Василий иванович белов биография. Василий Иванович Белов: о языке и рассказчике
Как-то даже не верится, что классику современной русской литературы - Василию Ивановичу Белову - уже 80 лет.
Да, время бежит неумолимо.
Василий Белов вступил в Союз писателей в 1962 году. С тех пор он выпустил более ста книг общим тиражом свыше 2 миллионов экземпляров, получил много государственных и литературных наград, его произведения вошли в школьные и вузовские программы, по ним были сняты кинофильмы. Немало рассказов, повестей переведены на другие языки и изданы за рубежом.
Никогда Василий Иванович не был облечён для меня в «глянец классика», никогда не парил в «ореоле славы». Да и для других, думаю, - тоже. Он всегда был жизнелюбивым, приветливым, иногда скорым и резким в суждениях, но столь же отходчивым, доброжелательным и, что примечательно, с неизменной активной позиций гражданина. Неравнодушие ко всему - черта его характера. Встречи с писателем, порой мимолетные, иногда продолжительные, бережно хранит память, как драгоценное достояние.
На дворе январская стужа, Белов шёл по центру Вологды в добротных валенках, в деревенском полушубке. Поздоровавшись, с возмущением показал на рекламу: «Боуллинг придумали! Нет русских слов?».
Или вот он за рулем старенькой «Нивы», торопливо гнал в родную деревню Тимониха. С какой сыновней любовью показывал Василий Иванович родительский дом, где им написаны, пожалуй, лучшие произведения. Когда же брал в руки гармонь и растягивал меха, невозможно было не заслушаться игрой Василия Ивановича.
Также вижу писателя Белова грозным оратором на трибунах разных съездов в Москве, перед огромной аудиторией, когда он четко и доказательно защищал интересы русских крестьян всех веков и поколений.
Настоящий трибун!
Увы, в последние годы здоровье стало подводить Василия Ивановича, отчасти разлучило с письменным столом, обычно он садился работать в 5 утра. Сложно стало проводить и встречи с читателями, хотя Василий Иванович охотно откликался на просьбы, провёл множество бесед в самых разных аудиториях. Основываясь на них, предлагаю разговор с писателем, чьё имя дорого не одному поколению читателей.
- В своё время публикация повести «Привычное дело» буквально взорвала общественное мнение в Советском Союзе. Повесть передавали из рук в руки, зачитывали до дыр. Пожалуй, именно с неё и начался Ваш триумф как большого русского художника. Скажите, Василий Иванович, почему тема крестьянства стала для Вас определяющей?
Путь «Привычного дела» к читателю не был ровненьким, тогдашняя редакция журнала «Новый мир» отклонила мои рукописи. Повесть напечатал журнал «Север» в Петрозаводске, главным редактором был Дмитрий Гусаров. После того кряду 20 лет вокруг «Привычного дела» не затихали споры, особенно противоречивые оценки вызывал Иван Африканович Дрынов, главный герой. Я спокойно смотрел на эту шумиху.
Слава Богу, не могу сетовать на равнодушие ко мне читателей, критики. Каждая новая вещь, в частности, роман «Всё впереди», вызывали бурную реакцию. Это хорошо. Страшно, когда твой труд, которому отдано много сил, никого не трогает.
Я не выбирал, как полагают некоторые критики и читатели, тему деревни, крестьянства. Это - естественное состояние моей души, как дыхание или сердцебиение, деревня - моё сердцебиение. Дело не в описании зипуна или физиономии «из народа». Русский крестьянин был опорой огромного государства - в экономическом, военном, духовном, культурном смыслах. После революции бойцов для Красной армии, кадры для промышленности рекрутировали опять же из крестьянства. В Великую Отечественную войну основные тяготы легли на крестьянство. Не зря Александр Чаянов сравнивал крестьянство с Атлантом, держащим всё и вся.
Кое у кого это вызывает неприязнь. Но так ли уж неиссякаема мощная сила? Поезжайте по северным деревням, по селам центра и юга России - практически везде картина безрадостная.
Не любить крестьянство - значит, не любить самого себя; не понимать
или унижать крестьянина - значит, рубить сук, на котором сидим. Что, впрочем, у
нас нередко и делали, как в прошлом, так и теперь.
Я отрицательно отношусь, когда слышу о себе: «лидер деревенской прозы». Даже условно подобные классификации неуместны. А куда мы поместим Николая Гоголя, Льва Толстого? В «деревенщики»? Или Николая Лескова? К горожанам отнесем, что ли! Какие же «деревенщики» Федор Абрамов или Валентин Распутин, если их творчество - напряженный поиск ответов на самые острые нравственные вопросы в современном мире.
«Внешний материал» произведения, если так можно сказать, ещё не всё определяет. Цикл моих повестей «Воспитание по доктору Споку» имел городскую основу. Ну и что? Проблемы, которые я пытался выразить, одинаково близки и жителям мегаполиса, и обитателям глухой деревушки.
- Поражает разнообразие жанров, в которых вы себя пробовали: стихи, рассказы, повести, романы, киносценарии, публицистика, драматургия, эссе, воспоминания. Реальны герои или они вымышлены? Ваша последняя пьеса называлась «Александр Невский» и была поставлена в Академическом театре драмы имени А.С.Пушкина в Петербурге. Почему именно эта историческая личность Вас заинтересовала?
Да, жанры, конечно, существуют, и всё-таки для меня они в какой-то мере условны. Пишу то, что лежит на душе и сердце. Что до героев, то спросите что-нибудь полегче! Это моя «кухня», не стоит её приоткрывать. Я много ездил по России и другим странам, много общался, что-то брал в творчество из этого общения. Большую часть своих вещей в черновиках я написал в Тимонихе. И когда работал, какой-то конкретный образ в воображении был. Но я всегда различал, где «голый» документ, а где образ документально-художественный, то есть, как бы комбнированный.
Драматургия привлекла меня широкими возможностями сказать всё, что думаешь. В русской истории Александр Невский - одна из самых трагических, но одновременно и героических фигур. Эпоха, в которую жил и действовал великий князь, положение, в котором тогда находилась Русь, в чём-то схожие с нашим временем. Европа предательски вела себя по отношению к Руси, с севера и запада нас жали рыцари, с юга - татары. В тех условиях не только выстоять, но и одержать победу над врагом от князя требовалось огромное мужество, талант государственного деятеля. Именно этими качествами и обладал Александр Невский. Не всегда у него были добрые отношения с новгородцами, с братом Андреем и сыном Василием, но он прощал им, обладая широтой души и христианским милосердием. Подчеркну особо: пьесой я хотел привлечь внимание нынешней молодежи не только к фигуре Александра Невского, но прежде всего - к истории Отечества. К сожалению, многие знают её плохо, по-школьному поверхностно.
- Василий Иванович, Вы не раз выступали в защиту русского языка. Я полностью разделяю Вашу тревогу. Что, на Ваш взгляд, угрожает сегодня русскому языку?
Кровный родитель русского языка - древнеславянский язык мы получили от Бога, и нельзя обращаться с ним кое-как. Родное русское слово в полноте своей выражает всё духовное и эмоциональное состояние человека. С позиций первооснов языка и необходимо вести борьбу с засорением его иностранной лексикой, с искажениями, привнесением жаргонной и уголовной лексики, всяких «сленгов». Нужно спасать кириллицу, её кое-кто пытается вытеснить латинским шрифтом. Словарей должно быть столько, сколько нужно, причём самых разных, а у нас существует какое-то ограничение.
Порабощение народа начинается с отвержения родного языка, с раздвоенности культуры. За последние годы произошли огромные изменения не только в лексике, но и в синтаксисе, идёт явное обеднение языка, замена родных слов чужими, иностранными. Русский язык в значительной мере утратил ритмичность и тональность. Людей приучают думать и чувствовать не по-русски, не по-христиански, а по-демократически, что я отношу к скрытому цинизму.
Я убежден: сохраним родной язык - сохраним всё!
Думаю, надо сказать, хотя бы кратко, о влияние творчества Василия Ивановича Белова, его личности на русских писателей разных поколений. Оно огромно! Будучи некоторое время назад на «Беловских чтениях» в Вологде, известный прозаик Владимир Личутин признался, что он получил полезные уроки у Белова, не только литературные, но и жизненные. Под его признанием могли бы подписаться многие литераторы.
И до Белова в русской литературе были прекрасные писатели, в частности, Иван Тургенев и Иван Бунин, которые талантливо рисовали крестьянина и его быт. И всё же Василий Белов нашёл свой путь. Отличие его в том, что Белов изнутри увидел крестьянский мир, душу крестьянина и сумел талантливо рассказать об этом, писателю веришь буквально во всём. «Крестьянский сын, он описал общество с позиций крестьянской среды, - отмечал вологодский критик Василий Оботуров, - и это единственный пример в мировой литературе».
Как рассказал руководитель Вологодской писательской организации Михаил Карачёв, состоится презентация издания собрания сочинений писателя в 7 томах, в которые включены произведения разных жанров. Это наиболее полное издание Белова. Пройдут также литературные чтения, посвященные 80-летию Василия Ивановича. В течение трех лет Вологодская писательская организация прикладывает усилия к сохранению родной деревни писателя - Тимонихи. Там в ближайшее время намечено открыть культурно-просветительский «Беловский центр».
Те, кто знал его, помнят Василия Ивановича как человека предельной честности - он искал в жизни истину. «И тут нечего хитрить, нечего бояться, надо прямо сказать, что мы порабощенный народ; может, пока порабощенный не до конца, но порабощенный, надо это признать и исходить из этого. Как освободиться от гнета, от ига, надо думать сообща, соборно. И если мы будем думать, то обязательно придем к тому, что освобождение может быть только на основе православной веры», - писал Василий Белов в одной из своих статей.
О том, каким остался Василий Белов в памяти своих современников, рассказывает его близкий друг, с которым он был знаком в течение 40 лет, писатель Владимир Крупин .
Собрано в этой повести и много других замечательных историй, некоторые из них очень смешные, но все более чем серьезно. Белов говорил ответственным людям правду о нашей жизни, и я обреченно думал, как же еще можно дерзать писать, когда такое уже написано. Потом он сам однажды ко мне подошел, прочитав какие-то мои рассказы, и я снова оробел, что уж тут говорить.
Когда в свет вышли его «Плотницкие рассказы», «Очерки северной народной эстетики», когда появились его романы о 1920-х, 1930-х годах, мы окончательно поняли, что это настоящий, большой писатель. Но у Василия Белова было множество недоброжелателей. Кусали его всячески - да что теперь вспоминать! А когда он пошел в депутаты Верховного Совета, как только не измывались над ним… Литературные критики его не любили. Говорили: мол, из какой-то дырки человек пришел, а еще жить учит.Первые произведения Василия Белова появились в провинциальном журнале «Север» в Петрозаводске. По тем временам у журнала был ничтожный тираж - 10 тысяч экземпляров. Тогда у «Нового мира», «Москвы», «Современника», «Знамени», «Октября» тиражи были под 300-400-600 тысяч. А тут какие-то 10 тысяч - это было даже смешно. Но после публикации провинциального журнала вдруг пошел разговор, что вот настоящее слово и настоящая правда.
Когда пришел во власть, он был страшно одинок в этом безжалостном Кремлевском Дворце съездов. Он выступал, ходил к Горбачеву и даже принес ему книги. Надеялся, что тот будет читать их. Он принес «Народную монархию» Ивана Солоневича и несколько статей о России Ивана Ильина. Василий Иванович, входя в кабинет к Горбачеву, заметил, что дверь открывается туго. «Ну, Михаил Сергеевич, эту дверь никакой народ не откроет», - сказал писатель. Но, конечно, Михаил Горбачев, воспитанный Маргарет Тетчер, наверняка так и не прочитал книги, которые принес ему Василий Белов.Это был великий Илья Муромец, который встал за русский народ. Он оскорбление крестьян, русских мужиков принимал как личное оскорбление. И был очень верный. Несладко ему приходилось, когда одну из своих лучших книг - «Над светлой водой» - он семь лет не мог напечатать, и «Сороковой день» тоже не мог опубликовать довольно долго - а когда наконец тот вышел, то в изуродованном виде. Первая его книга была издана в 1974 году, и до 1977 года ничего не печаталось, потом книга вышла в 1981 году - и ее заклеймили.
Василий Иванович хотя в общении и был обидчив, даже иногда капризен, но зла никогда не помнил, был очень верен и в дружбе. Если у меня бывали тяжелые обстоятельства, даже говорить об этом было не нужно: заставлял брать деньги. Я: «Нет, не могу, Василий Иванович», - но он как сдвинет свои брови, как нахмурится… ничего и слушать не хочет. Или, например, пили чай, а уходил, глядишь - на столе лежит ассигнация.
Он пошел в депутаты потому, что не мог молчать. Он верил в народ и использовал все возможности, тем более что тогда все думали: наступят лучшие времена. Но уже всё катилось под горку. Чикагские мальчики уже начинали приватизировать Россию. Казалось, нас взяли голыми руками. Русская доверчивость сослужила плохую службу. А Василий Иванович особо тонко чувствовал, какую трагедию переживает страна и русский народ.Он всегда был православным человеком по устройству своей души. У него атеистической литературы никогда не было. Его «Деревня Бердяйка», «Привычное дело» - по-настоящему православные произведения. В этих книгах есть ощущение того, что Бог в душе человека, несомненно, присутствует - это его совесть. Василий Иванович всегда ощущал это, у него самого так и было.
Позднее он стал настоящим церковным человеком. Сколько мы ни ездили по всему миру, хоть по Италии, хоть в Японии, хоть на Ближнем Востоке, он всегда искал там храмы. Причащался. Причастился и незадолго до своей кончины.
Василий Иванович пришел в Церковь в 1980-х годах. Это им переживалось очень сильно, что видно и в произведениях тех лет. Например, в «Канунах», где описывается, как священник ходил по домам и отпевал умерших. Я помню, что он просил меня записать какие-то молитвы из чина отпевания и Псалтири. Сам он открыто везде говорил, что без Бога - не до порога.
Он был необыкновенно хороший отец и семьянин. «С кем венчаться - с тем и кончаться» - эту поговорку он и мне напоминал, бывало, когда я давал ему читать свои юношеские литературные опыты, где я, хоть и в платоническом ключе, но описывал девушек, которыми увлекался в пору студенчества.С ним, конечно, было иногда нелегко и его супруге Ольге Сергеевне, и дочке Анечке. Отец он был требовательный, суровый. Да и дочка в него пошла. Но эти качества характера Василия Ивановича удивительным образом сочетались с особо нежной любовью к своему ребенку, серьезным отношением к его детскому миру.
Помню, как-то провожал их на самолет, они всей семьей улетали в Вологду из аэропорта Быково, и вдруг маленькая Аня зарыдала: оказывается, у ее нарядной куклы Кати пропала туфелька. Мы обыскали все, но не нашли. Тогда отец решил ехать обратно, хотя понимал, что самолет ждать его не будет. Мы вернулись и нашли туфельку - и удивительное дело: оказалось, что рейс отложили, и семья все-таки успела сесть на самолет.
Он требовал от меня быть с ним на «ты», кричал: «Какой я тебе Иваныч?», но я несколько лет не осмеливался. Потом, когда все же стал на «ты», отчество так и не смог отстегнуть, обращался - «Василий Иваныч».
Как-то, во времена моей молодости, наш профессор для расширения словарного запаса своих студентов подарил нам книгу советских неподцензурных частушек. Конечно, там было много не истинно народного, а сочиненного - это же всегда очень заметно, особенно тому, кто сам вышел из народа. Узнав про эту книгу, Василий Иванович позвонил мне по телефону и осведомился: «Ты выбросил эту гадость?» Я ответил, что еще не смотрел ее. «Выброси немедленно!» - закричал он на меня.
Вся болтовня о том, что русский народ был темным и загнанным, Василию Ивановичу, как никому другому, была противна. Он понимал, насколько это не соответствует действительности, так как хорошо знал народ и ощущал себя сыном своей Родины. Русскому писателю никогда не понять, как можно не замечать того главного и прекрасного, что дает нам наша земля.Я, как и Василий Иванович, как и мои современники, рос в свободной стране, и с большим рвением шел в армию - звание защитника Родины было святым. Василий Белов тоже служил в армии полный срок.
Вместе мы ездили в Тирасполь во время военных действий, в Сербию, в Чечню и в другие горячие точки. Ехали, потому что хотели там оказаться и увидеть все своими глазами. Василию Ивановичу всегда были интересны не начальники, а простые люди, он много общался с солдатами.
Он часто возил книги в Тимониху, раздавал их односельчанам. И, представляете, их читали, и читали все колхозники - у нас была читающая страна. Если его приглашали выступить перед простыми людьми - он никогда не отказывался. Мог закапризничать и не согласиться, если звали к ученой аудитории, а вот к народу шел всегда.
В 1960-е годы термин «деревенщики» критики ввели как несколько пренебрежительный. Но со временем оказалось, что именно писатели-деревенщики, ярчайшим среди которых был Василий Белов, стали последними классиками русской литературы. Но не хочется называть Василия Ивановича последним - сокровище, которое он оставил, быть может, еще станет для кого-то той основой, на которой продолжится русская литературная традиция, ведь иначе и быть не может.
Еще в недавнем прошлом, примерно до 40-х годов нашего века, в жизни русского Севера сказки, песни, причитания были естественной необходимостью, органичной и потому неосознаваемой частью народного быта. Устное народное творчество жило совершенно независимо от своего научного воплощения, совершенно не интересуясь бледным своим отражением, которое мерцало в книжных текстах фольклористики и собирательства.
Фольклорное слово, несмотря на все попытки “обуздать” его и “лаской и таской”, сделать управляемым, зависимым от обычного образования, слово это никогда не вмещалось в рамки книжной культуры. Оно не боялось книги, но и не доверяло ей. Помещенное в книгу, оно почти сразу хирело и блекло.
Могучая музыкально-речевая культура, созданная русскими, включала в себя множество жанров, множество видов самовыражения. Среди этого множества отдельные жанры вовсе не стремились к обособлению. Каждый из них был всего лишь одним из камней в монолите народной культуры, частью всей необъятной, как океан, стихии словесного творчества, неразрывного, в свою очередь, с другими видами творчества.
Слово - сказанное ли, спетое, выраженное ли в знаках руками глухонемого, а то и вообще не высказанное, лишь чувствуемое, - любое слово всегда стремилось к своему образному совершенству. Но далеко не каждый умел говорить так образно, как, например, ныне покойные Марья Цветкова и Раисья Пудова из колхоза “Родина” Харовского района Вологодской области. Но стремились к такой образности почти все, как почти все стремились иметь хорошую одежду и добротный красивый дом, так же, как всяк был не прочь иметь славу, например, лучшего плотника либо лучшей по всей волости плетей.
Соревнование - это древнее, пришедшее еще из язычества свойство общественной (общинной) жизни сказывалось не только в труде. Оно жило и в быту, в соблюдении религиозных традиций, в нравственности, оно же довольно живо проявлялось и в сфере языка, в словесном и музыкальном творчестве.
Красивая, образная речь не может быть глупой речью. Умение хорошо говорить вовсе не равносильно говорить много, но и дремучие молчуны были отнюдь не в чести, над ними тоже подсмеивались. Намеренное молчание считалось признаком хитрости и недоброжелательности, со всеми из этого вытекающими последствиями. Так что пословица “слово - серебро, молчание - золото” годилась не во всякий момент и не в каждом месте.
Федор Соколов (деревня Дружинино Харовского района) пришел с войны весь израненный и по этой причине называл себя решетом. А когда колхоз вернул ему отобранного во время “перегиба” единственного теленка, он объяснил это дело так: “Я решил их раскулацить". При встрече со стариком Баровым они всерьез обсуждали, сколько гвоздей надо на гроб, в какое время лучше умереть и стоит ли убегать с того света, если там “не пондравится”.
Так, Савватий Петров из деревни Тимонихи, оставшись временно без жены, сел однажды доить корову. Корова убежала, а он начал шарить рукой по дну подойника, ища якобы оторвавшуюся коровью титьку. Он же смеха ради не раз имитировал то петуха в известный момент, то кошачье “заскребывание”.
Раисья Капитоновна Пудова тоже была не прочь загнуть бухтинку, например, о корове, которая после дойки опускала в подойник заднюю ногу и, оглянувшись назад, булькала ногой в молоке.
То, что этот жанр существовал и раньше, доказывается многими фольклорными записями. Но в достаточной мере, по мнению литературоведов, этот вопрос не исследован.
Цель данной работы – на примере «Бухтин вологодских» Василия Ивановича Белова пронаблюдать специфику языка такого произведения народного творчества, характерные особенности рассказчика – автора бухтин.
Предметом исследования таким образом является текст бухтин, вошедших в произведение В. Белова.
Василий Иванович Белов – известный вологодский писатель. По силе и яркости своего творчества В. И. Белов сегодня один из самых значительных русских авторов. Он родился в вологодской деревне Тимонихе в семье крестьянина, в 1943 году погибшего на войне. Рано начал работать в колхозе, помогая матери поднимать младших четверых детей. Окончив сельскую семилетнюю школу, весной 1949 года уехал в город Сокол, где освоил ряд профессий. Но очень скоро обнаружилось, что подлинным его призванием была литература, писательский труд. Он жил в Вологде, писал очерки, статьи, стал сотрудником районной газеты, но больше всего любил поэзию и писал стихи. По совету писателя-земляка А. Яшина В. И. Белов послал свои стихи в Литературный институт им. М. Горького, прошел творческий конкурс и поступил учиться. Поэтом Белов не стал, хотя его первой книгой, появившейся в 1961 году, был сборник стихов "Деревенька моя лесная". С 1964 года писатель постоянно живёт в Вологде, но держит связь с «малой родиной» - Тимо́нихой, которая даёт материал для его творчества. Не случайно красной питью через все его творчество проходит тема Малой Родины, из которой рождается и вырастает наша Великая Родина, Великая Россия. “Здесь и начинается для нас, - говорил писатель устами одного из своих героев, - большая Родина. Да, человек счастлив, пока у него есть Родина. Как бы ни сурова, ни ласкова была она со своим сыном, нам никогда от нее не отречься.
Писательская слава пришла к Белову сразу после публикации в журнале “Север” повести “Привычное дело” в 1966 году. «Плотницкие рассказы», напечатанные в 1968 году, позволили критикам назвать В. И. Белова родоначальником и лидером так называемой «деревенской прозы». В конце 60-х годов Белов создал ряд новых произведений на деревенскую тему в самых различных жанрах, включая пьесы. В 1979 - 81 годах пишет книгу "Лад" – собрание очерков о северной русской деревне, посвященную описанию крестьянского быта. С любовью и глубоким пониманием писатель рассказал об отношении к жизни русского крестьянина, раскрыл красоту его бытовых и трудовых традиций. В 1987 году публикует два романа – "Кануны" и "Все впереди", затем – книгу "Такая война. " (1989 год)
3. О «Бухтинах вологодских»
Особое место в ряду серьезных и даже трагических произведений В. И. Белова о северной деревне занимают его «Бухтины вологодские», опубликованные в 1969 году. В этой книге писатель, оставаясь верным деревенской теме, показывает еще одну грань своего дарования – юмористическую. Необычно уже само название произведения – автор использует в заглавии малоизвестное слово «бухтина». В словаре В. И. Даля это слово объяснено таким образом: «Бухтина (ж. вологд. арх.) – ложь, враки, нелепые слухи; шутка, прибаутка, красное словцо, побывальщинка. Пустить бухтинку, что западные газетчики называют уткой». Бухтина – это диалектное слово, которое обозначает «веселый придуманный рассказ». На Русском Севере эти выдуманные истории, или, как называет их сам автор, бухтины завиральные, были не редкостью. Наряду с частушкой это до сих пор живущий жанр устного народного творчества. Собиратели фольклора познакомились с ним еще в 19 веке. В. И. Белов не придумывает новый жанр, а только использует созданное народом.
Вот как В. И. Белов дает определение бухтине в своей книге «Лад»: «Бухтина – это народный анекдот, сюжетная шутка, в которой здравый смысл вывернут наизнанку. Чем же отличается бухтина от сказки и от бывальщины? Между ними может и не быть внешнего жанрового различия: сказка в иных случаях похожа то на бывальщину, то на бухтину. Бывальщина подчас объединяет в себе и бухтинные и сказочные черты. И все-таки бухтины - явление вполне самостоятельное, причем не только в фольклоре, но вообще в жизни, в народном быте. Фантазия заливальщика бухтин полностью раскрепощена. Она напоминает и паясничанье скомороха, свободного от всех условностей, и видимую бессмыслицу юродивого. В отличие от бывальщин фантастический элемент в бухтине как бы линяет, теряя свою мистическую окраску. Фантастическое в народной бывальщине, как и в литературе (хотя бы в гоголевском “Вии”), усиливается при слиянии с бытовой реальностью. Приземленность фантастического в мистической бывальщине вызывает ужас, заставляет вздрагивать даже взрослых слушателей. Бытовая, но лишенная мистики фантастика вызывает смех. Юмористические эффекты как раз и рождаются на прочном спае реального, само собой разумеющегося с чем-то абстрактным и непредметным. В отличие от современного городского анекдота бухтина не всегда стремится к сатирической направленности. Бывает и так, что она рождается и живет лишь во имя себя, не желая нести идеологическую нагрузку, разрешая множество толкований. В других случаях сатирический или иной смысл спрятан очень тонко, ничто не выпирает наружу. Высмеивания вообще может не быть при рассказе. Умный слушатель улавливает самые отдаленные намеки. Нарочитая ложь, открытое вранье не противоречат в народной бухтине ее мудрости и нравственному изяществу».
Сам писатель в одном из интервью для газеты «Красный Север» говорил: «В Архангельской, Вологодской и др. областях Северо-Запада люди, особенно в деревнях, и сейчас говорят, в общем-то, почти так же, как говорили несколько столетий назад. Русский язык сохранился здесь в своей чистоте и почти в том же богатстве. До самого последнего времени у меня на родине существовал своеобразный культ языка: каждый стремился говорить образно. Молчуны и не умеющие красиво говорить подвергались тонкой общественной насмешке. Умение красиво, образно говорить приравнивалось к обязательному умению, например, плотничать или ткать холсты». Это умение хорошо, образно говорить, выдумывать, сказывать писатель показывает в своем произведении «Бухтины вологодские завиральные, в шести темах».
Правдивые и завиральные истории рассказывает плотник Кузьма Иванович Барахвостов, ныне колхозный пенсионер, а автор с веселой непринужденностью передает их читателю. И. Стрелкова в своей статье «Со смехом многое понимается. » рассуждает: «Врать – грех, нехорошо, врать стыдно, врут трусы. Это мы знаем с малых лет. Но, кроме пословицы «Вранье не введет в добро», есть у нас еще и такие: «Не любо - не слушай, а врать не мешай». И опять же у Даля враль – это не только лгун, тот, кто говорит неправду, но и говорун, забавный пустослов, шутник. Среди русских сказок, опубликованных А. Н. Афанасьевым, есть немало о врунах. В сказке «Диво» у рыбака жареная щука «как прыгнет с огня, да прямо в озеро», а в сказке «Не любо - не слушай» (под этим заглавием несколько коротких сказок) у одного мужика горошина доросла до неба, у другого гречиху сеют на печке, омет сметали на столбе и т. п. Вруны и выдумщики есть и в сказках других народов (например, в знаменитых казахских «Сорока небылицах»).
Русскую литературу издавна привлекали типы лгунов. Написаны даже исследования на эту тему - о том, как люди врут, зачем и ради чего, - и через типы лгунов открывались характернейшие явления времени. У Гоголя, у Достоевского, у Горького. Белов изобразил нам сочинителя, так сказать, по главной его профессии». Зачем же рассказчик сочиняет небылицы? «Дорога моя долга и не больно ровна, с бухтинами идти веселее», «Печнику делать нечего, поневоле начнешь бухтины выдумывать,» – так объясняет Кузьма Иванович автору свое желание сказывать бухтины. Писатель подчеркивает свойство натуры печника-рассказчика, используя говорящую фамилию – Барахвостов. Обратившись к популярному этимологическому словарю «Русские фамилии», мы найдем такое объяснение: « Барахвост в оло́нецком говоре – наушник, сплетник». Вот пример словоупотребления: «Он такой барахвост, что с ним говори, да оглядывайся». В. И. Белов, знакомя читателя с рассказчиком, уже через фамилию дает представление о его таланте, мастерстве, умении.
Кузьма Иванович Барахвостов – рассказчик известный, к нему ездят, его записывают, ему запрещают «разбазаривание бухтин»: «Когда я первый раз умер, дак в Москве-то схватились за голову: «Ах! Ох! Как оконфузились! Почему Барахвостова проспали, не устеклили? Надо было его в больницу повалить, все ревматизмы вылечить». Дурачки! Где вы раньше-то были? Ну, постановили послать следом за мной натодельного человека, чтобы там, кровь из носу, меня найти и все бухтины, какие при мне остались, записать на блокнот. Уж и командировку ему выписали. А я – возьми да воскресни. У них весь интерес к бухтинам сразу пропал, все дело заглохло. Видать, ждут, когда умру взаправду». Печник наделен авторской гордостью и даже самомнением: «Народ меня всегда уважал. Большой и маленький. Которое – за бухтины, которое – так». Кузьма Иванович уверен, что все в его рассказах – чистая правда. Вымысел, если и присутствует, то в небольшом количестве, совсем чуть-чуть: «Люди говорят: «Ты, Барахвостов, весь изоврался. Вомелы. Ни одному твоему слову верить нельзя, у тебя что ни слово, то и бухтина». Хорошо, говорю. Согласен. Я тоже не святой, иной раз немножко прибавишь и от себя. Промашки бывают, не скажу. Число, бывает, перепутаешь, за имена тоже не ручаюсь. А в основном и главном - сущая правда». Рассказчик считает, что без вымысла не обойтись, вымысел делает рассказ интересным, увлекательным, захватывающим. Вымысел привлекает слушателей: «Ведь что за народ нынче! Бухтины гнешь – уши развесили. Верят. Начнешь правду сказывать - никто не слушает».
Обращает на себя внимание уже название произведения: «Бухтины вологодские в шести темах. Достоверно записаны автором со слов печника Кузьмы Ивановича Барахвостова, ныне колхозного пенсионера, в присутствии его жены Виринеи и без нее»
Записаны со слов. Вспомним собирание фольклорных произведений – сказок, частушек, песен - по деревням, особенно с середины 20 века. В произведении можно выделить 6 частей, что соответствует 6 темам:
Первая тема – о том, как Кузьма родился, гулял в холостяках и как наконец женился на Виринее – состоит из 9 отдельных историй.
Вторая тема – о том, как пошла у Кузьмы Ивановича семейная жизнь, а также про приработки к основному заработку – из 9 историй.
Третья тема – на ту же тему, что и вторая – из 7 историй.
Четвертая тема - о том, как Кузьму Ивановича выбрали в бригадиры и чем это все кончилось – из 7 историй.
Тема пятая – самая темная – из 3 историй.
Тема шестая – последняя. Как Кузьма Иванович живет в настоящее время и о его планах на будущее – из 9 историй.
Мы видим, что рассказчик в бухтинах дает представление о жизни человека от рождения до смерти: рождение – детство, юность – женитьба – семейная жизнь, работа – смерть, загробная жизнь. Пять тем образуют жизненный цикл человека, но так как это бухтина, выдумка, 6 тема – это возвращение с того света. Возвращение происходит, может быть, потому, что на том свете и поговорить-то Кузьме Ивановичу не с кем, даже сват Андрей не откликается: «Сват, сколько годков жили в одном колхозе. Моя девка за твоим парнем, как-никак родня. Давай поговорим! Нет, молчит». А для пенсионера сказывание бухтин – необходимость, возможность выразить свои чувства.
Кузьма Иванович Барахвостов – рассказчик. Его бухтины – это устные рассказы, в которых велико значение слова. Барахвостов, по словам И. Стрелковой, «открыл нам живую жизнь народного языка». В своих бухтинах рассказчик активно использует диалектизмы: «варзать» (вологодский глагол, обозначающий какие-либо непотребные действия молодых людей), «сгузать» (слово чисто вологодское, означающее понятие чисто человеческое. Струсить, испугаться, побояться, немного отступить) и диалектные формы слова: «прогонили», «заревишь», «дак» и др. Здесь можно встретить и просторечные формы слова: «вчерась», супротив», а также искажение литературных вариантов: «фулиган», «здря», «куфня» и т. п. В текстах бухтин встречаются пословицы и поговорки: «ждать да погонять – нет хуже», «не у шубы рукав», «дым коромыслом», и др. Все это вместе взятое позволяет нам ярче, образнее представить внутренний мир самого рассказчика и его отношение к окружающим.
Сказовая форма дает рассказчику возможность не только других поддержать веселой шуткой, но и посмеяться над собой. Рассказчик в таких произведениях чаще всего балагур, весельчак, который смотрит на мир с иронией и оптимизмом. Таков Кузьма Иванович Барахвостов. У него в запасе масса историй и прибауток на все случаи жизни. «Со смехом многое понимается, многое доходит: если сдвинуть разговор от резонерски ровного в сторону баловства, гротеска, игры, – это шанс докричаться, обратить на себя внимание», – говорил В. М. Шукшин. В. И. Белов в своих «Бухтинах» показывает читателю, что смех – это не только орудие для уничтожения пороков человека и общества, но, в первую очередь, это средство раскрытия человека. Человека, который стремится к добру и справедливости, который не терпит равнодушия и бездуховности. Именно юмор помогает автору «Бухтин» ярко изобразить «жизнь народа, знающего цену и доброте, и остроте слова».
4. Заключение
Если посмотреть на карту, например, нашей области и сравнить количество «живых» деревень современных и лет десяти назад, будет видно, насколько заметно умерла деревня, даже если посчитать просто переставшие существовать населенные пункты. Уходят и люди. Носителей языка, свойственного северной деревне, найти уже непросто. Тем более произведения, созданные В. Беловым, являются значимыми для нас. Это свидетельство духовного богатства русской северной деревни, ее людей. Как говорит автор, бухтина – это выдумка, но если почитать то, что рассказывал, врал, его герой, без сомнения предстанет во многом реальная картина жизни деревни. Не зря говорят, что «есть доля правды», и на многое, что кажется неправдоподобным, стоит посмотреть не только ради смеха. Автор произведения верен себе: язык произведения выразителен, точен, богат. Как и герой – рассказчик.
Белов Василий Иванович (р. 1932), русский писатель.
Родился 23 октября 1932 в д.Тимониха Вологодской области в семье крестьянина. Закончив деревенскую школу, работал в колхозе, затем служил в армии. Стихи и рассказы Белова публиковались в провинциальных газетах и журналах. В 1964 окончил Литературный институт им. А.М.Горького, учился в поэтическом семинаре Л.И.Ошанина. Первой публикацией стала повесть Деревня Бердяйка (1961, журнал «Наш современник»).
Утром я хожу по дому и слушаю, как шумит ветер в громадных
стропилах. Родной дом словно жалуется на старость и просит ремонта. Но я знаю,
что ремонт был бы гибелью для дома: нельзя тормошить старые, задубелые кости.
Всё здесь срослось и скипелось в одно целое, лучше не трогать этих сроднившихся
бревен, не испытывать их испытанную временем верность друг другу.
В таких вовсе не редких случаях лучше строить новый дом бок о бок со старым,
что и делали мои предки испокон веку. И никому не приходила в голову нелепая
мысль до основания разломать старый дом, прежде чем начать рубить новый.
(Цитата из повести "Плотницкие рассказы", 1968)
Белов Василий Иванович
Публикация повести Привычное дело (1966) поставила имя Белова в первый ряд авторов «деревенской прозы». Главный герой повести, крестьянин Иван Африканович, пройдя войну простым солдатом, живет в родной северной деревне. Свою жизненную философию он выражает словами: «Везде жись. И все добро, все ладно. Ладно, что и родился, ладно, что детей народил. Жись, она и есть жись». Как неизбежную данность воспринимает Иван Африканович и колхозное бесправье. В повести описано, как главный герой работает, пьет от беспросветной жизни и от собственной беспечности, как в поисках лучшей доли уезжает из дому, но затем возвращается в деревню и вновь погружается в привычный быт. Оценка его поступков в категориях «хорошее – плохое» оказывается невозможной, как невозможна подобная оценка всей многообразной жизни человека и природы, в которой буквально «растворен» герой. Не случайно жизненная философия Ивана Африкановича в чем-то схожа с описываемыми автором «мыслями» коровы Рогули, которая «всю жизнь была равнодушна к себе, и ей плохо помнились те случаи, когда нарушалась ее вневременная необъятная созерцательность».
«Текучесть» образа Ивана Африкановича особенно ярко проявляется в его отношении к жене Катерине: он горячо любит ее и вместе с тем спокойно относится к тому, что, еще не оправившись от родов, она принимается за тяжелый физический труд. Смерть Катерины становится для него большим потрясением, чем страх, испытанный во время войны. Возвышение человеческого духа в Привычном деле трагично, но финал повести просветленно-символичен: с трудом удержавшись после смерти жены от самоубийства, Иван Африканович находит путь из леса, в котором заблудился, и понимает, что жизнь идет независимо от его воли. В финальном внутреннем монологе героя это чувство выражается следующим образом: «И озеро, и этот проклятый лес останется, и вино Мишка Петров будет пить, и косить опять побегут. Выходит, жись-то все равно не остановится и пойдет, как раньше, пусть без него, без Ивана Африкановича. Выходит все-таки, что лучше было родиться, чем не родиться».
Стилистический строй повести, ее интонация соответствуют ровному ритму крестьянской жизни. Авторская речь полностью лишена патетики. Вся палитра человеческих чувств – от счастья до отчаяния – заключена Беловым в строгие повествовательные формы. Прозаик словно дистанцируется от происходящего, отдавая и своих персонажей, и свой стиль во власть мощного течения жизни. После публикации Привычного дела критики и читатели единодушно восхищались прекрасным языком писателя, его тонким пониманием крестьянской психологии и жизненной философии. Аналогичную оценку вызвали Плотницкие рассказы (1968). Их главный герой, плотник Константин Зорин, так же, как и Иван Африканович, воплощает в себе крестьянское мироощущение.
В романе Кануны (ч. 1–2, 1972–1976) крестьянская психология и быт показаны в историческом плане. Действие происходит в северной деревне. Белов назвал Кануны«хроникой конца 20-х» и продолжил ее романом Год великого перелома (1989), в котором временные рамки повествования расширены до 1930. Белов пробовал себя и в драматургии. Наиболее известная его пьеса Над светлой водой(1973) посвящена той же проблеме, что и проза: исчезновению старых деревень, разрушению крестьянского хозяйства. В пьесе Александр Невский (1988) Белов обратился к исторической теме.
Настороженно и скептически был встречен частью критиков и читателей выход в свет повести Воспитание по доктору Споку (1978), в которой автор противопоставил городской и деревенский жизненные уклады. Не вполне понятную ему городскую жизнь Белов показал однозначно – как средоточие безнравственности. Причину того, что городской ребенок растет несчастным, автор Воспитания по доктору Споку увидел не столько в нелюбви его родителей друг к другу, сколько в неестественности городского жизненного уклада как такового. Еще более выпукло это показывается в романе Все впереди (1986). Ностальгия по ушедшей цельности крестьянского жизненного уклада вызвала к жизни не только роман Все впереди, но и книгу Лад. Очерки о народной эстетике (1979–1981). Книга состоит из небольших эссе, каждое из которых посвящено какой-либо стороне крестьянского быта. Белов пишет о повседневных занятиях и обычаях, об особенностях восприятия различных времен года, о растениях и животных в крестьянском обиходе – то есть о природной гармонии народной жизни. В год публикации Лада Белову была присуждена Государственная премия СССР.
Белов живет в Вологде, является активным деятелем Союза писателей России, постоянным автором журнала «Наш современник». Хорошо известную ему вологодскую жизнь описал в цикле Бухтины вологодские завиральные в шести темах (1988).
Василий Иванович Белов - фото
Василий Иванович Белов - цитаты
Писателем я стал не из удовольствия, а по необходимости, слишком накипело на сердце, молчать стало невтерпёж, горечь душила. Но оказалось, что скользкая эта стезя (сначала стихи, затем проза) и стала главной стезёй моей жизни. Совпала эта стезя и с музыкой, и с парусом, и с детекторным приёмником, а главное - с книгой!
Советская власть была нормальная власть, даже сталинская власть, и народ к ней приспособился. А потом началась ненормальная власть, которой народ просто не нужен. Советская власть была создана и Лениным, и Сталиным, и даже Троцким, всеми большевиками, и государство, надо признать, было создано мощное. Может быть, самое мощное за всю русскую историю. И вот его уже нет и не будет. Нет и советской власти. Я понимаю, что и я приложил руку к ее уничтожению своими писаниями, своими радикальными призывами. Надо признать. Я помню, как постоянно воевал с ней. И все мои друзья-писатели. И опять мне стыдно за свою деятельность: вроде и прав был в своих словах, но государство-то разрушили. И беда пришла еще большая. Как не стыдиться?
Обиды отрочества - словно зарубки на берёзах: заплывают от времени, но никогда не зарастают совсем.
Утром я хожу по дому и слушаю, как шумит ветер в громадных стропилах. Родной дом словно жалуется на старость и просит ремонта. Но я знаю, что ремонт был бы гибелью для дома: нельзя тормошить старые, задубелые кости. Всё здесь срослось и скипелось в одно целое, лучше не трогать этих сроднившихся бревен, не испытывать их испытанную временем верность друг другу.
В таких вовсе не редких случаях лучше строить новый дом бок о бок со старым, что и делали мои предки испокон веку. И никому не приходила в голову нелепая мысль до основания разломать старый дом, прежде чем начать рубить новый.
(Цитата из повести "Плотницкие рассказы", 1968)
Центр литературного краеведения
Вначале Центр планировался как экспозиция, посвященная жизни и творчеству знаменитого харовского писателя Василия Ивановича Белова. Но затем мы решили расширить рамки одной экспозиции, потому что уроженцами нашего района является много замечательных людей, чья жизнь связана с литературным и художественным творчеством. Поэтому в Центре литературного краеведения мы уже в течение пяти лет собираем и систематизируем опубликованные и неопубликованные материалы биографического характера, посвященные нашим знаменитым землякам – писателям, поэтам, художникам-оформителям книг. Библиотекари ведут постоянную работу по пополнению материалов: ксерокопирование изданий из областной библиотеки, распечатка Интернет-информации и др. Для удобства пользователей Центра ксерокопии из книг и периодических изданий объединены в файлы по темам, систематизированы. Каждый файл снабжен библиографическим списком содержащихся в нем материалов. Весь материал описан в краеведческом каталоге с указанием точного местонахождения в Центре. Фонд Центра дополнен предметами старины и быта, мемориальными вещами, а также изданиями в помощь изучению краеведения.
Давайте пройдем по Центру литературного краеведения. Главное место в нем занимает экспозиция, посвященная нашему земляку, уроженцу деревни Тимониха Харовского района, писателю Василию Ивановичу Белову. Василий Белов родился 23 октября 1932 года в семье крестьянина. После окончания школы-семилетки в 1949 году, работал столяром, плотником в Грязовецком районе, электромонтером в Ярославле. В 1956 году вернулся на Вологодчину и стал сотрудником районной газеты «Коммунар» Грязовецкого района. К этому времени относятся первые публикации Василия Белова в различных районных изданиях: стихи, очерки, статьи. С 1959 по 1964 год учился в Литературном институте им. Горького при Союзе писателей СССР. В 1963 году стал членом Союза писателей СССР. С 1964 года жил в Вологде.
Прежде чем мы начнем говорить о творчестве Василия Белова, просим обратить внимание на «рабочий кабинет» Василия Ивановича: стилизованное деревенское окно, стол с печатной машинкой, различные атрибуты творческой работы писателя.
В центральной части экспозиции – выставка «Писатель земли Харовской», на которой представлены все издания книг и публикации Василия Ивановича в периодике. Выделены жанры, в которых работал писатель: творчество Василия Белова как поэта и прозаика, драматурга и публициста. Можно познакомиться с ранним поэтическим творчеством Василия Белова – перед вами ставшее уже раритетом первое издание стихов «Деревенька моя лесная» (издание 1961 года). В отдельной папке находятся ксерокопии стихов, опубликованных в газете «Коммунар». Широко известны благодаря экранизации и постановкам в крупных театрах страны пьесы Василия Ивановича – «Над светлой водой», «По 206-й», «Бессмертный Кощей», «Сцены из районной жизни». Здесь же, в разделе «Драматургия» собран материал литературных и театральных критиков: книги, вырезки из периодики, ксерокопии. Как уже упоминалось, систематизированный рецензионный материал частично представлен в ксерокопиях, так как не все издания мы смогли найти в фондах нашей ЦБС. Большую помощь в поиске материалов оказала областная универсальная научная библиотека им. Бабушкина, Центр писателя Белова при центральной детской библиотеке Вологды, наш местный краеведческий музей.
Следующий раздел выставки представляет публицистическое творчество В.Белова. Писатель всегда занимал активную жизненную позицию, не был в стороне от важных событий в общественной и политической жизни общества. Особенно яркие очерки на злободневные темы появились у Василия Ивановича в период 1989 -1992 годов, когда он работал депутатом Государственной Думы. Вместе с другими общественными деятелями он протестовал против поворота северных рек, обращал внимание на обнищание и гибель русской деревни, призывал к нравственному возрождению в противовес влиянию на молодежь западных образцов моды и искусства. Многие литераторы и общественные деятели отмечают важную роль писателя в сохранении народных традиций.
Выставка знакомит также с литературой, посвященной жизни и творчеству писателя. Сохранился разнообразный фото и текстовой материал разных лет. Так, мы видим молодого Васю Белова - еще не известного писателя, а комсомольского вожака (статья «Мы все вышли из комсомола» в книге «Комсомол земли Вологодской», Вологда, 1978). В альбомах – фотографии Василия Белова в различные периоды его жизни, вместе с известными общественными деятелями, писателями, поэтами, на встречах в стенах нашей библиотеки. Особую ценность представляют материалы с личной подписью Белова и добрыми пожеланиями, адресованными читателям и библиотеке.
Творчество известных критиков, исследователей прозы Василия Белова представлено в этом разделе выставки книжными и журнальными публикациями, тематическими папками. Множество читателей Вологодчины приняло участие в областных конкурсах, посвященных творчеству Василия Ивановича Белова. В Центре представлены их работы в номинациях «Исследование творчества В.Белова», «Вдохновил В.И.Белов», «Иллюстрации к рассказам В.И.Белова» и др.
Завершает экспозицию «Уголок «Лада», поскольку книга «Лад» является центральной в творчестве писателя. Здесь представлена книга «Лад» в различных изданиях и рецензии на нее; книги других вологодских авторов, чья тематика близка «Ладу». Это вологодские печатные издания по теме народного творчества, издания о росписях, ткачестве, кружевоплетении и других народных промыслах Вологодчины, о народном календаре, фольклоре края (играх, песнях, частушках), о диалектах, топонимике и др. Кроме книжных изданий, вниманию посетителей предлагается экспозиция предметов старины. Очень гармонично вписываются в экспозицию вышитые полотенца, кружева, берестяные изделия, тканые половики, подушка с коклюшками, глиняные игрушки и другие изделия вологодских народных промыслов. Это создает определенный народный колорит и привлекает внимание к экспозиции.
В 2010 году Василий Белов посетил наш Центр литературного краеведения, с большим интересом ознакомился со всеми представленными здесь материалами.
