интерес к русской этнографии. Однако окончить историко-филологический факультет ему не пришлось. Пробыв в университете один год, он стал страдать болезнью легких и, по совету знаменитого врача С.П. Боткина, должен был уехать за границу, где провел два года, преимущественно в Италии, продолжая и здесь интересоваться историей и усердно заниматься изучением искусства и древностей. В 1863 г. Анучин возвратился в Россию и поселился в Москве, с которой был неразрывно связан в течение всей своей дальнейшей жизни .

В это время научные интересы молодого Анучина претерпевают значительные изменения. То увлечение естественными науками, которое характеризует просвещенное русское общество 60-х годов, оказало свое влияние и на Анучина. В Москве он оставляет свои занятия историей и поступает на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета, который он окончил в 1867 г. В университете он более всего интересовался зоологией позвоночных, работая под руководством профессоров С.А. Усова и А.П. Богданова. Сочинение, представленное им при окончании курса, было посвящено вопросу «О генетическом сродстве видов рода Bison».

Еще будучи студентом, Анучин под влиянием А.П. Богданова начал заниматься и антропологией, которая в те годы стала привлекать к себе внимание университетских профессоров, выступивших организаторами Общества любителей естествознания и антропологии при Московском университете.

С 1871 по 1874 г. Анучин состоял ученым секретарем императорского Общества акклиматизации животных и растении, и его энергии Московский зоологический сад, находившийся в ведении Общества, в значительной степени обязан пополнением своих собраний ценнейшими экземплярами различных животных.

К 1873 г. относятся первые печатные работы Анучина, связанные с изучением некоторых видов присланных в Зоологический сад животных; это «Очерки африканской фауны», «Орел-скоморох» и др. Работы эти помещены в сборниках «Природа», издававшихся С.А. Усовым и Л.П. Сабанеевым.

В сборнике «Природа» за 1874 г. помещена крупная работа Анучина, посвященная антропоморфным обезьянам, - наиболее полная для того времени не только в русской, но, пожалуй, и в иностранной литературе сводка данных по сравнительной анатомии высших обезьян. Этой пограничной между зоологией и антропологией публикацией начинается научная работа Анучина в области антропологии, которая вскоре стала основной сферой его научной деятельности.

В 1874 г. Анучин был избран в члены Общества любителей естествознания и антропологии, в котором была в те годы сосредоточена не получившая еще места в университете молодая наука - антропология. В 1875 г. Анучин избирается секретарем антропологического отдела и членом совета Общества. По предложению А.П. Богданова он
приступает к обработке полученных Обществом с острова Сахалина материалов по антропологии и этнографии айнов, результатом чего и явилась его капитальная работа «Материалы по антропологии восточной Азии, I. Племя айнов», опубликованная в 1876 г.

Перед молодым антропологом стояла одна из тех антропологических и этнографических загадок, которые в течение десятилетий привлекают внимание исследователей. По своему антропологическому типу айны представляют островок в море окружающего монголоидного населения, обнаруживая ряд признаков, связывающих их с типами Австралии и Океании — Айнская культура - это своеобразное сочетание северных, арктических элементов с элементами иного мира, ведущими далеко на юг. Каков генезис айнов, каково их место в антропологической и этнографической классификациях, каково их отношение к носителям той древней культуры, остатки которой находят на Сахалине, острове Иессо (Япония) и далее к югу, - многие из этих вопросов остаются и в настоящее время, пожалуй, столь же дискуссионными, как и 70 лет назад, когда Анучин начинал свою работу. Тем более значительно, что современный исследователь айнов обращается к работе Анучина не только как к первоклассной сводке, но и как к ценнейшему первоисточнику по антропологии и этнографии этого племени.

Работа Анучина содержит обстоятельный исторический обзор изучения племени айнов, подробный анализ остеологического материала, этнографическую и лингвистическую характеристику племени и разбор теорий о его происхождении. В своей антропологической части работа, несомненно, является для своего времени образцом остеологического исследования, оказавшим заметное влияние не только па развитие остеометрической методики, но и на формирование позднейших представлений о расовом значении отдельных особенностей скелета. Об этом свидетельствует тот интерес, который вызвала эта первая антропологическая работа Анучина за границей, та высокая оценка ее, которую мы находим у позднейших исследователей остеологии айнов .

Беспристрастно излагая различные теории происхождения айнов, Анучин вместе с тем высказывает ряд предположений, получивших дальнейшее развитие в позднейших исследованиях. Таковы указания на южные связи айнов, антропологическое их сходство с жителями островов Лиу-Киу, предположение о наличии в восточной Азии
антропологического типа с сильно развитым волосяным покровом, генетически не связанного с европейским, указание на ряд айнских элементов в культуре японцев и др. Уже в этой работе проявляются основные черты научного творчества Анучина - исчерпывающее изложение литературы предмета, глубокий критический анализ источников, безукоризненная методика и сдержанное отношение к широким обобщениям.

В этой работе Анучин, наряду с антропологическим материалом, широко использует и этнографические, и исторические, и даже лингвистические данные. Этот комплексный подход к рассмотрению антропологических вопросов, выражающийся в сочетании данных антропологии с данными этнографии, археологии и истории, характеризует в целом то направление, начало которому было положено у нас Анучиным и которому он остается верен на всем протяжении своей научной деятельности.

Несомненно, тут сыграли свою роль, как отмечают биографы Анучина, и полученная им историческая подготовка, и влияние А.П. Богданова, сосредоточившего свои научные интересы в области палеоантропологии, так тесно связанной о археологией, и особый интерес Анучина к этноархеологическим проблемам, и, наконец, состояние
антропологической науки в те годы, когда она еще не отдифференцировалась от смежных дисциплин.

В 1876 г. в Московском университете была основана, по инициативе А. П. Богданова, кафедра антропологии. Для подготовки к занятию этой кафедры Анучин был командирован университетом за границу, где он пробыл 2 года, выполняя одновременно поручения по подготовке заграничной части антропологической выставки в Москве, организуемой Обществом любителей естествознания.

Организационная и научная деятельность Анучина в этот период поражает своей широтой и объемом. Во Франции, где Анучин провел большую часть времени, он работает в знаменитой лаборатории Брока, слушает лекции Брока и Топинара, производит при содействии известных археологов - Картальяка, Шантра, Мортилье и других - археологические раскопки в пещерах Дордони, обследует мегалитические памятники южной Франции, собирает коллекции для московской выставки и одновременно организует русскую часть антропологического отдела на парижской Всемирной выставке 1878 г. Он посещает также музеи и лаборатории Лондона, Брюсселя, Берлина, Лейпцига, Мюнхена, Дрездена, Вены, Праги, слушает курсы знаменитых анатомов и эмбриологов - Флексига, Раубера, Людвига, знакомится с рядом виднейших антропологов того времени.

Отчеты об этих поездках, содержащие подробнейшие описания научных собраний, характеристику заграничных музеев, лабораторий и научных деятелей, богатый фактический антропологический и археологический материал, были помещены Анучиным в изданиях антропологического отдела и представляют собою, по справедливому замечанию В.В. Богданова, ценнейшую летопись по истории антропологической науки.

Основной темой научных работ Анучина за границей было исследование аномалий черепа, в связи с чем им был изучен огромный краниологический материал - свыше 4 000 черепов. Первое исследование по этому вопросу («Sur les anomalies du pterion») было опубликовано им в 1878 г. Эта тема явилась и предметом его диссертации на степень магистра зоологии (ученые степени по антропологии тогда в России еще не присуждались), защищенной им в Московском университете в 1880 г., - «О некоторых аномалиях человеческого черепа и преимущественно об их распространении по расам» . Выбор этой темы, представляется нам, не был случайным. Успехи эволюционной теории вызвали в 70-х годах широкое развитие сравнительно-анатомических исследований, включивших в орбиту своего изучения и человека. Работы, посвященные частным вопросам сравнительной анатомии человека, превращались в предмет страстных дебатов между последователями Дарвина и их противниками; трактовка отдельных расовых особенностей получала исключительную остроту в споре моно- и полигенистов. Одним из таких вопросов являлся вопрос о сравнительно-анатомическом и расовом значении отдельных аномалий у человека.

Если в установлении расового значения отдельных аномалий скелета Анучин и имеет своих, хотя, правда, и немногих предшественников в антропологической литературе, то по количеству материала (личные и литературные данные свыше чем о 15 000 черепов), на котором устанавливается в указанной монографии неодинаковое процентное распределение по расам отдельных аномалий черепа (аномалии в области птериона, аномалии шва и костей в затылочной области, метопический шов), и по своему сравнительно-анатомическому подходу работа Анучина, бесспорно, является классической в мировой антропологической литературе. Выводы ее вошли в основные анатомические и антропологические руководства. В этой работе Анучин стоит на точке зрения видового единства человечества, оставаясь и в дальнейшем убежденным моногенистом, постоянно выступавшим против модных в разное время разновидностей полигенизма.

В 1879 г. в Москве открылась антропологическая выставка. Открытию ее предшествовала очень большая подготовительная работа, вдохновляемая и направляемая А.П. Богдановым, который видел в устройстве выставки один из главных путей к оформлению молодой, только начинавшей складываться антропологической науки. В связи с выставкой был собран богатейший антропологический материал, осуществлен ряд экспедиций по антропологическому изучению населения России, разработана методика и программа антропологических работ. Четыре тома изданных выставочным комитетом «Трудов антропологической выставки» обогатили мировую науку огромным количеством новых фактов, значительно продвинули вперед изучение антропологического состава нашей страны и на длительный период определили направление дальнейших работ.

Немалая заслуга в организации выставки принадлежит Анучину. Возвратившись из-за границы, он становится одним из самых деятельных помощников А.П. Богданова, осуществляет устройство доисторического отдела выставки, дает в «Трудах» выставки прекрасное научное описание ряда экспонированных коллекции, а в дальнейшем выступает как организатор, на базе выставки. Антропологического музея.

В организации Антропологического музея А. П. Богданов видел одну из главных задач выставки. И когда выставка закрылась и ее фонды были переданы Московскому университету, Анучину была поручена организация этого музея, который в полной мере является его детищем. По программе, которая была составлена Анучиным (она изложена в его «Записке о пособиях, необходимых при преподавании антропологии»), музей должен включать отделы: анатомо-морфологический, палеонтолого-археологический и этнологический; задачи музея должны определяться требованиями преподавания антропологии. Эта программа отражает общие взгляды Анучина на антропологию как на широкий комплекс научных знаний, и ее осуществлению он отдается со свойственными ему энергией и последовательностью, оставаясь до самой: своей смерти директором созданного им музея.

Труден был путь музея. Не имея своего помещения, он в течение 25 лет размещался в залах Исторического музея, далеко не всегда встречая у администрации последнего сочувствие и содействие. Средств и штатов не было. Лишь в 1906 г. музей был переведен в здание университета, но его материальное положение мало изменилось. Являя сам пример служения любимому делу, с увлечением отдаваясь описанию и систематизации коллекций, не гнушаясь самой черновой работой, Анучин привлекал к работе в музее своих слушателей, изыскивал средства, завязывал по линии музея многочисленные связи с русскими и иностранными исследователями.

Приамурский генерал-губернатор Гондатти, граф Уваров, политический ссыльный Феликс Кон, поэт Бальмонт и многие, многие другие - таков круг корреспондентов Анучина, передавших музею немало ценных коллекций. И если в течение десятилетии музей продолжал расти, пополняться экспонатами, расширять свои отделы, сумел превратиться из собрания фондов выставки в музейный центр, не отстающий от общего развития антропологической науки и не уступающий по своему уровню антропологическим музеям Запада, то в этом бессмертная перед русской антропологией заслуга Анучина, который видел в создании музея одно из главных дел своей жизни.

Анучнн особенно подчеркивал значение музея как собрания наглядных пособий для преподавания и свою педагогическую работу всегда проводил на широкой музейной базе.

В январе 1880 г. Анучин начал первый в России курс антропологии и был избран доцентом по вновь учрежденной кафедре антропологии в Московском университете. Но новая кафедра просуществовала недолго. Университетский устав 1884 г. не признал антропологической кафедры, и Анучин был назначен на открытую при историко-филологическом факультете кафедру географии и этнографии.

Если этнография и раньше была близка интересам Анучина, то география явилась для него в значительной степени новой областью. С этого времени начинается деятельность Анучина как географа. На новой кафедре он читает курсы по общему землеведению, истории землеведения, древней географии, географии и этнографии России. Когда в 1888 г. кафедра географии была переведена на физико-математический факультет, Анучин сосредоточил здесь свою преподавательскую деятельность. В 1891 г. ему была присуждена Московским университетом степень доктора географии honoris causa, и в том же году он был утвержден в должности ординарного профессора.

Но Анучин не прекращает преподавания антропологии. Одновременно с курсами на историко-филологическом факультете он продолжает преподавание антропологии на физико-математическом факультете и позднее, в качестве профессора географии, ведет антропологические курсы, специализируя своих слушателей-географов в области антропологии.

Научно-литературная деятельность Анучина в этот период огромна. В течение нескольких лет он публикует ряд крупных работ по этнографии , географии и антропологии, палеонтологии , десятки рецензий, обзоров и рефератов, многие из которых представляют самостоятельный интерес.

Рецензентская и реферативная деятельность Анучина сыграла значительную роль в распространении антропологических знании. Свои рецензии, обзоры и рефераты Анучин помещал не только в специальных журналах, но и в более широкой печати, знакомя русские научные круги с достижениями мировой антропологии. Обычно это не только списание новых находок, изложение наиболее интересных работ из русской и иностранной литературы, информация о важнейших событиях антропологической жизни, но и их критический анализ и самостоятельное научное освещение. В построении системы научной дисциплины, особенно на первых этапах ее формирования, которые переживала русская антропология анучинского периода, эта повседневная будничная работа ученого столь же значительна, как его специальные исследования и капитальные монографии .

В 1889 г. Анучин публикует свою известную работу «О географическом распределении роста мужского населения России».

Вопрос о факторах, определяющих географические вариации роста, различия в величине роста между отдельными территориальными и этническими группами, был поставлен в антропологии еще в 60-х годах французским исследователем Буденом и знаменитым Брока. Рассматривая распределение роста по отдельным департаментам Франции, они видели основное объяснение установленных вариаций в различном расовом составе населения, в неодинаковом участии основных рас в образовании современного смешанного населения разных районов страны. Работы Брока послужили стимулом к подобному изучению и в других странах, однако большинство этих работ и по охвату территории и по методу значительно уступает французским исследованиям.

Взгляды Брока отнюдь не были общепринятыми. В качестве основных факторов, определяющих географическое распределение роста, различными исследователями привлекались и орографические условия, и уровень благосостояния населения и др.

В этой дискуссии о влиянии среды и наследственности, о значении экзо- и эндогенных факторов работа Анучина сыграла очень значительную роль. Основываясь на данных всеобщей воинской повинности за 1874 - 1883 гг. о распределении роста по губерниям и уездам, Анучин устанавливает центры высокорослости и низкорослости на территории Восточной Европы: два главных центра высокорослости - один на юге, другой в Прибалтике, и два главных центра малорослости - один на востоке, другой на крайнем западе. Сопоставляя эти данные с географическими условиями, с уровнем благосостояния населения, Анучин приходит к выводу, что только к этим факторам картина распределения роста сведена быть не может, что «условия питания и среды скорее способны влиять на ритм роста, чем на его конечную величину».

Объяснение современной географической карты роста Анучин находит в данных исторической этнографии - в размещении в различные эпохи на территории Восточной Европы финнов и славян, расселении славянских племен и путях их колонизации, обусловивших различия в расовом составе населения отдельных районов. Анучин вводит в научный обиход новые материалы, значительно превосходящие по охватываемой ими территории все, что было известно на Западе, - материалы, статистически детально разработанные и подвергнутые тому комплексному антропологическому, географическому и этнографическому методу анализа, которому следовал в своих трудах Анучин.

Работа Анучина явилась краеугольным камнем для дальнейших антропологических исследований. Известные работы Зографа, Чепурковского, Бунака , посвященные расовому анализу населения Восточной Европы, имеют своим отправным пунктом исследование Анучина. Влияние этого исследования заметно сказалось и в иностранной
антропологической литературе. В работе Рипли , содержащей первую современную классификацию рас Европы, широко использованы картографические данные Анучина. То же относится и к известным работам Деникера, Мартина и многим другим.

В 80-х годах прошлого века антропологические учреждения стали возникать, помимо Москвы, и в других русских городах. Антропологическое общество было основано в 1887 г. при Петербургском университете. Несколько позже возникает антропологическое общество при Военно-медицинской академии в Петербурге. Руководителем этого общества являлся известный русский анатом проф. П.А.Таренецкий, оставивший заметный след в
антропологии как своими личными работами, так, в особенности, целой серией докторских диссертаций на антропологические темы, выполненных его учениками - питомцами академии.

Следует указать еще на антропологические ячейки при Казанском, Харьковском, Дерптском университетах и на отдельных работников в других городах. В Казани работал проф. Н.В. Малиев, собравший значительный материал по антропологии вотяков (удмуртов), пермяков (коми), башкир и опубликовавший многочисленные краниологические данные по современному населению. В Дерите по инициативе проф. Штида производилось антропологическое изучение эстов, ливов, латышей, литовцев, евреев. Значительные материалы по антропологии Кавказа были собраны Эркертом и Пантюховым, работавшими в Тифлисе. Но основным центром антропологической мысли продолжало оставаться Общество любителей естествознания с его антропологическим отделом. В 1889 г. Анучин был избран вице-президентом Общества и в 1891 г. его президентом.

Крупным событием не только в русской, но и в мировой антропологии 90-х годов явилась собравшаяся в 1892 г. в Москве, по инициативе А.П. Богданова и Д.Н. Анучина XI сессия Международного конгресса по доисторической археологии и антропологии. В сессии приняли участие крупнейшие представители антропологической науки того времени: Брока, Катрфаж и др. Анучин избирается генеральным секретарем конгресса, выступает с рядом
докладов по археологии и антропологии России, привлекает к работе конгресса своих учеников и сотрудников. Изданные под редакцией Анучина труды конгресса немало способствовали ознакомлению иностранных ученых с успехами русской антропологии, внедрению собранных в России антропологических материалов в западную науку. Приуроченная к конгрессу географическая выставка, организованная Анучиным, послужила ядром будущего Географического музея при Московском университете .

В 1896 г. Д. Н. Анучин был избран ординарным академиком, а в 1898 г. - почетным членом Академии Наук.

В разнообразной деятельности Анучина, - как президента Общества любителей естествознания, основателя и бессменного председателя географического отдела Общества (с 1890 г.), основателя и редактора журнала «Землеведение» (1894), товарища председателя Московского археологического общества (1888), участника и докладчика на всех русских археологических съездах, съездах русских естествоиспытателей и врачей, представителя русской науки на международных съездах (географические съезды: в Берне - в 1891, в Лондоне - в 1895, в Берлине - в 1899 г.), - едва ли не центральное место продолжает занимать его работа в антропологическом отделе Общества любителей естествознания. В антропологическом отделе, ставшем под руководством Анучина подлинной школой первого поколения русских антропологов, протекала деятельность не только немногочисленных в те годы антропологов - учеников Анучина, но и сравнительно большой группы врачей, зоологов, географов, путешественников, работников других специальностей, доставлявших отделу собранные ими антропологические материалы. Основной тематикой отдела продолжает оставаться изучение расового состава населения России.

Сам Анучин не был полевым исследователем. Хотя ему принадлежат первые антропологические исследования русского населения, он в дальнейшем не возвращается к экспедиционному собиранию антропологических материалов. Тем не менее, Анучину мы в очень большой степени обязаны тем значительным наследием, которое оставила нам дореволюционная антропология в области накопления материалов по расовому составу населения России. Если под руководством А.П. Богданова антропологический отдел концентрировал свои работы вокруг краниологической тематики, наиболее близкой научным интересам Богданова, то под влиянием Анучина эти работы были направлены в сторону изучения расового состава современного населения России.

Солидная серия «Трудов антропологического отдела», изданная под редакцией Анучина, содержит ряд капитальных монографий и более мелких работ, посвященных антропологическому изучению отдельных народов. Таковы известные работы Н.Ю. Зографа по антропологии русского населения; обширная монография А.А. Ивановского «Монголы- торгоуты» (1893); его же сводка «Об антропологическом составе населения России» (1904); работы А.Д. Элькинда и С.А. Вансенберга по антропологии евреев; исследования Н.В. Ильченко по антропологии Кавказа; обширный труд А.А. Арутюнова «Удины» (1905); работа Я.Д. Галая о великорусах Тверской губернии: капитальная монография
А.Н. Джавахова по антропологии Грузии (1908) и многие другие.

Первые обобщающие работы по расовой антропологии России принадлежат самому Анучину. Мы имеем в виду, помимо монографии о географическом распространении роста, его статьи, помещенные в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, в котором он в 90-х годах активно сотрудничал. В статье «Великоруссы» (т. 10, 1892) Анучин, основываясь преимущественно на наблюдениях Зографа, Куликовского и своих личных, выделяет в великорусском населении два антропологических типа: один - высокорослый, стройный, с округлой головой, русыми волосами, серыми глазами с правильным их прорезом, лицом средней ширины, без выдающихся скул, нешироким прямым носом и хорошо развитой растительностью на лице; другой - низкорослый, коренастый, с более широкой головой, темнорусыми или черными волосами, карими глазами с более узким разрезом, более широким и скуластым лицом, более широким носом и плоским переносьем и более слабой растительностью на лице. Эти типы обнаруживают определенную географическую реальность. Позднейшие исследования, в особенности работы последних двух десятилетий (Бунак, Зенкевич, Дебец, Чебоксаров и др.), существенно дополняют не изменяют схему Анучина, но сохраняют за ней значение первого, отправного пункта для всех дальнейших исследований. Статья «Россия в антропологическом отношении» (т. 54,1899) дает не только общую сводку материалов по огромной территории, но и первую по времени попытку расового анализа применительно к антропологии России. Можно указать еще статьи: «Малороссы в антропологическом отношении» (т. 36, 1896), «Евреи в антропологическом
отношении» (т. 21, 1893), «Славяне (антропология)» (т. 59, 1900) и многие другие.

Одним из положений современной расовой антропологии является четкое разграничение попятий расы как биологической категории и понятий «племя», «народ», «нация» как категории исторических. Расы не являются неизменными; комплекс расовых признаков - это динамическая система, подверженная изменениям во времени под действием различных факторов, - таково второе положение. Отрицание этих положений составляет основное теоретическое содержание реакционных течений в антропологии, смыкающихся с расизмом.

«Границы рас не совпадают, - пишет Анучин (статья «Россия в антропологическом отношении»), - с границами племен и народностей: в среде одной народности могут быть представители различных рас, одна и та же раса может захватывать собою ряд народов и стран. «Этнографические типы не совпадают с антропологическими, так как они являются продуктами не биологического развития, а культурно-исторических воздействий» (там же). И в другом месте: «Известный физический тип может подлежать в течение веков изменению, вследствие ли постепенного вырождения тех пли других признаков в потомстве, или вследствие большего умножения потомков одного типа сравнительно с потомками другого пли, наконец, вследствие кровного смешения одного типа с другим в течение многих поколений» (статья «Великорусом»). И теперь, спустя полвека, эти формулировки звучат вполне современно и актуально.

В девятисотых годах широкое распространение в расовой антропологии за границей получило направление, которое можно было бы назвать псевдоматематическим. Наиболее яркое выражение оно нашло в работах школы польских антропологов, возглавляемой Ялом Чекановским. Возникнув как реакция против господствовавших в расовой антропологии чисто описательных приемов, указанное направление ставило своей задачей разработку математических приемов расового анализа, отыскание математических путей к разрешению вопроса об установлении составных компонентов в расово-смешанных популяциях.

Однако развитие этого направления пошло по малопродуктивному пути. Увлечение сложными математическими формулами, заслонившими историческую и биологическую интерпретацию изучаемых признаков, отказ от обычных методов сравнения признаков по их абсолютным средним величинам и замена их всевозможными указателями, злоупотребление многочисленными коэффициентами, вроде коэффициента расового сходства, большей частью произвольно конструированными, - все это неизбежно вело к абстрактным построениям, образцом которых может служить схема расового анализа в работах Чекановского. Это направление нашло свое отражение и в русской антропологической литературе. Здесь, в первую очередь, надо назвать работы А. А. Ивановского, диссертация которого целиком построена на применении так называемого коэффициента расового сходства. Эти работы встретили жестокую критику Анучина, который в своем отзыве о диссертации Ивановского показал произвольность принятого последним метода, оперируя которым можно с одинаковым успехом получать самые различные комбинации в расовой классификации.

Весьма существенной отрицательной стороной рассматриваемого направления был связанный с ним характер публикации антропологических материалов. Игнорирование абсолютных величин признаков и увлечение формулами делают зачастую невозможным использование того фактического материала, который лежит в основе работ этого направления. Русская антропология немалым обязана Анучину и в предостережении от этой опасности.
В отрицательном отношении Анучина к указанным работам было бы несправедливо видеть скепсис антрополога старшего поколения к новому направлению в науке. Об этом свидетельствует совсем иное отношение Анучина к применению биометрических методов в антропологии. Зачинателем биометрии в русской антропологии был другой ученик Анучина - Е.М. Чепурковский. Не вводя, правда, биометрических приемов в свои личные исследования, Анучин вместе с тем весьма благожелательно относился к работам Чепурковского . Преемникам Анучина - московской школе антропологов - принадлежит немалая заслуга в разработке биометрических приемов применительно к антропологическому материалу.

В 1900 г., ко дню 25-летия деятельности Анучина, в антропологическом отделе Общества любителей естествознания был основан «Русский антропологический журнал», в течение 37 лет (до 1937 г., когда прекратился его выход) являвшийся центральным органом антропологической науки в России. В первом номере журнала помещена статья Анучина «Беглый взгляд на прошлое антропологии и на ее задачи в России». Основную задачу русской антропологии Анучин формулирует как изучение расового состава народов России, как сравнительно-антропологический анализ современных и древних типов населения страны и их отношения к антропологическим типам других территорий. Эта тематика является центральной в содержании «Русского антропологического журнала» в течение всего времени его существования. Расовая антропология и была основной областью антропологических исследований Анучина.

Из позднейших работ Анучина, помещенных в «Русском антропологическом журнале», особо должны быть названы статьи «Ламуты. Материалы к антропологии тунгусов» (1916, № 1-2) и «Горные чуванцы. К антропологии крайнего северо-востока Азии» (1918, № 1- 2), которые не только содержат первые антропологические данные об этих отдаленных группах, но и ставят более общий вопрос о долихокефальном монголоидном расовом типе в населении Северной Азии.

Ряд работ Анучина, помимо уже упомянутых выше, посвящен антропологии славян. Особого рассмотрения в связи с вопросами славянской антропологии заслуживает пространная рецензия Анучина на работу Ф.К.Волкова «Антропологические особенности украинского народа» (1916) . Основное положение работы Волкова сводится к утверждению, что преобладающий среди украинцев так называемый адриатический (динарский) антропологический тип является древним славянским типом, лучше всего, помимо украинцев, сохранившимся среди южных и западных славян (за исключением поляков), с которыми украинцы антропологически обнаруживают наибольшее родство, тогда как у русских, белорусов и поляков эта древняя «славянская раса» растворилась в результате смешения с различными финскими, литовскими и другими элементами. «С выводом этим, - пишет Анучин, - нельзя согласиться уже a priori; мы знаем, что народность (или народ), племя и раса - понятия весьма различные; принадлежность к известной народности обосновывается на общей культуре, истории, народном самосознании; принадлежность к известному племени обусловливается общностью языка, принадлежность к одной расе - общностью физического (антропологического) типа.

Во всей Европе мы видим, что эти три категории не совпадают; нет ни романской, ни германской, ни финской рас, и каждая из этих племенных групп заключает в себе представителей различных антропологических типов. II не только племенные группы, но и отдельные народы выказывают сложный антропологический состав…

Можно ли допустить, что украинцы представляют исключение из всех народов Европы, т. е. чтобы все они (за немногим исключением на окраинах их территории) принадлежали к одной расе, равно как и все южные и западные (за исключением поляков) славяне» (стр. 51-52).

Подробно разбирая работу Волкова, Анучин показывает и несоответствие ее выводов фактическому антропологическому материалу. Этот последний свидетельствует о наличии среди украинцев различных расовых типов, притом тех же в основном, которые вошли в состав и русского и белорусского народов. Анучин вскрывает и политическую тенденциозность концепции Волкова. Эта концепция, указывает Анучин, имеет свои истоки в германской литературе, где антропологические данные используются для якобы научного доказательства того, что славяне относятся, но сравнению с германцами, к другой, низшей расе, предназначенной уже самой природой быть в подчинении у германцев, в частности у немцев.

Если основной областью антропологических работ Анучина была расовая антропология, то эта деятельность ire должна заслонить от нас, его роль в развитии и других областей антропологии в России.

В своих работах Анучин выступает как убежденный эволюционист и пропагандист «великого учения Дарвина» (слова Анучина) в вопросах происхождения человека. Выступая на съезде Общества русских врачей в 1902 г. с докладом «О задачах и методах антропологии», Анучин так характеризует современное состояние вопроса об эволюции человека: «В самом процессе эволюции, - говорит он, - никто теперь не сомневается, ибо он доказывается всеми данными палеонтологии, эмбриологии, сравнительной анатомии, систематики и т. д. Человек не мог избегнуть, общего закона; последовательная эволюция его типа из животного указывается уже анатомическим анализом его строения и историей его эмбрионального развития, pro наибольшее выяснение она может получить, конечно, из палеонтологии, из нахождения ископаемых остатков человека и его предшественников…

В будущем, по всей вероятности, отыщутся и другие остатки этих предшественников человека, но и найденных уже достаточно для того, чтобы признать, что происхождение человека относится к глубокой древности и что эволюция его типа должна была происходить в течение многих тысячелетий, даже десятков тысяч лет, через посредство ряда давно вымерших форм, связывавших его последовательно с более низкими формами в зоологической системе». Анучин сразу же оценил значение находок Дюбуа на острове Ява и, несмотря на авторитет Вирхова, которого Анучин особенно чтил, признал в питекантропе одну из предковых форм человека.

Проблеме происхождения человека посвящено, помимо многочисленных мелких статей и заметок об отдельных находках ископаемых гоминид, несколько более крупных работ Анучина, которым он старался придавать возможно более популярный характер. Таковы его работы: «Происхождение человека и его ископаемые предки» , «К вопросу о древнейших людях» , «Происхождение человека» (1922).

Критическое отношение к теориям, недостаточно обоснованным фактическим материалом, осторожность в выводах и высокая научная требовательность особенно проявляются в указанных работах Анучина, которые он предназначал для широкой публики и которые в силу этого, согласно неоднократно высказывавшемуся автором убеждению, должны быть особо проверены и очищены от всяких поспешных выводов и построений. Не допуская колебаний в основном - в признании эволюционного, учения по отношению к становлению человека, - Анучин, касаясь частных вопросов антропогенеза, предпочитает объективное изложение различных теорий защите какой-либо одной из них.

Конечно, далеко не все, что написано Анучиным в этой области, правильно и может быть сохранено без изменений. Таково, в частности, положительное отношение его к теории антропогенеза Кляча, взгляды его на соотношение первобытного и современного человека, его оценка пильтдаунской находки, в которой Анучин склонен был видеть доказательство очень большой древности Homo sapiens, превосходящей древность неандертальского человека. По вопросу о месте неандертальских форм в генеалогии современного человека Анучин разделял взгляды английского антрополога Кизса и видел в неандертальце боковую ветвь, результат конвергенции человека в некоторых признаках к более древнему типу обезьяно-людей.

Но ценность указанных работ Анучина не в разработке теоретических положении. Их основное значение в популяризации эволюционного учения, в пропаганде новейших достижений науки.

Анучину мы обязаны и переводом на русский язык ряда работ по происхождению человека. Таковы изданные незадолго до первой мировой войны при ближайшем участии Д.Н. Анучина и М.А. Мензбира книги: Гюнтер «Происхождение и развитие человека», Лехе «Человек», Обермайер «Доисторический человек» и некоторые другие.

В своих работах Анучин выступает как убежденный моногенист. «Род человеческий, - писал он в одной из своих статей , - представляет собственно один вид, а самые обособленные его разновидности имеют лишь значение подвидов. Другими словами, все человечество происходит от одних и тех же общих прародителей, потомство которых лишь постепенно образовывало различные расы». В 90-х годах, к которым относится указанная статья Анучина, расхождения между моно- и полигенистами выходили далеко за пределы научных разногласий по биологическому вопросу и были обычно связаны с политическими спорами об исторических судьбах человеческих рас. И ни в одной из работ Анучина мы не находим расистских идей, от которых не оказались свободными многие из крупных антропологов - современников Анучина - за границей.

Через всю свою долгую научную деятельность Анучин сумел пронести позитивизм и просветительную направленность семидесятника и таковым он выступает перед нами среди своих более поздних современников.

Считая просветительную деятельность общественным долгом ученого перед народом, Анучин не оставался в стороне и от журналистики. С 1881г. он становится постоянным сотрудником «Русских ведомостей», газеты московской либеральной интеллигенции, а в период 1898-1912 гг. - и вторым редактором этой газеты. В «Русских ведомостях» Анучин пишет по самым разнообразным вопросам научной и общественной жизни. Ему принадлежат появившиеся на страницах газеты биография и переписка Дарвина, статья об И.И. Мечникове, воспоминания о Герцене и многие другие статьи.

Мы остановились выше на том периоде педагогической деятельности Анучина, когда преподавание антропологии в Московском университете ограничивалось эпизодическими антропологическими курсами, которые Анучин читал на кафедре географии. Как самостоятельная специальность антропология в университете отсутствовала до 1907 г., когда в связи с университетскими реформами была учреждена при кафедре географии специальность «антропология», понимаемая в те годы как комплекс дисциплин (собственно физическая антропология, этнография, археология).

В 1913 г. русская научная общественность отмечала 70-летию со дня рождения Анучина. Со всех концов мира приносил телеграф в дни юбилеи слова приветствия и уважения. Анучин состоял членом едва ли не всех академий и научных обществ основных государств. В этой высокой опенка его личных научных заслуг заключалось признание значения и роли русской антропологии в мировой науке.

Великую Октябрьскую социалистическую революцию Анучин встретил в возрасте 74 лет. Он безоговорочно становится на сторону тех, кто отдает свои силы и знания строительству нового государства. Анучин не только продолжает свою работу в университете и в научных обществах, но выступает инициатором и организатором новых научных учреждений. Ученый и просветитель, Анучин сумел правильно оцепить те перспективы, которые открыла перед представляемыми им науками социалистическая революция. По ходатайству Анучина была учреждена весной 1919 г. в Московском университете кафедра антропологии. Анучин передал кафедру географии своим ближайшим ученикам, а сам перешел на кафедру антропологии, с которой был вынужден расстаться почти за 40 лет до того, на заре своей педагогической деятельности.

На исходе восьмого десятка, страдая тяжелым недугом, Анучин находит в себе силы для новых начинании. Он снова приступает к работе над коллекциями Антропологического музея, читает ряд новых курсов (по истории антропологии, по происхождению человека и др.), собирает для преподавания а кафедре своих учеников.

Последние слушатели Анучина с благоговением вспоминают, как в тяжелых условиях 1920-1921 гг., в неотапливаемом помещении старого университетского здания, слабеющий, больной Анучин читал свои последние курсы, как до последних дней своей жизни тщательно готовил каждую лекцию, подбирал препараты, как коченеющими от холода руками вел записи в музейных каталогах.

Предельные простота и ясность изложения, огромное обилие научных фактов, всегда критически рассмотренных и проверенных, чуть-чуть скептическое отношение ко всяким теоретическим построениям и нескрываемое пренебрежение к излишнему мудрствованию - такими навсегда остались в памяти университетские лекции Анучина.

Почти до последнего дня жизни (4 июня 1923 г.) Д.Н. Анучин не прекращал своей разносторонней научной и организационной деятельности. С особой симпатией следил он за развитием краеведческого движения в нашей стране, которое так отвечало и его просветительным взглядам и комплексному методу изучения. Он состоял почетным председателем Центрального бюро краеведения. На первой Всероссийской конференции краеведов (в декабре 1921 г.) Анучин выступает с докладом по вопросам изучения человека, принимает активное участие в работах конференции по изучению естественных производительных сил России (1922 г.), пишет статьи по вопросам краеведческого и музейного строительства .

Инициативе Анучина обязан своим основанием Научно-исследовательский институт антропологии Московского университета. Институт был организован в 1922 г. в системе Ассоциации научно-исследовательских институтов физико-математического факультета и открыл новый, уже послеанучинскнй период в развитии русской антропологии.

Фото антропологической реконструкции (скульптурного бюста) головы по черепу мужчины эпохи энеолита с поселения Гладунино 3 / Курганская область.

Реконструкция лица по черепу мужчины из кургана 4 могильника Талды II. Могильник расположен недалеко от села Касыма Аманжолова, 300 км. от г. Караганда Республики Казахстан. Погребение соотносится с тасмолинской культурой раннего железного века. Автор раскопок А.З. Бейсенов.

Сунгирь 1 - пластическая реконструкция по черепу мужчины 40-50 лет, останки которого были найдены на верхнепалеолитической стоянке древнего человека на территории Владимирской области. Стоянка находится на восточной окраине Владимира в месте впадения одноимённого ручья в реку Клязьма, в километре от Боголюбово. Обнаружена в 1955 году при строительстве завода и исследована О. Н. Бадером.

Атласовское 2 захоронение было обнаружено в 2014 г. в районе Ботанического сада Северо-Восточного федерального университета, также случайно. В могильной яме были железные стремена и удила, нож в берестяных ножнах, железные ножницы, металлические детали головного убора, серьга, кожаные детали нагрудника с нашитыми металлическими бляшками. Останки принадлежали женщине, умершей в возрасте 30-40 лет. Захоронение датируется XIV-XVII вв. (углеродное датирование), относится к кулун-атахской позднесредневековой культуре, имевшей распространение в Центральной Якутии и на Вилюе в XIV-XVI вв.

Рязанский князь Олег Иванович (1340?-1402). Княжил с 1350 по 1402 г.
Олег Иванович, в схиме Иоаким (ум. в 1402 году) — великий князь Рязанский с 1350 года. Наследовал княжение по смерти Василия Александровича. По одной из версий, сын князя Ивана Александровича (и племянник Василия Александровича), по другой версии - сын князя Ивана Коротопола.
У князя Олега была трудная и противоречивая судьба и посмертная недобрая слава, которая была создана московскими летописцами и дошедшая до наших дней. Изменник, ставший все же святым. Князь, которого окрестили «вторым Святополком» на Москве, но которого любили рязанцы и были верны ему и в победах и после поражений, который является яркой и значимой фигурой в жизни Руси XIV века. Примечателен факт, в докончальной грамоте 1375 года между Дмитрием Ивановичем Донским и Михаилом Александровичем Тверским — основными конкурентами за господство и великое княжение Владимирское, в качестве третейского судьи по спорным делам указан князь Олег Рязанский. Это свидетельствует о том, что Олег являлся на тот момент единственно авторитетной фигурой, великим князем, не стоявшим ни на стороне Твери, ни на стороне Москвы. Более подходящую кандидатуру на роль третейского судьи найти было практически невозможно.
Княжение Олега — это ряд попыток отстоять самостоятельность и независимость рязанского княжества на татарско-московском перепутье в то время, когда национальные интересы требовали объединения русских сил в борьбе с Ордой. Отсюда, при невозможности полноценно сопротивляться ни татарам (только в запоздалом и кратковременном союзе с князем Владимиром Пронским был разбит и прогнан татарский отряд ордынского князя Тагая в 1365 г.), ни Дмитрию Донскому (в 1371 г. Олег, был разбит войсками Дмитрия Донского, под командованием князя Дмитрия Михайловича Волынского-Боброка в сражении при Скорнищево, после чего был заменен на княжестве в Рязани князем Владимиром Пронским, затем сумел вернуть себе княжение), колебания Олега то в сторону Москвы (разгром Рязани татарами в 1378 и 1379 гг. за союз с Москвой), то в сторону татар (союз с Мамаем перед Куликовской битвой в 1380 г.) и необходимость принимать удары за политическую двуличность (в 1381 г. унизительный договор о союзе с Москвой, помощь Тохтамышу в 1382 г.) и с той и с другой (в 1382 г. и от Тохтамыша и от Донского). В 1385 г., Олег воспользовавшись ослаблением Москвы, после нашествия Тохтамыша, захватывает Коломну и только при участии Сергия Радонежского была предотвращена очередная междоусобная война, Олег навеки мирится с Дмитрием Донским и в 1387 г. состоялась свадьба его сына Федора на дочери Дмитрия Софье: к тому же интересы зятя, смоленского князя Юрия Святославича, требуют особого внимания к агрессивной политике Витовта Литовского, стремящейся захватить Смоленск. Столкновения с Витовтом на Литовской и Рязанской территории (1393—1401) и с мелкими татарскими отрядами на границе не позволяют Олегу думать о возвращении ряда населенных мест, уступленных Москве еще в 1381 г.
Перед самым концом жизни, мучимый раскаянием за всё, что было в ней темного, он принял иночество и схиму под именем Иоаким, в основанном им в 18 верстах от Рязани Солотчинском монастыре. Там жил он в суровых подвигах, нося власяницу, а под ней стальную кольчугу, которую не захотел надеть, чтобы оборонять отечество против Мамая. Инокинею окончила свою жизнь и его супруга — княгиня Евфросинья. Их общая гробница находится в соборе обители.

Брусницын Лев Иванович (1784/86 - 1857 гг.) - сын мастерового, с 1795 г. начал работать на Екатеринбургских золотых приисках, промывальщиком на золотодробильной фабрике. За усердие в 1813 г. утверждён похштейгером. Много лет проводил поиски рассыпного золота, в 1814 г. открыл существование золотоносных слоёв в долинах рек Урала (в отличие от малоэффективной лоточной старательной промывки на берегах). Изобрёл механизмы и проработал технологию промышленной добычи рассыпного золота. Направлялся во все регионы России, где обучал и внедрял свой метод поиска и добычи, что привело к перевороту в золотодобывающей промышленности и позволило России к 1830 году выйти на первое место в мире по добыче золота. В 1814 г. получает чин обер-похштейгера, а в 1835 г. - чин обер-штейгера. В 1845 г. ушёл в отставку, был награждён серебряной медалью.

Портрет мужчины 50-60 лет из погребения 27 историко-культурного объекта у поселка Зелёный Яр (г. Салехард, ЯНАО Тюменской области), включающий погребения двух периодов раннего средневековья (VIII-IX вв. и XII-XIII вв.). Восстановление внешности мумифицированного мужчины проведено с использованием компьютерной томографии и 3D-печати.

Сергеляхское захоронение было найдено в районе Сергеляхского шоссе, г. Якутск, Республика Саха (Якутия). По AMS-датированию возраст погребения - середина XV-начало XVI вв., т.е. оно относится к кулун-атахской позднесредневековой культуре, имевшей распространение в Центральной Якутии и на Вилюе в XIV-XVI вв.
Останки в погребении принадлежат мужчине, погибшему в возрасте 35-45 лет. Повреждения черепа указывают на смерть человека от ран, нанесенных клинковым оружием.

Скульптурная реконструкция по искусственно деформированному черепу женщины из курганного могильника Мандесарка-6 (Челябинская обл.). Позднесарматская культура II - III вв. н.э. Автор раскопок Мария Макурова. Автор Алексей Нечвалода. Тонировка реконструкции Елена Нечвалода. Материал: пластик, акриловые краски. Экспонирование: Музей-заповедник «Аркаим».

Скульптурная реконструкция по мануальной модели черепу № 34640 (предположительно идентифицируемый, как принадлежащей последнему императору инков Атаульпе (?)) хранящемуся в Музее человека в Париже.Фото черепа предоставлены Музеем человека.

Скульптурная реконструкция по черепу женщины из Уржарского района Восточно-Казахстанской области, где в одном из курганов было найдено неграбленое погребение женщины сакского времени. При погребенной обнаружены керамические и деревянные сосуды и кости жертвенного животного - овцы. На костях человеческого скелета сохранились остатки ткани от одежды синего и зеленого цвета. У головы погребенной найдены золотые серьги и каменный жертвенник - непременный атрибут женских захоронений того времени. Наибольшую ценность представляет остроконечный золотой головной убор, богато украшенный растительными узорами и зооморфным орнаментом. Головной убор имеет также стреловидные навершия украшенные спиралью из золотой проволоки. Нижняя часть изделия была украшена древними зергерами рифлёными подвесками. По форме и орнаментальному воплощению, находка напоминает народные казахские женские головные уборы саукеле и борик. Фото: О. Белялов

Скульптурная реконструкция по черепу мужчины из курганного могильника Ташла-I. Срубно-алакульский синкретический могильник. Раскопки Янины Рафиковой. Автор Алексей Нечвалода. Материал: гипс тонированный. Экспонирование: Национальный музей Республики Башкотостан.

Скульптурная реконструкция по черепу мужчины с искусственно деформированному черепу из могильника Танаберген II. Позднесарматская культура III в. н. э. (Западный Казахстан). Раскопки Армана Бисембаева. Автор Алексей Нечвалода. Материал: гипс тонированный. Экспонирование: Актюбинский историко-краеведческий музей.

Скульптурная реконструкция по черепу мужчины из кургана 16 Берелского курганного некрополя (Казахский Алтай). Пазырыкская культура V-IV вв. до н. э. Раскопки Зайнуллы Самашева.
Автор Алексей Нечвалода. Материал: пластик, акриловые краски.
Экспонирование: Национальный музей Республики Казахстан.

Скульптурная реконструкция по черепу мужчины из кургана 16 Берелского курганного некрополя (Казахский Алтай). Пазырыкская культура V-IV вв. до н. э. Раскопки Зайнуллы Самашева. Автор Алексей Нечвалода. Материал: пластик, акриловые краски. Экспонирование: Национальный музей Республики Казахстан.

Скульптурная реконструкция по черепу женщины из кургана 16 Берелского курганного некрополя (Казахский Алтай). Пазырыкская культура V-IV вв. до н. э. Раскопки Зайнуллы Самашева. Автор Алексей Нечвалода. Материал: пластик, акриловые краски. Экспонирование: Национальный музей Республики Казахстан

АНУЧИН Д.Н.

Анучин Дмитрий Николаевич
(08.09.1843 - 04.06.1923)

известный русский географ, антрополог, этнограф, археолог, музеевед, основоположник научного изучения географии, антропологии и этнографии в МГУ. В 1902 году ввёл в оборот термин «антропосфера». Автор трудов по этнической антропологии и антропогенезу, этнографии, первобытной археологии, общей физической географии, страноведению и истории науки.
Товарищ председателя Московского археологического общества. В 1896 году избран ординарным академиком по кафедре зоологии Императорской Академии наук в Санкт-Петербурге, почётный член Петербургской Академии наук (1898), член-корреспондент Парижского антропологического общества (1879), действительный член Итальянского общества антропологии и географии (1880), Американского антропологического общества в Вашингтоне (1883), почётный член Королевского антропологического института в Лондоне (1897), член Русского горного общества (1900).

Дмитрий Николаевич Анучин учился в 4-й Ларинской гимназии, которую окончил в 1860 году.
После окончания гимназии Дмитрия Анучина зачислили на историко-филологический факультет, где выслушивал лекции Стасюлевича, Костомарова, Срезневского и Сухомлинова, но болезнь заставила его через год бросить университет и уехать за границу, откуда он вернулся только в 1863 году с обновлёнными сведениями и обновившимся мировоззрением.
После поездки Анучин опять поступил в Московский университет, в этот раз по естественному отделению физико-математического факультета и закончил курс кандидатом в 1867 году, но после выпуска Дмитрий Анучин продолжал старательно учить этнографию, зоологию и антропологию.
В 1880 году защитил магистерскую диссертацию на тему: «О некоторых аномалиях человеческого черепа, преимущественно в их распространении по расам», после чего был избран доцентом по кафедре антропологии Московского университета.
За опубликованный им в 1886—1889 годах ряд научных трудов получил учёное звание доктора географии honoris causa.
С 1875 года состоял в ИОЛЕАЭ (Императорском обществе любителей естествознания, антропологии и этнографии, а с 1890 года был президентом Общества.
В 1880 году Д. Н. Анучин начал изучение Валдайской возвышенности, впервые определил одну из наиболее высоких точек Тверской губернии — гору Каменник (321 м), также особое внимание он уделял рельефу верховьев Волги.
В 1894—1895 годах Дмитрий Николаевич Анучин принял участие в экспедиции под руководством А. А. Тилло по исследованию истоков Волги, Западной Двины, Днепра, Верхневолжских озёр и озера Селигер с целью выяснения причин обмеления рек в Тверской губернии. Дмитрий Николаевич Анучин окончательно решил вопрос об истоке Волги.
Дмитрий Николаевич Анучин умер 4 июня 1923 года и похоронен на Ваганьковском кладбище.

При Московском университете Дмитрий Николаевич Анучин создал Географический музей — один из самых полных в России, с библиотекой до 10 000 томов, и Антропологический — крупнейший музей по антропологии и этнологии. Основал отечественную школу географов, является основателем русской лимнологии (озероведения).
Дмитрию Николаевичу Анучину принадлежит до 600 трудов по этнической антропологии и антропогенезу, этнографии, первобытной археологии, общей физической географии, страноведению и истории науки.
Вместе с группой ученых, объединившихся вокруг А. С. Уварова, одного из основателей Русского и Московского археологических обществ, Исторического музея в Москве, археологических съездов, Анучин вывел русскую археологию из стадии любительства.

Работы Анучина «Рельеф поверхности Европейской России…» (1897 год), «Верхне-волжские озера и верховья Западной Двины» (1897 год) положили начало систематическому изучению рельефа и озёр России. Благодаря тщательности исследования (для того, чтобы составить карту глубин Селигера было сделано около 8 тысяч измерений), до сих пор являются наиболее фундаментальной работой о Селигере и Валдайской возвышенности.
В 1916 г. Дмитрий Николаевич передал в дар Императорскому Московскому университету личную библиотеку, содержащую около 2000 книг по географии, этнографии, истории, естествознанию, среди которых много редких изданий. В настоящий момент библиотека Анучина хранится в Отделе редких книг и рукописей Научной библиотеки МГУ имени М. В. Ломоносова.

Награды
Ордена Св. Владимира 3 и 4 степени.
Орден Св. Анны 2 степени.
Иностранные награды (орден Почётного легиона).

Увековечивание памяти

Имя Д. Н. Анучина носят ледник на севере острова Новая Земля, гора на Северном Урале, остров в Малой Курильской гряде (расположенный там же пролив был назван в честь другого Анучина — Дмитрия Гавриловича, генерал-губернатора Восточной Сибири).
Его именем назван Музей антропологии МГУ.
В Москве на доме № 6 по Хлебному переулку, где учёный жил в 1911—1923 гг. установлена мемориальная доска с его барельефом.
В его честь был основан «Русский Антропологический Журнал».

Анучин Д. Н. Сани, ладьи и кони, как принадлежности похоронного обряда // Древности, т. XIV, 1890.
Анучин Д. Н. К истории ознакомления с Сибирью до Ермака // Древности, т. XIV, 1890.
Анучин Д. Н. Рельеф поверхности Европейской России в последовательном развитии о нём представлений // Землеведение, 1895.
Анучин Д. Н. К вопросу о диких лошадях и об их приручении в России // Журнал Министерства Народного Просвещения, 1896.

Берг Л.С. Очерки по истории русских географических открытий. М.-Л. Изд. АН СССР – 1946. – С. 282 - 318

ДМИТРИЙ НИКОЛАЕВИЧ АНУЧИН
(1843-1923)

О Д.Н. Анучине существует довольно обширная литература , но обстоятельной биографии этого великого ученого и замечательного человека мы до сих пор не имеем. Анучин был виднейшей фигурой в общественной жизни дореволюционной Москвы в конце XIX и начале XX ст. В течение сорока лет он состоял профессором университета. Обладая энциклопедическим умом, Анучин оставил глубокий след в различных отраслях науки - в географии, антропологии, этнографии, археологии. Он был видным общественным деятелем - долголетним председателем нескольких ученых обществ и одним из редакторов "Русских ведомостей".

Личность этого замечательного деятеля заслуживала бы такой же подробной биографии, какую недавно дала проф. А.В. Варсанофьева для другого моего учителя, геолога А.П. Павлова, современника Анучина.

Дневники Дмитрия Николаевича, переданные после его смерти, согласно воле покойного, в архив Российского исторического общества, мне недоступны, равно как и его переписка, хранившаяся в архиве Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. Я мог использовать лишь архивы Академии Наук и Географического общества. Поэтому предлагаемый очерк является лишь несовершенным отражением великого научного подвига, осуществленного этим удивительным человеком, и слабою данью моего глубочайшего преклонения перед памятью незабвенного учителя.

Уже и наше поколение - старших учеников Анучина - сходит, а частью сошло со сцены. Но чем больше мы живем, тем более научаемся ценить образ Дмитрия Николаевича - верный признак того, что имя этого необыкновенного человека останется навсегда в летописях русского просвещения.

Детство и молодые годы

Дмитрий Николаевич Анучин, почетный член Географического общества и один из наиболее выдающихся деятелей на поприще русской географии, родился в Петербурге 27 августа (8 сентября) 1843 г. Его отец, Николай Васильевич, родом из Нолинского уезда Вятской губернии, принадлежал по происхождению к духовному званию. Сначала он учился в вятской семинарии, а потом перешел на военную службу, отличился в первой отечественной войне, был при взятии Парижа в 1814 г. Мать Д.Н. Анучина, Татьяна Фирсовна, урожденная Захарова, дочь состоятельного крестьянина Галичского уезда Костромской губернии, получила образование в одном из петербургских пансионов. Дмитрий Николаевич был младшим из шести детей. Матери Анучин лишился, когда ему было 12 лет, а менее чем через год потерял и отца.

Согласно воспоминаниям племянницы Д.Н.-ча Софии Михайловны Анучиной, будущий географ и академик в первых классах гимназии был прилежным, скромным, застенчивым и неразговорчивым мальчиком. Здоровье его было слабое, и мать считала, что ее любимец долго не проживет. В школе ни в каких шалостях и проказах он не принимал участия и вообще поведения был образцового. Своего старшего брата Александра, бывшего тогда студентом и в 1856 г. умершего, маленький Анучин просил научить его писать "настоящие сочинения", как пишут взрослые. В доме Анучиных нужды не знали. Весною 1857 г. скончалась мать, а в декабре того же года отец, и Дмитрия стал опекать старший брат Михаил.

Молодой Анучин, окончив в Петербурге Ларинскую гимназию (на 6-й линии Васильевского острова), в 1860 г. поступил, здесь же в университет, на историко-филологический факультет. Первоначально интересы Анучина склонялись в сторону литературы и истории; он увлекался чтением тогдашних журналов, где блистало много имен наших славных писателей. В университете он слушал выдающихся профессоров - Костомарова, Стасюлевича, Срезневского, Сухомлинова, Благовещенского. Посещал лекции и на других факультетах, например - Спасовича по уголовному праву, Куторги по зоологии и других. Здесь молодой Анучин впитал в себя те прогрессивные идея шестидесятых годов, которым он оставался верен до конца жизни.

Весною 1861 г. у Анучина обнаружилась болезнь легких, и С.П. Боткин послал его на юг, заграницу. Лето 1861 г. Анучин провел в Гейдельберге, где жил в пансионе Гофмана, бывшего одно время профессором Московского университета, но высланного из России за сочувствие германской конституции 1848 г. Зимою Анучин переехал в Рим и вплоть до лета 1863 г. жил в Италии, путешествуя, знакомясь со страной и людьми. Из Италии он вывез прекрасное знакомство с итальянским языком, которым свободно владел.

В своей автобиографии, написанной в 1888 г. и помещенной в словаре Венгерова, Анучин говорит, что за время пребывания "заграницей он ознакомился с различными музеями, с итальянским языком, со многими произведениями иностранных литератур, встречался с различными лицами, приобрел знакомства в разных русских кружках, в итальянском обществе, и все это произвело значительное изменение в его понятии и мировоззрении".

После двухлетнего пребывания заграницей, Дмитрий Николаевич в июне 1863 г. вернулся в Россию, но уже не в Петербург, а в Москву, где он поселился в семье своего старшего брата Михаила. Москве Анучин оставался верен в продолжение остальных 60 лет своей жизни. Здесь Анучин снова поступил в университет, но на этот раз не на филологический фа культет, а на естественный. Очевидно, путешествие по Западной Европе показало юноше, что истинное призвание его есть география, которая без естествознания но мыслима.

Следует отметить, что в год возвращения Анучина в Москву здесь произошли два события, оказавшие значительное влияние на дальнейшую судьбу нашего географа: в 1863 г. стала выходить в Москве газета "Русские ведомости", в редакции которой Д.Н. впоследствии принимал ближайшее участие, и в том же году основано Общество любителей естествознания, во главе которого стечением времени стал Дмитрий Николаевич.

В Московском университете Анучин наибольшее внимание обратил на зоологию. Здесь в это время эту науку преподавали профессора С.А. Усов и А.П. Богданов (лекции последнего и я слушал, поступив в Московский университет в 1894 г.). Богданов, интересовавшийся также антропологией, привлек внимание молодого Анучина и к этой области знаний. В 1867 г. Дмитрий Николаевич окончил университет. В кандидатском сочинении Анучина, поданном проф. Усову, разбирался вопрос "О генетическом сходстве видов рода Bison".

Подобно своему отцу, Дмитрий Николаевич взял себе жену Анну Агееву Ушакову из крестьянской среды. Родные неблагосклонно смотрели на этот брак. У Анучина было пятеро детей - три девочки (старшая, Вера, родилась 2 января 1872 г.) и два мальчика. Из них, насколько мне известно, живы Вера Дмитриевна (по мужу Бакланова) и ее дочь Татьяна Николаевна, проживающие в бывшей квартире Дмитрия Николаевича, в Хлебном переулке.

Замечательно, что печататься стал Анучин сравнительно поздно, тридцати лет от роду. Первые его статьи были опубликованы в 1873 г. в прекрасном московском издании "Природа", основанном в 1872 г. известным зоологом Л.П. Сабанеевым. Они носят заглавие: "Очерки африканской фауны. I. Секретарь. II. Орел-скоморох". В следующем году Анучин напечатал в том же журнале большое (свыше 200 стр.) исследование антропологического характера - об антропоморфных обезьянах и об их отношении к происхождению человека.

Интерес Анучина к африканской фауне стоит в связи с тем, что в 1871 г. он был избран ученым секретарем Общества акклиматизации животных и растений, в ведении которого находился и ныне существующий московский зоологический сад. Сад этот получил тогда от египетского хедива большой транспорт африканских животных.

В 1873 г. Д.Н. выдержал экзамены на степень магистра зоологии. К этому времени интересы Анучина стали склоняться в сторону антропологии. А.П. Богданов предоставил ему большие материалы по айнам (черепа, два скелета, этнографические предметы и пр.), и Д.Н. напечатал (1876) большое исследование по антропологии этого народа, сохраняющее и до сих пор свое значение. В 1875 г. Анучин был избран секретарем антропологического отдела Общества любителей естествознания, а осенью следующего года командирован университетом заграницу на три года для подготовки к занятию, кафедры антропологии.

Анучин провел заграницей более двух лет, побывал во Франции, Англии, Бельгии, Германии, Австрии, Чехии. Больше всего он поработал в Париже, в лаборатории Брока (Ecole d"antropologie), слушая одновременно лекции в Сорбонне. Летом 1878 г., под руководством таких специалистов по доисторической археологии, как Картальяк, Шантр, Гарригу и другие, производил раскопки в пещерах, дольменах и курганах Франции, что дало Анучину хорошее знакомство с методами археологии. Во время этих поездок был собран большой археологический материал, впоследствии нашедший себе место в Антропологическом музее Московского университета.

Анучин - профессор

С января 1880 г. Анучин начал читать в Москве, в университете, курс антропологии - первый в России. 29 января 1881 г. он защитил диссертацию на степень магистра под заглавием "О некоторых аномалиях человеческого черепа". Так как степени магистра антропологии не существовало, то Анучин получил таковую по зоологии, после чего 3 апреля был: избран доцентом по кафедре антропологии.

В письме к брату Михаилу от 6 февраля 1881 г. Д.Н. сообщает: "Извините, что редко пишу и иногда не скоро отвечаю. Всё разные дела: лекции, литературные занятия, тут еще диссертация и т.д. Диссертацию свою я, наконец, защитил, в прошлый четверг, т.е. 29 января. Самую книжку пришлю как-нибудь после. Отдали должное трудолюбию автора, но оспаривали значение темы и выводов. Как бы то ни было, ученую степень, получил. Положение мое, впрочем, в финансовом отношении, от того нисколько не изменяется. - Читаю лекции для желающих, в нынешнем полугодии по два часа в педелю, по вторникам и пятницам, от 2-3. Слушают любители из естественников и медиков первых курсов: на первую лекцию пришло в нынешнем году человек 80, м.б. 100, но затем поубавилось, и сегодня человек 40 было".
В 1882 г. Анучин, по поручению Географического общества, совершил поездку в Дагестан с целью археологических исследований. Он посетил между прочим аул Кубачи, жители которого издавна славятся на Кавказе как искусные оружейники и золотых дел мастера. Как сами кубачинцы, так и их соседи утверждают, что они "френги", т.е. происходят от франков - вообще из Западной Европы. Это мнение, весьма распространенное на Кавказе, оказалось, по исследованиям Д.Н-ча, совершенно несостоятельным: кубачинцы - одно из дагестанских племен, говорящее на языке, близком к даргинскому.

В 1884 г. был введен в действие новый университетский устав, согласно которому кафедры антропологии не предусматривалось, но учреждалась кафедра географии и этнографии на историко-филологическом факультете. На эту кафедру 1 ноября 1884 г. и был избран профессором Анучин. С января 1885 г. он приступил к чтению лекций, открыв курс "Истории развития землеведения". Но кроме того Анучин сохранил за собой преподавание по кафедре антропологии. Осенью 1885 г. Анучин начал читать курс общего землеведения.

В московской жизни Анучин был настолько видной фигурой, что представить себе дореволюционную Москву без него невозможно.

Д.Н. был членом, действительным и почетным, множества научных учреждений - отечественных и иностранных.

Весною 1900 г. Общество любителей естествознания, антропологии и этнографии отметило 25-летие научной деятельности Д.И. Анучина и работы его в названном Обществе . В связи с этим Географическое общество, в собрании 29 марта 1900 г., избрало Анучина своим почетным членом. Сообщая об этом Д.Н-чу, председатель общества писал: "Русское географическое общество, памятуя заслуги Ваши перед географической наукой, высоко ценя все сделанное Вами по отчизноведению, чтя труды Ваши по званию президента Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии, председателя географического отделения этого почтенного общества, а также редактора столь важного географического издания, как вызванное Вами к жизни "Землеведение", и желая выразить уважение ко всей Вашей плодотворной научной деятельности, единогласно избрало Вас своим почетным членом". Прибавим еще, что в 1914 г. Географическое общество присудило Д.Н-чу высшую награду, Константиновскую медаль, за совокупность его трудов в области землеведения.

Заграницей Анучин бывал неоднократно. В 1906 г. он поехал на юг Франции. 31 января он из Ниццы написал своему брату Михаилу Николаевичу письмо, полученное в Петербурге 4 февраля. Мы воспроизводим это письмо, так как оно характерно для стиля Д.Н-ча и любопытно с географической точки зрения .

Любезный друг и брат, Михаил Николаевич. Выехав из Москвы с Верой Дмитриевной и Танюшкой 12-го января, мы дней через 10-11 добрались до Ниццы. Останавливались на 3 дня в Берлине, на 2 в Мюнхене (где мне нужно было переговорить с моим товарищем, проф. А.И. Чупровым, живущим уже 6 лет заграницей), на 1 в Милане. Старались охать более днем, чтобы не очень утомлять Танюшку, да и кое-что видеть. Тем не менее через Сен-Готардский туннель пришлось переезжать в сумерках, к тому же в снег и дождь. Погода была б.ч. пасмурная, иногда дождливая, изредка солнце.

В Ницце до нас стояла, говорит, хорошая солнечная погода, но при нас только два дня было ясных и солнечных, а то сыровато или дождь. Снега, морозов, конечно, нет, но температура опускается до +4 - +5°, в комнатах +12 - +11°; сейчас 11 часов дня, а на дворе 8°. Тем не менее в садах зеленеют пальмы (видов 7-8), кипарисы, эвкалипты, кактусы, алоэ, перечные, масличные и др. деревья, цветут фиалки, бархатцы, левкои, розы, шиповник; на лимонных и апельсинных деревьях висят плоды (дозревающие). Небо, однако, еще редко голубое, море холодное. Русских здесь порядочно; на улицах нередко слышишь русскую речь. Скопление приезжих вообще большое, тем более, что на днях начинается карнавал (который здесь теперь наиболее интересен, после того как римский утратил всякое значение). Дороговизна большая. Все стараются поживиться на счет иностранцев. Масса богатых отелей, прекрасно расположенных, с видами на юг, окруженных пальмовыми и др. садами, но пребывание в них обходится минимум 30 франков в день на человека. Мы стоим в отеле загородном, в более тихой местности, хотя кругом также все застроено и от центра и моря не более двух верст (идет впрочем и трамвай, 10 сантимов с человека). Платим мы за троих 27 франков в день; имеем две комнаты о 3 окнах в 1-м (по нашему - 2-м) этаже на юг, в сад, утром кофе или шоколад, в 12 час. завтрак из 3-4 блюд, в 6 1/2 обед из 5 блюд. - Чай, дрова в камин и прочее оплачивается особо, освещение (электрическое) 50 сантимов в день с комнаты. Говорят - это, по теперешнему, недорого. Хотели было мы поселиться в окрестностях, в Ментоне (1 - 1 1/2 часа езды по железной дороге), но там не дешевле и в других отношениях менее удобно.

Здесь я познакомился с русским вице-консулом Н.М. Юрасовым, необыкновенно любезным и разумным человеком, который жалеет только о том, что по старости (ему 72 года) не может ходить, а то бы показал мне все интересное. Живет он на Ривьере лет больше 40 и в Россию уже не думает возвращаться, так как здесь женился и имеет взрослых детей, ставших уже настоящими французами (точнее "ниццардами", здесь народ говорит на особом франко-итальянском диалекте). Сперва он поехал художником (и теперь он пишет пейзажи), а потом уже стал консулом. Застал еще Ривьеру, когда, по его словам, было хорошо; не было железной дороги, отелей было мало, жизнь крайне дешевая, простая; теперь все изменилось. И природа стала другая; прежде пальмы росли только в Бордигере (итальянская Ривьера), а в других местах только отдельные экземпляры. Теперь всюду развели пальмы, не только южно-европейскую Chamaerops himilis, но и финиковые, и кокосовые, и многие другие, эвкалипты и массы других экзотических растений, что изменило ландшафт, все застроилось, всюду отели, железные дороги, трамваи, омнибусы, экипажи разных видов, велосипеды, автомобили. Последних множество, снуют они по всем дорогам, вызывая пыль и грозя опасностями на поворотах и перекрестках. Породы здесь известковые, потому пыль мелкая, белая. Настоящей зелени, травы, леса здесь нет; их надо искать вверху, в горах. Здесь только садики (редко побольше), за каменными заборами, улицы, дома. Только на широкой набережной видно море, но там почти всегда масса гуляющих. Уюта же здесь мало, но надо приспособляться. Сколько поживем здесь, еще не решили. Дожидаемся более ясных, солнечных, теплых дней, которые, говорят, не замедлят. Поклон всем и лучшие пожелания. В. и Т. посылают свои приветствия. Ваш Д. Анучин".

В послереволюционные годы Анучин продолжал трудиться столь же интенсивно и плодотворно, как и раньше. В феврале 1918 г. при кафедре географии под председательством Д.Н. Анучина работала комиссия по вопросу "об учреждении в России географического института". Эта комиссия составила проект положения о "Государственном институте землеведения и народоведения", но подобное учреждение (Географический институт) было открыто в том же году в Петрограде.

Еще 24 апреля 1923 г. Д.Н. Анучин председательствовал на 152-м заседании созданного им географического отделения Общества любителей естествознания, а в конце мая приступы болезни (расширение предстательной железы) заставили перевезти престарелого ученого в больницу. Даже здесь, в минуты относительного облегчения, больной просматривал корректуры.

4 июня 1923 г., через два дня после операции, этот замечательный ученый и удивительный человек скончался на 80-м году жизни. В знак скорби Московский университет отменил занятия в день похорон своего профессора.

Анучин был великим и многосторонним ученым, и в истории русской жизни второй половины XIX и первой четверти XX веков этот необыкновенно одаренный человек занимает видное место.

Анучин интересовался в равной мере и естествознанием, и гуманитарными науками. Трудно сказать, в какой из дисциплин, тесно соприкасающихся с географией, он работал больше: у него есть исследования и в области физической географии, и страноведения, и этнографии, и антропологии, и археологии. Он читал в университете курсы физической географии, географии России и других стран, физической антропологии, общей этнологии, этнографии России, истории землеведения. Словом, Анучин - это был целый географический факультет. Ученики Анучина занимали и частью сейчас занимают кафедры физической географии, страноведения, антропологии, этнографии.

Коснемся главнейших сторон деятельности Анучина. Начнем с географии.

Анучин как географ

Следует сказать несколько слов о том, в каком положении была в Московском университете география до Анучина .

Московский университет был открыт 26 апреля (ст. ст.) 1755 г., а уже в печатном расписании лекций на вторую половину 1757 г. значится: "По середам и субботам. 3 и 4 часы. Данила Савич филозофии свободных наук магистер и Московского университета суббиблиотекарь учить будет географии на российском языке". Но географию он читал, по-видимому, не больше года, затем перешел на физику и вскоре (1761) был переведен в Казань. После Савича географию преподавали иностранцы - немцы Рост, Дильтей, Рейхель, но ни один из них не был специалистом-географом, и географию они читали в университете "между делом". С 1776 г. эта наука преподавалась Харитоном Андреевичем Чеботаревым, профессором истории, нравоучения и красноречия, автором учебника географии, который носил заглавие: "Географическое, методическое описание Российской империи с надлежащим введением к основательному познанию земного шара и Европы вообще для наставления обучающегося при императорском Московском университете юношества, из лучших новейших и достоверных писателей собранное трудами университетского питомца Харитона Чеботарева" (Москва, 1776, 540 стр., университетская типография).

По университетскому уставу 1804 г. на отделении словесных наук были учреждены две кафедры: одна - всемирной истории, статистики и географии, другая - истории, статистики и географии Российского государства. Следует иметь в виду, что в те времена под именем статистики подразумевали теперешние политическую и экономическую географии. По уставу 1835 г.. "статистика" была оставлена на словесном отделении (или, как оно было названо, I отделении философского факультета), где она была объединена с политической экономией, а кафедра физической географии соединена с кафедрой физики и передана II отделению того же факультета (которое впоследствии называлось физико-математическим факультетом).

Все читавшие вплоть до 1844 г. географию были не специалистами этой науки, а историками. Лишь в 1844 г. "всеобщую географию" начал преподавать А.П. Ефремов, слушавший в 1840-1842 гг. в Берлине лекции по географии. В 1847 г. Ефремов вышел в отставку в связи с обвинением в мнимых связях со славянофилами. О Ефремове подробно пишет Д.Н. Анучин в названной выше статье. Научных трудов после Ефремова не осталось.

С уходом доцента Ефремова 1847 г. преподавание географии в Московском университете прекратилось вплоть до января 1885 г., когда здесь начал читать лекции Анучин - сначала, как мы говорили, на историко-филологическом факультете, а потом на физико-математическом.

В 1886 г. министерство народного просвещения подняло вопрос о переводе кафедры географии с историко-филологического факультета на физико-математический. Оба факультета запросили мнение Д.Н. Анучина. Согласно отзыву последнего, кафедре географии предпочтительнее находиться в составе физико-математического факультета, но если под географией понимать сравнительное землеведение Риттера и если соединить ее преподавание с этнографией, то такую дисциплину можно с пользой преподавать и на историко-филологическом факультете. Что же касается исторической географии, то таковая может с успехом разрабатываться и историками. Факультеты согласились с мнением Д.Н. Анучина, и совет университета высказался в том смысле, что желательно иметь две кафедры географии - на обоих факультетах, хотя Анучин считал, что вряд ли осуществимо такое пожелание за малочисленностью подготовленных преподавателей . Как мы уже упоминали, министерство постановило перевести кафедру на физико-математический факультет.

Заслуги Д.Н. Анучина в области физической географии громадны. Он произвел ряд самостоятельных исследований в области орографии и озероведения России, учредил географический кабинет и музей в Московском университете, основал и редактировал в течение 30 лет специальный географический журнал "Землеведение", содействовал правильной постановке преподавания географии в средней и высшей школе, наконец, широко популяризовал науку географии.

В мое время (1894-1898 гг.) Анучин читал студентам 3-го курса общее землеведение (2 часа в неделю), которое было предметом, обязательным для всех естественников. Лекции происходили в нижнем этаже Исторического музея, в помещении против стен Кремля (здесь кабинет географии оставался вплоть до 1906 года). Курс слагался из сведений по математической географии, картографии и "орологии", под которой Д.Н. понимал геоморфологию и гидрологию. Климатологии Анучин не касался, так как этот предмет должен был разбираться в курсе метеорологии, который читался профессором Э.Е. Лейстом.

В 1890 г. Анучин был избран президентом Общества любителей естествознания. В том же году он подал в совет общества записку о необходимости учредить при обществе географическое отделение. Таковое было открыто в 1892 г., и председателем был избран Анучин. С 1894 г. отделение, по инициативе Д.Н. Анучина, приступило к изданию журнала "Землеведение", который выходит в свет и поныне при Московском обществе испытателей природы. При Анучине "Землеведение" было ведущим географическим органом в нашей стране и много способствовало делу развития отечественной географии.

Скажем несколько слов о собственных работах Анучина в области физической географии. В особой, весьма интересной статье он рассматривает развитие представлений о рельефе Европейской России с древнейших времен ("Землеведение", 1895). В 1891 г. Д.Н-ч посетил Валдайскую возвышенность и установил, что высшей точкой ее является не традиционная Попова гора (234 м), а г. Каменник (322 м), на наших картах долго носившая искаженное имя "Каместик". В 1894 г. А.А. Тилло пригласил Анучина принять участие в экспедиции для исследования истоков главнейших рек европейской России и поручил ему изучение озер в верховьях Волги и Зап. Двины. Задачу эту Анучин блестяще выполнил в 1894 и 1895 гг. и в результате своих работ опубликовал большой труд: "Верхневолжские озера и верховья Зап. Двины", СПб., 1897. Эти полевые исследования направили интересы Анучина в сторону озероведения или лимнологии, которая в 90-х годах прошлого столетия, после замечательных работ швейцарского ученого Ф. Фореля на Женевском озере, только что начала выкристаллизовываться в особую дисциплину. Анучин по справедливости считается отцом русской лимнологии. Его учениками исследовано множество озер, как в европейской, так и в азиатской частях нашего отечества, и журнал Анучина "Землеведение" заключает большое количество описаний наших озер. В этом громадная заслуга Анучина перед гидрологией.

Анучин первый занялся изучением большого наводнения, бывшего в бассейне Москвы-реки в 1908 г., и подал Водомерной комиссии Академии наук мысль предпринять подробное исследование этого явления, охватившего значительную площадь Европейской России. С течением времени систематическим изучением наводнений занялся Гидрологический институт.

В области географии собственно или страноведения Д.Н. Анучину принадлежит обстоятельный географический очерк Японии (1906). Великая заслуга Анучина заключается в обработке рукописного наследия Н.Н. Миклухо-Маклая, наследия, хранящегося в архиве Географического общества. Том I, заключающий описание путешествий по Новой Гвинее, вышел в свет в 1923 г. уже после смерти Д.Н. Анучина. К этому тому приложена прекрасная вступительная статья Д.Н-ча, напечатанная также в "Землеведении" за 1922 г., тоже после смерти автора.

Коснемся взглядов Анучина на сущность географии.

Д.Н., вместе со многими авторитетными географами старой школы, признавал географию, или землеведение, всеобъемлющей наукой о Земле, наукой, которая рассматривает с одной стороны вопросы физической географии, биогеографии и антропогеографии, а с другой, занимается описанием стран или страноведением. Он не разделял тех новейших взглядов, которые защищает и автор настоящих строк: география есть страноведение, точнее - учение о географических аспектах (ландшафтах), а т.н. физическая география есть комплекс совсем особых наук .

В своих воззрениях на сущность географии Анучин примыкает к Рихтгофену (1883), считая, что география занимается изучением земных оболочек (включая и ту оболочку, которую мы теперь называем биосферой) - в целом, во всех подробностях и во всех отношениях. "География, в ее современном развитии, говорит Анучин (1892, стр. 388), не представляет из себя строго замкнутой науки, а является комплексом из целого ряда наук, способных разрабатываться каждая сама по себе" . В географии соединены по меньшей мере семь наук: 1) астрономическая или математическая география с картографией; 2) геофизика или физика земного шара; 3) физическая география, распадающаяся на орографию, океанографию и климатологию; 4) биологическая география - география растений и животных; 5) антропогеография; отделы 3-5 составляют в совокупности т.н. общее землеведение; 6) частная география или страноведение, т.е. изучение отдельных стран в отношении к трем только что указанным отделам общего землеведения; разработке этой дисциплины Анучин придает весьма большое значение; 7) история географии "как в смысле пространственного расширения сведений о земной поверхности, так и развития географических понятий и воззрений" .
В состав географии Анучин не включает астрономию, антропологию, этнографию, статистику, "хотя, по его словам, данные из этих наук нередка также вводятся в географию и хотя географы принимают иногда деятельное участие в их обработке".

В позднейшей статье (1902, стр. 7) Анучин говорит: "Астрономическая география, картография, метеорология, геофизика начали обособляться в отдельные дисциплины. Этнография и статистика, география растений, зоогеография и далее антропогеография также нашли специальных истолкователей ботаников, зоологов, этнографов; таким образом, на долю собственно географии, в смысле общего землеведения, остались в сущности только физическая география с ее тремя отделами: орографией (включая сюда и воды суши), океанографией и климатологией, причем эти три отдела, в свою очередь, выказывают явственное стремление к специализации. Однако такая специализация не может быть применяема, когда дело идет о частном землеведении или т.н. страноведении, т.е. о синтезе географических данных, касающихся известной страны или части света. Тут приходится пользоваться всеми данными, имеющимися по картографии, физическому землеведению, био- и антропогеографии, с присоединением к ним данных по этнографии, статистике, промышленно-торговому и культурному развитию, чтобы получить возможно более полную и целостную картину страны, ее природы, населения, культуры, положения и значения среди других стран".

С соображениями Д.Н. Анучина относительно страноведения нельзя не согласиться. Но что касается "общего землеведения", т.е. физической географии, биогеографии и антропогеографии, то, как выяснили Геттнер (1905, 1927), и к чему вполне присоединяюсь и я, совокупность этих дисциплин не может быть объединена в одну науку. Это, как указывает и сам Анучин, есть комплекс разных наук. Задача объединить все науки о Земле непосильна для географии, как не под силу она и для любой другой науки. "Из механического соединения отдельных наук, писал я, может получиться только агломерат наук или, на лучший конец, полезный справочник, энциклопедия, но отнюдь не новая, специальная наука. Всякая научная дисциплина, если она претендует на существование в качестве отдельной самостоятельной ветви знания, должна иметь или свой особый предмет изучения, или свою особую точку зрения на чужой предмет". Таким особым предметом изучения для географии являются, по моему мнению, закономерные пространственные группировки на земной поверхности, или географические аспекты (ландшафты).

Отметим далее следующие соображения Анучина (1902, стр.9): "Объект географии представляет Земля, или, точнее ее поверхность в ее настоящий, современный момент, но так как Земля и все на ней существующее живет, т.е. подвергается изменению и преобразованию, то для более осмысленного понимания настоящего необходимо иметь представление об его эволюции, о ходе развития, о процессах и силах (курсив мой), которыми это развитие вызывалось и обуславливалось". Географ должен обращать внимание на географические процессы и на "связь между различными географическими явлениями, на их взаимные отношения и зависимости" (стр. 10). Эти, в общем, совершенно правильные соображения Анучина были в недавнее время вновь независимо выдвинуты некоторыми нашими географами (А.А. Григорьев).

На работы Геттнера по методологии географии, в частности на его статью "Сущность и методы географии" (1905), я у Анучина нигде не встретил указаний. Возможно, что Д.Н. не имел времени достаточно подробно с нею ознакомиться. Нужно сказать, что статья Геттнера написана чрезвычайно тяжеловесным немецким языком (хотя сам Геттнер и не был немцем), а этот стиль был чужд ясному уму Анучина.

Анучин как антрополог

Антропология была основной специальностью Д.Н-ча. Эту науку он изучал во время заграничной командировки, по этой дисциплине он защитил диссертацию. Первую в России кафедру антропологии основал и возглавил Анучин, и эту же кафедру, выделенную в 1919 г. в качестве самостоятельной в Московском университете, он занимал вплоть до своей смерти. Он же учредил антропологический музей при университете. С 1894 г. и по день смерти он стоял во главе антропологического отдела Общества любителей естествознания.

Анучин понимал антропологию широко, включая в эту науку всю совокупность естественноисторических сведений о человеке: его эволюцию, сравнительную анатомию, биологию и учение о человеческих расах. Первая большая антропологическая работа Анучина (1874) была посвящена сравнительно-анатомическому очерку высших обезьян. Статья начинается обзором взглядов на происхождение человека; изложены соображения Дарвина, Гексли и Геккеля. По мнению Анучина, высшие обезьяны являются боковыми родственниками человека. К вопросу о происхождении человека Анучин неоднократно возвращался в своих позднейших трудах, признавая человека и современных высших обезьян потомками древних общих предков.

Большое значение имеет работа Анучина об айнах (1876); в этом классическом исследовании, написанном с присущим Анучину мастерством, приводятся сведения европейцев об айнах, сообщается история сношений русских с этим народом, излагаются данные по антропологии и этнографии айнов; по мнению Анучина (стр. 176), более вероятно, что прародина айнов лежит на юге, взгляд, к которому впоследствии пришел и Л.Я. Штернберг (1929): айны происходят с островов в южной части Тихого океана.

На весьма обширном материале основано капитальное исследование Анучина об аномалиях человеческого черепа, именно об аномалиях птериона, os incae и лобного шва и об их распространении по расам (1880).

Большое исследование о географическом распределении роста мужского населения России, напечатанное в Записках Географического общества (1889), показывает, как распределяется величина роста среди разных народов России. Наибольшим ростом отличается, с одной стороны, население на берегах Балтийского моря (до 170 см), а с другой - украинцы, население Северного Кавказа и Нижнего, и частью Среднего, Поволжья (до 167 см). Наиболее низкое население (161-163 см)- в бассейне Вислы и на севере, к северу от линии Петербург - Казань - Оренбург.

Блестяще написанный Анучиным обширный антропологический очерк об А.С. Пушкине, к сожалению, напечатан в труднодоступном издании - в "Русских ведомостях" за 1899 год, где эта работа заняла 12 фельетонов. Анучин доказывает, что прадед Пушкина по матери арап Абрам Ганнибал был вовсе не негром, как принято было думать и как считал сам Пушкин, а абиссинцем; на это указывают и физические особенности, переданные по наследству нашему великому поэту.

Анучин как этнограф

В области этнографии труды Анучина касаются преимущественно вопросов древней этнографии, или палеоэтнографии, так как в них слита воедино этнография и археология. К этого рода работам относятся классические исследования Анучина, которые он сам называл археолого-этнографическими очерками. Таковы: "Лук и стрелы" (1887); "Сани, ладья и кони, как принадле7киости похоронного обряда" (1890); "К истории ознакомления с Сибирью до Ермака (1890). Далее следует отметить работу: "К истории искусства и верований приуральской чуди" (1899) и др. С 1914 г. и до своей смерти Анучин был председателем этнографического отдела Общества любителей естествознания.

Блестящую характеристику Анучина как этнографа дал Л.Я. Штернберг (1926) в своей речи в Академии истории материальной культуры. Позволяем себе воспроизвести отсюда некоторые выдержки:

"Если в области антропологии и географии, говорит Штернберг, у Анучина были предшественники и соратники, то в области этнографии, в том широком смысле слова, в каком ее теперь понимают, как науку о человечестве и культуре, он является подлинным патриархом, основоположником русской этнографии... Для него этнография была не только интегральной частью триединой науки - соматической антропологии, собственно этнографии и археологии - она была для него синтезом наук биологических и гуманитарных". Такое понимание этнографии "как нельзя более соответствовало всему умственному складу Д.Н., требовавшему широких горизонтов, разнообразию его умственных запросов и, наконец, его совершенно исключительным умственным способностям, дававшим ему возможность одновременно работать и творить, в самых разнообразных отраслях знания. И никто, как он, не был лучше подготовлен к этой задаче". "Полное представление о том, на что способен был Анучин, дают его два подлинных шедевра. Я имею в виду два его знаменитых исследования, появившихся в одном и том же году, 23 года тому назад: "Сани, ладья и кони в погребальном обряде" и "К истории ознакомления с Сибирью до Ермака. Древнерусское сказание о человецех незнаемых в восточной стране". Касаясь первой работы, Штернберг говорит: в ней проявилось "самое замечательное в научной индивидуальности Анучина, то, что является самым важным качеством подлинного ученого. Это - та высшая научная проницательность, которая дает возможность видеть во всем, хотя бы в самом обыденном, то важное, мимо чего всякий другой, хотя бы крупный специалист, может пройти, не видя ничего особенного". "Это было большое счастье для русской этнографии, что в период ее зарождения она нашла в лице Д.Н. не только выдающегося исследователя, но и активного учителя и руководителя... В течение почти полувека Д.Н. был высшим, всеми признанным судьей во всех выдающихся явлениях и трудах в области этнографии... Теперь нет его среди нас, старого нашего научного вождя и учителя, но он остался среди нас, живой в его творениях, в его неувядающем образе неутомимого научного творца, друга людей, верного слуги народа и родины".

Анучин как археолог

Анучин много работал в области археологии - преимущественно доисторической. Долгое время, с 1888 г., Д.Н. был вице-председателем Московского Археологического общества, а в 1918г. был избран председателем. О его трудах в области археологии подробно писала гр. Уварова (1913).

Анучин как популяризатор науки и общественный деятель

Заслуги Анучина в деле популяризации науки в нашем отечестве положительно необозримы. Обладая прекрасным стилем и легким пером, Анучин имел дар всякую мысль, всякую гипотезу, всякий предмет излагать ясным, простым, общедоступным языком, вместе с тем нисколько не отступая от строгой научности. Поэтому исследования, статьи, заметки этого автора никогда не утратят своей свежести. Прочитав любую статью Анучина, чего бы она ни касалась, хотя бы его критический реферат, вы и сейчас испытываете полное удовлетворение, так как у Анучина всегда можно чему-нибудь научиться. Все им написанное отличается, я бы сказал, научным благородством: корректным отношением к тем авторам, взглядов которых он не разделял, указанием на возможность не соглашаться сего, Анучина, мнением, отсутствием догматичности. И вместе с тем Анучин был человек принципиальный.

Над чем только ни приходилось на своем веку работать Анучину, о чем только он ни писал! Просматривая список его печатных работ, состоящий из свыше 500 названий и все же далеко не полный, мы в нем находим, помимо самостоятельных исследований по зоологии, антропологии, этнографии, доисторической археологии, орографии, лимнологии, страноведению, истории, географии, еще множество весьма ценных критических рефератов, а затем бесчисленное количество статей по самым разнообразным вопросам науки и искусства, культуры и политики. И все написанное этим замечательным человеком служило распространению здравых, культурных и научных взглядов среди широких кругов нашего общества и могло бы быть перепечатано и прочитано с пользой и сейчас. Мы приветствовали бы издание сборника популярных статей Анучина. Война не позволила это сделать в 1943 г., когда исполнилось столетие со дня рождения Анучина. Но осуществить это никогда не поздно .

Нельзя не отметить большого количества превосходных переводных трудов, вышедших в свет под редакцией и по инициативе Д.Н. Анучина и много способствовавших популяризации науки в нашем отечестве. Таковы, например, Леббок, Доисторические времена (1876); Нидерле, Человечество в доисторические времена (1898); Зупан, Основы физической географии (два издания, 1899 и 1914); Филиппсон, Средиземье (1910); Аррениус, Образование миров (1908), и многие другие.

Не следует забывать, что, помимо научной и педагогической деятельности, Анучин в течение многих лет (1881-1912) принимал ближайшее участие в прогрессивной газете "Русские ведомости", в которой он напечатал множество весьма содержательных научно-популярных статей. Но не всем известно, что он писал и на общественно-политические темы. За передовую статью, помещенную Д.Н. Анучиным в № 235 "Русских ведомостей" 27 августа 1887 г., газета подверглась административному взысканию - запрещению розничной продажи. В статье этой Анучин касается знаменитого циркуляра министра Делянова от 18 июня 1887 г., в котором предлагалось "кухаркиных детей" не принимать в гимназии. Ниже мы приводим несколько отрывков из этой замечательной статьи, написанной смелым и благородным пером.

"Недавний циркуляр об ограничении доступа в гимназии продолжает быть предметом оживленных толков. Явился он совершенно неожиданным, и до сих пор остается невыясненным, как согласить его с действующим законом. Закон предоставляет обучаться в гимназии детям всех состояний без различия звания и вероисповедания (§ 23 Уст. выс. утв. 30-го июля 1871 г.). Циркуляр г. министра отменяет этот закон, который, как таковой, может быть отменен только в законодательном порядке. Опыт нынешнего месяца показал, однако, что циркуляр уже получил широкое применение, что сотням лиц (особенно в провинции) было отказано в принятии прошений и что множество Мальчиков не было допущено к приемным испытаниям на основании низкого или неудовлетворительного, с точки зрения агентов министерства, положения их родителей, в социальном, материальном или нравственном отношении. В результате подобного образа действий, естественно, должно являться глубокое огорчение в среде массы семей и лиц, которые не могут не чувствовать себя оскорбленными и униженными открыто выраженным презрением или недоверием к их профессии или состоянию.

"Как известно, в циркуляре г. министра открыто выражено, что гимназии и прогимназии должны освободиться от поступления в них детей "кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников". Мотивировано это тем, что лица, этих категорий "не представляют достаточного ручательства в правильном над детьми домашнем надзоре и в предоставлении им необходимого для учебных заведений удобства". Вместе с тем, однако, выставлен и другой мотив, именно - что детей таких лиц "не следует выводить из среды, к коей они принадлежат, и чрез то, как показывает многолетний опыт, приводить их к пренебрежению своих родителей, к недовольству своим бытом, к озлоблению против существующего и незыблемого, по самой природе вещей, неравенства имущественных положений". Таким образом эта ограничительная мера выставляется как бы благодетельною и для самих родителей, которые чрез то могут быть более покойными за судьбу своих детей и видеть в них довольных продолжателей своих скромных профессий. Но из разъяснений г. попечителя одесского учебного округа виден еще другой мотив указанной меры, состоящий в том, что дети лиц подобных категорий, по своему положению и обстановке, не могут достигать надлежащих успехов, приобретать "добрые нравственные навыки" и должны быть поэтому устраняемы из среды учащегося юношества, как элементы, "умственно принижающие и нравственно растлевающие эту среду".

"Сопоставив все только что приведенное, нельзя не усмотреть, что перечисленные выше категории лиц официально признаются какими-то подонками общества, низшими его кастами, выход из которых не должен быть терпим и выходящие из коих дети могут оказывать на других учащихся лишь вредное влияние. Подобная квалификация является, по нашему мнению, глубоко оскорбительною для тех профессий, которых, она касается. Труд кучера, прачки, повара и т.д., сам по себе, не заключает в себе ничего позорного, и прачка, добывающая себе пропитание трудом, достойна большего уважения, чем какой-нибудь развратный мот-шалопай, прокучивающий свое богатое наследство.

"Составители циркуляра считали себя в праве не церемониться с различными трудовыми профессиями, но в официальном правительственном документе можно было бы ожидать большей сдержанности в выражениях и большего уважения к различным, хоты бы скромным категориям труда.

..."К разряду "и тому подобных" должна отойти почти вся масса нашего крестьянства и мещанства, большинство ремесленников и купцов, значительная часть духовенства и масса всевозможных разночинцев, мелких чиновников, отставных нижних чинов и т.п., равно как большинство разных инородцев - евреев, татар и т.д... Таким образом не одни только лакеи и прачки, но обширная масса русских граждан переходит в разряд неправоспособных, перед которой воздвигается китайская стена, загораживающая ей дорогу к просвещению... Разве история русского просвещения не представляет многочисленных примеров... как дети, вышедшие из бедных семей и низших сословий, обгоняли своих состоятельных сверстников, становились полезными государству и активными общественными деятелями...

"... Прежде покровительствовали дворянству, потом открыли доступ для всех сословий, теперь началась новая эра - предоставления преимуществ состоятельному классу. Количество дохода, число комнат и прислуги, житейская обстановка - получают решающее значение в деле образования и связанного с ним государственного и общественного служения!"

Этот гневный протест против оскорбления, нанесенного министром чувству собственного достоинства народа, не напоминает ли он нам слова великого борца за правду, Ж.Ж. Руссо: "Из народа состоит род человеческий; часть, сюда не принадлежащая, столь незначительна, что ее не стоит и считать. Изучайте людей этого состояния, и вы увидите, что у них столько же ума и больше здравого смысла, чем у вас, хотя речь у них иная" (Эмиль).

Еще до Анучина другому знаменитому русскому географу приходилось защищать "разночинцев", от лиц, не желавших допускать детей крестьян к образованию. В начале 1759 г. Ломоносовым были составлены "Узаконения для учащихся в гимназии", согласно которым в академическую гимназию принимались и дети крепостных крестьян. На этот проект академик И.Э. Фишер (1697-1771) представил "примечания", заключающие, по словам Ломоносова, "грубые и язвительные насмешки" и "ругательные кощуны". Возражая Фишеру, автор "Узаконений" говорит: "Удивления достойно, что не впал в ум господину Фишеру, как знающему латынь, Гораций и другие ученые и знатные люди в Риме, которые были выпущенные на волю из рабства, когда он толь презрительно уволенных помещичьих людей от гимназии отвергает" .

Анучин как человек

Дмитрий Николаевич был позитивистом и в душе большим скептиком. Он не придавал особого значения теоретическим рассуждениям, и его богатое научное наследие состоит главным образом из работ реального, фактического содержания. По своим убеждениям, Анучин был шестидесятник, глубоко веривший в силу естествознания. И к антропологии, этнографии и археологии он подходил прежде всего как натуралист, оценивающий вещи с точки зрения меры и веса. Мы уже упоминали об исследовании Анучина, в котором Пушкин трактуется с точки зрения антропологической. Выше всего покойный ценил факты, а не теории. Может быть, этим и объясняется неохота Анучина публиковать курсы, где волей-неволей приходится строить теории для приведения в систему всего многообразия явлений.

Ум Анучина был типа гумбольдтовского - его интересовало решительно все: и естествознание в самом широком смысле слова, и гуманитарные науки, и литература, и общественная жизнь.

Анучин умел, использовать свое время как редко кто среди русских ученых: он успевал и читать лекции в университете, и председательствовать в научных обществах, и вести энергичную научную работу в лаборатории и кабинете, и читать доклады и сообщения, и редактировать журнал и газету, и писать для них статьи. И все это делалось не наскоро, не наспех, а с чрезвычайной добросовестностью, как и полагается ученому.

При первом знакомстве Дмитрий Николаевич казался несколько холодноватым и сухим, но на самом деле это был живой, добрый, приветливый и доступный человек. В нем не было и следа высокомерия и чванства, он никогда не был "генералом от науки"; причиной мы считаем, во-первых, его острый природный ум, а во-вторых, многообразие его интересов и многогранность души. Эти качества не оставляли места высокомерию, на заднем фоне которого всегда скрывается ограниченность ума и души.

Анучин был чужд зависти. Он с радостью выдвигал молодых ученых, если только видел в них проблески таланта. Всем известно, каких трудов стоило в прежнее время выдержать магистерские экзамены у иных профессоров: они заваливали чтением необыкновенного количества многотомных монографий и даже справочников. Ничего этого не было у Анучина. Мало того, даже задания для магистерских экзаменов он обсуждал лично с заинтересованными лицами и вперед намечал такие темы и вопросы, по которым магистрант специально работал. Так было, между прочим, и со мною.

Мы уже упоминали, что Анучин был скептиком. Этот скепсис он, вполне искренне, но, конечно, совершенно неосновательно, распространял и на самого себя. Позволяем себе привести ту оценку, которую Д.Н. дал самому себе в заключительном слове на банкете, данном в его честь в 1900 г .

"Я, конечно, сохраню до конца жизни благодарное воспоминание об этом дне, в который моя скромная деятельность удостоилась такой высокой и поистине незаслуженной оценки. По этому поводу я считаю уместным, оглянувшись назад, свести мною сделанное к более скромным размерам. Производительность всякого деятеля определяется, несомненно, двумя факторами: с одной стороны, личностью самого деятеля, с другой - условиями, при которых ему привелось действовать. Бывают личности гениальные, выдающиеся таланты, быстро достигающие высокого развития. Я не принадлежу к их числу и никогда не отличался особыми способностями. В гимназии я шел 4-м - 5-м; в университете я ничем особенно не выделялся, и по окончании курса ни один профессор не подумал меня оставить при университете для приготовления к профессорскому званию. Я получил такое приглашение уже спустя 10 лет, да и то благодаря случайности, когда лицо, предназначавшееся для подготовки к кафедре, заняв другое место, отказалось от нее, и, кроме меня, не нашлось другого, более подходящего кандидата. Я напечатал первую статью, когда мне было 30 лет, вступил на кафедру уже в возрасте 37 лет; все это свидетельствует как об отсутствии во мне выдающихся способностей, так и о медленности моего умственного развития. С другой стороны и условия моей научной деятельности не были вполне благоприятны. В молодости я вынужден был давать уроки, позже - добывать себе средства литературным трудом, писать статьи в журналах, работать в газетах. Все это отвлекало от специально-научного труда, поглощало силы, мешало научной производительности. Самые области знания, которыми я интересовался и в которых работал, были не всегда благоприятны в том смысле, что это были области новые, по крайней мере у нас в России, в которых приходилось прилагать себе дорогу самому, без надлежащего руководства, самоучкою, а это всегда требует более усилий и редко когда увенчивается полным успехом. К тому же области эти весьма обширны, а я не был способен сосредоточиться на одном каком-либо отделе, в целях более глубокого в нем усовершенствования, и в разное время интересовался разными вопросами, составляющими обыкновенно предметы изучения различных специалистов, да вдобавок не оставлял и литературно-публицистической деятельности, принимая, вместе с тем, постоянное участие и в деятельности двух ученых обществ. Уже одно это должно было обусловить не особенно высокий уровень моих трудов, - и вообще, окидывая взглядом всю мою научную и общественную деятельность, я должен признать себя не более, как посредственностью, не имеющей прав не только на какое-либо выдающееся положение в русской науке, но даже и на признание за собою скромной заслуги достодолжного выполнения принятых на себя обязанностей. Мне недавно пришлось присутствовать на чествовании одного научного деятеля, гораздо более заслуженного, чем я; этот ученый в ответ на приветствия, сказал, что он выполнял своею деятельностью только долг и никогда не делал ничего сверх долга. Я не могу сказать про себя и этого; я сознаю, что далеко не выполнил того, что должен был считать своим долгом. Здесь, на обеде, я имею честь видеть перед собою многих коллег, гораздо более меня сделавших для науки, отдавших ей всю свою жизнь, составивших себе почетное имя в своей специальности, пользующихся много большим научным авторитетом. Я на много уступаю высокоуважаемым коллегам, не только по результатам и значению моих трудов, но и по моему отношению к избранной мною специальности, которой я никогда не в состоянии был отдаться вполне, а постоянно отвлекался и в соседние области, принимая также участие в общественной деятельности. Такое, если хотите, разбрасывание не могло не отразиться на научной производительности в количественном и особенно в качественном отношении, не могло не обусловить известной ограниченности ее уровня, который при других условиях мог бы быть, несомненно, значительно выше.

Но, господа, теперь уже поздно сожалеть о том, что не было сделано или что можно было бы сделать. Жизнь уже на исходе, и наверстать потерянное невозможно. С другой стороны, какой-то голос, может быть и лукавый, шепчет мне, что в свойствах личности и в условиях ее развития и деятельности может найтись и оправдание ею сделанного или несделанного. Голос этот говорит, что оному дано два таланта, оному один, а иному и того меньше и что силы каждого человека ограничены; он напоминает вместе с тем известные слова художника: "дорогою свободной иди, куда влечет тебя свободный ум"; он говорит, наконец, что можно найти известное оправдание и для несколько разбросанной деятельности, если она вызывается интересом к знанию, отзывчивостью на человеческое, стремлением внести свою лепту в дело просвещения, исканием удовлетворения в работе мысли. Можно, например, разделять мнение, что нет еще вреда в совмещении специальной научной работы с деятельностью по распространению знания и просвещения, особенно, если уровень знаний в стране не настолько высок, чтобы в ней был избыток деятелей и возможна была строгая специализация в видах общественного служения. Сознавая, насколько мои силы оказались слабыми для более интенсивной и плодотворной работы по избранным мною путям, я могу всё-таки, мне думается, надеяться на известное снисхождение со стороны общества, и вы, мм. гг., были так добры, что не только оказали мне такое снисхождение, но и нашли в моей деятельности нечто удостоившееся вашего внимания".

Мнение Д.Н. Анучина о самом себе психологически весьма интересно, но излишне распространяться о том, что оно, хотя и вполне искренне, но безусловно неправильно, как явствует из всего изложенного выше. Анучин - это великий самобытный ученый.

В.Ф. Миллер (1843-1913), известный этнограф и академик, писал о Д.Н. Анучине: "Ни один из современных русских ученых не обладает такими обширными познаниями в археологии, этнографии, антропологии в соединении со сведениями по географии, истории быта, зоологии, как проф. Анучин, и никто не может столь всесторонне пользоваться сравнительным методом и посредством него освещать бытовые явления народной жизни".

Совершенно непостижимо, каким образом ученый, занятый чтением лекций по разным курсам, активно участвовавший во многих научных и просветительных обществах Москвы, беспрерывно редактировавший ряд изданий, имел возможность выпускать одну за другой классические работы, требовавшие громадного труда и необыкновенной эрудиции, в самых различных областях науки. Мы видим объяснение, во-первых, в ненасытной жажде знаний, которою отличался Анучин, в его несравненной способности усваивать и ориентироваться в новых, ставших ему известными фактах, и, наконец, него никому другому недоступном, я бы сказал, гениальном, уменье ясно, просто и вразумительно излагать литературным языком свои мысли. К этому надо прибавить совершенно исключительное трудолюбие в связи с способностью умело использовать каждую свободную минуту. Наконец, и память у Анучина была исключительная. Такое редкостное сочетание талантов у одного человека может случиться раз в несколько столетий.

Я не могу лучше закончить этот очерк, как применив к самому Анучину его же слова, сказанные им в замечательном антропологическом этюде, посвященном Пушкину, и относящиеся к великому поэту.

"Каждая творческая личность, вносящая в духовное богатство общества нечто новое и значительное, может быть рассматриваема как более или менее резкий скачок в духовном развитии данного общества и народа, как крупный плюс к накопленному веками духовному наследию" .

Список литературы о Д.Н. Анучине

Ивановский А.А. Д.Н. Анучин (по поводу 25-летия его деятельности в Общ. люб. ест., антропол. и этногр.). Русск. Антропол. журн., I, кн. 1, М., 1900, стр. 1-24, список трудов, портрет.

Богданов В.В. Д.Н. Анучин. Сборник в честь 70-летия проф. Д.Н. Анучина, М., 1913, изд. Общ. люб. ест., антропол., и этногр., стр. VII-XL, портрет, список трудов из 450 заглавий.

Уварова, графиня. Д.Н. Анучин как член Моск. археол. общ. Там же, стр. 353-368.

Богданов В.В. Д.Н. Анучин. Этнограф, обозрение, XXV, 1913, № 1-2, стр. I-XI, портрет.

Борзов А.А. Проф. Д.Н. Анучин (по поводу 70-летия). Естествозн. и геогр., 1913, № 8, стр. 40-53, портрет.

Бунак В.В. Деятельность Д.Н. Анучина в области антропологии. Русск. Антропол. журн.; XIII, вып. 3-4, 1924 стр. 1-18, портрет, список трудов.

Крубер А.А. Памяти Д.Н. Анучина. Землеведение, 1924, кн. I-II, стр. 7-38, портрет.

Штернберг Л.Я. Д.Н. Анучин как этнограф. Этнография, 1926, № 1-2, стр. 7-13.

Богданов В.В. Знаменитый ученый Д.Н. Анучин (к 15-летию со дня смерти). Изв. Геогр. общ., 1939, № 3, стр. 439-445.

Кадек М.Г. География в Московском университете до Великой Октябрьской социалистической революции. Учен. зап. Моск. унив., география, вып. LV, 1940, стр. 3-52.

Богданов В.В. Д.Н. Анучин. Антрополог и географ (1843-1923). М., 1941, 67 стр., портрет, список трудов, изд. Моск. общ. исп. прир.

Главные печатные труды Д.Н. Анучина

Антропоморфные обезьяны и низшие расы человечества, "Природа",1874, кн, 1, стр. 185-280; кн. 3, стр. 220-276; кн. 4, стр. 81-141.

Материалы для антропологии Восточной Азии. I. Племя айнов. Изв. Общ. любит, ест., антропол. и этногр., XX (Тр. Антропол. отд., кн. 2, вып..1), М., 1876, стр. 79-204, 4 табл. рис., 4°.

О некоторых аномалиях человеческого черепа и преимущественно об их распространении по расам. Изв. Общ. люб. ест., антропол. и этногр., т. 38, вып. 3 (Тр. Антропол. отд., VI, М., 1880,II + 120 стр., 4°, 104 рис.).

Антропологические очерки. Задачи современной антропологии в ее отношении к другим наукам (Вступительная лекция в Московском университете). "Русская мысль", 1880, март, стр. 45-63.

Отчет о поездке в Дагестан летом 1882 года. Изв. Геогр. общ., ХХ 1884, стр. 357-449.

О древних искусственно деформированных черепах, найденных в пределах России. Изв. Общ. любит, ест., антропол. и этногр., т. 49, вып. 3, 1886, стр. 367-413, 4°, 19 рис. (Тр. Антропол. отдела, вып. 2, протокол заседания Антропол. отд. 21 ноября 1883).

К древнейшей истории домашних животных в России. Тр. VI археол. съезда в Одессе (1884). Том I, Одесса, 1886, стр. 1-34, 1 табл., 4°.

О некоторых своеобразных древних каменных изделиях из Сибири; там же, стр. 35-46, 1 табл., 3 рис. [каменные изображения налима из вост. Сибири].

Лук и стрелы. Археолого-этнографический очерк. Тр. V Археол. съезда в Тифлисе 1881 г. М., 1887, 75 стр., 4°, 73 рис.

Анучин Дмитрий Николаевич, антрополог. Критико-биографический словарь русских писателей и ученых С.А. Венгерова. Вып. 15, СПб., 1889, стр. 692-698 [автобиография со списком трудов].

О задачах русской этнографии. Этногр. обозр., I, кн. 1, 1889, стр. 1-35.

Собака (Canis familiaris), волк (C. lupus) и лисица (C. vulpes). В: А.А. Иностранцев. Доисторический человек каменного века побережья Ладожского озера. СПб., 1889, стр. 55-81.

О географическом распределении роста мужского населения России (по данным всеобщей воинской повинности в Империи за 1874- 1883 гг.) сравнительно с распределением роста в других странах. Зап. Геогр. общ. по отд. стат., VII, вып. 1, 1889, 185 стр., 10 карт.

Сани, ладья и кони как принадлежности похоронного обряда. Археолого-этнологический этюд. "Древности", изд. Моск. археол. общ., XIV, 1890, стр. 81-226, 4°, 44 рис.

К истории ознакомления с Сибирью до Ермака. Древнерусское сказание "О человецех незнаемых в восточной стране". Археолого-этнографический этюд. "Древности", XIV, 1890, стр. 227-313, 4°, 14 рис. и карта.

Ископаемый овцебык. По поводу черепа ископаемого овцебыка (Ovibos fossilis Rut.) с берегов Лены, находящегося в Зоологическом музее Московского университета. Изв. Общ. люб. ест., антропол. и этногр. LXVII, Дневн. Зоол. отд., № 3, 1890, стр 40-49, табл., 4°.

Столетие "Писем русского путешественника". "Русская мысль",
1891, июль, стр. 1-31; авг., стр. 59-77.

Из поездки к истокам Волги и Днепра. Сев. вести., 1891, №8, стр. 119-162.

География. Энциклопед. словарь Брокгауза и Ефрона, XV, 1892, стр. 377-390.

Великоруссы. Энциклопед. словарь Брокгауза и Ефрона, X,
1892, стр. 828-843. То же в новом изд., 1912.

Несколько слов о развитии русского землеведения и задачах географического кружка в Москве. "Землеведение", 1894, кн. 1, стр. 1-16.

О судьбе Колумба, как исторической личности, и о спорных и темных пунктах его биографии. "Землеведение", 1894, кн. 1, стр., 185- 256, с 4 портретами.

Рельеф поверхности Европейской России в последовательном развитии о нем представлений. С 28 рис. и картами. "Землеведение", 1895, кн. 1, стр. 77-126; кн. 4, стр. 65-124, 28 рис., карты.

Новейшее изучение озер в Европе и несколько новых данных об озерах Тверской, Псковской и Смоленской губерний. "Землеведение", 1895, кн. 1. стр. 137-163, 13 рис. и черт.

К вопросу о диких лошадях и об их приручении в России (По поводу статьи Ф.П. Кеппена "К истории тарпана в России"). Журн. Мин. нар. проcв., 1896, июнь, стр. 223-269; июль, стр. 67-95.

Верхневолжские озера и верховья Западной Двины. Рекогносцировки и исследования 1894-1895 гг. Тр. эксп. для исследования источников главн, рек Европ. России. М., 1897, IX + 156 стр., 4°,2 листа батиметр. карт, 4 листа профилей и диаграмм, 22 рис.

Озера области истоков Волги и верховьев Западной Двины. "Землеведение", 1898, кн. 1-2, стр. 109-164, 21 рис.

К истории искусства и верований у Приуральской чуди. Чудские изображения летящих птиц и мифических крылатых существ. Мат. по археол. вост. губ., изд. Моск. археол. общ., III, 1899, стр. 87-160, 4°, 3 табл., 130 рис. в тексте.

О культуре костромских курганов и особенно о находимых в них украшениях и религиозных символах. Там, же, стр. 237-259, 5 рис.

А.С. Пушкин. (Антропологический эскиз). М., 1899, 44 стр., 4° (оттиск из № 99, 106, 114, 120, 127, 134, 143, 163, 172, 180, 193, 209 "Русских ведомостей" за 1899 г.).

Россия в антропологическом отношении. Энциклопед. слов. Брокгауза и Ефрона, т. 54, 1899, стр. 128-139.

Россия в этнографическом отношении. Там же, стр. 139-152, карта.

Беглый взгляд на прошлое антропологии и на ее задачи в России. Русск. Антропол. журн., I, кн. 1, М., 1900, стр. 25-42.

О преподавании географии и о вопросах с ним связанных. (Речь при открытии географического отделения Московского Педагогического общества, 9 марта 1902 г.). "Землеведение", 1902, кн. 2-3, стр. 1-18.

Город Мунгазея и Мунгазейская земля. Историко-географическая заметка. "Землеведение", 1903, кн. 4, стр. 35-46, 2 карты и 2 рис.

Япония. Географический очерк. "Землеведение", 1904, кн. 1-2, стр. 205-246.

О заслугах адмирала С.О. Макарова в области физической географии моря (Речь в годичном собрании Общ. любителей естествознания, антропологии и этнографии 15 октября 1904 г.). "Землеведение", 1904, кн. 3, 119-128.

Элизе Реклю. "Землеведение", 1905, кн. 3-4, стр. 68-92, 2 карт.

Японцы (антропологический и этнологический очерк). "Землеведение", 1904, кн. 3, стр. 65-103; 1906, кн. 3-4, стр. 54-105.

Извержение Везувия и землетрясение в Калифорнии в апреле, 1906 г. (Сообщение на годичном собрании Общ. люб. ест., антропол. и этногр. 15 октября 1906 г.). "Землеведение", 1906, кн. 3-4,стр. 106-142, с картами и рис.

Наводнение в Москве в апреле 1908 года и вопрос об изучении наводнений в России. "Землеведение", 1908, кн. 2, стр. 87-110, с 9 рис..

Из встреч с Л.И. Толстым. Русск. вед., 1908, № 199.

Труд профессора В.И. Модестова: "Введение в римскую историю. Вопросы доисторической этнологии и культурных влияний в до римскую, эпоху в Италии и начало Рима". "Древности" Тр. Моск. археол. общ., XXII, вып. 2, 1909, стр. 1-28.

И.Е. Забелин, как археолог, в первую половину его научной деятельности (1842-1876). Речь, произнесенная в заседании Моск. археол. общ. 10 февраля 1909 г. Там же, стр. 29-70.

Доисторическая Москва. В издании "Москва в ее прошлом и настоящем", вып. I, М., 1909, 45 стр., табл. и рис.

География. Энциклопед. словарь Граната, XIII, 1912, стр. 236-253.,

География XVIII века и Ломоносов. "Сборник памяти Ломоносова", изд. Моск. унив., 1912, 20 стр.

Охрана памятников природы. "Землеведение", 1914, кн. 1-2, стр., 1-50, с 29 рис.

Краткий очерк развития и современного состояния землеведения. Землеведение в России. В книге: А. Зупан. Основы физической географии. Новое издание под ред. и с дополнениями Д.Н. Анучина. М., 1914. стр. 1-40. Антропогеография. Там же, стр; 1083-1090.

Александр фон Гумбольдт, как путешественник и географ, и в особенности как исследователь Азии, - в: А. ф. Гумбольдт. Центральная Азия, перевод под ред. Д.Н. Анучина, М., 1915, стр., V-ССХХХIII.

Старинная морская карта на пергаменте ив собрания гр. А.С. Уварова. "Древности", изд. Моск. археол. общ., XXV, 1915, оттиск, 16 стр., 4°, карта, 4 рис. в тексте (см. также "Землеведение", 1916, кн. 1-2, стр., 126-127).

Изучение производительных сил России. "Землеведение", 1916, кн. 1-2, стр. 97-103 (без подписи автора).

География в Московском университете за первое столетие его существования. "Землеведение", 1917, кн. 3-4, стр. 23-46.

Н.Н. Миклухо-Маклай. Его жизнь, путешествия и судьба трудов. "Землеведение", 1922, кн. 3-4, стр. 3-80, с 7 рис.

Судьба первого издания "Путешествия Радищева", М.; 1918, 46 стр. Изд. "Пролегомены".

Н.Н. Миклухо-Маклай, :его жизнь и путешествия. В книге: Н.Н. Миклухо-Маклай. Путешествия. Том I. Путешествия в Новой Гвинее в 1871, 1872, 1874, 1876, 1877, 1880, 1883 гг, М., 1923. "Новая Москва", 616 стр., с 2 портретами Миклухо-Маклая, портретом покойного Д.Н. Анучина, 36 рис. и картой. Статья Д.Н. Анучина занимает стр. 7-80.

Примечания

См. список в конце главы.

Архив Геогр. общ., разряд 110, опись 1, № 63.

Согласно письму Д.Н-ча к брату Михаилу от 6 февраля 1881 г. (архив Геогр. общ., дело Д.Н. Анучина). Из формулярного списка Д.Н. Анучина, хранящегося в архиве Академии Наук (фонд 4, опись 4, № 9), видно, что Анучин был утвержден советом Московского университета, в степени магистра зоологии 7 марта 1881 г.

13. Кадек, стр. 32-33.

14. Л.С. Берг. Ландшафтно-географические зоны СССР, I, Л., 1930.

15. Ср. также Анучин, 1914, стр. 21.

16. В 1914 г. (во введении к переводу руководства Зупана, стр. 18-19) Анучин дает такое разделение географии:
I. Общая география или общее землеведение:
1. физическая география: а) климатология, б) океанология (океанография), в) орология (со включением учения о водах суши),
2. биогеография,
3. антропогеография.
II. Частная география, или страноведение.

17. Анучину неоднократно приходилось встречаться с Л.Н. Толстым, и впоследствии Д.Н. не раз делился в печати воспоминаниями о своем великом современнике. В номере "Русских ведомостей", посвященном 80-летию Толстого (28 августа 1908 г.), Анучин рассказывает о своих встречах с писателем в 1891 г. Заимствуем отсюда такой эпизод (напомним, что написано это было при жизни Толстого, который регулярно читал "Русские ведомости"): "Л.Н. ходил тогда зимою в полушубке и валенках. В таком виде явился он в первый раз и ко мне, когда меня не было дома. Отворившая ему дверь прислуга была очень недовольна, что в парадное крыльцо звонится какой-то мужик, и сделала ему соответственное внушение. В ответ она получила: "Скажите, что был граф Толстой". Прислуга отнеслась к этому скептически и после рассказывала об этом с иронией. Она была не мало поражена, узнав, что это действительно граф и замечательный человек".

18. Пекарский. История Имп. Академии наук, II, СПб., 1873, стр. 674.

19. Русск. Антропол. журн., I, № 2, 1900, стр. 67-68.

20. Д.Н. Анучин. А.С. Пушкин. М., 1899, стр. 2.

Дмитрий Николаевич Анучин (1843 - 1923) родился в Петербурге. Его отец, Николай Васильевич Анучин, происходил из духовного сословия Нолинского уезда Вятской губернии, участвуя в войне 1812 года, получил офицерский чин и потомственное дворянство. Дмитрий был шестым и самым младшим ребенком в семье, на момент его рождения в живых оставались только два старших брата. В 1854 - 1860 годах Дмитрий Анучин учился в Четвертой петербургской гимназии. За время обучения умерли его родители и один из братьев. В 1860 году поступил на историко-филологический факультет университета. В 1861 году заболел и по совету врачей отправился на лечение за границу. Два года прожил в Германии и Италии.

После возвращения в Россию поселился в Москве, где к тому времени жил его брат Михаил, ставший врачом. Поступил на естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. Специализировался в области зоологии. Под влиянием профессора Анатолия Богданова, который был одним из основателей антропологии в России, заинтересовался этой наукой. В 1867 году Дмитрий Анучин успешно окончил Московский университет со званием кандидата, но при кафедре для подготовки к профессорскому званию оставлен не был. Предполагают, что это было связано с его женитьбой. Преподавал географию и естествознание в московских гимназиях и женском училище ордена святой Екатерины.
В 1871 году Дмитрий Анучин стал ученым секретарем Общества акклиматизации животных и растений. На этой должности он наладил поставку редких животных для Московского зоопарка из Африки, Океании и Средний Азии, следил за их акклиматизацией и содержанием в неволе. В 1873 году опубликовал большую статью «Очерки африканской фауны» по материалам собственных наблюдений, а также еще несколько работ по зоогеографии. Подготовил крупные работы: «Антропоморфные обезьяны и низшие типы человечества», посвященную проблеме происхождения человека; «Материалы для антропологии Восточной Азии. I. Племя айнов», которая стала первым комплексным исследованием айнов, объединявшим наряду с антропологическим материалом этнографические, исторические и лингвистические данные. Стал членом Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии.
В 1876 году Анатолий Богданов добился от министерства просвещения разрешения открыть в университете кафедру антропологии. Возглавить кафедру он предложил Дмитрию Анучину. Для приготовления к профессорскому званию Анучин был командирован в Европу сроком на два с половиной года. Он слушал курсы в университетах Парижа и Берлина, изучал антропологические коллекции в музеях Германии, Великобритании, Бельгии. Во Франции Анучин работал в лаборатории Поля Брока и участвовал в раскопках в пещерах на юге страны. На парижской Всемирной выставке 1878 года он организовал русскую часть антропологического отдела.
После возвращения в университет Дмитрий Анучин защитил диссертацию «О некоторых аномалиях человеческого черепа и преимущественно об их распространении по расам» и сдал магистерский экзамен. В 1880 году он приступил к чтению первого в истории Московского университета курса по антропологии. В следующем году был утвержден в звании приват-доцента. Однако уже в 1884 году кафедра антропологии была закрыта, так как она не была предусмотрена новым университетским уставом. Но благодаря Анучину антропология сохранилась в университете как преподаваемая дисциплина. А сам он стал экстраординарным профессором на кафедре географии и этнографии историко-филологического факультета. В 1889 году кафедра была переведена на естественное отделение физико-математического факультета.
В 1891 году Анучин был утвержден в звании ординарного профессора. Он читал курсы общего землеведения, исторической географии, географии России, физической географии. Весной 1888 года Дмитрий Анучин впервые в отечественных университетах начал читать систематический курс этнографии России, а через полгода - также курс общей этнологии. После перемещения кафедры на физико-математический факультет Анучин прочитал курс географии Азии - первый страноведческий курс по зарубежным странам.
В сентябре 1889 года совет Московского университета присвоил Анучину степень доктора географии honoris causa за совокупность научных трудов по антропологии, этнографии и географии. В следующем году Анучин был избран президентом Общества любителей естествознания, антропологии и этнографии. По его инициативе было открыто географическое отделение общества. В 1892 году он руководил проведением в Историческом музее первой Географической выставки, экспонаты которой стали основой Географического музея Московского университета. В 1896 году Анучин был избран ординарным академиком, но так как он не мог по существовавшему тогда правилу переехать на постоянное место жительство в Санкт-Петербург, то по собственному прошению в 1898 году оставил должность академика с одновременным избранием его почетным членом Академии.
В 1919 году возглавляемая Дмитрием Анучиным кафедра была разделена на кафедры географии и антропологии. Он передал руководство географической кафедрой своему ученику Александру Круберу, а сам возглавил кафедру антропологии, как и собирался сделать еще в 1880-х годах.
Умер Дмитрий Анучин 4 июня 1923 года.Чем знаменит
Дмитрий Анучин внес значительный вклад сразу в несколько областей науки: этнографию, физическую географию, историю первобытного общества, антропогенез, физическую антропологию, археологию. Он стал основателем отечественной лимнологии - раздела географии, посвященного изучению озер («Верхневолжские озера и верховья Западной Двины», «Новейшее изучение озер в Европе», «Воды суши»). В антропологии он занимался широким спектром проблем от чисто физической антропологии до изучения культур современных и древних народов, верований, обрядов, народного искусства, в том числе и по археологическим данным («О некоторых формах древнейших русских мечей», «К древнейшей истории домашних животных в России», «К истории ознакомления с Сибирью до Ермака», «Сани, ладья и кони, как принадлежность похоронного обряда. Археолого-этнографический этюд», «К истории искусства и верований у Приуральской чуди. Чудские изображения летящих птиц и мифических крылатых существ», «О культуре Костромских курганов и особенно о находимых в них украшениях и религиозных символах», «Доисторическая Москва», «К вопросу о древнейших людях», «Открытие огня и способы его добывания», «Происхождение человека»).
Учениками Дмитрия Анучина были как известные географы (Лев Берг, Александр Борзов, Иван Щукин, Сергей Григорьев, Митрофан Боднарский, Александр Крубер, Борис Добрынин), так и этнографы и антропологи (Виктор Бунак, Борис Вишневский, Борис Жуков, Алексей Ивановский, Борис Куфтин, Василий Налимов).
О чем надо знать
В 1889 году Дмитрий Анучин опубликовал работу «О географическом распределении роста мужского населения России», сделанную на материале данных о росте мужчин, призванных на воинскую службу в 1874 - 1883 годах. Он рассмотрел распределение роста по губерниям и уездам, установил центры высокорослости и низкорослости на европейской территории России. Анучин предложил историко-этнографическое объяснение географического распределения роста: в размещении в различные эпохи на территории Восточной Европы финнов и славян, расселении славянских племен и путях их колонизации, обусловивших различия в расовом составе отдельных районов. Это комплексное исследование оказало большое влияние на дальнейшее развитие отечественной и зарубежной антропологии.
Прямая речь
Как зоолог, изучающий тех или других животных, особенно высших, не ограничивается только исследованием их физической организации, но старается также составить себе понятие об их образе жизни, инстинктах, проявлениях умственных способностей; то тем более явления этой категории должны интересовать нас при изучении человека, психическая природа которого представляет такое высокое развитие. Если различные формы голосовых звуков являются характерными признаками для многих видов птиц; если социальные инстинкты муравьев составляют одну из типичнейших особенностей этих насекомых; если различные типы построек пчел и ос служат одним из важных критериев для различения их видов, то очевидно, что при изучения человеческих разновидностей, данные лингвистики, сравнительной психологии и этнографии должны иметь еще гораздо большее значение. Различия в строении языков часто резче разграничивают между собою племена, чем их физические признаки; формы первобытных религий и культур могут быть более характеристичными, чем контур черепа или цвет кожи. Правда, мы имеем доказательства, что народы нередко меняют с течением времени свой язык и заимствует один от другого культуру и религию, и что признаки физические вообще, устойчивее психических; но, с другой стороны, мы знаем также, что и физические признаки могут подвергаться, с течением времени, изменению, и что распределение форм примитивного быта и культуры, может иногда в очевидном соответствии с степенью физической организации племен и с особенностями населяемых ими территорий. Во всяком случае, наше знание о человеческих разновидностях было бы далеко неполным, если бы мы не приняли во внимание, столь характерных, для некоторых из них явлений жизни психической и социальной. Притом, как было уже замечено выше, анализ этих явлений, в особенности, как они представляются нам у народов нецивилизованных, может разъяснить нам до некоторой степени процесс их первоначального развития; а следовательно, и способствовать пониманию человеческой природы вообще.
Из статьи Д. Н. Анучина «Задачи современной антропологии и ее отношение к другим наукам»
9 фактов о Дмитрии Анучине
Выпускная работа Дмитрия Анучина в университете была посвящена сравнительному исследованию европейских зубров и американских бизонов.
В 1915 году Анучин выступил организатором I Всероссийского съезда преподавателей географии.
Для составления карты глубин озера Селигер (в работе Анучина об озерах верхне-волжского бассейна) было сделано свыше восьми тысяч измерений.
В 1887 году Анучин опубликовал исследование «О древних искусственно-деформированных черепах, найденных в пределах России», ставшее первой работой об искусственной деформации черепа в отечественной науке.
Также среди работ Дмитрия Анучина есть очерк «А.С.Пушкин. Антропологический эскиз» (1899), где рассматриваются данные об африканском происхождении Пушкина.
Дмитрий Анучин, помимо научных исследований и преподавания, много работал в прессе, выступая не только автором статей статьи, но и в качестве редактора. С 1887 года он был редактором газеты «Русские ведомости», также входил в состав редколлегии газеты «Русский курьер». Из научных изданий Анучин редактировал журналы «Землеведение», «Этнографическое обозрение» и «Русский антропологический журнал».
Анучин состоял в переписке с Антоном Чеховым и Дмитрием Маминым-Сибиряком, дружба связывала его со Львом Толстым.
Именем Дмитрия Анучина названы ледник на севере острова Новая Земля, гора на Северном Урале, остров и пролив в Малой Курильской гряде.

Всего Дмитрий Анучин опубликовал более 500 научных работ.
Материалы о Дмитрии Анучине
Сочинения в библиотеке Максима Мошкова
Биографический очерк
Дмитрий Анучин на сайте «Летопись Московского университета»
Статья о Дмитрии Анучине в русской Википедии
Статья о Дмитрии Анучине в Русском биографическом словаре
Статья о Дмитрии Анучине в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона
Источник

В 1900 г., ко дню 25-летия деятельности Анучина, в антропологическом отделе Общества любителей естествознания был основан «Русский антропологический журнал», в течение 37 лет (до 1937 г., когда прекратился его выход) являвшийся центральным органом антропологической науки в России. В первом номере журнала помещена статья Анучина «Беглый взгляд на прошлое антропологии и на ее задачи в России». Основную задачу русской антропологии Анучин формулирует как изучение расового состава народов России, как сравнительно-антропологический анализ современных и древних типов населения страны и их отношения к антропологическим типам других территорий. Эта тематика является центральной в содержании «Русского антропологического журнала» в течение всего времени его существования. Расовая антропология и была основной областью антропологических исследований Анучина.
Из позднейших работ Анучина, помещенных в «Русском антропологическом журнале», особо должны быть названы статьи «Ламуты. Материалы к антропологии тунгусов» (1916, № 1-2) и «Горные чуванцы. К антропологии крайнего северо-востока Азии» (1918, № 1-2), которые не только содержат первые антропологические данные об этих отдаленных группах, но и ставят более общий вопрос о долихокефальном монголоидном расовом типе в населении Северной Азии. Ряд работ Анучина, помимо уже упомянутых выше, посвящен антропологии славян. Особого рассмотрения в связи с вопросами славянской антропологии заслуживает пространная рецензия Анучина на работу Ф.К.Волкова «Антропологические особенности украинского народа» (1916) (16). Основное положение работы Волкова сводится к утверждению, что преобладающий среди украинцев так называемый адриатический (динарский) антропологический тип является древним славянским типом, лучше всего, помимо украинцев, сохранившимся среди южных и западных славян (за исключением поляков), с которыми украинцы антропологически обнаруживают наибольшее родство, тогда как у русских, белорусов и поляков эта древняя «славянская раса» растворилась в результате смешения с различными финскими, литовскими и другими элементами. «С выводом этим, - пишет Анучин, - нельзя согласиться уже a priori; мы знаем, что народность (или народ), племя и раса - понятия весьма различные; принадлежность к известной народности обосновывается на общей культуре, истории, народном самосознании; принадлежность к известному племени обусловливается общностью языка, принадлежность к одной расе - общностью физического (антропологического) типа.
Во всей Европе мы видим, что эти три категории не совпадают; нет ни романской, ни германской, ни финской рас, и каждая из этих племенных групп заключает в себе представителей различных антропологических типов. II не только племенные группы, но и отдельные народы выказывают сложный антропологический состав...
Можно ли допустить, что украинцы представляют исключение из всех народов Европы, т. е. чтобы все они (за немногим исключением на окраинах их территории) принадлежали к одной расе, равно как и все южные и западные (за исключением поляков) славяне» (стр. 51-52).
Подробно разбирая работу Волкова, Анучин показывает и несоответствие ее выводов фактическому антропологическому материалу. Этот последний свидетельствует о наличии среди украинцев различных расовых типов, притом тех же в основном, которые вошли в состав и русского и белорусского народов. Анучин вскрывает и политическую тенденциозность концепции Волкова. Эта концепция, указывает Анучин, имеет свои истоки в германской литературе, где антропологические данные используются для якобы научного доказательства того, что славяне относятся, но сравнению с германцами, к другой, низшей расе, предназначенной уже самой природой быть в подчинении у германцев, в частности у немцев.
Если основной областью антропологических работ Анучина была расовая антропология, то эта деятельность ire должна заслонить от нас, его роль в развитии и других областей антропологии в России.
В своих работах Анучин выступает как убежденный эволюционист и пропагандист «великого учения Дарвина» (слова Анучина) в вопросах происхождения человека. Выступая на съезде Общества русских врачей в 1902 г. с докладом «О задачах и методах антропологии», Анучин так характеризует современное состояние вопроса об эволюции человека: «В самом процессе эволюции, - говорит он, - никто теперь не сомневается, ибо он доказывается всеми данными палеонтологии, эмбриологии, сравнительной анатомии, систематики и т. д. Человек не мог избегнуть, общего закона; последовательная эволюция его типа из животного указывается уже анатомическим анализом его строения и историей его эмбрионального развития, pro наибольшее выяснение она может получить, конечно, из палеонтологии, из нахождения ископаемых остатков человека и его предшественников...
В будущем, по всей вероятности, отыщутся и другие остатки этих предшественников человека, но и найденных уже достаточно для того, чтобы признать, что происхождение человека относится к глубокой древности и что эволюция его типа должна была происходить в течение многих тысячелетий, даже десятков тысяч лет, через посредство ряда давно вымерших форм, связывавших его последовательно с более низкими формами в зоологической системе». Анучин сразу же оценил значение находок Дюбуа на острове Ява и, несмотря на авторитет Вирхова, которого Анучин особенно чтил, признал в питекантропе одну из предковых форм человека.
Проблеме происхождения человека посвящено, помимо многочисленных мелких статей и заметок об отдельных находках ископаемых гоминид, несколько более крупных работ Анучина, которым он старался придавать возможно более популярный характер. Таковы его работы: «Происхождение человека и его ископаемые предки» (17), «К вопросу о древнейших людях» (18), «Происхождение человека» (1922).
Критическое отношение к теориям, недостаточно обоснованным фактическим материалом, осторожность в выводах и высокая научная требовательность особенно проявляются в указанных работах Анучина, которые он предназначал для широкой публики и которые в силу этого, согласно неоднократно высказывавшемуся автором убеждению, должны быть особо проверены и очищены от всяких поспешных выводов и построений. Не допуская колебаний в основном - в признании эволюционного, учения по отношению к становлению человека, - Анучин, касаясь частных вопросов антропогенеза, предпочитает объективное изложение различных теорий защите какой-либо одной из них.
Конечно, далеко не все, что написано Анучиным в этой области, правильно и может быть сохранено без изменений. Таково, в частности, положительное отношение его к теории антропогенеза Кляча, взгляды его на соотношение первобытного и современного человека, его оценка пильтдаунской находки, в которой Анучин склонен был видеть доказательство очень большой древности Homo sapiens, превосходящей древность неандертальского человека. По вопросу о месте неандертальских форм в генеалогии современного человека Анучин разделял взгляды английского антрополога Кизса и видел в неандертальце боковую ветвь, результат конвергенции человека в некоторых признаках к более древнему типу обезьяно-людей.
Но ценность указанных работ Анучина по в разработке теоретических положении. Их основное значение в популяризации эволюционного учения, в пропаганде новейших достижений науки.
Анучину мы обязаны и переводом па русский язык ряда работ по происхождению человека. Таковы изданные незадолго до первой мировой воины при ближайшем участии Д.Н.Анучина и М.А.Мензбира книги: Гюнтер «Происхождение и развитие человека», Лехе «Человек», Обермайер «Доисторический человек» и некоторые другие.
В своих работах Анучин выступает как убежденный моногенист. «Род человеческий, - писал он в одной из своих статей (19), - представляет собственно один вид, а самые обособленные его разновидности имеют лишь значение подвидов. Другими словами, все человечество происходит от одних и тех же общих прародителей, потомство которых лишь постепенно образовывало различные расы». В 90-х годах, к которым относится указанная статья Анучина, расхождения между моно- и полигенистами выходили далеко за пределы научных разногласий по биологическому вопросу и были обычно связаны с политическими спорами об исторических судьбах человеческих рас. И ни в одной из работ Анучина мы не находим расистских идей, от которых не оказались свободными многие из крупных антропологов - современников Анучина - за границей.
Через всю свою долгую научную деятельность Анучин сумел пронести позитивизм и просветительную направленность семидесятника и таковым он выступает перед нами среди своих более поздних современников.
Считая просветительную деятельность общественным долгом ученого перед народом, Анучин не оставался в стороне и от журналистики. С 1881г. он становится постоянным сотрудником «Русских ведомостей», газеты московской либеральной интеллигенции, а в период 1898-1912 гг. - и вторым редактором этой газеты. В «Русских ведомостях» Анучин пишет по самым разнообразным вопросам научной и общественной жизни. Ему принадлежат появившиеся на страницах газеты биография и переписка Дарвина, статья об И.И.Мечникове, воспоминания о Герцене и многие другие статьи.
Мы остановились выше на том периоде педагогической деятельности Анучина, когда преподавание антропологии в Московском университете ограничивалось эпизодическими антропологическими курсами, которые Анучин читал на кафедре географии. Как самостоятельная специальность антропология в университете отсутствовала до 1907 г., когда в связи с университетскими реформами была учреждена при кафедре географии специальность «антропология», понимаемая в те годы как комплекс дисциплин (собственно физическая антропология, этнография, археология).
В 1913 г. русская научная общественность отмечала 70-летию со дня рождения Анучина. Со всех концов мира приносил телеграф в дни юбилеи слова приветствия и уважения. Анучин состоял членом едва ли не всех академий и научных обществ основных государств. В этой высокой опенка его личных научных заслуг заключалось признание значения и роли русской антропологии в мировой науке.
Великую Октябрьскую социалистическую революцию Анучин встретил в возрасте 74 лет. Он безоговорочно становится на сторону тех, кто отдает свои силы и знания строительству нового государства. Анучин не только продолжает свою работу в университете и в научных обществах, но выступает инициатором и организатором новых научных учреждений. Ученый и просветитель, Анучин сумел правильно оцепить те перспективы, которые открыла перед представляемыми им науками социалистическая революция. По ходатайству Анучина была учреждена весной 1919 г. в Московском университете кафедра антропологии. Анучин передал кафедру географии своим ближайшим ученикам, а сам перешел на кафедру антропологии, с которой был вынужден расстаться почти за 40 лет до того, на заре своей педагогической деятельности.
На исходе восьмого десятка, страдая тяжелым недугом, Анучин находит в себе силы для новых начинании. Он снова приступает к работе над коллекциями Антропологического музея, читает ряд новых курсов (по истории антропологии, по происхождению человека и др.), собирает для преподавания а кафедре своих учеников.
Последние слушатели Анучина с благоговением вспоминают, как в тяжелых условиях 1920-1921 гг., в неотапливаемом помещении старого университетского здания, слабеющий, больной Анучин читал свои последние курсы, как до последних дней своей жизни тщательно готовил каждую лекцию, подбирал препараты, как коченеющими от холода руками вел записи в музейных каталогах.
Предельные простота и ясность изложения, огромное обилие научных фактов, всегда критически рассмотренных и проверенных, чуть-чуть скептическое отношение ко всяким теоретическим построениям и нескрываемое пренебрежение к излишнему мудрствованию - такими навсегда остались в памяти университетские лекции Анучина.
Почти до последнего дня жизни (4 июня 1923 г.) Д.Н. Анучин не прекращал своей разносторонней научной и организационной деятельности. С особой симпатией следил он за развитием краеведческого движения в нашей стране, которое так отвечало и его просветительным взглядам и комплексному методу изучения. Он состоял почетным председателем Центрального бюро краеведения. На первой Всероссийской конференции краеведов (в декабре 1921 г.) Анучин выступает с докладом по вопросам изучения человека, принимает активное участие в работах конференции по изучению естественных производительных сил России (1922 г.), пишет статьи по вопросам краеведческого и музейного строительства (20).
Инициативе Анучина обязан своим основанием Научно-исследовательский институт антропологии Московского университета. Институт был организован в 1922 г. в системе Ассоциации научно-исследовательских институтов физико-математического факультета и открыл новый, уже послеанучинскнй период в развитии русской антропологии.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. В.В.Бунак, Деятельность Д. Н. Анучина в области антропологии, Русский антропологический журнал», вып. 3 - 4, 1924.

2. Лучшие биографические очерки о Д.Н.Анучине принадлежат В.В.Богданову; см. его работы: Дмитрии Николаевич Анучин, Сборник в честь семидесятилетия профессора Д.Н.Анучина, изд. Об-ва люб. естествозн., антр. и этногр., 1913; Дмитрий Николаевич Анучин. Антрополог и географ. Моск. Об-во испыт. природы, 1940.

3. Так, известный антрополог, проф. А. Тoroк в своем исследовании об айнских черепах (Archiv fur Anthropologie, Bd. XVIII, 1889, стр. 87) пишет, что «монография заслуженного автора (Д.Н.Анучина. - М. Л.) бесспорно является наиболее важной из всех до сих пор опубликованных об айнской расе».

4. «Bull. de la Soc. d"Anthr. de Paris», 1878.

6. «Доисторическая археология Кавказа». 1884; «Лук и стрелы. Археолого-этнографический очерк», 1887; «О задачах русской этнографии». 1889; «Сани, ладья и кони как принадлежности похоронного обряда», 1890: «К истории ознакомления с Сибирью до Ермака. Древние русское сказание «О человецех незнаемых в восточной стране. Археолого-этпографический этюд». 1890. и др.

7. «К древнейшей истории домашних животных г. России». 1886; «Об остатках собаки, волка и лисицы из отложении каменного века на побережья Ладожского озера». 1882. и др.

8. «Об антропологических исследованиях Сибири». 1883; «О древних, искусственно деформированных черепах, найденных в пределах России», 1887, и др.

10. Работа В. В. Бунака. Географическое распределение роста призывного населения СССР по данным 1927 г. («Антропологический журнал», 1930, № 2) посвящена той же теме, что и исследование Анучина; она существенно дополняет материалы Анучина, уточняет его построения, но в целом сохраняет его основные выводы.

11. W.Ripley. The races of Europe, 1900.

12. Congres International d"archeologie et d"anthropologie prehistoriques, 11-e session a Moscou, 1892.

13. А.А.Ивановский. Население земного шара. Опыт антропологической классификации, «Труды антропологического отдела», т. XXVII, 1911.

14. «Опыт новой антропологической классификации и диспут А. А. Ивановского», «Землеведение», I-II, 1913, стр. 234-268.

15. См. «Диспут Е.М.Чепурковского», «Землеведение», I-II, 1916, стр. 139-150.

16. Д.Н.Анучин. К антропологии украинцев, «Русский антропологический журнал», № 1-2, 1918, стр. 49-60.

17. «Итоги науки», 1912.

18. «Природа», 1916.

19. «Раса» - в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона, т.51, стр.359.

20. К вопросу об устройстве музея прикладного быта и искусства, «Казанский музейный вестник», 1920; О необходимости основания с Москве антропо-этнографического института (там же); Культура доисторического человека по отдельным районам России и ее изучение, Сборник по краеведению.

М.Г. Левин

Печатный аналог:
Дмитрий Николаевич Анучин (1843-1923) //
Труды Института этнографии им. Н.Н.Миклухо-Маклая. – Новая серия. Т.I Памяти Д.Н.Анучина (1843-1923). – М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1947