Палеоцен-эоцен - "золотой век" человечества - Земля до потопа: исчезнувшие континенты и цивилизации. Гипотезы и заблуждения, о которых должен знать современный человек

в представлениях древних народов самая ранняя пора развития человечества, когда люди оставались вечно юными, не знали забот и огорчений, были подобны богам. В переносном значении - время расцвета искусства, науки, счастливая и беззаботная пора.

Отличное определение

Неполное определение ↓

Золотой век

согласно представлениям древних, период, когда люди вели счастливую жизнь - без раздоров, войн и тяжелого труда. Легенда возникла в Элладе в период становления классового общества, когда жизнь части общинников ухудшилась: они должны были трудиться для знати, испытывая унижения. Как рассказывает Гесиод в поэме «Труды и дни» (109 - 201), людей «з.в.» создали боги, когда правил Крон (Кронос). Они не знали ни горя, ни забот, ни старости, проводя дни в застольях. Земля сама приносила плоды, и на ней паслись многочисленные стада.

Пришедший на смену «з.в.» серебряный век наделил людей всяческими благами. Однако Зевс истребил людей за то, что они не пожелали приносить богам жертвы. Затем, по Гесиоду, наступил медный век: люди создавали медные орудия труда и оружие, они существовали за счет войн и грабежей, чем уничтожили самих себя.

После них пришло воинственное, но справедливое и благородное поколение героев. Они погибли во время похода семерых против Фив и Троянской войны. Свой век Гесиод называет железным: люди вынуждены постоянно трудиться, горе и заботы не оставляют их, а сама жизнь стала краткой. Вместо законов на земле правит сила; исчез стыд, и человечество идет к гибели - Зевс погубит и это поколение.

Легенда о «з.в.» была популярной и в римской литературе (см., напр., «Метаморфозы» Овидия).

Гесиод. Работы и дни // Эллинские поэты в переводах В.В. Вересаева. М., 1963; Овидий. Метаморфозы / Пер. С. Шервинского. М., 1977; Тренчени-Вальдапфель И. Гомер и Гесиод / Пер. с венг. М., 1956; Burn A.R. The world of Hesiod. New York, 1966.

(И.А. Лисовый, К.А. Ревяко. Античный мир в терминах, именах и названиях: Словарь-справочник по истории и культуре Древней Греции и Рима / Науч. ред. А.И. Немировский. - 3-е изд. - Мн: Беларусь, 2001)

мифологическое представление, существовавшее в античном мире, - счастливые времена, когда люди вели беззаботную жизнь, не омрачаемую раздорами, войнами и тяжелым подневольным трудом. По Гесиоду, З.в. царил на земле, когда на небе еще властвовал Кронос. Земли в те времена были изобильными, а люди жили как боги, не зная ни горя, ни трудов, ни старости. Они проводили жизнь в пирах и довольстве, а умирали, словно бы засыпая. Люди этого поколения после смерти превратились в добрых духов, охраняющих порядок на земле. Римский поэт Овидий так описывает З.в., видимо, заимствовав этот миф у греков: «Первым посеян был век золотой, не знавший возмездья, Сам соблюдавший всегда, без законов, и правду, и верность, Не было шлемов, мечей, упражнений военных не зная, Сладкий вкушали покой безопасно живущие люди. Также, от дани вольна, не тронута острой мотыгой, Плугом не ранена, все земля им сама приносила... Вечно стояла весна; приятный прохладным дыханьем, Ласково нежил эфир цветы, не знавшие сева. Боле того, урожай без распашки земля приносила; Не отдыхая, поля золотились в тяжелых колосьях, Реки текли молока, струились и нектара реки, Капал и мед золотой, сочась из зеленого дуба...» За З.в. следовали в порядке ухудшения серебряный, медный и, наконец, железный век, самый тяжелый из всех. Представления о З.в. существовали во многих мифологиях - скандинавской, китайской, египетской, вавилонской, ацтекской и т.д. В христианской мифологии они отразились в виде жизни прародителей человечества в Эдеме.

(Мифологический словарь / Г.В. Щеглов, В.Арчер - М.: ACT: Астрель: Транзиткнига, 2006)

Золотой век, наряду с серебряным, бронзовым и железным, - один из четырех периодов развития человечества. Именно так, в виде последовательного чередования этих четырех эпох, описывает греческий поэт Гесиод в своей поэме "Труды и дни" современные ему взгляды на происхождение человека и на смену веков. Впрочем, Гесиод вносит некоторое дополнение - между медным и железным веками он располагает век героев-полубогов. Именно тогда, по его представлению, жили герои Гомера и другие персонажи древнегреческой мифологии. Его собственная жизнь, полная труда и лишений, пришлась на тревожные, безрадостные времена, названные Гесиодом железным веком. Мирной и идиллической была жизнь в золотой век (см. Аркадия). Бог Кронос справедливо и великодушно правил на небесах; люди оставались вечно молодыми и счастливыми. Гораций, Вергилий в "Георгиках" и Овидий в "Метаморфозах" обращали свои взоры к золотому веку; всю классическую литературу пронизывает ностальгическое отношение к счастливому прошлому. Надежды на изменения к лучшему нашли свое отражение в шестой эклоге Вергилия, навеянной предсказаниями пророчицы Сивиллы, согласно которым мировой круг жизни представляет собой смену периодов, кругов, соотносимых с десятью месяцами и находящихся под покровительством определенных божеств. Ко времени написания эклоги кончался круг Дианы (железный век) и начинался новый круг - Аполлона, в котором ожидалось возвращение золотого века. Эту же тему находим в стихах Шелли:

В мир возвращается великий век,

Приходят золотые годы...

(Современный словарь-справочник: Античный мир. Cост. М.И.Умнов. М.: Олимп, АСТ, 2000)

Отличное определение

Неполное определение ↓

Священник Алексий Хотеев

Desinat novitas incessere vetustatem -

«Да перестанет новизна восставать на древность»

Греческий поэт Гесиод в своей поэме «Труды и дни» впервые ввел понятие «Золотого века» для обозначения далекого прошлого, когда люди не знали ни горя, ни трудов, ни болезней, наслаждались пирами и легко добытым богатством . Этот мифический «Золотой век» стал крылатым литературным образом. Его то помещали в древность, то предвещали в будущем, всегда обозначая при этом период мира и благоденствия. Когда поэтический образ, уместный в легендах и былинах, появляется в брошюрах и заметках по истории, то он показывает их популярный, иногда даже популистский характер. Последнее особенно относится к миссионерским акциям неопротестантских движений в Беларуси. Одним из ярких проектов такого рода была встреча годовщины 450-летия Реформации на белорусских землях в 2003 г. Самым активным образом ее провели общины христиан веры евангельской (пятидесятники). Накануне была издана книга Станислава Акинчица «Золотой век Беларуси», прошли торжественные встречи в общинах. Появился интернет-сайт по истории Реформации в Беларуси belreform.org. Акция имела и некоторый общественный резонанс. Под знаком юбилейной даты вышел в 2003 г. первый номер журнала «Спадчына». Даже в школьном учебнике по истории Беларуси для 7 класса (автор П. Лойка) прозвучала идея о Золотом веке в связи с Реформацией .

Один из участников акции, Станислав Акинчиц, совсем по-гесиодовски выразил главную идею: «Когда в нашей стране умножились праведники, в Беларуси была хорошая жизнь, было благоденствие. Это XVI век, столетие Реформации, время, вошедшее в историю как Золотой век Беларуси » . Достаточно прозрачно предвещает автор Золотой век и в будущем: «Золотой век Беларуси, XVI век, показывает нам, где тот добрый путь, по которому следует идти, чтобы Беларусь заняла свой пачэсны пасад між народамі » . Ранее уже обращалось внимание на отдельные аспекты сочинения Ст. Акинчица о Реформации , однако настойчивость проповедников новой веры, понуждает снова обратиться к началу реформационного движения на белорусских землях и поговорить о его значении.

Реформация в Европе была широким общественным явлением, направленным на обновление и улучшение нравов в католической церкви. Это движение началось в XV в. и проявило себя в т.н. конциляризме (учении о превосходстве церковного собора над единоличной властью папы), провозглашении определенной независимости государств от римского центра, например, пр и выборе короля («Золотая булла» 1356 г. в Германии, Прагматическая санкция 1438 г. во Франции). Особое значение для развития Реформации имело движение гуситов, отстаивавших национальную церковь. Свою роль сыграли также итальянское Возрождение и гуманизм, пробудившие интерес к наследию античности и противопоставившие человека в его естественном греховном состоянии христианскому учению об аскетизме и святости. Известная распущенность нравов в итальянском обществе, порожденная новыми интересами, вызвала гневные обличения флорентийского монаха Иеронима Савонаролы († 1498), который обличал и корыстолюбие духовенства, и роскошную жизнь богачей, выступал против увлечения «языческими» науками, против азартных игр и женских украшений. Он уверовал в свой пророческий дар и не стеснялся подкрепить свои обличения крутыми мерами: резать язык хулителям веры, жечь блудников, высокими штрафами пугать игроков. Посты, чтение Библии и распевание псалмов стали обязательным занятием жителей Флоренции. За нарушителями нового порядка шпионили поклонники Савонаролы. В его лице реформационное движение стало реакцией на модные увлечения своего времени. В XVI в. Реформация приобрела еще более радикальные формы, когда выступление против индульгенций виттенбергского профессора и монаха Мартина Лютера в 1517 г. положило начало пересмотру многих положений христианского вероучения. Затем споры перешли от предметов сугубо религиозных к вопросам политического и общественного устройства. Движение стало приобретать стихийный характер. Томас Мюнцер, бывший сторонник Лютера, провозгласил, что вооруженное восстание во имя справедливости не есть преступление, что угнетенные крестьяне и ремесленники должны выступить против своих господ. Это привело к жестоко подавленной крестьянской войне в Германии в 1524 - 1525 гг. Принявшие лютеранскую проповедь немецкие князья решительно участвовали в подавлении восстания, однако и со своей стороны показали, что мнение большинства в вопросах веры в Бога и спасения души не есть закон. Таков был характер протестации 1529 г. в Шпейере, от которой ведет свое начало название «протестантизм». Католическая и протестантская стороны не раз переходили от переговоров к вооруженным столкновениям. Сначала Германию потрясла Шмалькальденская война (1546-1547), спустя некоторое время вконец разорила Тридцатилетняя война (1618-1648), после которой Европа осталось разделенной на два лагеря. Швеция, Дания, Пруссия, Нидерланды, Англия стали протестантскими, Германия разделилась по конфессиональному признаку почти надвое, во Франции протестантское меньшинство добилось признания, Испания, Италия и Португалия остались католическими. На фоне всех этих событий протестантский лагерь распался на лютеранство, кальвинизм и англиканство. От основных направлений отделились меньшие, т.н. «секты» анабаптистов, меннонитов, социниан и проч. Новые условия конфессионального противостояния вынудили католическую сторону провести реформы для укрепления пошатнувшегося папского престижа. Здесь реформационное движение закончилось Тридентским собором (1545-1563), укрепившим католическое вероучение от протестантских нападок, подтвердившим власть папы и установившим строгую церковную дисциплину.

Со своей стороны протестантизм сформулировал ряд положений, которые в той или иной мере разделяются всеми его течениями. Эти положения не являются вероучительными формулами, это скорее некоторые полемические принципы: только Христос, только Писание, только вера. При помощи этих принципов можно было якобы восстановить утерянное «евангельское христианство», свободное от суеверий и идолопоклонства. Используя подобранные места из Писания, протестанты защищали свою новизну против церковной традиции. Они отвергли видимый иерархический порядок (священство), преемственную передачу правил христианской веры и благочестия (Предание), идею, что спасение дается человеку за добродетель (участие человека в деле спасения, обязательные посты и молитвы), необходимость самоотречения (аскетизм), почитание христианских символов (кресты, иконы), веру в освящающую силу таинств (Евхаристии-Причащения и др.), поминовение умерших и молитву святым.

Однако, проводя в жизнь свои общие принципы, столпы протестантства показали полнейший произвол, что не замедлило явить себя в междоусобных спорах и несогласиях. Ограничиваясь ссылками только на Писание, они давали волю собственным интерпретациям, когда один и тот же библейский текст мог трактоваться совершенно по-разному. В качестве иллюстрации можно привести различия в учении о Евхаристии. Известно, что по верованию Церкви хлеб и вино претворяются в таинстве в Тело и Кровь Христа. Протестанты не замедлили пересмотреть это положение. Разбирая слова Христа, сказанные Им при благословении хлеба на Тайной Вечери, «Сие есть тело Мое» (Мф. 26, 26, в латинском переводе - hoc est corpus meum ), Андреас Карлштатдт утверждал, что словом «сие» Христос указывал вообще не на хлеб, а на Свое тело. Мартин Лютер говорил обратное, причем, по его мнению, слово «есть» служит указанием на то, что евхаристический хлеб представляет собой тело Христа и становится его репрезентацией. А Ульрих Цвингли объяснял слово «есть» в смысле «означает», «символизирует», таким образом, хлеб не становится в собственном смысле телом Христа, но лишь указывает на него . Разногласия в этом вопросе приводили к разным чинам молитв, к тому, что разные общины не молились вместе, обособлялись друг от друга. Другой пример: время христианского посвящения также могло определяться по-разному, отсюда один протестант мог считать другого вообще некрещенным. Так в вопросе о детском крещении анабаптисты во главе с Томасом Мюнцером занимали отрицательную позицию, а тот же Цвингли защищал детское крещение примером ветхозаветного обрезания, и Цюрихский совет издал предписание совершать крещение не позднее 8 дня от рождения и за перекрещивание взрослых назначил смертную казнь.

В зависимости от местных экономических и социальных условий протестанты, принадлежащие даже к одному течению, разнились между собой. Известно, что женевский реформатор Жан Кальвин разработал учение об абсолютном предопределении одних людей ко спасению, а других к погибели. Чтобы узнать свое предназначение, человек должен честно трудиться и добиваться земного благополучия, тогда его успех покажет богоизбранность. Польский исследователь Януш Тацбир, характеризуя кальвинизм в Польше, замечает, что он мало походил на кальвинизм нидерландских купцов или женевского патрициата: «Напрасно искали бы мы в нем похвалы активного образа жизни, апологии торговли, заинтересованности в том, чтобы деятельностью показать благословение Божие» . В отношении прежних церковных традиций польские кальвинисты также не демонстрировали решительного отказа. Еще в XVII в. в их адрес слышались упреки, что они сохраняют обычаи «папистов»: звонят на молитвы, сохраняют посты, бьют себя в грудь, покрывают чашу покровцами, ограждают алтарь балюстрадой, на документах ставят даты по католическим праздникам, сохраняют даже культ Богородицы .

Деление протестантизма на различные толки не было случайным, оно определялось самой его сущностью. Аргументы от Писания могли как-то объединять реформаторов в том, что их отличало от католичества, но произвольные толкования разделяли их в представлениях, каким должно стать их собственное исповедание в смысле воссоздания утраченного якобы «евангельского христианства», почему получалось произведение веры нового образца. «Живая» вера во Христа, руководимая изучением Библии, становилась верой книжников, упражняющихся в бесконечных спорах о благочестии. И само Писание перестало быть непререкаемым авторитетом, коль скоро библейские тексты стали подозреваться в искажениях и соответствующим образом подправлялись в новых переводах. Для некоторых Христос перестал быть Богом во плоти, и вера стала формой духовной распущенности, когда любое воодушевление почиталось за Божий дар. Личные вкусы и пристрастия, не сдерживаемые никаким внешним авторитетом, прорвались наружу и поставили под вопрос не только церковные обычаи, но и государственные законы.

В таком исполненном противоречий виде явилось протестантство на землях Великого княжества Литовского, а позднее и Речи Посполитой и пребывало до наступления католической реакции. Реформационное движение было занесено сюда из Пруссии и Польши, из областей, находящихся в более тесных экономических и культурных связях с Германией. В 1525 г. прусский магистр Альбрехт объявил о принятии проповеди Лютера и секуляризации монашеского ордена, главой которого он являлся. Католические храмы обращались в кирхи, недовольные реформой священники изгонялись. В том же году прошла акция церковного и гражданского неповиновения в польском Гданьске. Проповедники призывали отменить посты, мши, налоги в пользу духовенства, разрешить свободно толковать Библию, охотиться, рыбачить и добывать янтарь. Из монастырей и костелов были выгнаны монахи и священники. Король подступил к городу с 8000 войском. Гданьск сдался, прежняя администрация была восстановлена, 400 человек были казнены, лютеранам было приказано оставить город в течение 2 недель. Польский король и князь литовский Сигизмунд Старый (правл. 1506-1548) издал целый ряд запретов на распространение лютеранских книг, на поездки молодых людей в протестантские университеты для учебы, на принятие из Германии беглецов-анабаптистов. Звучали угрозы смерти, конфискации имущества, ответственности перед духовными судами за протестантскую проповедь. Однако эти меры не предотвратили распространение нового учения, а только сделали его скрытым. В Вильно в это время проповедовали протестантские взгляды Франциск Лисманини и Авраам Кульва. Более прочное положение протестантизм приобрел во время правления Сигизмунда-Августа (1548-1572). В 1560 г. на Немецкой улице в Вильно была построена лютеранская кирха, а в 1562 г. на торговой площади - кальвинистский сбор. Несколько раньше, в 1553 г., кальвинистская община была образована в Бресте, когда под влиянием известного польского проповедника Яна Ласского реформу принял литовский магнат Николай Радзивилл Черный, канцлер и виленский воевода, староста брестский († 1565). Его обращение имело большое значение для распространения протестантства в ВКЛ. Николай Радзивилл благодаря своему влиянию на короля был окружен многочисленной свитой ищущей выслуги мелкой шляхты, со многими фамилиями литовских магнатов Радзивиллы были связаны родственными или имущественными отношениями. Один из писателей того времени, иезуит Цихотский, пишет о влиянии канцлера: «Едва он поднимался с постели, как все живое начинало суетиться, чтобы услужить его особе» . Пример виленского воеводы тотчас подействовал на его окружение, тем более он сам старался ввести новое исповедание в своих многочисленных имениях. По недостатку проповедников Радзивилл приглашал к себе министров из Польши: Кришковского в Несвиж, Фалкония в Клецк, Чеховича в Вильно и т.д. Костелы и церкви насильственно обращались в кальвинистские сборы. Однако протестанты оставались верны себе, и очень скоро они разделились во мнениях об исповедании Св. Троицы и по вопросу крещения детей. Один из учеников Ж. Кальвина, итальянец Джорджо Бландрата, отколовшийся от учителя отрицанием догмата о Святой Троице и последовавший стопами Фауста Социна, прибыл сначала в Польшу, а затем пристал ко двору Радзивилла. Его проповедь произвела смущение в среде литовских реформатов. Однако на соборе в Вильно в 1560 г. он успешно защищался и склонил к новому учению пасторов виленской общины Мартина Чеховича, Станислава Судровского и Николая Вендроговского. Бланадрата оказал свои услуги при переводе и подготовке Радзивилловской Библии, почему к этому изданию впоследствии настороженно относились сами литовские реформаты. Социниане, как известно, отрицали также и Божество Христа. Среди них находим Симона Будного, заявившего о своем разрыве с кальвинистами в 1567 г. Польские реформаты на синоде в Кракове в 1563 г. окончательно отделились от антитринитариев, то же, наконец, сделали кальвинисты в Вильно, не смотря на все попытки князя Радзивилла примирить партии. Так образовался «сбор великий» (кальвинисты) и «сбор малый» (социниане-антитринитарии). Обе стороны обвиняли друг друга в искажении смысла Св. Писания и служении сатане вместо Бога . Социниане появились практически при всех кальвинистских сборах в ВКЛ, поэтому верные последователи Кальвина установили читать перед каждой службой специальную формулу: «Три суть одно, и Трое суть един (Бог)» (hi tres sunt unum , et hi tres sunt unus ) . Покровителем социниан («литовских братьев») стал Ян Кишка виленский каштелян, родственник Радзивиллов. Они испытывали на себе притеснения со стороны объединившихся в 1570 г. в Сандомире польских кальвинистов, лютеран и «чешских братьев» (гуситов), к которым примкнули и литовские кальвинисты. На социниан не распространялись свободы т.н. «конфедерации Варшавской» 1573 г ., их старшие братья не проявляли к ним никакой терпимости. Уже в 1566 г., сразу после смерти Николая Радзивилла Черного, литовские кальвинисты предлагали проект сеймовой конституции об изгнании их из страны, но бискупы не пошли на это из тактических соображений, замечая, что разделение ослабляет протестантский лагерь. Все-таки социниане, или как их еще называли «ариане», скоро почувствовали на себе силу перемен. В 1617 г. толпа разгоняет провинциальный синод социниан-анабаптистов в Новогрудке, а в следующем году прекращает свою деятельность последний в городе арианский сбор , что можно считать знаком упадка этого движения на белорусских землях. Литовские кальвинисты просуществовали дольше. Однако они постепенно теряли свое общественное значение. В годы правления Стефана Батория (1576-1586) в ВКЛ усиливаются иезуиты, паны и шляхта возвращаются в лоно католичества. При короле Сигизмунде III (1587-1632) наступает триумф контрреформации. Протестанты, ослабленные внутренними спорами, перестали играть заметную роль в общественной жизни, подвергаясь раз за разом нападкам со стороны католиков. Начало было положено в 1611 г., когда ученики иезуитов подожгли виленский сбор и школу реформатов.

Для характеристики реформационного движения на белорусских землях в XVI в. необходимо привести некоторые статистические данные. Можно встретить неверное утверждение, что первое упоминание о лютеранской общине на территории Беларуси относится к Слуцку в 1535 г., будто православный князь Юрий Олелькович выделил землю для строительства кирхи . Мистификацию произвел Семен Подокшин, который обнаружил соответствующий документ в библиотеке Литовской Академии Наук . Однако нужно иметь ввиду, что этот акт был передан лютеранской общине вместе с землей гораздо позднее, при постройке кирхи в сер. XVII в., до этого земля была выделена Юрием Олельковичем православному храму. Об основании протестантских общин и сборов можно говорить соответственно только с 50-х годов XVI в. Одними из первых явились лютеранские кирхи, но это исповедание распространялось преимущественно среди немецкой диаспоры. В ВКЛ в XVI в. насчитывалось их от 5 до 8. Самое большое количество было кальвинистских молитвенных домов. Они строились в многочисленных имениях Радзивиллов, а также на государственных землях, находящихся под их управлением. Общее число сборов простиралось до 200. Здесь важно заметить, что более половины их приходилось на этнически литовские земли с католическим прежде населением. В 6 же белорусских воеводствах, включая сюда часть воеводства Виленского было ок. 75 сборов. Отсюда можно видеть, что чем далее на восток, в православную среду, тем менее становилось количество протестантских молитвенных домов. Число социнианских общин в ВКЛ в это время колебалось от 14 до 22 . Можно сравнить данные по исповеданиям для всей Речи Посполитой. По разным подсчетам общее количество протестантских сборов всех направлений было ок. 600 (Г. Мерчинг) или даже ок. 1000 (Ст. Литак). Число православных храмов было ок. 11000 . Католических костелов на этнических литовских землях в сер. XVI в. было немногим более 300 (Виленская и Жмудская епархии) , а во всей Речи Посполитой - 3600 (Г. Мерчинг). Из приведенного сравнения видно, как невелико было количество протестантских сборов в белорусских воеводствах. В последующее время их число неуклонно сокращалось: в 1655 г. в ВКЛ было ок. 140 сборов, в 1768 г. - ок. 40 .

Протестантизм не охватил широких слоев населения. В первую очередь его принимали магнаты, паны и шляхта. Наиболее выдающимися патронами Реформации, кроме уже названных, были Остафий (Евстафий) Волович и Николай Радзивилл Рыжий. В год заключения Люблинской унии в литовской раде было 25 вельмож и 4 католических епископа. Из числа светских лиц (вельмож) 15 были протестантами. Согласно подсчетам польской исследовательницы Мажены Лидке и з 14 русских княжеских фамилий, представители которых занимали различные высокие должности в ВКЛ во вт. пол. XVI в., 5 были связаны с Реформацией и только в 2 из них протестантами были более чем 1 поколение (Головчины и Пронские). Из 15 не родовитых, но выдвинувшихся выслугой на высокие должности фамилий русских панов 8 имели связи с Реформацией (Сапеги, Ходкевичи, Горностаи, Воловичи, Корсаки, Чаплицкие, Поцеи, Гайки). Таким образом, в лучшие годы протестантами были около половины знатных родов. Пример панов действовал на шляхту. Так Витебский воевода Стефан Збаражский (кальвинист) повлиял на Павла Соколинского, Радзивиллы и Ходкевичи - на Феодора Евлашевского, Евстафий Волович на Василия Тяпинского и Самуила Маскевича . Что касается шляхты в ВКЛ, то она увлеклась протестантизмом больше, чем в соседней Польше, где Реформации последовала 1/6 ее часть . В этнической Литве отступление шляхты было практически полным, одно время казалось, что в бывшем прежде католическом крае осталось удва тысячная часть католиков да 6-7 ксендзов . На белорусских землях увлечение протестантизмом среди шляхты также было значительным. Уже хрестоматийными стали слова иезуита Петра Скарги, брошенные в упрек православным за дружбу с протестантами: «Больших вы в них имеете приятелей, которые вам самим в Новогрудском воеводстве, как известно, в 650 церквях службу Божию упразднили (spustoszyli)! Когда от 600 шляхетских родов греческой веры едва 16, если не меньше осталось, которые в еретическую новокрещенскую заразу не ушли!» Среди мещан протестантизм также нашел своих сторонников, о чем между прочим свидетельствует грамота Сигизмунда-Августа 1562 г. на основание в Витебске сбора, в котором в качестве просителей кроме бояр и шляхты упоминаются «бурмистры, райцы и мещане» . Самый многочисленный слой населения - крестьяне был едва затронут реформационным движением. По отношению к убеждениям своих подданных проповедники новой веры не исповедовали принципа толерантности. Примером может послужить «Постановление» Евстафия Воловича 1583 г. о порядках в местечке Новое Место (в совр. Литве). Здесь запрещаются суеверные обычаи и обряды, колдовство и пьянство. На службах должен быть каждый домохозяин под страхом денежной кары и оков . При этом Волович много жертвовал на учреждение школ и богаделен, оплачивал будущим проповедникам учебу за границей. Магнат, пан или шляхтич, исповедующие протестантизм, могли выгнать из храма в своем имении местного священника, который не поддавался новому веянию, могли прекратить в храме службу, обратить его в свой молитвенный дом. Православные крестьяне на Волыни хорошо запомнили, как господа-евангелики принуждали их к полевым работам в дни церковных праздников . То, что протестанты на белорусских землях не испытывали настоящего интереса к миссии среди простых людей, подтверждает их приверженность к польскому языку и культуре, чуждым большинству населения.

Действительно, едва ли не большинство проповедников новой веры в XVI в. были выходцами из Польши, зачастую бывшими ксендзами, лишенными своего места за женитьбу и пропаганду протестантских идей (то были первые министры в ВКЛ Симон Зак, Мартин Чехович, Мартин Кровицкий и др.). Они несли с собой польские молитвенники, польские переводы европейских реформаторов. На польском или латинском языке велась переписка, составлялись синодальные постановления, писались богословские трактаты. Характерно, что первую печатную Библию протестанты издали в Бресте в 1563 г. опять же на польском языке. На фоне этого наплыва польской литературы, который реформаторы принесли с собой на белорусские земли, два сочинения Симона Будного и перевод Евангелия Василия Тяпинского на «русском» (старобелорусском языке) выглядят слабыми попытками обратиться к простому народу на его языке. В «Катехизисе» (Несвиж, 1562) Будный выступил против детского крещения, постов, церковных молитв, икон и пожертвований на монастыри, которые якобы заменяют у православных сердечную веру и необходимость учиться вере. Возражая на это, православный полемист старец Артемий писал, что проповедники новой науки вообразили, будто познали тайну евангельскую, как одними словами без всяких усилий можно взойти до третьего неба . Протестанты не могли не знать, что Св. Писание давно звучит в церквях на доступном для народа языке и на «простой мове» говорятся здесь проповеди. Не знало Православие и учения об особых полномочиях римского папы. Новым проповедникам оставалось обличать привязанность народа к обрядам и предлагать вместо богатства православного богослужения сухость воздыханий своих молитвенных собраний. Вместе с тем происходило и ознакомление протестантов с православной традицией. Достоинства славянского текста признавал и Симон Будный, как это видно из его предисловия к польскому переводу Нового Завета (Лоск, 1574): «Что касается славянского перевода, то я его не только не осуждаю, но и восхищаюсь им. Признаю, что я из него многому научился. Мне кажется, что все переводчики нашего славянского народа, нынешние и будущие, будь они поляками или русаками, хорватами, чехами, которые пожелали ли бы переводить Новый Завет, если они не будут обращаться к этому старому переводу, то не смогут передать всего так, как следовало бы» . Другой протестантский переводчик, Василий Тяпинский, издавая свое Евангелие (ок. 1580), поместил два текста (церковнославянский и старобелорусский) вместе. «Руси услугуючий» издатель стремится предложить «не новое што, але их же властное» славянское Евангелие с приложением русского перевода «для лепшого им розсудку» . Протестантская проповедь оказала на православных активизирующее действие. Не имея поначалу ни школ, ни учебных пособий, в том числе и по славянскому языку, от «неумеетности» пользуясь «полским писмом», как говорил Василий Тяпинский, во вт. пол. XVI - нач. XVII в. русский народ получил целый ряд своих грамматик и словарей: «Букварь» Ивана Федорова (Львов, 1574), первую «Грамматику», изданную в типографии Мамоничей (Вильно, 1586), «Грамматику», «Букварь», «Лексис» Лаврентия Зизания (Вильно, 1596), «Грамматику» Мелетия Смотрицкого (Ивье,1619) и др. Протестанты же продолжали все это время пользоваться в преподавании польским языком (если не считать незаконченную попытку Христофора Радзивилла ввести изучение русского языка в Слуцкой гимназии в 1616 г.).

Встречается утверждение, что Франциск Скорина своими изданиями открыл дорогу Реформации на белорусские земли . Однако неверно считать, что переводы и издание книг Св. Писания на народный язык есть собственность протестантизма. Известно, например, 14 изданий Библии на немецком языке до Лютера . Польский библейский перевод ксендза Яна из Львова появился раньше кальвинисткой Библии Радзивилла в 1561 г. (Библия Леополиты). В славянских рукописях библейских текстов задолго до изданий Скорины появлялись заметки с объяснениями непонятных слов на народном языке. Сам Скорина не настолько отступил от славянского языка в лексике, чтобы его библейские издания считать переводом в собственном смысле (ни в одной его книге белорусская лексика не достигает 50%) . Фактически он старался приблизить славянский текст к «простой мове». В его предисловиях не чувствуется разрыва с прежней традицией: он признавал авторитет Вселенских Соборов (пред. к книге Иудифь), ссылался на отцов Церкви бл. Иеронима (Левит), св. Григория Богослова (предисловие ко всей Библии), признает воплощение Сына Божия от Девы Марии (Исход, Даниил), почитает Животворящий Крест (Даниил), Тело Христово в Евхаристии (Исход), исповедует важность дел для спасения (Даниил) и проч. Отсутствие в предисловиях темы реформы Церкви достаточно красноречиво говорит само за себя. До каких пределов можно дойти в философских интерпретациях, игнорируя конкретное содержание изданий Скорины, можно видеть в морально и методологически устаревшей книге Семена Подокшина «Франциск Скорина», в которой автор стремится показать мировоззренческую прогрессивность знаменитого полочанина. Автор договаривается до того, что белорусский просветитель, призывая читателя изучать Библию, приводит к сомнению в ее богодухновенности, т.е. к неверию . Значит, по мнению Подокшина, Скорина предшественник не только Реформации, но и атеизма!

Создавая иллюзию Золотого века Беларуси, обусловленного Реформацией, современные проповедники утверждают, что XVI в. был временем экономического и культурного подъема, расцвета юридической мысли . Не совсем понятно, о каком собственно периоде истории идет речь. Протестантизм начал распространяться в ВКЛ с 50-х годов XVI в. и достиг наибольшей силы в 70-е годы, после чего начался постепенный спад, когда к середине следующего века реформаторы окончательно превратились в диссидентов на периферии общественной жизни. Подразумевается ли, что «золотой век» нужно искать в коротком периоде 50-70 -х годов XVI в.? Кроме того, утверждается, что «золотой век» вошел в историю, но только чью? В польской публицистике, например, XVI в. действительно считается «золотым» для польской культуры, а правление Сигизмунда-Августа - временем «золотой» шляхетской вольности . В Польше в XVI в. наступил период расцвета польской литературы и книгопечатания. Здесь издавались сотни книг на польском языке, и при этом около половины типографий принадлежало протестантам. Польские караимы также имели все основания считать это время своим Золотым веком . Известный славист и первый ректор Белорусского государственного университета Владимир Пичета называл XVI в. «золотым веком» белорусской письменности . Видимо, честь перенести этот эпитет на все сферы жизни белорусского народа принадлежит современным неопротестантам. В учебниках по истории Беларуси XVI в. представляется не «золотым», а тяжелым периодом, наполненным войнами, центральным событием которого была Люблинская уния 1569 г., положившая начало новой, трагической странице истории страны .

Когда речь идет об экономическом и культурном подъеме на белорусских землях в XVI в. , то как он определяется в масштабах целой страны? Безусловно, можно найти, что отдельные лица или даже классы общества богатели, но это не означает всеобщего благополучия. Скорее наоборот. Современники отмечали экономическую и культурную отсталость в государстве. Например, австрийский посол Сигизмунд Герберштейн, характеризуя народный быт в ВКЛ в сер. XVI в., говорит о тяжелой зависимости простых людей от власть имущих, сравнимую с рабством, когда решение любого дела целиком зависело от каприза управителя, а каждое обращение к господину сопровождалось подарком, почему и бытовала поговорка, что «всякое слово в Литве - золото» . Чтобы показать, что важные перемены в экономики страны происходили под влиянием Реформации, указывается на аграрную реформу 1557 г., которая проводилась в ВКЛ под руководством патрона кальвинизма канцлера Николая Радзивилла Черного. Однако эта реформа была вдохновлена вовсе не кальвинистской этикой, а королевой Боной, и в королевских имениях, например, на Пинщине проводилась раньше, в 1552-1555 гг. Ее целью было повышение государственных доходов. Эффективность мер расположила панов и шляхту провести такую же реформу в своих имениях. Ее следствием было разрушение сельской общины, прикрепление крестьян к наделу (волоке), увеличение повинностей (платежей), по меньшей мере, в 2 раза . Если в западной Европе переход от натуральных повинностей к денежным привел к освобождению крестьян, то в Польше и ВКЛ аграрная реформа привела к их закрепощению. Странно встретить утверждение, что волочная помера поставила все крестьянские хозяйства в равные условия, что теперь все зависело не от везения, а от умения работать . Отдавая 1/5 (и более) своего урожая, крестьянин едва мог утолить оставшимся свои собственные нужды. В то же время доходы панов и шляхты выросли в 5-7 и более раз, а фольварочная система открыла широкие возможности для продажи зерна за границу. Тяглое население адекватно оценило «прогрессивность» аграрной реформы и ударилось в бега, что поспешили воспретить Статуты 1566 и 1588 г.

Говоря о правовой деятельности протестантов, следует заметить, что она не преследовала какие-то особые возвышенные принципы. Так, на Виленском сейме 1563 г. великий князь приказывал вернуть панам и шляхте захваченное ими костельное и церковное имущество, включая колокола. Тут же шляхта из «евангеликов» не нашла ничего лучше, как поднять вопрос об отмене присяги перед иконами, чтобы она давалась только с произнесением имени Св. Троицы каждым «посполитым» человеком по своей вере . Выговаривая себе такого рода исключения, протестанты вовсе не собирались делать исключения для иноверцев. Например, кальвинист Криштоф (Христофор) Радзивилл, подавая Биржам магдебургское право самоуправления в 1589 г., заповедует, чтобы войт был обязательно «правдивой евангелицкой веры», а на должности бурмистров, райцев и лавников впредь не избирались католики .

Особого внимания заслуживает Литовский Статут 1588 г., в составлении которого принимал деятельное участие кальвинист Евстафий Волович. Статут преподносится в концепции «золотого века» как «самый совершенный юридический кодекс Европы XVI столетия» . Высокая оценка подтверждается указанием на отражение в нем идеи правового государства. Однако следует вчитаться в тексты законов, чтобы увидеть, что большая часть населения страны практически бесправна, что права и свободы принадлежат только привилегированному сословию (народу-шляхте). Крестьяне, например, лишены права собственности на землю, политического права управления государством (не выбирают короля, не имеют своих представителей на сейме). Далее указывается на принцип разделения властей в Статуте. Но он проведен здесь не до конца. Например, паны-рада выступают не только как исполнительный орган, но и как судебная инстанция (IV , 30). Самым интересным выглядит заявление, что в статуте закреплен принцип свободы совести. Очевидно, речь идет о тексте Варшавской конфедерации 1573 г., известной как 3 артикул 3 раздела. Приходится заметить, что принцип свободы совести в Статуте 1588 г. совершенно отсутствует. Всему виной какое-то недопонимание. В артикуле говорится об обещании панов духовных и светских, «рыцарства и станов инших» хранить покой между разделенными в вере, из-за веры в костелах крови не проливать, никого не карать лишением имущества и прочими казнями. Но тут же говорится: «Вольно и тепер кождому пану подданного своего непослушного так в духовных, яко и светских речах, подлуг порозуменья своего карать» . Т.е., с одной стороны, дается обещание сохранять status quo между разделенными в вере панами и шляхтой, причем гарантируются права духовных лиц «Римского костела» и «веры греческой» (о протестантской иерархии умалчивается), а с другой стороны, совесть своих подданных господа могут вязать и решить по своему разумению согласно известному принципу «чья власть, того и вера».

Тема нашего сегодняшнего урока - «золотой век» русской культуры. Для этого мы поймем, какой период русской культуры имеется в виду и почему он называется «золотым». Узнаем историю происхождения данного понятия и особенности его развития.

Тема: Русская литература XIX века

Урок: Золотой век русской культуры

Понятие «золотой век» - метафорическое, и чтобы понять смысл этой метафоры, нужно вспомнить, откуда возникло прямое значение. Оно отведет нас в древность, в античность, в греческую мифологию, где возникло представление о «золотом веке» как об особом состоянии жизни людей и богов, когда они жили в гармонии. Эти мифологические представления были зафиксированы античными авторами. В первую очередь, речь идет о греческом поэте Гесиоде

и его поэме «Труды и дни», в которой он говорит только о поколении людей, сотворенных богами. Это было время, когда Кронос, или Хронос в греческой традиции, а в римской - Сатур сотворил особый род «золотых людей». Намного позже римский поэт Вергилий

в поэме «Энеида» употребит именно это выражение - «золотой век», имея в виду теперь не качества людей, а качество времени. Его же современник Овидий

в поэме «Наука любви» иронически вспомнит о «золотом веке», говоря о том, что нынче за все приходится платить золотом, потому что живем мы в «золотом веке».

С течением времени именно римскую литературу стали называть «золотой». Расцвет римской культуры I века до н.э. получил название «золотого века» римской культуры, литературы и был связан с несколькими явлениями. С одной стороны, с проблемой латинского языка, который в то время приобрел особое качество своей классической завершенности. Нечто подобное будет происходить и в русской литературе начала XIX века. С другой стороны, это была эпоха особого покровительства наук и искусств. Первый римский император Октавиан Август

поддерживал писателей: Горация, Вергилия - особенным образом создавая благоприятные условия для развития литературы, культуры.

Когда же речь идет о русской культуре начала XIX века, то есть резон напомнить о том, что Герцен,

размышляя о своеобразии исторического пути русской культуры, который она прошла со времен Петровских преобразований до начала XIX века, со свойственной ему красотой выражений заметит, что на Петровский призыв к образованию через сто лет Россия ответит гением Пушкина. И в этом смысле, действительно, то, что мы называем «золотым веком» русской культуры, начинается с первых десятилетий XIX века и наиболее отчетливо, может быть, проявилось в завершенности ансамбля северной столицы, Петербурга. Именно в это время Петербург приобретает тот классический вид, который мы помним, в первую очередь, по Пушкинскому роману «Евгений Онегин». И действительно, архитектор Захаров

выстраивает здание адмиралтейства,

Рис. 7. Здание адмиралтейства в Петербурге ()

от которого отходят центральные проспекты Петербурга.

О классическом веке в истории русской культуры, которую принято еще называть Петербургской частью её истории. И совсем не случайно. Ведь в центре событий окажется сам город Петербург с очень не большой историей, потому что его основание приходится на начало XVIII века. В строительстве Петербурга XVIII века преобладающим архитектурным стилем был стиль барокко. Так, выстраивается Петропавловский собор

Рис. 8. Петропавловский собор в Петербурге ()

Рис. 10. Франческо Растрелли ()

выстраивает Зимний дворец,

Рис. 11. Зимний дворец в Петербурге ()

Екатерининский дворец.

Рис. 12. Екатерининский дворец в Петербурге ()

А вот к концу XVIII началу XIX века сама по себе идея России как империи начинает подчеркиваться утверждением другого архитектурного стиля - классицизма. И если в литературе русский классицизм наиболее ярко выразился в середине XVIII века, то в архитектуре и живописи наиболее значительных достижений этот стиль обнаружит именно в начале XIX века, с одной стороны. С другой стороны, он и завершит собою архитектурную организацию Петербурга. Действительно, в этом смысле есть резон напомнить о строительстве адмиралтейства, построенного архитектором Захаровым. Оно оказалось некой точкой, от которой лучами отходят в разные стороны основные проспекты Петербурга, и в первую очередь, Невский, где в первой четверти XIX века завершает его оформление Казанский собор,

Рис. 13. Казанский собор в Петербурге ()

построенный архитектором Воронихиным,

причем по модели Рима, в данном случае, по модели собора Петра,

Рис. 15. Собор Петра в Риме

выстроенного Микеланджело.

Рис. 16. Буонарроти Микеланджело ()

И опять возникают античные, римские ассоциации. Конечно, особого разговора требует дооформление Васильевского острова

Рис. 17. Васильевский остров в Петербурге ()

с постройкой на нем здания биржи, которая должна была уравновесить водные и островные пространства. Для этого выбирается все тот же античный греческий стиль: биржа выстраивается в стиле античного храма. И, наконец, особая тема - это творчество архитектора Карла Росси, у которого возникла удивительная возможность выстраивать не отдельные здания, как это было обычно, а выстраивать целые городские ансамбли, в стилях которых превалирует все тот же классицизм. Непременные портики, колонны, арки, непременные соразмерность, гармоничность архитектурных частей. Словом, то самое, что незаметным образом отражалось не только в архитектуре, а и в литературе. Потому что как раз в это время в формировании русского литературного поэтического языка будет превалировать именно эта тенденция: стремление к ясности, к гармоничной точности, завершенности. И в этом отношении мы действительно обнаруживаем примету этого классического направления, стиля.

Французский архитектор Тома де Томон

выстраивает здание биржи в виде огромного античного храма.

Рис. 19. Здание биржи в Петербурге ()

выстраивает свои знаменитые ансамбли: Александрийский театр

Рис. 21. Александрийский театр в Петербурге ()

со знаменитой улицей Росси,

Рис. 22. Улица Росси в Петербурге ()

Михайловский замок,

Рис. 23. Михайловский замок в Петербурге ()

Рис. 24. Здание Синода в Петербурге ()

И все это будет архитектура, выстроенная в стиле классицизма, что заставляет вспомнить греко-римскую традицию. И в этом отношении, действительно, возникало ощущение того, что, как минимум, Петербург на глазах превращается в некое подобие Римской империи. Также есть резон напомнить, что одновременно это был не только город, связанный с имперской темой. Ведь с возможностью выстраивать не отдельные дома, а целые архитектурные ансамбли Петербург превращался в некое произведение искусств. И тогда возникала другая ассоциация: северные Афины, если иметь в виду Грецию как некий символ, связанный с темой искусства, философии, науки и культуры. Следует заметить, что созданная Академия художеств

Рис. 25. Академия художеств в Петербурге ()

ориентировала и архитекторов, и художников на воссоздание классического стиля. Стоит вспомнить таких личностей, как Карл Брюллов,

если иметь в виду создателей грандиозных по замыслу полотен: «Последний день Помпеи»,

Рис. 28. «Последний день Помпеи» ()

Рис. 29. «Явление Христа народу» ()

Более скромных портретистов Ореста Кипренского,

Василия Тропинина.

Если говорить о развитии живописи в эту эпоху «золотого века», то есть резон обратить внимание на грандиозность замыслов наших живописцев и культурную плотность. Потому что эти живописные замыслы оказывают свое влияние и смысловое давление на других авторов, писателей например. В этом смысле достойно отдельного замечания то, что выдающиеся шедевры, скажем, Карла Брюллова «Последний день Помпеи», это не только грандиозное само по себе полотно, выполненное в блестящей классицистической манере с точностью изображения, мастерством, необычайного свойства тонкостью. «Золотой век» является золотым не только потому, что авторы тут достигают максимального совершенства формы, но отличаются и глубиной замыслов. Так, глядя на это полотно, Гоголь задумывается над тем, что необходимо сегодняшнему писателю в качестве сюжета, идеи такого порядка, чтобы оно захватило собою всех. Потому что картина Брюллова сделана таким образом, что взорвавшийся Везувий приводит в ужас огромное количество народа. И этот самый страх, который одновременно сплачивает людей и заставляет их действовать как некую одну силу, оказался крайне важным для Гоголевского «Ревизора»,

Рис. 32. Комедия «Ревизор» Николая Гоголя ()

ведь там нет любовной интриге, а всё завязано на страхе героев. А вот, например, картина Иванова «Явление Христа народу» несла в себе мистический оттенок, потому что при своей огромности зритель оказывался включенным в саму картину, и Христос как бы действительно шел к вам навстречу, что абсолютной аккомпанирует другой гениальной задумке Гоголя: «Мертвые души».

Рис. 33. Поэма «Мертвые души» Николая Гоголя ()

По замыслу автора, это была такая книга, которая должна была из нас всех «мертвых» душами сделать людей с душами «живыми». Поэтому грандиозность этих идей, которые возникают и у живописцев, и у писателей, в их взаимодействии является одной из особенностей «золотого века».

А если иметь в виду музыкальную культуру, то невозможно не вспомнить гениальное творчество Михаила Глинки.

Когда мы смотрим на этот пласт русской культуры, связанной с архитектурой, живописью, то тут не просто ощутимы эти классицистические греко-римские традиции, они тут приобретают свой классический характер, завершая собою ту самую идею открытого окна в Европу, о которой мечтал Петр.

С другой стороны, легко заметить, что именно эти авторы, архитекторы в будущем будут восприниматься как создатели национальных стилей в том или ином виде искусства. И поэтому совсем не удивительно, что в 1825 году близкий друг Пушкина Петр Плетнев,

известный поэт, литературный критик, преподаватель русской словесности, ректор Петербургского университета, в одной из статей, опубликованных в альманахе Дельвига «Северные цветы», напишет небольшой обзор, связанный с развитием русской поэзии за последние десятилетия, припомнив творчество Жуковского,

Батюшкова

Рис. 38. Константин Батюшков ()

и завершив разговором о гениальном Пушкине,

Рис. 39. Александр Пушкин

который, по мнению автора статьи, «первый поэт «золотого века» нашей словесности (если непременно надобно, чтобы каждая словесность имела свой «золотой век»)». Плетнев, конечно, имеет в виду тот самый «золотой век» римской литературы, поэтому в том окружении, в котором оказались Петербургские писатели и деятели культуры в начале XIX века, это ощущение близости к римской классической традиции золотого её века были вполне понятны и очевидны.

А вот намного позже, уже в 30 годы XX века, в Париже русский поэт и эмигрант Николай Оцуп

напишет статью, посвященную «серебряному веку» в истории русской культуры и литературы, в которой попытается обозначить грань, возникшую между «золотым» и «серебряным веком» литературы. Он оттолкнулся от мысли французского писателя и эссеиста Поля Валери,

рассуждающего о своеобразии русской литературы XX века. Он был поражен огромным количеством талантов, которые удивительным образом просияли в XIX веке, имея в виду «вершинных» авторов и их «вершинные» достижения: Пушкина, Гоголя, Лермонтова, Толстого, Достоевского.

Он сравнивал это чудо русского искусства с тем, что происходило когда-то в развитии античного театра, когда буквально за столетие три драматурга создали всю европейскую драматическую традицию. Он сравнивал эту эпоху с эпохой Возрождения, с её титанами. И вот Николай Оцуп, размышляя о том же, собирает в «золотой век» всю русскую литературу в её мировом контексте. Но обнаруживает границу, отделяющую XIX век от будущего модернистского XX где-то в 80-е годы XIX века. Таким образом, действительно, возникло более широкое представление о «золотом веке» русской литературы, которое включает в себя представление обо всей литературе XIX столетия.

В конце концов, можно говорить о том, сто существует узкое, более конкретное и исторически оправданное представление о «золотом веке», которое связанно с русской культурой и литературой первой четверти XIX века. То время, которое вошло в историю русской культуры как Пушкинское время. А это, с одной стороны, эпоха во многом выстраивающаяся как подведение итогов всего предшествующего XVIII века. А с другой стороны, она важна здесь как эпоха формирования национальных традиций, школ, потому что мы привычно называем Пушкина основоположником русского литературного языка и новой русской литературы. Мы традиционно называем Глинку, современника Пушкина, основоположником русской музыки основоположник национальной композиторской школы.

А вот когда этот «золотой век» понимается в расширительном смысле, то тогда, конечно, приходится вспомнить весь XIX век и включить туда не только Пушкинскую эпоху, но и Толстого, Достоевского, Чехова. И тогда становится понятно, что это своего рода итог «золотого века» в том отношении, что эта русская культура и литература приобретает характер звучания. Это уже не только национальные достижения, а выход русской культуры на мировую арену.

Последующая эпоха, эпоха Декаданса, эпоха модерна, кладет определенную границу между возникшей классической традицией XIX века и началом XX века.

С другой стороны, в узком смысле, поскольку все-таки речь идет о пушкинской эпохе, действительно впервые прозвучавшей золотой век русской словесности был в первую очередь связан с поэтами начала XIX века, и, если вспоминать Плетнева, речь идет о поэзиях Константина Батюшкова, Василия Жуковского, Александра Пушкина, то мы с некоторой очевидностью обнаруживаем определенного рода кольцевую композицию, связанную со странной вспышкой поэзии в начале XIX века с одной стороны и не менее странной по масштабу, по объему дарований, по количеству поэтов, которое как бы вдруг случится в конце XIX в начале XX века. В этом смысле «золотой» и «серебряный» века русской поэзии вполне симметрично укладываются в начало XX и в начало XX века, потому что в середине мы обнаружим русскую прозу, где действительно становление русского реализма в середине XIX века будет связано не сколько с поэзией, сколько с прозой. Хотя почти ровно в середине века (в середине 50-х годов) выйдут три сборника трех удивительных поэтов: это будет первый сборник Некрасова,

это будет первый большой сборник Тютчева

Рис. 48. Федор Тютчев

и сборник Фета.

И действительно, получается так, что эти три автора оказываются ровно в середине, между «золотым» поэтическим веком русской литературы и «серебряным». И они окажутся такими авторами, которые особенным образом соединят два этих поэтических века, два расцвета русской поэзии.

Есть резон напомнить, что, собственно, история русской поэзии черпает свои истоки с XVIII века. В 30-е годы XVIII столетия благодаря усилиям Ломоносова,

Тредиаковского,

Рис. 51. Василий Тредиаковский ()

чуть позже у Сумарокова

Рис. 52. Александрр Сумароков ()

возникнет особая система стихосложения: классическая, так называемая, силлабо-тоническая. А к концу XVIII века особого развития достигнет то, что принято называть «дворянской культурой». Причем тут речь идет не обязательно о каких-то высших ее проявлениях, а бытового уровня. Будет принято писать стихи, сочинять музыку, и не для того, чтобы это непременно публиковать или быть замечательными писателями. Это будет бытовая культура. Можно вспомнить «дамские альбомы», в которых кавалеры должны были непременно писать стихи дамам. И именно на такой фазе высококультурного дилетантизма могла вырасти та высочайшая поэтического стиха, которая сложится усилиями поэтов начала XIX века.

1. Сахаров В.И., Зинин С.А. Русский язык и литература. Литература (базовый и углубленный уровни) 10. М.: Русское слово.

2. Архангельский А.Н. и др. Русский язык и литература. Литература (углубленный уровень) 10. М.: Дрофа.

3. Ланин Б.А., Устинова Л.Ю., Шамчикова В.М. / под ред. Ланина Б.А. Русский язык и литература. Литература (базовый и углубленный уровни) 10. М.: ВЕНТАНА-ГРАФ.

1. Проанализируйте творчество поэтов и писателей «золотого века» русской культуры. На примере нескольких произведений покажите характерные для этого периода особенности.

2. Подготовте доклад о значении и влиянии «золотого века» русской культуры для современного периода.

3. * Составте сравнительную таблицу всех направлений «золотого века» русской культуры. Найдите общие черты.

Золотой век - это целая эпоха в искусстве, которая отличается от других своими образами и стилистическими манерами. Взглянем на особенности, которые отличают эту эпоху искусства от всех остальных. Почему золотой век стал основным и фундаментальным в развитии русской культуры? Попробуем разобраться.

Основные элементы этой эпохи

Выражение «золотой век» появилось тогда, когда все искусство начали делить на временные отрезки. Именно тогда стали выделять золотой и серебряный века. Золотой век - это девятнадцатый век, когда русское искусство стало процветать и включать в себя художественные элементы, которые уже были известны и активно использовались в Западной Европе.

В литературе этого времени стали преобладать элементы стиля просвещения, которые были наиболее популярны в Европе. Кроме того, важно сказать, что золотой век - это период, когда русский язык начал свое развитие, благодаря которому он стал намного красивее и обширнее. Появляются новые слова, обороты, средства выразительности и поэтические образы.

Значение этой эпохи

После того как значение золотого века было раскрыто, нужно сказать несколько слов о том, какие направления были открыты для русского искусства в эту эпоху. Золотой век поспособствовал развитию русского языка, во время которого стали раскрываться важные черты русской национальной культуры. Стали выделять несколько основных течений золотого века - это гуманизм, социальность и гражданственность.

Девятнадцатый век становится очень важным в формировании социальной жизни, где литература выходит на первое место и играет центральную роль в деятельности общественности.

Поскольку именно девятнадцатый век стал именно тем временем, на которое выпала Гражданская война 1812 года, то эта эпоха стала ключевой в создании русского патриотического духа. Именно в эту же эпоху началось восстание декабристов (1825 год), а вскоре и отмена крепостного права. Это все оказало очень большое влияние на дух русского народа, изменило всю его жизнь во всех сферах, создало новые представление о мире и быте.

Кроме того, важно сказать о том, что золотой век - это время, когда люди стали больше интересоваться историей. Это было обусловлено победой в Гражданской войне 1812 года. Национальное самосознание стало намного более развитым. Огромным культурным памятником стало произведение Н. Карамзина «История государства Российского». Это творение стало первым в жанре истории, которое читала вся страна, ища ответ на вопрос о том, какое место занимает Россия в истории всего мира.

Литература этой эпохи

В литературе золотой век - это именно та эпоха, когда начинается самый рассвет всего художественного творчества. Новые литературные направления, например тот же романтизм, новые поэтические образы, новые формы стихосложения. Все это начинает развиваться в эпоху Елизаветы - в золотой век русской литературы.

Александр Пушкин

Самым известным поэтом, который сделал огромный вклад в развитие литературы золотого века, считается Александр Сергеевич Пушкин. Именно благодаря поэту русский язык стал развиваться. Появилось огромное количество новых, ранее неиспользуемых изобразительно-выразительных средств, которые начинают встречаться в каждом произведении Пушкина.

Одним из центральных персонажей золотого века, который как нельзя лучше характеризует данную эпоху, стал Евгений Онегин - главный герой одноименного романа Александра Сергеевича. Онегин поддерживает все те взгляды, которые были характерны для людей, живущих в эту эпоху.

Михаил Лермонтов

Произведения Михаила Юрьевича Лермонтова «Мцыри» и «Демон» стали творениями, подчеркивающими уровень литературного развития в девятнадцатом веке. Как и у Александра Пушкина, главные герои стали изображением «лишнего человека», который не может найти своего места в мире, скитаясь в одиночку и преодолевая жизненные трудности, порой идя нечестным путем.

Антон Чехов

Сатирические произведения Антона Павловича Чехова также относятся к русской классике золотого века. Отражающие истинную человеческую суть многие пьесы Антона Павловича до сих пор ставят в театрах по всему миру. В своих произведениях Антон Чехов всегда затрагивал очень важные проблемы современного человека. Причем важно сказать, что то, как преподносит автор эти человеческие недостатки, вызывает и смех, и жалость одновременно. Про всегда говорили «смех сквозь слезы».

Федор Достоевский

Творчество Федора Михайловича также стало очень важным для золотого века. Новые взгляды, которые основывались на свободе личности, перевернули все восприятие мира. Именно эту проблему поднимает Федор Достоевский в ряде своих произведений. Например, «Игрок» даже произносит такую фразу, которая заставляет задуматься: «Если десять лет назад это было постыдно, а сегодня это выставляется напоказ, то что можно ожидать от последующих поколений?..» В другом своем произведении, «Преступление и наказание», Достоевский через своего главного героя - Раскольникова показывает, что человеку подвластно все, он свободен и вправе делать все, что ему будет угодно. Однако совесть и моральные принципы должны удерживать человека от совершения очень больших и непоправимых ошибок.

Иван Тургенев

Творчество Ивана Сергеевича Тургенева также ярко подчеркивает все аспекты нового бытового строя в обществе. Его произведение «Отцы и дети» описывает период, когда новые взгляды только начинают появляться среди молодежи. Более взрослое поколение, выросшее в совсем другой период, не может понять и поддержать нововведенные общественные мнения. Это неприятие отлично характеризует все воспитание более взрослого поколения. Произведения Ивана Тургенева могут помочь тем, кто пытается разобраться, как и почему человек рассуждает сегодня так, а не как-либо иначе.

Лев Толстой

Произведения Льва Николаевича Толстого, столь же известного представителя золотого века, - это творения, которые способны показать читателям все те нормы и принципы нравственности, которые поддерживались на протяжении очень долгих столетий. Многочисленные произведения, которые рассказывают об одиночестве безнравственных людей, об их муках и переживаниях, несут особую мораль для всех читателей.

«Война и мир» - роман-эпопея, который кроме проблемы человеческой безнравственности раскрывает все ужасы военного искусства. Описанная писателем Гражданская война 1812 года имеет центральное место в произведении. Главные герои понимают всю жестокость и глупость войны, бессмысленность принесенных в жертву жизней.

Федор Тютчев

Творчество Федора Ивановича стало завершающим. Именно произведения Ивана Тютчева заключили золотой век в литературе, таким образом, отделив от всех последующих эпох. Лирические произведения, которые выходили из под руки писателя, уже больше напоминают серебряный век своими образами, однако все же не имеют особенности, присущей следующей эпохе.

Общий вывод

Девятнадцатый век, или золотой век, стал очень важным в развитии русского языка, литературы и культуры в целом. подробно разобрано выше. Сложно представить, что было бы с русской культурой, если бы не было всех тех прекрасных писателей, благодаря которым произошел такой быстрый и стремительный переворот всех взглядов, как политических, так и общественных.