Всем существом своим кутузов чувствовал что. Кутузов и Наполеон: сравнительная характеристика (по роману Л.Н

(Районный семинар директоров школ ЯР)

Сложноподчиненное предложение.

Совершенствование пунктуационных навыков и умений.

Методические приемы: проверка домашнего задания; сравнительный анализ предложений, редактирование: замена простых предложений конструкциями СПП (богатство синтаксической синонимии), составление схем предложений и их характеристика, наблюдения над смыслом сложноподчиненных предложений с гибкой структурой, тестирование; объяснение домашнего задания.

Тип урока:

Вид урока: комбинированный.

Оборудование урока: компьютер, проектор, экран, раздаточный материал, презентация «Сложноподчиненное предложение» , тренажеры «Фонетика», « Подготовка к ЕГЭ А 25; В 6. СПП»

ХОД УРОКА

Самоанализ урока

Однако возвращение к жизни и нахождение «согласия с самим собой» (так поразившее Пьера в солдатах батареи Раевского) осуществляется именно после «ужаса казни», в период страданий и лишений. Выходу за пределы обособленной личной жизни и обретению искомой внутренней свободы во многом способствует встреча Пьера с Платоном Каратаевым. Каратаев - не столько олицетворение покорности и смирения, сколько толстовский идеал «простоты и правды», идеал полного растворения в «общей жизни», уничтожающего страх смерти и пробуждающего всю силу жизненности человека. Жизнь Каратаева, «как он сам смотрел на нее, не имела смысла как отдельная жизнь.

Она имела смысл только как частица целого, которое он постоянно чувствовал» (12, 51). Отсюда - проявление в нем «внутреннего человека» в его абсолютном виде и уникальная одаренность «знанием сердечным». Именно в период общения с Каратаевым Пьером и ставится под сомнение «знание разумное», не давшее ему в его прошедшем согласия с самим собой.

«Пути мысли» (12, 97) Толстой противопоставляет в «Войне и мире» знание «неразумное» (т. е. рационально необъяснимое), путь ощущений, нравственное чувство, таящее в себе способность разграничения добра и зла, и предваряет этим одну из главных тем «Анны Карениной» и философского трактата «Исповедь».

Несомненная реальность добра «общей жизни» стала практически очевидной для Пьера в условиях полного подчинения необходимости (плена). Но причастность к «общей жизни» еще не давала гарантий полного «растворения» в ней. С обретением внешней свободы «общая жизнь» переходит у Пьера в область «знания», хранимого как самое дорогое воспоминание. Вопрос - как «войти в эту общую жизнь всем существом», - который встал перед Пьером после Бородина, был по существу главным и в жизни самого Толстого.

Решение этого вопроса кардинально изменило его жизненный путь на грани 70–80-х гг. и определило характер того нравственного учения, борьбе за которое была отдана вся жизнь Толстого после выхода «Исповеди» (1882).

Полная внутренняя свобода, по Толстому, в реальной жизни недостижима. Ее возможность устраняется действием разнонаправленных человеческих воль, предопределяющих неизбежность духовных катастроф. Но именно в эти периоды «жизнь души» выходит из обычных рамок «нормы», рушатся стереотипы восприятия, стремительно возрастает интенсивность духовного самотворчества личности.

«Говорят: несчастия, страдания, - произносит Пьер, перебирая воспоминания прошедшего. - Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться чем ты был до плена, или сначала пережить все это?

Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, что как нас выкинет из привычной дорожки - все пропало: а тут только начинается новое, хорошее» (12, 222). Сюжет «катастрофы» как неизбежного следствия постоянной борьбы «добра» и «зла», «внутреннего человека» и «внешнего» трактуется в «Войне и мире» как начало «очищающее», приводящее личность к более глубокому постижению жизни. «Искусство <…> имеет законы, - писал Толстой в черновиках „Войны и мира“.

И если я художник, и если Кутузов изображен мной хорошо, то это не потому, что мне так захотелось (я тут не при чем), а потому что фигура эта имеет условия художественные, а другие нет <…> На что много любителей Наполеона, а не один поэт еще не сделал из него образа; и никогда не сделает» (15, 242). Если для Кутузова первостепенно то, что в душах других, то для Наполеона - «что в его душе» (11, 23). Если для Кутузова добро и зло - в мнении народном, то для Наполеона - в мнении его собственном: «…

в его понятии все то, что́ он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что́ хорошо и дурно, но потому, что он делал это» (11, 29). Он не мог отречься от всего им содеянного, восхваляемого половиною света, и потому вынужден был отречься от правды и добра. «Внутренний человек» в Кутузове озабочен прежде всего тем, чтобы дать совокупной народной душе возможность максимальной свободы действий, постоянно ощущать ее и руководить ею, насколько это в его власти. «Внешний человек» в Наполеоне, «предназначенном провидением» на печальную, несвободную роль «палача народов», уверяет себя, что целью его поступков является благо народа и что все в мире зависит только от его воли. Наполеон дал Бородинское сражение, Кутузов его принял.

Русские в итоге сражения приблизились к «погибели» Москвы, французы - к «погибели» всей армии. Но вместе с тем впервые за всю историю наполеоновских войн личный произвол Наполеона разбился о волю народа: на его армию «была наложена рука сильнейшего духом противника» (11, 262). «Странность» русской кампании, в которой за два месяца не было выиграно ни одного сражения, не были взяты ни знамена, ни пушки, ни корпуса войск, начала ощущаться Наполеоном уже после взятия Смоленска. В Бородинском сражении им так же, как и всегда, отдаются приказы. Но они оказываются либо осуществленными, либо запоздавшими - и одинаково ненужными.

Долголетний военный опыт настойчиво говорит Наполеону, что сражение, не выигранное атакующими в течение восьми часов, проиграно. И в первый раз в этот день вид поля сражения побеждает его «душевную силу», в которой он видел свое величие: его произвол породил горы трупов, но не изменил течения истории. «Он с болезненною тоской ожидал конца того дела, которому он считал себя причастным, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго» (11, 257).

Личная воля Кутузова подчинена той «общей жизни», которая воспринимается Пьером на батарее Раевского как некое откровение и подарок судьбы. Кутузов соглашается или не соглашается с тем, что ему предлагают, всматривается в выражение лиц, доносивших ему о ходе сражения, вслушивается в тон их речи. Растущая в нем уверенность в нравственной победе русского войска передается многотысячной армии, поддерживает дух народа - «главный нерв войны» (11, 248) - и дает возможность отдать приказ о будущем наступлении. Бородинским сражением отрицается произвол как движущая сила истории, но отнюдь не устраняется значимость личности, прозревающей смысл совершающихся явлений и сообразующей с ними свои действи. После нравственной победы русского войска при Бородине по воле Кутузова оставляется без сражения Москва.

Внешняя нелогичность этого решения вызывает активнейшее сопротивление почти всего военного руководства, не сломившее воли Кутузова. Он сохраняет русскую армию, и, допуская французов в уже пустую Москву, одерживает «бескровную» победу над наполеоновским войском, превращающимся в массе своей в огромную толпу мародеров. Однако прозрение «высших законов», т. е.

понимание «общей жизни» и подчинение ей личной воли, - дар, обретаемый ценою огромных душевных затрат, - ощущается «слабыми» душами (и «безучастной силой») как недозволенное отступление от общепринятой нормы. «…Труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 12-м году» (12, 183). И между тем: «В 12-м и 13-м годах, - подчеркивает Толстой, - Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им <…

> Такова <…> судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые постигая волю Провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов» (12, 182–183). Спор Толстого в трактовке исторической роли Кутузова почти со всею русской и европейской историографией был очень резким по своему характеру. Такие ситуации в толстовских полемиках бывали не раз.

Так, например, ожесточенная борьба возникла между писателем и официальной церковью в 80–90-е гг. Результатом активного и напряженного изучения Толстым богословской литературы и учения церкви явилось признание в Христе земной личности, олицетворявшей наивысший идеал «общей жизни» и «внутреннего человека» во всей его чистоте и силе. Официальная церковь являлась, по мнению Толстого, собирательным «внешним человеком», искажавшим учение Христа и строившим утилитарное царство бездуховности на крови «внутреннего человека», прозревшего высшие нравственные законы.

Введение

«Предмет истории есть жизнь народов и человечества», – так начинает Л.Н.Толстой вторую часть эпилога романа-эпопеи «Война и мир». Далее он задается вопросом: «Какая сила движет народами?» Рассуждая над этими «теориями», Толстой приходит к выводу, что: «Жизнь народов не вмещается в жизнь нескольких людей, ибо связь между этими несколькими людьми и народами не найдена…» Другими словами Толстой говорит о том, что роль народа в истории неоспорима, и вечная истина о том, историю вершит народ, доказана им в своем романе. «Мысль народная» в романе «Война и мир» Толстого действительно одна из основных тем романа-эпопеи.

Народ в романе «Война и мир»

Многие читатели понимают слово «народ» не совсем так, как понимает его Толстой. Лев Николаевич подразумевает под «народом» не только солдат, крестьян, мужиков, не только ту «огромную массу», движимую некой силой. Для Толстого «народ» – это и офицеры, генералы, и дворянское сословие. Это и Кутузов, и Болконский, и Ростовы, и Безухов, – это все человечество, охваченное одной мыслью, одним делом, одним предназначением. Все главные герои романа Толстого напрямую связаны со своим народом и неотделимы от него.

Герои романа и «мысль народная»

Судьбы любимых героев романа Толстого связаны с жизнью народа. «Мысль народная» в «Войне и мире» проходит красной нитью через жизнь Пьера Безухова. Находясь в плену, Пьер познал свою истину жизни. Открыл ее Безухову Платон Каратаев, крестьянский мужик: «В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка». Французы предлагали Пьеру перевестись из солдатского балагана в офицерский, но он отказался, оставшись верен тем, с кем постиг свою участь. И после он долго с упоением вспоминал этот месяц плена, как «о полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время».

Андрей Болконский в битве под Аустерлицем тоже почувствовал свой народ. Схватив древко знамени и ринувшись вперед, он не думал, что солдаты пойдут за ним. А они, увидев Болконского со знаменем и услышав: «Ребята, вперед!» бросились на врага за своим предводителем. Единство офицеров и простых солдат подтверждает, что народ не подразделяется на чины и звания, народ един, и это понял Андрей Болконский.

Наташа Ростова, выезжая из Москвы, сбрасывает на землю семейное имущество и отдает свои подводы для раненых. Это решение приходит к ней сразу, без обдумываний, что говорит о том, что героиня не отделяет себя от народа. Еще один эпизод, говорящий об истинном русском духе Ростовой, в котором сам Л.Толстой восхищается любимой героиней: «Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала, - эта графинечка, воспитанная гувернанткой-француженкой, - этот дух, откуда она взяла эти приемы… Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, неизучаемые, русские».

А капитан Тушин, который жертвовал собственной жизнью ради победы, ради России. Капитан Тимохин, который бросился на француза с «одной шпажкой». Денисов, Николай Ростов, Петя Ростов и многие другие русские люди, стоявшие вместе с народом и знавшие истинный патриотизм.

Толстой создал собирательный образ народа – народа единого, непобедимого, когда воюют не только солдаты, войска, а и ополченцы. Мирные жители помогают не оружием, а своими методами: мужики жгут сено, чтобы не везти в Москву, люди уходят из города только потому, что не хотят подчиняться Наполеону. В этом и заключается «мысль народная» и способы ее раскрытия в романе. Толстой дает понять, что в единой мысли – не сдаться врагу – силен народ русский. Для всех русских людей важно чувство патриотизма.

Платон Каратаев и Тихон Щербатый

В романе показано и партизанское движение. Ярким представителем здесь явился Тихон Щербатый, который всей своей непокорностью, ловкостью, хитростью борется с французами. Его активная деятельность приносит успех русским. Денисов гордится своим партизанским отрядом благодаря Тихону.

Противоположен образу Тихона Щербатого образ Платона Каратаева. Добрый, мудрый, со своею житейской философией, он успокаивает Пьера и помогает пережить ему плен. Речь Платона наполнена русскими пословицами, что подчеркивает его народность.

Кутузов и народ

Единственным главнокомандующим армией, который никогда не разделял себя и народ, был Кутузов. «Он знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат…» Разобщенность русской армии при союзе с Австрией, обман австрийской армии, когда союзники бросали русских в сражениях, для Кутузова были невыносимой болью. На письмо Наполеона о мире Кутузов ответил: «Я был бы проклят, если бы на меня смотрели, как на первого зачинщика какой бы то ни было сделки: такова воля нашего народа» (курсив Л.Н.Толстого). Кутузов писал не от себя, он выражал мнение всего народа, всех русских людей.

Образу Кутузова противопоставлен образ Наполеона, который был очень далек от своего народа. Его интересовал лишь личный интерес в борьбе за власть. Империя всемирного подчинения Бонапарту – и пропасть в интересах народа. В итоге война 1812 года была проиграна, французы бежали, и первым покинул Москву Наполеон. Он бросил свою армию, бросил свой народ.

Выводы

В своем романе «Война и мир» Толстой показывает, что сила народная непобедима. И в каждом русском человеке есть «простота, добро и правда». Истинный патриотизм не меряет всех по рангам, не строит карьеру, не ищет славы. В начале третьего тома Толстой пишет: «Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы». Законы чести, совести, общей культуры, общей истории.

Это сочинение на тему «Мысль народная» в романе «Война и мир»» открывает лишь малую толику того, что хотел сказать нам автор. Народ живет в романе в каждой главе, в каждой строке.

Тест по произведению

Роман «Война и мир» - один из самых популярных и известных произведений 19 века не только в России, но и во всем мире. Он был признан отечественными и европейскими критиками сразу после публикации. Все это благодаря невероятному таланту Льва Николаевича Толстова, который создал многогранное произведение, не имеющее аналогов в литературе.

Данная статья посвящена двум персонажам этого невероятного произведения. В центре нашего внимания будут Кутузов и Наполеон, которых представляет огромное идейное значение. Роман не будет правильно понят без понимания роли этих персонажей.

Творчество Л.Н. Толстого

Первое произведение, принесшее Толстому известность, - сборник «Севастопольские рассказы». В основу легли годы военной службы писателя во время Крымской войны.

Однако успех не побудил Толстого начать писательскую деятельность, напротив, через некоторое время он решает заняться сельским хозяйством и уезжает в Ясную Поляну. И уже здесь, после женитьбы, рождаются самые великие и известные произведения: «Анна Каренина», «Война и мир», «Крейцерова соната», «Воскресенье». В это же время Толстой открывает школу для детей всех сословий, включая крепостных, создает специальную азбуку.

Писателя обрывается в 1910 году на Всю свою жизнь Лев Николаевич пытался осмыслить мир и понять роль человека в нем. Его концепция о личности в истории нашла отражение в персонажах романа "Война и мир" (Кутузов и Наполеон). Сравнительная характеристика этих героев полностью отображает отношение самого писателя не только к причинам великих событий, но и к самой войне, а также к тем, кто ее начинает.

Роман «Война и мир»

«Война и мир» - роман, не имеющий прецедентов. Это уникальное произведение заслужило свой успех не только размахом описываемых исторических событий, но и тем, как Толстой сумел их преподнести. Светские приемы сменяются батальными сценами, образы царей и императоров чередуются изображением солдат. Писатель изображает все аспекты жизни России, от культурного до военного.

Особенно искусно Толстой подошел к изображению персонажей, прописав их до последней детали и мельчайшей чёрточки характера. Каждый герой - самобытный человек со своими достоинствами и недостатками. В том числе, Кутузов и Наполеон, сравнительная характеристика которых интересует нас в первую очередь, предстают на страницах романа совершенно разными личностями. Все их поступки вполне закономерны и связаны с их характером и представлением о мире.

Кутузов и Наполеон: сравнительная характеристика

В первую очередь необходимо отметить, что для Толстого Кутузов и Наполеон имеют четкую морально-нравственную оценку, которая и определила победу одного и поражение другого. По сути, исход войны - закономерная победа справедливости над бесчеловечностью.

Поэтому эти герои противопоставлены друг другу, как может быть противопоставлено только добро злу. Их внешность, речь, характер, манеры, устремления, переживания совершенно разные. Никаких общих черт не несут в себе Кутузов и Наполеон, сравнительная характеристика (цитаты представлены ниже) только подтверждает это.

Роль в истории: Кутузов и Наполеон

У Толстого было свое понимание Великий писатель считал, что решающая роль отведена народу, личность же, какой бы выдающейся она ни была, не в состоянии что-либо изменить.

Именно в этой концепции и заключено основное противоречие между Кутузовым и Наполеоном. Русский полководец не пытается управлять, он понимает, что все зависит от народной силы, и его роль - лишь организовывать и вдохновлять солдат. Бонапарт же, наоборот, считает себя хозяином положения. Он возомнил себя практически богом и делает все ради исполнения своего желания стать властителем мира. Его не волнует мнение его народа, Наполеон на своих солдат, ему нет дела ни до кого, кроме себя.

«Кутузов и Наполеон: сравнительная характеристика»- сочинение на подобную тему может быть начато как раз с сопоставления отношения полководцев к своим солдатам, так как в этом выражается и их отношение к своему народу. Ласковый, по-отечески заботливый Кутузов и самовлюбленный, безразличный Наполеон - это главная характеристика этих героев.

Внешность Кутузова и Наполеона

Внешне Кутузов и Наполеон так же отличаются, как и внутренне. Кутузов, руководствуясь в своих действиях мудростью народа, практически всегда спокоен, нетороплив, прост в жестах и мимике. Он часто улыбается, «по-стариковски» ворчлив, открыт и лишен какого бы то ни было притворства. Его неторопливость связана с пониманием происходящего, Кутузов всегда знает, чем окончится сражение и к чему приведут споры.

Наполеон совершенно другой, его образ полон фальши, притворства и позерства. Он маленький, жирный, суетливый. Его улыбки неприятны, а речи притворны.

Как небо и земля отличнаются друг от друга с цитатами представлена ниже) только подтверждает это.

Характер Наполеона и Кутузова

Кутузова Толстой наделяет народной, истинно русской мудростью. Патриотизм, духовное богатство, человеколюбие и забота - вот главное в этом персонаже. Он знает, что война и смерть не могут быть оправданы. Поэтому сама природа, воплощенная в народной силе, старается не допустить гибельного начала. Кутузов ощущает свое единство с народом, осознает себя лишь частью великого целого и подчиняется ходу истории.

Наполеон, наоборот, возомнив себя исключительной личностью, жаждет непременно повелевать происходящим. Какие разные черты в себе воплотили Кутузов и Наполеон, сравнительная характеристика (таблица представлена ниже) подтверждает это. Бонапарт живет только для себя, его не волнует количество жертв и чужие потери, главное - добиться своего. Возомнив себя вершителем судеб, французский император продолжает заботиться о том, как выглядит. Толстой специально насмехается над ним, давая понять читателю мелочность и ничтожество Наполеона.

Кутузов и Наполеон: сравнительная характеристика. Таблица с цитатами

Вывод

Четко и однозначно изображены Толстым Кутузов и Наполеон. Сравнительная характеристика кратко может быть выражена одной фразой: противостояние добра и зла. И тот, кто встал на путь разрушения, не заслуживает ни сострадания, ни понимания. Именно с этих позиций изображает сражение этих двух великих людей, с присущим ему идеализмом, Лев Николаевич.

Русские и французские полководцы в романе «Война и мир»

Среди исторических персонажей романа “Война и мир” центральное место занимают и русские, и французские полководцы. Нравственные качества и историческую роль русских полководцев Толстой оценивал по их умению чувствовать настроение армии и народа. В своем романе писатель провел тщательный анализ их роли в Отечественной войне 1812 г. и в кампании 1805 г.

Толстой изображает Кутузова полководцем, воплотившим в себе дух народа. Таким, выражающим нужды и мысли солдат, он выступает и под Браунау, и под Аустерлицем, и когда он ощущает, как свою личную рану, бегство солдат с Праценских высот. Это “старый человек”, с рыхлым телом и изуродованным лицом, быстро утомляющийся и любящий поспать, но, руководя армией, он проявляет тонкую и умную дипломатичность, острый ум и полководческий талант. Для России Кутузова - свой, родной человек, и когда решается вопрос о судьбе России, народ требует назначения его главнокомандующим. Толстой считал, что судить о значении того или иного выдающегося лица можно только по соответствию его действий духу народной жизни, духу добра и правды. Кутузов всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, и он считает своим долгом руководить духом войска и себя чувствует выразителем этого духа. От имени народа Кутузов отклоняет предложение Лористона о перемирии. Он понимает и неоднократно говорит, что Бородинское сражение есть победа. Понимая, как никто, народный характер войны 1812-го года, он поддерживает предложенный Денисовым план развертывания партизанских действий. Услыхав о бегстве французов из Москвы, Кутузов сказал дрожащим голосом: “Спасена Россия. Благодарю тебя господи”,- и он заплакал. Цель Кутузова, по мнению Толстого, была достойною и полностью совпала с волею народа. Именно поэтому она была “так совершенно достигнута”.

Багратион - один из немногих, кто обладает качествами, которые по мнению Толстого соответствуют идеалу “народного” полководца. Полководческий талант Багратиона проявился и в его нравственном влиянии на солдат и офицеров. Уже одно только его присутствие на позициях поднимало их боевой дух. Любые, даже самые незначительные слова Багратиона исполнены для них особого смысла. “- Чья рота? - спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков”. Толстой комментирует: “Он спрашивал: “Чья рота?”, а в сущности он спрашивал: “Уж не робеете ли вы тут? “ И фейерверкер понял это.

Багратион накануне Шенграбенского сражения - смертельно уставший человек “с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами” и “неподвижным лицом”, равнодушный к происходящему. Но с началом сражения полководец преобразился: “Не было ни невыспавшихся, тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед очевидно ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность”. Багратион не боится подвергнуть себя опасности в бою, он сражается бок о бок рядом с простыми солдатами и офицерами. Под Шенграбеном его личного примера оказалось достаточно, чтобы воодушевить войска и повести их в атаку. Толстой подчеркивает его талант полководца, который всегда знает, чего он хочет, и, главное, знает, как этого добиться. Кажущаяся бездеятельность в Шенграбенском сражении - это лишь тонкий стратегический ход, который оказался самой эффективной моделью поведения. Он только делал вид, что командует, а на самом деле он старался не мешать естественному ходу событий.

В отличие от большинства других полководцев, Багратион изображен во время сражений, а не на военных советах. Смелый и решительный на поле боя, в светском обществе он робок и застенчив. На банкете, устроенном в Москве в его честь, Багратион оказался “не в своей тарелке”: “Он шел не зная куда девать руки, застенчиво и неловко, по паркету приемной: ему привычнее и легче было ходить под пулями по вспаханному полю, как он шел перед Курским полком в Шенграбене”. Узнав Николая Ростова, он сказал “несколько нескладных, неловких слов, как и все слова, которые он говорил в этот день”.

Багратион многими качествами напоминает Кутузова. Оба полководца наделены высшей мудростью, историческим чутьем, всегда поступают именно так, как нужно в данный момент, проявляют подлинный героизм, непоказное величие. “Неторопливый” Багратион как бы дублирует “бездействующего” Кутузова: не вмешивается в естественный ход событий, интуитивно прозревая их смысл, не препятствует действиям подчиненных.

Барклай де Толли - один из самых известных военачальников 1812 года. Но в редких суждениях героев романа Барклай де Толли назван “непопулярным немцем”, “не внушающим доверия”: “стоит за осторожность”, избегает сражений. Слова капитан Тимохина свидетельствуют о непопулярности Барклая де Толли в армии. Тимохин, выражающий народную точку зрения, на вопрос Пьера Безухова, что он думает о Барклае, ответил уклончиво: “Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший (Кутузов) поступил...”. Ему не находится места в народной войне, несмотря на его честность, “немецкую” исполнительность и аккуратность. Барклай, по мнению писателя, слишком рассудочен и прямолинеен, далек от национальных интересов, чтобы эффективно участвовать в таком стихийном событии, как Отечественная война.

При штабе государя на начальном этапе войны состояло множество генералов, которые “находились без военных должностей при армии, но по своему положению имели влияние”. Среди них Армфельд - “злой ненавистник Наполеона и генерал, уверенный в себе, что имело всегда влияние на Александра”, Паулучи, “смелый и решительный в речах”. Один из “кабинетных теоретиков” - генерал Пфуль, пытавшийся “руководить делом войны”, не участвуя ни в одном сражении. Его кипучая деятельность ограничивалась составлением диспозиций и участием в военных советах. В Пфуле, подчеркивает Толстой, “был и Вейротер, и Мак, и Шмидт, и много других немецких теоретиков-генералов”, но “он был типичнее всех их”. Главные отрицательные черты этого генерала - крайняя самоуверенность и прямолинейность. Даже когда Пфулю угрожала немилость, он больше всего страдал от того, что не сможет теперь доказать превосходство своей теории, в которую фанатично верил.

Толстой показал русскую армию на разных иерархически уровнях. Изображению французской армии и французских полководцев уделяется гораздо меньше внимания. Отношение писателя к французским полководцам крайне негативное. Это обусловлено тем, что армия, возглавлявшаяся французскими полководцами, вела несправедливую, захватническую войну, тогда как русская армия и многие русские полководцы участвовали в справедливой народно-освободительной войне.

Подробно изображены два французских полководца - Мюрат и Даву. Они показаны, в частности, через восприятие Балашова, посланца Александра I, который встречается и с тем и с другим. В авторских характеристиках Мюрата господствует иронический тон, его внешний облик и поведение подчеркнуто комичны: “ На вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями, с черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы”. “Неаполитанский король” Мюрат - всадник с “торжественно-театральным лицом”, весь “в браслетах, перьях, ожерельях и золоте” - напоминает мушкетера из приключенческих романов А. Дюма. В изображении Толстого это опереточная фигура, злая пародия на самого Наполеона.

Маршал Даву - полная противоположность легкомысленному и глуповатому Мюрату. Толстой сравнивает Даву с Аракчеевым: “Даву был Аракчеев императора Наполеона - Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью”. Это один из людей, противопоставивших “живой” жизни бюрократическую рутину. Наполеоновскому маршалу нравится внушать страх, видеть в людях “сознание подвластности и ничтожества”. Даву - нравственно мертвый человек, но даже он способен испытать простое человеческое чувство, на мгновение “причастившись” человеческому братству. Это произошло, когда взгляд маршала, судившего “поджигателей” Москвы, и Пьера, его подсудимого, встретились: “Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья”. Но “порядок, склад обстоятельств” заставляет Даву творить неправедный суд. Вина “французского Аракчеева”, подчеркивает Толстой, огромна, ведь он даже не пытался сопротивляться “складу обстоятельств”, став олицетворением грубой силы и жестокости военного бюрократизма.

Многие полководцы не выдерживают строгого нравственного суда Толстого-историка и художника. Генералы-”чужеземцы” на русской службе - штабные теоретики. Они много суетятся, думая, что от их диспозиций зависит исход сражений, но реальной пользы не приносят, так как ими руководят только эгоистические соображениями. На поле боя их не увидишь, но зато они участвуют во всех военных советах, где отважно “сражаются” в словесных баталиях, как, например, на военном совете накануне Аустерлицкого сражения. Все, о чем многозначительно рассуждают генералы, продиктовано их мелочностью и непомерным самолюбием. Например, возражения Ланжерона, критиковавшего диспозицию самонадеянного и гордого Вейротера, “были основательны”, но их настоящей целью было “как можно язвительнее оскорбить Вейротера в его авторском военном самолюбии”.